Шепот волн

Ей стало страшно смотреть в завтрашний день.

Когда Фел нашла Даниэля, он встал, улыбнувшись. Взял ее за руку и нежно коснулся губами. Фел смущенно отвела взгляд, сердце пропустило удар. Дэн отпустил ее ладонь, приглашая сесть.

Фелисия сразу заказала латте с корицей, а вот сам завтрак Дэн запретил заказывать, потому что уже все сделал сам. Они провели это утро в теплой обстановке приятного заведения в светлых тонах. Здесь было комфортно и спокойно. Специально ли он выбрал именно этот ресторан?

– Как спалось? – спросил он, делая глоток черного кофе.

– Я… Мне приснился кошмарный сон. Сильнейший шторм и только я одна на этом лайнере.

Даниэль сочувственно поджал губы, замерев.

– Не нужно было оставлять тебя одну.

– Ты не мог ночевать со мной в каюте, – усмехнулась Фел, наблюдая двойственность в его ответе.

– Поэтому пообещал, что уйду.

Оставшееся время завтрака, пока Фел не доела, они провели молча. Фелисия выглядывала в окно, словно контролировала погоду и настроение Атлантики. Словно умоляла ее больше не вести себя так, точно весь мир рухнул. Фел понимала океан… Он пытался ей что-то сказать, возможно повторял за ней. Но ей совершенно этого не хотелось. Она теперь боялась смотреть на волны. Ей попусту хотелось домой.

– Что будешь сегодня делать? – спросила Фел, когда они собрались уходить.

– Думаю, съезжу в соседний город на выставку, потом посещу кинотеатр, загляну к родителям на ужин, может быть успею встретиться с другом, – вполне серьезно сказал Дэн, жестикулируя руками. Фел рассмеялась, пихнув его в бок.

– Хороший план!

– А ты?

– Хочу посетить какое-нибудь расслабляющее СПА, а потом побыть одна.

Фел внимательно взглянула на Дэна, он улыбнулся.

Их день начался в приятной обстановке, но Фелисия действительно желала провести его остаток без Даниэля. И когда они закончили с завтраком, она попросила его о встрече завтра. А сама направилась в СПА-комплекс, где не была ни разу за всю свою жизнь. Она хотела новых ощущений, и была вполне рада воспользоваться такой возможностью здесь, на лайнере, где уже было сложно убивать чем-то время.

Фел провела на процедурах чуть ли не половину дня и никогда еще не ощущала себя так… по-другому. Так, словно скинула с плеч груз забот и тревог, накопившийся за долгие годы. Это не просто расслабление, а глубокая перезагрузка. Мягкое прикосновение рук массажиста, аромат эфирных масел, приглушенный свет и тихая музыка создали атмосферу умиротворения, позволяющую забыть обо всем на свете. Она почувствовала себя обновленным человеком. В теле – приятная истома, в голове – ясность и легкость.

Это что-то необычное и новое. Фелисия на ватных ногах, абсолютно с другими ощущениями, шла к каюте, поглядывая на океан за бортом, который еще вчера бушевал с огромной силой, а сегодня был спокоен как никогда. Идеально-гладкая поверхность еле заметно дрожала. Она и забыла о своем страхе и смогла увидеть невероятно красивый синий цвет волн и умиротворение.

Вернувшись в каюту, Фел легла на постель, не чувствуя тела. Она долго лежала, ни о чем не думая, смотрела в играющий телевизор. Так провела остаток дня: была наедине с собой, старалась найти прощение внутри себя, перебирала и ворошила прошлое, но уже без едкой боли в груди. Если бы мать могла посмотреть ей в глаза, все было бы проще. Если бы хоть кто-то сказал ей причину – было бы проще. Если бы она сказала «прости» – было бы гораздо проще. Но ничего из этого у Фел не имелось. А может быть и никому не нужно было это прощение? Может быть, она давно ее простила, но продолжала думать, что зла и обижена?

Психологи говорили, что это чувство может жить в ней всю жизнь, пока девочка не попробует хотя бы понять свою мать. А как, если она не знает даже причины ее поступка?

«Попробуй ее найти, эту причину».

Уллу бросили или предали? Не может быть причиной для такого поступка. Она была слишком юна? Возможно, но все равно это слишком отчаянный шаг. Она была преступником? Сомнительно.

Фелисия перебирала все, что лезло в голову, но ни одна причина не казалась ей достойной. Сама Фел не смогла бы так поступить, будь на ее месте. Единственное… если бы на Фел напали и… Она бы не смогла принять этого ребенка, нет, ни в коем случае. Фелисия бы возможно и не смогла его родить. Но разве это могло быть правдой?

Голова заболела. Фел села на кровати. В этот момент зазвонил телефон. Фелисия вскочила с постели, точно ее ужалили, и уставилась в стену. Она позвонила!

– Здравствуйте, Фелисия, – послышался на том конце писклявый голос, уже ставший хорошо знакомым.

– Мисс Харпер? Я рада, что вы перезвонили, – с улыбкой ответила Фел. В груди застыл трепет.

– Мне удалось найти электронную почту вашей миссис Эттвуд, номер тоже, но он выключен.

– Пожалуйста, продиктуйте, я запишу.

Фелисия быстро отыскала в рюкзаке блокнот с ручкой и записала все, что сказала женщина.

– Здесь еще работает одна нянечка с 2000 года. Если это вы та самая противная девчонка, которая бродила ночами в коридоре и дралась со сверстницами, то, вероятно, она вас помнит, – криво и без какой-либо тактичности хохотнула мисс Харпер, но Фел не обиделась, а только улыбнулась, предаваясь воспоминаниям. Ей было тяжело находиться в тех стенах, от них тошнило, но приходилось выживать, чтобы жить потом.

– Это была я, да. На это были причины, я думаю, вы понимаете, хотя возможно эта нянечка не рассказала вам подробности, – с остановками проговорила Фел, – спасибо, мисс Харпер, вы мне очень помогли. Моя подруга передаст вам мою благодарность в ближайшее время.

– Обращайтесь, – все, что сказала в ответ женщина, после чего послышались монотонные гудки. Наверняка, ей не было никакого дела до детский судеб и их трагедий. Что ж, не это самое главное.

Фелисия завороженно уставилась на блокнот с номером и адресом миссис Эттвуд, не веря своим глазам. Их мгновенно защипало. Она вспомнила аромат мелиссы и кабинет этой женщины, где часто по ночам приходилось скрашивать одиночество. Всплыли картинки драк с другими девчонками и их противные лица. Фелисия, будь ее воля, могла бы все их расцарапать, но не желала быть таким ребенком. Она была против насилия, а драки были самозащитой, потому что с ней там никто не собирался адекватно общаться. Кроме миссис Эттвуд. Почему она была так добра только к ней – осталось загадкой. Возможно, история Фел была самой плачевной, а возможно, это просто случайность.

После того, как Фел вышла за ворота интерната, по лицу ударила реальность, и выживать стало еще труднее. Но тогда не это было важно. Важно было найти мать или хотя бы узнать, какого черта она так поступила с беззащитным ребенком. И самое главное – отблагодарить миссис Эттвуд за добро и за… имя. Когда Фелисия готовилась к освобождению, директор рассказала ей о том, что его ей дала именно миссис Эттвуд, впечатлившись историей девочки из книги. Та была бойкой, сильной и уверенной в себе, но ей пришлось столкнуться с суровыми обстоятельствами жизни. Такая же, как эта девочка, оказавшаяся у порога интерната в первые дни рождения. Фел расплакалась и долго не выпускала директора из рук. А после остановилась у ворот, обернулась и поняла, что ей будет не хватать миссис Эттвуд. Слезы тогда жгли щеки как пламя огня.

Больше Фелисия ее никогда не видела, не считая одного посещения интерната через полгода. Она приходила, чтобы узнать, как идут дела, и подарила директору самый красивый букет ромашек. Тогда она узнала, что ее навещала какая-то женщина в первое время, но ее имени директор не знала, лишь описала отдаленно черты внешности. Фел пыталась прийти туда снова, когда искала мать и правду на улицах города, но зайти так и не смогла. Ее что-то отталкивало. Даже позвонить было трудно. Обида настолько сильно била ее по ребрам, что дышать при одной только мысли становилось невозможно. Она долгие годы искала эту правду и пыталась простить человека, которого ни разу не видела, но разве это возможно? Разве можно простить, не услышав ни одного «прости»?

Фел взглянула на часы, отмечая довольно поздний вечер, но терпеть до завтра она была не в силах. Руки задрожали, когда она стала набирать номер. Но как только поднесла мобильный к уху, в трубке заговорили, что абонент недоступен. Сердце дрогнуло, а потом неистово забилось в истерике. Фелисия поджала губы, раздраженно глядя на номер телефона. Через несколько минут завороженного взгляда на экран она отбросила на диван мобильный и лист. Заходила по каюте, включила телевизор на самый минимум, посмотрела в иллюминатор. Океан был спокоен, и ей хотелось перенять у него это спокойствие, но не получилось. Фел размышляла о письме. Дойдет ли оно? Что она скажет? Что ответит миссис Эттвуд? Что с ней вообще? Вдруг…

Фел тряхнула головой, обхватила ее ладонями, отгоняя абсурдные мысли. С миссис Эттвуд все в порядке, иначе быть просто не могло.

Когда ноги устали ходить, Фелисия легла на постель. Открыла почту на ноутбуке. Ее день закончился письмом. И слезами ностальгии, наложенными на печальные воспоминания.

Дорогая миссис Эттвуд, я так рада, что смогла вас найти! Надеюсь, что это так, и вы тоже рады прочесть мое послание.

Простите мне это многолетнее молчание, прошу. Я была слишком поглощена злостью на человека, который испортил мне жизнь, потому не могла думать о чем-то еще. Но вы можете быть уверены, что я никогда не забывала вас. Я вспоминала вашу любовь и заботу. Ведь никто не был ко мне так добр, как вы. 

Помните, как защищали меня в очередной драке с той белобрысой девчонкой? Мы постоянно собачились, но по-другому не получалось. Было много ночей и чая с мелиссой, и много чего еще. Я выросла на ваших глазах, стала человеком, хоть и не самым счастливым. По крайней мере, до совершеннолетия. 

Миссис Эттвуд, я сейчас плаваю на лайнере в далекой Атлантике – сбежала сюда, чтобы найти правду. Вы знаете, океан просто невероятно красив и чудесен. Здесь столько красочной природы, что все это кажется мне сном. Но я начала тосковать по дому, и скоро уже возвращаюсь. Эта поездка подарила мне новую надежду и кое-что еще. 

Я очень надеюсь на ваш ответ и понимание. Как только вернусь – обязательно направлюсь к вам, и мы выпьем чаю с мелиссой. А с меня торт, только скажите, какой вы любите! Обнимаю.

С любовью, Фелисия.

Перед тем, как Фел уснула, ее подушка намокла от слез.

Глава 14

До Мадейры оставалось плыть пару дней. Совсем скоро Фелисия спустится на берег и увидит что-то новое. Она отвыкла от остановок, потому что с последней прошла уже почти неделя. Все, что она видела – густые облака и звезды-блестки ночью, ярко-синий океан самых разных оттенков, гладкая его поверхность ранним утром, бушевание ветра и волн вечерами. И шторм.

Еще немного – и придется сесть на самолет, покинуть «Эсмеральду», которая так помогала ей в эти дни побега. Она ее спасала, но в тоже время заставляла чувствовать нескончаемое одиночество. Такое чувство Фелисия ощущала последний раз в доме-интернате. И сейчас ей меньше всего хотелось вспоминать его снова. Ей хотелось забыть его. Иногда она мечтала о том, чтобы кто-нибудь стер память, очистил ненужные файлы и выбросил в мусорное ведро. Так же, как и стерли память ее матери.

А потом она понимала, что жизнь на самом деле прекрасная вещь. И чтобы это понять – пришлось изрядно постараться выжить и пройти через огонь, воду и поступок матери.

Одним вечером, когда она стояла на верхней палубе в одиночестве и пила кофе с корицей, ей в голову пришла пронзающая и острая мысль – почему все это время она не думала об отце? Почему она винила мать в том, что та ее бросила, но никогда не винила отца? Фел ничего о нем не знала. Она не знала, есть ли он вообще, и что он за человек. Что, если он еще хуже, чем мать? Или, наоборот, всегда мечтал о дочери? Как теперь отделаться от этих вопросов? Если найти мать оказалось проще, то найти отца будет просто нереально. Он мог жить на другом конце света. Или сменить имя и фамилию. Или вовсе уже не был жив. Фелисия сжала в руках полупустой стаканчик и прикрыла глаза, принимая удар ветра по лицу с благодарностью – он вышиб все вопросы из головы. А потом поднялся вихрь, развевая ее волосы в разные стороны.

Вместе с вихрем появился Даниэль. Он точно снизошел с неба или материализовался из воздуха.

– Привет, – улыбнулся он, становясь совсем близко.

– Привет.

Фелисия поправила волосы, уже мысленно проклиная ветер, и взглянула на мужчину. Его улыбка заставила почувствовать тепло где-то в глубине души. Фел поймала себя на мысли, что рада его видеть. Они не общались уже пару дней, потому что Фелисия хотела побыть одна, и Дэн уважал ее желания, не нарушая личные границы. Она была ему благодарна и в очередной раз поняла, что он прекрасный человек. Вероятно, найти такого большая удача в жизни.

Считала ли Фел, что ей повезло?

– Не ожидал тебя здесь увидеть, – признался он, опустив уголки губ. Рубашка с короткими рукавами в моменте натянулась на его сильной груди, и Фел пришлось отвести взгляд. Она засмотрелась на океан, поглощенный темнотой ночи. Подумала о том, как бы она прожила эти дни, не встретив Даниэля? Разве не сошла бы с ума?

– А я наоборот, – откровенно призналась в ответ Фел, искоса взглянув на его профиль.

Дэн развернулся. Пронзительный, трепетный взгляд застал ее врасплох. Несмотря на темноту, были отчетливо видны его глаза. В них читалась надежда, уверенность и победа. Он был полон решимости и страха. Или Фелисии просто казалось – она не знала. Но так Даниэль на нее прежде не смотрел. Его взгляд – теплый свет, который говорил без слов. Но что именно – Фелисии пока не удалось понять.

Даниэль пододвинулся ближе, и между ними не осталось расстояния. Она слышала, как он дышал. Свет от фонарей лайнера падал ему на спину, и лица стало почти не видно. Даниэль молча смотрел на Фел, вероятно, о чем-то размышляя. Она не знала, куда себя деть. Но от проникновенного взгляда этого мужчины ей становилось неловко. Хотелось отступить назад, но ее в то же время тянуло вперед. Сейчас ей не хватало храбрости, как в тот вечер, когда она бросилась ему на шею. Фелисия мечтала это повторить, но не могла найти в себе сил. Что она вообще хотела от Даниэля? Могла ли рассчитывать на его чувства?

Ей пришлось признаться самой себе в который раз, что она влюблена. Как первый раз в жизни, как девчонка-подросток. Как девушка, впервые встретившая принца. Он смотрел так, словно Фел была единственным сокровищем в  мире.

Фелисия не успела ни о чем больше подумать, как Даниэль медленно поднял руку и коснулся ее щеки. Прикосновение было легким, почти невесомым. Фел дрогнула и застыла. В следующее мгновение он наклонился, и его губы коснулись губ Фел. Сначала едва заметно, будто проверяя, позволительно ли это. А потом он поцеловал Фел. Она прикрыла глаза и перестала дышать. Сердце заколотилось, как пойманная птица, рвущаяся на свободу. Морской воздух смешался с ароматом апельсина. Фел ответила на поцелуй, распадаясь на мелкие частицы и сгорая от жара. Это был не страстный, всепоглощающий поцелуй. Он был нежный, робкий, почти неуверенный. Но в нем было столько чувств, столько тепла и надежды, что мир вокруг перестал существовать. Фелисия забыла, где находилась, она чувствовала только его губы, теплое дыхание и легкое дрожание Даниэля.

Поцелуй, который заставил поверить в сказку. В окружении Атлантики и мерцающих звезд, они одни на палубе, и этот момент, который за секунду стал для нее особенным. Все сомнения распались на осколки, как только она ощутила его губы и тепло ладони на щеке. Он целовал ее осторожно и, кажется, целую вечность. Фел была готова просить вселенную, чтобы этот момент длился как можно дольше, но уже в следующую секунду Даниэль медленно отстранился, оставляя ее губы влажными. Ладонь он не убрал. Фелисия открыла веки, утопая в его темных глазах и огнях лайнера.

Слова были излишни. И она не находила их, словно за пару минут разучилась говорить и забыла все, что знала. Ее неровное дыхание вырывалось наружу, и успокоить его удалось не сразу. Когда Дэн убрал ладонь, стало мгновенно холодно, но он не отошел, а остался стоять рядом, молча разглядывая ее лицо. Он был серьезен, как никогда, но в этой серьезности проглядывалась невероятная нежность.

Фелисия поняла – прежде она не знала, что такое любовь. И сейчас не могла быть в ней уверена. Но ей хотелось, чтобы это была именно она.

Чтобы человек напротив был тем, кто поможет ей поверить в настоящие чувства. В то, что хорошие мужчины существуют, что они – не миф.

– Могу ли я за это просить прощения? – еле слышно прошептал Дэн, не отводя взгляда.

– Нет, – на выдохе так же тихо ответила Фел.

Больше они ничего не говорили. Вечер продлился в тишине, Даниэль взял Фелисию за руку, и около получала они смотрели на мелкие звезды, раскинутые на черном полотне. После Даниэль проводил Фел до каюты и пожелал доброй ночи, не сказав ни слова об их поцелуе. Фелисия смутилась, не понимая должно ли так быть, ее накрыли сомнения. Но она вспомнила, как он смотрел на нее, и все вопросы растворились в соленом воздухе, словно их и не было.

Этой ночью Фел не сразу уснула. Энергия била ключом, мысли были заняты вечером на верхней палубе и Даниэлем. Желаниями и чувствами. Вопросами о том, что делать дальше. Как жить после возвращения домой. Что делать с матерью? Что сказать человеку, который даже не помнит о дочери?

Фелисия металась от мысли к мысли, не сумев от них избавиться. А через несколько минут ее телефон оповестил о новом сообщении.

Этой ночью не могу уснуть. Фелисия, ты удивительная девушка. Прошу, дай мне хотя бы час сна!

Фелисия хохотнула экрану, прикрыв ладошкой рот, и улыбнулась.

В ответ отправила «Я тоже не могу уснуть» и уставилась на экран, ожидая сообщения. Оно пришло уже через несколько секунд.

Один-один.

Фел напечатала «Спокойной ночи, Даниэль». В ответ пришло «Сладких снов, Фелисия. Спасибо за поцелуй».

Глаза тут же зажгло, а после на щеки упали капли слез. Фел улыбалась, ощущая тепло в груди. Она завороженно смотрела на сообщение, не веря своим глазам. Еще недавно она пыталась оставить в покое этого человека, отказаться от своих чувств, чтобы снова не ранить саму себя, чтобы не встать на тот же несчастный путь и обойти его стороной. И не ранить другого человека, который этого совершенно не заслуживает. У нее ничего не вышло. Она влюбилась, не заметив, как это случилось. Можно ли было винить себя за это?

Она взглянула на темную ночь за окном, думая о доме и о матери, потом снова о Даниэле. Что их ждет дальше? Ведь они из разных городов. Неужели этот круизный роман придется оставить на борту «Эсмеральды»? Думать об этом оказалось слишком тяжело. Фелисия последний раз посмотрела на сообщение.

Спасибо за поцелуй.

Спасибо. 

Фелисия заблокировала телефон, но он снова загорелся. На этот раз звонила Айла.

– Привет, – ответила Фелисия, криво улыбнувшись. На душе стало легко.

– Привет, милая. Как твои дела? Давно не звонила.

– Ты права, прости. Нужно было побыть одной.

– Я переживала, океан опасное место, – сурово сказала Айла, скорее всего нахмурив брови. Голос у нее казался печальным, у Фел сжалось сердце. По щекам снова хлынули слезы. Ей хотелось обнять Айлу и знать, что завтра все будет хорошо. Ей чертовски не хватало присутствия подруги. Та одним своим взглядом могла исцелить целый мир. А сейчас на сердце трещал лед. Не только за себя, но и за Айлу.

– Знаю, дорогая. Нас и правда на днях настиг небольшой шторм, но все обошлось.

– Шторм?!

– Не переживай, все в порядке, – попыталась утихомирить слезы Фел, но у нее не вышло. Голос задрожал, как только она вспомнила вечер шторма и Дэна в каюте.

– Фел, ты плачешь. Что случилось?

Фелисия закрыла ладонью рот. На нее налетела безумная меланхолия и грусть, грузом сдавив грудь. Дышать стало тяжело.

– Фел, боже…

– Айла, все в порядке, мы просто… Мы просто поцеловались, – истерически засмеявшись, ответила Фел сквозь слезы. Она вытерла их рукой и вспомнила теплые губы Даниэля, его нежный поцелуй и взгляд, в котором отражалась целая вселенная. Такая, какой Фелисия никогда в своей жизни еще не видела.

– Что?! – вскрикнула подруга, и на фоне послышался грохот, точно Айла свалилась с кровати.

Фелисия рассмеялась в трубку, забывая о слезах.

– Ты упала?

– Нет. То есть, не важно. Подожди, что ты сказала? Вы поцеловались? Что вообще происходит? Когда это случилось и почему ты мне не сказала? Фелисия!

– Дорогая подруга, умерь свой пыл. Сегодня вечером, я еще не успела осознать это, не то, чтобы тебе сказать. Говорю сейчас.

– И как он?

– Прекрасно, Айла, в этом и проблема, – вздохнув, прошептала Фел, не веря своим ушам. Никогда она не подумала, что ее затянет в круизный роман. О таком можно было только читать в книгах и смотреть фильмы.

– Какая проблема? Какая тут может быть проблема?

– Он из другого штата, и скоро я возвращаюсь домой. И видимо это не более, чем интрижка в круизе.

– Ну даже если так…

– Нет, Айла, я так не могу и не хочу. Я не понимаю никаких коротких романов и интрижек. Мы либо вместе по-человечески, либо нет. Вот и все.

– Тогда что ты будешь делать?

– Как раз думала об этом перед тем, как ты позвонила. Я ехала сюда из-за матери, а выходит, нажила себе еще одну проблему.

– Любовь – это не проблема.

– Любовь – самая великая проблема.

– Ты же влюблена в него!

– Именно поэтому я так и считаю. Лучше расскажи, как у тебя дела. В последний раз ты была очень грустной, и я виню себя.

– Фел, ты не причем. Просто мы разошлись с Нейтеном окончательно.

– И после этого ты говоришь, что любовь не проблема? – усмехнулась Фелисия, откинув голову к изголовью кровати.

– У нас все было сложно и непонятно. Наши желания не совпадают, он не принимает мою работу, и я устала. Я больше не хочу так, – с неимоверно тяжелой печалью ответила Айла. Фелисия прикрыла глаза, больше всего желая сейчас оказаться рядом с подругой.

– Я тебя люблю, Айла, помни об этом. Совсем скоро увидимся и запьем все это, – пообещала Фелисия.

– Я жду тебя. Очень жду.

– У нас с тобой все будет хорошо, вот увидишь, – попыталась заверить подругу Фел, сама не веря в свои слова.

– Конечно, Фел. Спокойной ночи. И не смей отказываться от своего этого… Как его зовут, кстати?

– Даниэль, – усмехнулась Фелисия, – спокойной ночи, Айла.

Они попрощались, и Фелисия убрала мобильный. Уснула она только спустя час ворочания в кровати и бесконечных рахдумий.

*

– Как насчет ужина сегодня в ресторане? – спросил Даниэль на том конце провода.

– Это свидание?

– Может быть, – с улыбкой, что чувствовалось в голосе, игриво ответил Дэн. Фелисия долго не думала, потому что думать было не о чем. Ей хотелось провести остаток дней с ним, но в тоже время она осознавала всю трагедию этого: по окончании круиза она разлетятся по разным частям света и больше никогда не увидятся. Так зачем сейчас еще сильнее привязываться к человеку? Фел не знала, как правильно ей поступить, но одно она знала точно – ее слишком тянуло к этому человеку, и совладать с этими чувствами уже не получалось. Было слишком поздно.

– Я не против. Но мне хочется подольше побыть рядом с океаном, мы скоро… Возвращаемся домой, – стараясь не вкладывать в голос печаль, ответила Фелисия. И почему они общаются по телефону, находясь на одном лайнере? Фелисия улыбнулась мыслям, потягиваясь в кровати. Утро было солнечным, как и всегда. О жутком шторме Фелисия вспоминала тоже с улыбкой, потому что ее спас Даниэль. В который раз он оказался рядом и не ушел, не оставил ее справляться одной со страхом.

– Ты права. Можем побыть на верхней палубе весь день и взять с собой запасы еды, воды, пледы и возможно что-нибудь еще.

Фелисия хохотнула в трубку, но на душе у нее холодело от одной только мысли о том, что скоро она окажется в Де-Мойне и будет вынуждена увидеться с матерью, забыть Даниэля, как сон. Только это был лучший сон в ее грустной жизни. Рано было делать выводы, но Фелисия отказывалась слушать мозг. Сердце ей шептало о Даниэле каждую минуту. Подсказывало, что это та самая любовь, о которой мечтают девочки. Здравомыслие покидало ее каждый раз, когда он смотрел ей в глаза. Когда заботливо приносил чай и согревал, когда спрашивал о самочувствии и рассказывал о хоккее. Когда целовал ее.

Фелисия собралась ответить Даниэлю, но ноутбук рядом оповестил ее о новом письме на почте. Фел медленно перевела взгляд, ничего не ожидая. Она увидела, что оно пришло от миссис Эттвуд, и глаза загорелись. Она радостно бросилась ближе к экрану, держа ухом телефон, и нажала на письмо. Быстро пробежалась по ответу, в котором было напечатано всего несколько коротких строк.