Фабрика лиц, или Игра в доверие

То, что К6 теперь было так плохо, нисколько не прибавляло Долли сочувствия или желания помочь. Долли не боялась встретить кого-то по пути. После всего произошедшего все опасности казались нереальными, как будто теперь она преодолела ту грань, за которой хуже уже быть не могло.

Войдя в дом, девушки разделились, но К6 тут же вспомнила, что шум воды в крыле клонов мог привлечь ненужное внимание в ночной тишине, и догнала Долли, поднимавшуюся на третий этаж.

– Мне нужна твоя ванная, – сказала она и, не дожидаясь разрешения, вошла внутрь комнаты.

Спальня Долли была раза в 4 больше любой из спален клонов. У клонов, в отличие от Долли, был минимальный набор мебели: кровать, рабочий стол без ящиков, стул, одна вешалка, на которой на день оставляли пижаму, а на ночь – костюм. Душевая общая, просторная, чистая, безликая. Там же, в конце коридора, располагалась уборная. Все необходимые предметы гигиены выдавались на неделю и хранились в душевой в 20 пронумерованных узких шкафчиках. Хранить в комнатах личные вещи запрещалось, впрочем, в этом не возникало нужды: книги и вся канцелярия для изучения теории оставались в библиотеке в общем доступе, предметы для отработки практики – в тренировочном зале. Комнаты клонов по своему наполнению напоминали камеры узников бастиона. Единственное отличие – вся мебель была явно дорогой и качественной, а цветовая палитра – жизнеутверждающей.

В спальне Долли было множество вещей, на которые К6, даже одурманенная головной болью и тошнотой, засматривалась, идя к ванной. Как бы Долли ни пыталась спрятать свои вещи по ящикам, что-то выдавало в её комнате обжитость. Все предметы мебели были расставлены органично, так, что образовывались приятные для глаза и удобные для перемещения области пространства. Было видно, что эта комната – чья-то “нора”. Кто-то обитал здесь и заботился об этом месте, считая его своим. К6 чувствовала это особо остро, лишённая возможности иметь собственный подобный угол. Почему-то ей захотелось, чтобы её сейчас стошнило прямо на разноцветный ковёр посредине комнаты, но тошнота, как назло, отступила. Она зашла в ванную, оставив дверь приоткрытой: ей было непривычно принимать душ взаперти и в одиночестве. Приватность для неё давно перестала быть ценностью.

Долли легла на кровать, раскинув руки. Под шум воды она смотрела в потолок, и комната медленно вращалась вокруг, иногда сменяя направление движения или замедляясь. Подобное Долли уже испытывала однажды, когда, будучи ребёнком, напилась чего-то на встрече отца со вкладчиками.

Такие мероприятия случались не часто, но проходили всегда одинаково: отец Долли не любил лишнюю суету. Долли приводили как экспонат, тестер и эталон производства в одном лице, крутили в разные стороны, просили что-нибудь рассказать, спрашивали о чём-то детском, а потом, довольно кивая, отпускали, и оставшееся время о девочке никто не вспоминал. Было некому.

В такие вечера, по меркам Долли, дом был переполнен. Всех прибывших людей приводили всегда в одну и ту же комнату, некоторых из них Долли помнила, как прибывающих снова из раза в раз.

Большая прямоугольная гостиная на первом этаже была обставлена пёстро: три длинных дивана в ярких цветах, поставленные друг к другу под прямым углом, узорчатые паласы, разбросанные по полу, и большие вазы с финиковыми пальмами – на этом индийская тематика заканчивалась и начиналось цыганское барокко с золотом, фальшивым и настоящим, глубокими креслами и массивными пепельницами. По углам комнаты стояли модные полноразмерные реплики осколков древнегреческих скульптур.

Сначала комната наполнялась гостями, а потом гости наполняли её дымом. От их стеклянных трубок пахло трупно, так же, как когда в вентиляции умер котёнок и неделю не могли придумать, кому его оттуда доставать. Долли тогда спала с открытым окном, прямо на полу у подоконника, чтобы не чувствовать вони, но всё равно хорошо запомнила этот запах и теперь каждый раз, когда гости начинали курить, убегала куда-нибудь подальше. Совсем уходить ей не хотелось, поэтому она забивалась в угол, за одно из пышных кресел, и сидела там, дыша через ткань футболки.

– Ты странная, – сказал ей тощий длинный мальчик, обнаруживший её тайник.

Он прибыл в дом со всеми, то есть был гостем, и приходился одному из мужчин в костюме сыном. В тот раз прилетело необычайно много людей, больше смеющихся и курящих, чем обсуждающих дела. Долли они нравились, особенно та, что была матерью мальчика. Она тоже была тощей и какой-то вызывающей. Только вот что именно она вызывала, Долли разобрать не могла.

Долли не хотелось общаться с мальчиком, она опасалась, что он сейчас тоже достанет трубку и испортит её отвоёванный клочок чистого воздуха зловонием.

– Уходи, – сказала она, не вынимая носа из-под футболки.

Она попробовала отгородиться от мальчика креслом, потащив его на себя, но оно оказалось слишком тяжёлым, и она шлёпнулась назад, когда её пальцы соскользнули, отпустив кожаный материал. Это явно позабавило мальчика, и он, довольный, протиснувшись к Долли за кресло, сел рядом.

– У тебя противный папа. Ты от него прячешься?

– Нет. А у тебя противная мать. От неё прячешься? – огрызнулась Долли.

– Нет, она ничего. А вот отец таскает меня повсюду с собой. Скука смертная. Он вон, – Долли высунулась из-за кресла, высматривая, на кого указывал мальчик.

В противоположном углу зала с её отцом разговаривал высокий мужчина. Он был таким худым, что казалось, будто вместо тела в костюме деревяшки. Долли резко пригнулась, когда мимо проплыла довольная дымящая девушка, и врезалась лбом в челюсть мальчика.

– Ты чего? – засопела Долли, растирая лоб.

– Я?! – он был искренне возмущён.

Долли махнула на него рукой и продолжила наблюдать за происходящим в зале. Всё тот же высокий худой мужчина что-то тихо рассказывал отцу Долли. Он активно кивал, мотая головой так, что Долли стало казаться, будто сейчас его залитые лаком волосы отлепятся от головы и встанут дыбом.

– Каста! – закричал он, соглашаясь с собеседником, и тут же испуганно посмотрел по сторонам.

Схватив мужчину за локоть, он повёл его из комнаты, настороженно озираясь по сторонам. Долли потеряла его из виду.

Всё это время мальчик наблюдал за ней.

– Меня зовут Энгельс, – сказал он, когда Долли села обратно. Она искоса посмотрела на него, пытаясь понять, правда ли он дурак.

– Странное имя. Как книгу? – ей казалось, она точно видела такую книгу в библиотеке.

– Ничего не странное. В столице всех так зовут. Это ты странная, – он по-деловому замолчал, будто прикидывая что-то в уме. – Но мне нравится. Пожалуй, я и в следующий раз прилечу сюда с папой.

Они замолчали.

– Ты рада?

– Я тебя об этом не просила, – отмахнулась Долли.

– Но ты же должна быть рада, – настаивал Энгельс.

– Ещё чего.

– А я рад.

– Лиза говорит, что такие, как вы, счастливы только от водки.

– Кто эта Лиза?

– Повар. Ну, она и не говорит, в общем-то… Ты всё равно не поймёшь. Она здесь работает, я тебе покажу, пойдём, – Долли не могла вылезти из-за кресла и стояла, ожидая, когда Энгельс освободит ей дорогу.

– А нам можно? – с опаской спросил он. – Папа говорит, здесь чего только нет.

– Ну и дурак.

Они спустились на кухню, но Лизы там не было. Когда дети вернулись в зал, все уже ушли в лабораторию. В комнате было тихо, от пепельниц шли тонкие струйки дыма. На низком столике в углу стоял поднос с ребристыми стаканами. Долли взяла один, сделала пару глотков и сморщилась.

– Это какая-то неправильная вода.

– Ты придумываешь, это просто вода, – закатил глаза Энгельс.

Он взял у неё стакан и понюхал. Долли высунула язык:

– Если она обычная, то выпей.

Энгельс набрал жидкости в рот и тут же выплюнул, закашлявшись. Долли засмеялась. Она повалилась на диван и, хватаясь за живот, продолжила хохотать. Энгельс насупился. Чем дольше смеялась Долли, тем более хмурым он становился. Когда она успокоилась, он обиженно сел в дальнее кресло, не глядя в её сторону. Долли подошла к нему. Он отвернулся. Она обошла его так, чтобы видеть его лицо. Он снова перевёл взгляд.

– Энгельс, – позвала его Долли. Он игнорировал. Она стала повторять его имя на разный лад, крутясь вокруг: – Энгельс-Энгельс-Энгельс!

Когда это не подействовало, она остановилась, замолчала, прошла в середину комнаты. Энгельс следил за ней взглядом. Долли взяла стакан со стола и выпила залпом до дна. Голова закружилась, девочка села на стол, не разбирая, что вокруг.

– Долли? – испуганно позвал Энгельс.

– Теперь ты не будешь обижаться? – довольно спросила она и тут же почувствовала, что вдруг стало как-то душно и тесно.

Все предметы вокруг приближались и пульсировали. Энгельс похлопал её по плечу. Дальше Долли помнила только, как они шли по коридору к её комнате, и Энгельс всё спрашивал, не позвать ли кого-нибудь. А потом Долли уснула, и когда проснулась на следующий день, гостей в доме уже не было – все улетели. От Энгельса осталась только записка на комоде.

Теперь Долли с трудом сосредоточила взгляд на нём. Мебель с тех пор, конечно, не менялась. Долли испробовала все возможные комбинации перестановки одних и тех же вещей за эти годы, но, по сути, ничего никогда не менялось. Она уставилась в потолок так сосредоточенно, что даже не заметила, как из ванной вышла К6. Она стояла в нижнем белье и протягивала мокрую одежду Долли. Из ванной косой линией тянулся жёлтый свет. Девушка приподнялась на локтях.

– Что это?

– Одежда. Я постирала, она была в крови. Надеюсь, успеет высохнуть. Тебе же нужно что-то надеть завтра.

– А… Спасибо, – Долли протянула руку, взяла костюм и снова откинулась назад.

Она положила мокрую скомканную одежду на живот и теперь чувствовала, как сначала вода пропитала её рубашку, а затем капли побежали вниз на простыни.

– Ровно в восемь на крыше.

К6 вышла, не задерживаясь. Они не сказали друг другу больше ни слова. Долли продолжала лежать. Время шло. Нужно было что-то делать. Она, перекатившись на кровати, медленно встала. Каждое действие казалось неосуществимым, пока она не начинала делать его. Долли казалось, что время должно было остановиться, что всё это не может быть правдой. Она повесила мокрые штаны на спинку стула. Открыла окно, и на раму закинула рубашку. С улицы потянуло прохладой. Луна освещала комнату, но Долли всё равно ничего не видела, не думала, не решала. Идя к ванной, она споткнулась обо что-то. К6 оставила свою обувь. “Надо же, как заботливо” подумала она, и ярость тут же накрыла её. Долли подняла кроссовок и запустила им в стену, снеся картину на стене. Ей хотелось разгромить всю комнату. Вместо этого она встала под душ и начала переключать воду с горячей на холодную, пытаясь успокоиться. Постепенно пелена стала спадать. Может, к чёрту всё, сдать К6, сказать, что это она всё придумала, и будь что будет? Или заставить её покончить с собой. Или, может быть, получится притвориться, что им ничего не известно.

Долли казалось, что ещё немного – и она поймёт, как выкрутиться по-иному, выловит из хаотичных мыслей идеальный план, сведёт два конца вместе. Но иного выхода не было. Оставалось только бежать. Они убили клона. Она убила клона. Долли выключила воду и села в ванной, обхватив себя руками. Девушка думала о том, что тело клона лежит внизу в траве под деревьями. Ей было противно от себя и страшно. Эта грязь не отмывалась водой. Паника длилась до тех пор, пока у девушки не осталось сил на страх. На смену ему пришла усталость. Долли поняла, что залезла под воду прямо в одежде. Девушка расстегнула манжеты и стала стягивать рубашку через горло. Мокрая холодная ткань с трудом отлипала от тела. Сняв наконец всё, Долли включила горячую воду и, тщательно отдраивая кожу, смыла остатки грязи, налипшей на тело. Замотавшись в полотенце, она протёрла рукой зеркало и осмотрела себя. Царапин на видных местах не осталось – это хорошо, её будет сложно отличить от остальных.

Обессиленная, она рухнула на кровать и уснула.

Глава 2. Двадцать минус одна

Как только будильник завибрировал, Долли встала. Она и раньше не имела привычки лежать подолгу в кровати, теперь же каждая минута была на счету. Нужно было подняться на крышу раньше других, так, чтобы никто не видел, откуда она вышла. Быстро одевшись, она туго завязала шнурки на кроссовках и огляделась. Утро было тихим. Холодный воздух за ночь заполнил комнату, сравняв температуру с уличной. Ветер перебирал складки на тюле. Всё, что случилось вчера, в этой тишине казалось ложью. Не могут в одном мире сосуществовать такое утро и такая ночь. Долли старалась не думать. Холодные ладони вспотели, и она вытерла их о штанины. Она обошла комнату ещё раз. Взять с собой что-то – это риск, нельзя выделяться на фоне остальных, но не взять ничего – тоже ошибка. Долли соображала, есть ли что-то из её вещей, от чего можно получить пользу. Она зашла в ванную и, покопавшись в ворохе влажной одежды, которую бросила на пол вчера, достала пистолет.

Долли собрала волосы назад, закрепив их резинкой в тугой пучок, как это делали клоны, спрятала пистолет под рубашкой за поясом и тихо вынырнула из комнаты. На этаже не было никого. Из окна в конце коридора на красный ковёр падало солнце, в котором клубами крутилась пыль. Долли закрыла дверь и прошла вперёд, к лестнице. Покой вокруг давил на Долли. Что, если все уже всё знают и ждут её на крыше? Что с ней будет? Её убьют сразу? Как? Воткнут иглу с ядом, подобравшись сзади? Застрелят? Если её убьют, то никто не станет искать. Некому. Вне острова никто не знает о её существовании. Её можно убить безнаказанно. Её смерть не причинит никому боли. Она умрёт, и она всё равно останется здесь в облике двадцати таких же девушек. Если бог есть, что он скажет ей при встрече? С каждой пройденной ступенью Долли становилось всё страшнее. Кровь пульсировала в висках, сердце билось о рёбра, всего объема лёгких не хватало, чтобы вдохнуть достаточно воздуха. Она шла, еле различая, куда поворачивает. Всё в поле зрения стало бурым, как ковролин. Темные пятна в глазах плясали и прыгали. "Я не смогу"-подумала она. Она застыла за несколько шагов до двери, ведущей на крышу. Сил войти не было. Она представляла, как сейчас откроет дверь и окажется под прицелом винтовок. Кто там стоит? Клоны? Или работники лаборатории? Или только отец? Почему так тихо? Всё её тело кричало о том, что нужно бежать отсюда, бежать сломя голову и не разбирая дороги.

Кто-то дотронулся до плеча Долли.

– Двенадцать!

Её догнали две девушки. Одна из них заправляла рубашку на ходу. Клоны выглядят свежо и торжественно.

– Так и знали, что ты будешь тут. Зачем ушла без нас? Семь всего-то на пару минут опоздала.

Долли сглотнула. Чувство реальности медленно возвращалось к ней. Она нахмурилась:

– С чего бы мне вас ждать? По графику идём.

Она толкнула дверь и вошла. На крыше не было никого. Три девушки озадаченно переглянулись. Долли обернулась на часы над дверью, клоны, задрав манжеты рубашек, сверялись по своим часам. Они показывали без семи минут восемь.

– Странно, – сказала третья девушка, номер которой Долли не знала, – нам же должны выдать вещи и инструктаж…

В углу на столе для садовника человек в белом халате что-то раскладывал. Девушки заметили его, когда что-то в его руках звякнуло, ударившись о стол. Он молча подошёл к ним, оставив вещи разложенными. У мужчины было такое лицо, словно у него сильно болело горло. Он хмурился и, сжимая губы в трубочку, отводил взгляд в сторону. На поясе у него крепилось множество инструментов и несколько матовых чёрных коробочек. На девушек он не смотрел, только охватил их взглядом, как пятно, и подозвал рукой.

– Сюда, – невнятно промычал он.

Девушки прошли через сад и вышли на открытую часть крыши, размеченную белыми полосами для посадки вертолета. Мужчина, кашлянув, указал на одну из полос и, намеренно отворачиваясь, ушёл обратно в сад. Девушки выстроились вдоль полосы. Долли встала ближе к краю крыши, так, чтобы быть дальше от любого, кто выйдет из сада. Она с удовлетворением отметила, что не отличается от клонов ни ростом, ни телосложением. Её волосы были заплетены немного иначе, кожа казалась более бледной, она отличалась хмурым взглядом, и тяжёлая ночь отразилась, обострив черты лица, но, если не знать заранее, где искать, то отличия между девушками найти было сложно. На первый взгляд они были идентичны. Долли перестала разглядывать клонов и уставилась вдаль, когда мужчина вновь вернулся. Теперь он взял планшет и что-то в нём искал. Не отрывая взгляда от экрана, он хрипло и без энтузиазма скомандовал:

– Расчёт по порядку.

Долли оказалась первой.

– Первая!

– Вторая!

– Третья!

– Данный номер считать временным порядковым. Присвоенная категория: М17.

Солнце светило прямо на девушек. Мужчина стянул со лба на нос солнцезащитные очки. Он отцепил с пояса одну из коробочек и, открыв её, выудил наклейки. Долли знала, что это. С наклейки снимался защитный слой, затем её можно было прикрепить к чему угодно, и она припаивалась намертво. На коже такая наклейка держалась не меньше недели. Мужчина протянул коробку с наклейками Долли, и она, достав свой номер, передала её дальше.

– Крепить номер следует на правую кисть. Перпендикулярно фалангам, по направлению от пятого ко второму пальцу.

Долли закрепила свой номер. Теперь её звали 1М17. 3М17, получив наклейку, вернула коробку мужчине. Он молча забрал её, засунув в задний карман.

– Дальнейшее прямое руководство клонами 1М17, 2М17 и 3М17 будет осуществляться третьей стороной. Акт вступает в силу, – он посмотрел на наручные часы, – с 8 часов 4 минут 32 секунд 12 июня 63 года.

Долли нервно просматривала дверь, ведущую в сад. Клонов на миссии всегда провожал отец.

Мужчина в белом халате, закончив зачитывать текст с планшета, выключил микрофон, щёлкнув на крохотный тумблер, прикреплённый к нагрудному карману. Налетел ветер и стал трепать его не застёгнутый халат. Когда ветер успокоился, мужчина сказал:

– Не придёт он.

Развернулся и пошёл к стене, где остановился в тени, посмотрел на часы ещё раз и уставился в небо. Долли не успела досчитать до 10, когда стали слышны хлопки лопастей вертолёта.

Поднявшийся ветер садящегося вертолёта гнул к земле кустовые розы в больших рыжих горшках, выставленных за стекло. Сердце Долли бешено стучало. “Да или нет. Да или нет”, – повторяла она про себя как мантру. Поймают или спасена. Ей хотелось держать выход на крышу в поле зрения, но все клоны смотрели вверх, на вертолёт, и ей приходилось двигаться также, чтобы не выделяться. Три одинаковых девушки в серых костюмах стояли ровной линией, ветер задувал под вороты их рубашек, глаза слезились. Когда вертолёт приземлился, шаг несущего винта замедлился, но не остановился. Из двери выглянул пилот и закричал:

– Эти?

Мужчина в белом халате, вжимаясь в стену, кивал, тряся всей головой, желая, видимо, быстрее попасть внутрь здания.

Пилот перевёл взгляд на девушек и заревел:

– Ну? Чего стоим? Заходим.

Долли замерла в нерешительности. Пилот помахал им рукой. Долли двинулась навстречу, обходя по окружности хвостовую часть.

Уже у двери она увидела боковым зрением, как провожавший их мужчина в халате схватился за голову и стал что-то кричать. Долли видела, как двигаются его губы, но чего он хотел, разобрать не могла. 3М17 схватила её за плечо и прокричала в ухо:

– Он хочет часы! Он говорит нам сдать наши часы!

Долли кивнула, ощущая, как что-то липкое и холодное обволакивает её разум. Никаких часов на запястье у неё, конечно, не было. Под длинными манжетами рубашки их было не видно, никто не заметил их отсутствия. Долли покрутила руку, словно ощупывая часы.

– Хорошо, я ему отдам, – сказала она клонам, протягивая руку. Они быстро отстегнули браслеты, вложив их в ладонь Долли. Она побежала к работнику лаборатории. Он немного приблизился навстречу, сделав несколько робких шагов. Ему не нравился вертолёт, он его боялся. Для лаборанта привычнее было находиться в подвалах дома, работая неделями без выходных и солнца, в жужжащей разными аппаратами тишине. Выполнять работу сопровождающего сейчас его принудили, не оставив выбора – никто больше не хотел этим заниматься. Долли протянула ему на вытянутой руке две пары часов.

– Спасибо! Спасибо! Голову мне спасли! Как я мог забыть?

Он весь трясся, лоб блестел от пота. Долли сделала пару шагов назад, к вертолёту:

– Стой! Где третьи? – закричал лаборант.

Долли изобразила удивление:

– Вторая не отдала, значит, сейчас принесу.

Она подбежала к вертолёту и, ничего не говоря клонам, запрыгнула внутрь. Пилот одобрительно цокнул, захлопывая дверь – ему хотелось быстрее закончить с этим рейсом.

– Полетели, всё! – крикнула ему Долли, сердце её бешено стучало. Из окна поднимающегося вертолёта она видела, как мужчина, схватившись за голову, вбежал в сад под стеклянным куполом. Его фигура быстро уменьшалась, и Долли чувствовала попеременно то ликование от удавшегося побега, то ужас от того, что это ещё не конец. Она с силой сжимала собственное запястье, думая о часах. Долли не знала, что будет за это лаборанту, но искренне надеялась, что для него это обойдётся. Если он скроет недостачу часов, то Долли выиграет хотя бы ещё день. По часам он поймет, какой номер их не сдал. А потом обнаружат пропажу Долли. И у них всё сойдётся. В лучшем случае это три дня.

Долли очнулась от своих мыслей, только когда дом уже стал еле различим в гуще тропического леса. Вертолёт двигался на запад, в сторону материка. Долли осмотрелась. Внутри не было никого, кроме пилота и двух клонов. Всё в кабине было бежевым: шесть кресел стояли двумя линиями друг напротив друга. Девушки сели по ходу движения, все в один ряд. Два окна, обрамлённых чёрной каймой, и чёрный экран небольшого телевизора выделялись тёмными пятнами на фоне светлых стен. Даже пол был чистым. Никаких проводов, сумок или ящиков. У Долли почти вырвался вопрос: “Разве вы на таком летали на прошлые миссии?”, но она вовремя прикусила язык. Клоны выглядели напуганными. Они хмуро глядели в окна и ни о чём не говорили. Долли выдохнула. От неё больше ничего не зависело. Хотя бы на полчаса. Внизу, за окном, во все стороны было видно только зеленоватое тёплое море. Блики на волнах слепили глаза, но девушка продолжала их разглядывать. Она пересела на кресло напротив одной из девушек, чтобы быть ближе к окну.

Взобравшись на кожаное кресло с ногами, под грохот вращающихся лопастей, Долли задремала.

Она проснулась от внезапно навалившейся тишины. Клонов рядом не было, дверь вертолёта была полностью сдвинута. Они стояли на пустой огромной парковке посреди полей. С одной её стороны растянулись гаражи, а с другой стояло длинное одноэтажное здание, использовавшееся, судя по ролетным воротам, как склад. Полуденное солнце нагрело воздух в кабине, несмотря на открытую дверь, становилось душно. Долли аккуратно, не создавая шума, выглянула из двери. В тени, отбрасываемой вертолётом, курил пилот. Он не видел, что девушка проснулась, и Долли теперь могла рассмотреть его. Мужчина казался уставшим и в то же время расслабленным. Он был чуть выше среднего роста, сутулился, его загорелое лицо было испещрено мелкими морщинками, от которых серые глаза казались всё время улыбающимися. Ему было лет 50, он не выглядел ни моложе, ни старше отца Долли. Он был просто каким-то другим. Долли хотелось вот так замереть в этой тишине рядом и стоять очень долго, пока она не отдохнёт. Мужчина докурил сигарету, швырнул бычок на асфальт и обернулся:

– Проснулась? – он улыбнулся Долли.

– Почему вы меня не разбудили? – она не знала, где они, и стоит ли ей бояться этого человека, но старалась не показывать своей растерянности.

– Жаль будить было, твоё всё равно от тебя не убежит, – он достал вторую сигарету, подержал её и засунул обратно в пачку, с досадой пояснив, – Жарко.

Долли села обратно на кресло боком, свесив ноги на улицу. Она ждала, пока мужчина скажет что-нибудь ещё, но он молчал.

– Где мы? – нерешительно спросила Долли.

Брови мужчины поползли вверх, потом он резко дёрнул ими вниз, сведя почти в прямую линию, разделённую двумя вертикальными морщинами. Долли испугалась, что вопрос ему не понравился, но пилот ответил спокойно:

– Мы на границе с Полисом, отсюда минут 20 до города.

– А где все?

– Уехали уже, – он махнул рукой в неопределённом направлении.

Долли огляделась. Вокруг не было ни души. Значит, клонов кто-то забрал, или здесь для них были машины.

– А я?

– Раз ты последняя, то для тебя только это, – он наполовину залез в кабину и вытянул из кармана в кресле большой конверт. Он не был запечатан, и оттого что мужчина поднял его боком, из него выпала бумажка. Долли нагнулась за ней.

– 113, вход с юго-запада. Лео, – вслух прочитала она.

Вверху на визитке была крупная цифра 1. Пилот передал Долли конверт, из которого она достала ещё две карточки. На пронумерованной цифрой 2 было написано: “Стерео Деметра 6. 11 утра 13 июня. Камила”. На третьей записке снова был адрес, но без даты. Из конверта Долли достала пейджер, банковскую карту и ключ от автомобиля, выглядевший очень старым.