скачать книгу бесплатно
– Вообще, место там интересное, – продолжал Борис, – С историей. Не зря ты решился именно за это взяться. Я тоже планировал раскопать еще, но примерно через месяц после нашей поездки туда, Динары не стало, от острой сердечной недостаточности скончалась, никто вообще не ожидал. Шок для всех был. В сорок четыре года, ни с того, ни с сего… Еще через три дня – у Пашки инсульт первый случился. После него он оклемался более-менее, но вот в начале этого года еще один – добил окончательно. Он неделю в вегетативном состоянии побыл и умер. Ему только-только шестьдесят исполнилось…
«Так, это уже интересно, – прямо-таки возбудился я, – Череда загадочных смертей среди участников и свидетелей…»
– Сережа, ты же, надеюсь, понимаешь, что это никак не связано, а просто совпадение? – вдруг обратилась ко мне Ася, молчавшая большую часть времени до этого. Видимо она почувствовала мою реакцию и ей, естественно, не очень было приятно осознавать, что тема смерти ее матери, возможно, будет использована кем-то в увязке с какими-то мистическими явлениями.
Я посмотрел на нее, потом на Бориса Владимировича, он тоже заметно напрягся. Вот только, скорее, из-за того, что его двадцатидвухлетняя дочь назвала Сережей взрослого мужика, с которым знакома-то всего несколько часов, и который, хоть и исключительно теоретически, но при определенных условиях и обстоятельствах мог бы по возрасту даже сгодиться ей в отцы: как-никак, в некоторых маргинальных прослойках человечества, трахаться и размножаться начинают как раз в возрасте десяти-двенадцати лет. Но все-таки приятно было, хоть и не люблю, когда меня ласково Сережей называют, однако это смотря кто.
– Естественно, я все понимаю, – ответил я и предложил Борису сходить на перекур.
***
– Ой-ой, что-то я уже сильно пьяный, – проговорил Борис, вставая из-за стола, – Уже по половинке буду себе наливать, а то даже сердце затахало…
Проходя мимо портрета его покойной жены, я еще раз всмотрелся в ее лицо.
«Интересно, почему раньше делали фотопортреты таким образом, что они впоследствии идеально подходили в качестве фото на надгробье? – задался я вопросом, – Лица всегда какие-то задумчивые, загадочные, и даже если человек на картинке улыбается, то все равно уныло».
– Сергей, а у тебя уже есть какие-то задумки по поводу будущей книги? – уже на балконе поинтересовался Борис, – Я ж надеюсь, что все-таки книга целая будет, а не просто статья…
– Я тоже надеюсь, что будет книга. Хотя пока еще даже не могу представить, что писать.
– Я тебе рекомендую туда обязательно съездить самому, причем пообщаться и с местными, и с Андреем Григорьевичем…
– Это… с председателем сельсовета? – не сразу сообразил я о ком речь.
– Да-да, с ним. Он, конечно, не так уж, чтобы сильно сведущ, но кое-что все-таки знает. Кроме того, у него там какой-то знакомый старик был, который вообще про все якобы знает. Не помню уже, вроде как бывший учитель. Мы с ним тогда почему-то не смогли пересечься: он то ли болел, то ли что… Но там, повторяюсь, интересно. Тебе сейчас Ася поподробнее расскажет, она немного собрала информации. Да, и еще там в нескольких километрах есть поселок Курганы, туда тоже заедь обязательно. В общем-то, тебе в Курганах так или иначе побывать придется, поскольку это и по пути, и сельсовет там находится, и Андрей Григорьевич там же живет…
А мне вдруг стало грустно от того, что коньяка уже меньше, чем полбутылки осталось.
– Ну, – прервал короткое молчание Борис, – Расскажи про себя что-нибудь. Семья, дети есть?
– Неа, – ответил я коротко.
– И что, женат не был?
– Нет.
– Это сколько тебе, тридцать пять, да?
– Тридцать четыре, – поправил я.
– Ну, нормально, еще успеешь. Я в тридцать один женился, почти в тридцать два. И не считаю, что поздно… Ладно, докурил? Пошли…
На обратном пути я снова зацепился взглядом за портрет Асиной мамы.
«Нужно будет мне тоже так же сфоткаться обязательно, – подумал я, – А то помру, а у меня ни одной нормальной фотографии нет. Самая приличная та, что в паспорте – с кривой рожей. Интересно только, кто мои похороны организовывать будет…»
***
Вернулись на кухню, снова сели за стол. Я достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку, кое-что пометил, в частности, имена и даты, поскольку на одну только память уже полагаться было рискованно.
– Ася, расскажи Сергею Сергеевичу, что ты выяснила про деревню Спаси, – обратился к ней Борис, сделав особенное ударение на моем отчестве.
– А не так уж и много, – ответила она, – Очень мало информации конкретно про Спаси. Известно, что в той местности люди живут уже очень давно, еще до христианских времен. Я уже подзабыла многое из того, что нам Андрей Григорьевич рассказывал, поэтому могу и неточно повторить. Но если я правильно помню, на месте Спаси раньше что-то вроде главного поселения находилось, центр что ли, не знаю как правильно назвать. И именно это поселение первоначально называлось Курганы, а не та деревня, что рядом расположена; нынешних Курганов вроде как там вообще не было, они позже появились. Короче, по каким-то причинам, люди из старых Курганов начали переселяться на место новых. И был какой-то промежуток времени, когда деревня Спаси называлась Старые Курганы, а нынешняя деревня Курганы – Новые. Вот. А потом Старые Курганы вообще упоминаться перестали, поскольку практически все жители оттуда съехали, и Новые Курганы стали просто Курганами… Так… А параллельно произошел раскол христианской церкви, пошли гонения на раскольников, и те начали расселяться, в том числе на запад, то есть, на территорию современной Беларуси. Ну и какая-то община староверов, как их сейчас у нас принято называть, обосновалась на месте уже полностью увядшей деревни Старые Курганы. Уже от них пошло и новое название – Спаси.
– И еще, ты забыла добавить, – решил дополнить Борис рассказ дочери, – То были не просто староверы, а какое-то ответвление от их церкви, что-то вроде секты.
– Интересно, – задумчиво произнес я, совсем запутавшись в Старых и Новых Курганах; снова достал из кармана блокнот с ручкой и принялся в нем рисовать какие-то загогулины, – Так там и сейчас староверы живут?
– Нет, – ответил Борис, – Их там в период коллективизации частично раскулачили и переселили в Сибирь, а освободившиеся дома отдали нуждавшимся в жилье и работе колхозникам. В итоге, деревня стала самой обычной, только название сохранилось. Ну и после войны еще раз все там перемешалось. В итоге, думаю, вряд ли кто из староверов остался, а сейчас там вообще только с пяток старушек живет, а может и того меньше… Хотя, что-то про последнего старовера мне Григорьевич говорил; вроде, как был там один. Ася, ты не помнишь?
– Нет.
– Значит, он, наверное, не при тебе это рассказывал, – задумался Борис, – Или я что-то путаю… Забыл уже подробности…
– Мы собирались еще раз туда ехать, – уже Ася продолжила, – Попробовать хотели с местными пообщаться.
– Ага, – подтвердил Борис, – Кроме того, Григорьевич обещал покопаться в документах, по домам походить, что-то дополнительно разузнать. Да, и он же звонил даже потом, говорил, что что-то нарыл, но нам уже как раз не до этого было… В общем, Сергей, если надумаешь туда ехать, то обязательно первым делом с ним встреться. Я тебе на всякий случай его личный телефон дам. И рабочий тоже.
– Хорошо, спасибо, – ответил я, – А какой он хоть, этот Андрей Григорьевич? Нормально с ним пообщаться можно?
– Да обычный, нормальный мужик, примерно моего возраста. Деревенский. По фигуре, правда, сразу видно, что большой начальник. А, и еще он на беларускай мове размаyляе[2 - на белорусском языке разговаривает.]…
– На трасянке[3 - Трася?нка – форма смешанной разговорной речи, в которой часто чередуются русские и белорусские элементы и структуры.], скорее, – поправила Ася.
– Ай, не важно. Какая разница? Я и ее нифига не понимаю, через слово. В Казахстане, ясное дело, мове не обучают. Ася у меня как переводчик была, в основном через нее общался.
Ася хихикнула.
***
Еще до одиннадцати коньяк был уничтожен. К этому времени я уже твердо и окончательно решил, что ночевать у них не останусь. С одной стороны, я был и не против, и даже хотел, но коньяка оказалось катастрофически мало. Я должен был догнаться, а оставшись у них, осуществить это было невозможно.
Меня сильно уговаривали, просили, ругали, но я не поддался, мотивировав свой отъезд нежеланием причинять им неудобства и необходимостью как можно скорее сесть за рабочий компьютер и начать писать, пока все свежо в памяти. Очень извинялся, искренне благодарил, и мы, в итоге, расстались друзьями. С Асей даже телефонами обменялись – она сама предложила…
На вокзал поехал на такси. Алкоголь уже не продавался, но я рассчитывал, что уже в Борисове что-нибудь приобрету на вынос в какой-нибудь привокзальной пивнушке, ну или снова рискну сыграть в русскую рулетку, приобретя водку у таксистов.
В электричке мгновенно вырубился; очнулся уже на конечной в Борисове, от того, что меня растолкали менты. Нормально, без претензий с их стороны.
Сразу же направился в одно знакомое мне питейное заведение сомнительной репутации. Народа там бухало немало, несмотря на то, что был уже третий час ночи. С пятницы на субботу, впрочем, там всегда так.
Заказал двести граммов водки, выпил. Вышел перекурить, с какой-то пьяной блядью немного пофлиртовал, даже была мысль снять ее, но потом расхотелось и денег стало жалко. Вернулся в кабак, сходил облегчиться в его засцанный и заблеванный туалет. Затем упросил то ли барменшу, то ли официантку, продать мне бутылку водки навынос. Быстро, чтоб не привлекать лишнего внимания, засунул ее в рукав пиджака, заплатил втридорога, ушел.
Вернулся на вокзал, взял такси, поехал домой. Такси обошлось дороже, чем в Минске.
…Помню, что пить начинал, находясь в прекрасном расположении духа, с твердой уверенностью, что с книгой все получится; вспоминал Асю, ее карие глаза, поднимал за нее тосты. Вообще, и Ася, и Борис Владимирович, мне очень понравились; особенно, конечно же, Ася. Можно даже сказать, что я пребывал в романтическом настроении, а водка это настроение подогревала. Опять слушал музыку, много курил, стоя на балконе в одних трусах, придумывал идеи для книги. Как и во сколько улегся спать – не помню.
Глава вторая
…Проснулся часа в два дня, голова болела, но не сильно. Больше беспокоило чувство стыда, хотя понимал, что ничего постыдного совершить не мог; хотя мог и совершить, но не помнить об этом.
Еще с полчаса провалялся. Воспоминания о прошедшем дне возвращались постепенно. Первым пришел образ Аси.
«Как же ее полное имя-то? – пытался я припомнить, – Асса, Асия, Ассами, Ассаи… Астра, Астма, Астения…»
Кое-как встал, сходил в туалет, умылся. На кухне обнаружил почти полбутылки водки – вчера не смог осилить всю. Без промедления налил, выпил, нашел сигареты, закурил прямо на кухне. Стягал примерно половину и забычковал. Сильно закружилась голова, накатила тошнота. Попил воды, через минуту все прошло, в мозгах просветлело.
Наткнулся на свой телефон, взял его, разблокировал, и сердце перевернулось: два пропущенных от Аси, в пол-одиннадцатого утра и в час дня; но самое страшное, что я, оказывается, в полчетвертого ночи звонил ей сам, благо, мой вызов не был ею принят. Понял, что надо бы перезвонить.
– Да, слушаю, – раздался на том конце ее голос.
– Привет, Ася, – еле выговорил я, – Это Сергей. Ты набирала меня, да?
– Да, Сережа, Привет. Утром увидела пропущенный от тебя…
– Ой, это я случайно набрал, извини, – ответил я. Нависла тишина.
– …А я заволновалась, думала, случилось что-то, – наконец неуверенно произнесла Ася.
– Нет, все нормально. Извини, что не отвечал. Недавно проснулся, работал до утра, – приврал я.
– Понимаю, ничего страшного. Как добрался – нормально?
– Да, нормально, без происшествий.
И снова тишина.
– Сережа, – прервала ее Ася, – У меня тут идея… не знаю, как ты отнесешься…
– Ну, слушаю…
– В общем,… я хотела бы присоединиться к твоим исследованиям. Пока ты книгу писать будешь, я б серию статей выпустила. Привлекла бы тем самым внимание людей к теме, а там бы и книжка твоя вышла. Работали б сообща, в тандеме, чтобы не было противоречий между моими статьями и твоей книгой…
– А как же основная работа? Ты ведь работаешь? – перебил я ее.
– А пошло оно! – заявила Ася, – Мне надоело про колхозы писать, хочу чего-то интересного!
– Да, твой отец такое не одобрит, – произнес я с укоризной.
– Наверное, – согласилась она, – Но я уже совершеннолетняя. Имею право.
В голову пришла аналогия с ее родителями, когда те уезжали из Казахстана – тоже был сделал акцент на совершеннолетии ее будущей мамы.
«Не, ну на хер, здесь другое», – успокоил я сам себя.
– А каким ты образом планируешь присоединиться к моим исследованиям? – решил уточнить, чтоб убедиться, что правильно все понимаю.
– Ну как?.. Вместе бы поехали…
– Ох, не знаю… – вздохнул я, задумался.
Прямо передо мной стояла недопитая водка. Я подвигал бутылку по столу туда-сюда, приподнял, взболтал, затем поставил на место, сообщил:
– Значит так, Ася. Мне тут нужно дня три, чтоб разобраться с уже имеющейся информацией. Я планирую уединиться, хочу разложить все по полочкам, понять в какую сторону двигаться дальше. Пока я ничего конкретного ответить не могу, поскольку сам не знаю, как буду работать; и буду ли вообще. Давай через три дня к этому разговору вернемся, если ты сама не передумаешь, хорошо?
– Конечно, давай, нет проблем, – произнесла Ася, потом робко добавила: – У меня еще кое-что есть…
– Да-да?..
– Ты ведь помнишь, я говорила вчера, что у меня день рожденья уже меньше, чем через месяц?
– Ну, помню, – соврал я, на самом деле не помнил.
– В общем, я понимаю, что это еще не скоро, но пообещай, что не будешь ничего планировать на пятнадцатое октября, ладно?
– Приглашаешь?
– Нет, хочу, чтоб ты просто ничего не планировал на этот день, – хихикнула Ася.
– А, понял! – решил я тоже пошутить, – Ты хочешь, чтобы я в этот день сидел дома, тем самым исключил вероятность случайно попасться тебе на глаза, да?
– Именно! – воскликнула Ася.
Мы вместе посмеялись, потом я сказал, что подумаю.
– Что-то у тебя голос сегодня какой-то охрипший, – ни с того ни с сего заявила мне она, – Ты не заболел, случайно?
– Не, все нормально. Только голова болит, спал абы как. И пол-литра коньяка вчерашних…
– Понятно. Ладно, Сереж, не буду тебе мешать. Только обещай не пропадать.
Я пообещал.
Отложив телефон, сразу же налил и выпил, закурил забычкованную ранее сигарету. Снова повторился приступ тошноты и головокружения, и опять через минуту все прошло.
«Нет, Серега, – рассуждал я, – Это не то, что ты думаешь. Ей нужен знакомый писатель-журналист именно из практических соображений. А ты, хоть и хреновый, но зато самый настоящий и журналист, и писатель. А она пока только начинает. Ей важно общение с тобой в рамках профессиональной деятельности, не более. Не придумывай себе ничего, чтоб потом не разочароваться…»
Тут телефон прогудел, пришло оповещение о личном сообщении из соцсети. Открыл: смайлик от Аисы Лихтарович.
«Точно, Аиса ее полное имя! Как я мог забыть?»
Отправил ей смайлик в ответ.
«Так, стоп! – насторожился я, – Она у меня уже в друзьях. Выходит, вчера ее добавил. Надеюсь, только добавил».
Проверил: переписки с ней не вел. Залез к ней на страничку, принялся пролистывать ее фотографии, осознавая, что сильно огорчусь, если на какой-нибудь из них Ася будет запечатлена с молодым человеком. Молодых человеков обнаружено не было, как и следов моей ночной активности. Зато во время просмотра было испытано сильнейшее чувство дежавю, очевидно, что все фотки я уже видел; благо, хоть не комментировал, как-то удержался от этого.
«И все-таки она действительно очень красивая, – размышлял я, разглядывая ее улыбающееся лицо на очередном снимке, – Не может быть, чтоб она было одинока. Даже если это и так на данный момент, то, однозначно, ненадолго. А еще она очень похожа на…»
