Никто, кроме нас

За несколько месяцев, болезнь рака парализовала его. Он стал меньше, беспомощней и не стоил ничего. Могущественный дон Лоренцо не мог умереть с честью у смертного одра.

– Просто знай, твоё имя умрет вместе с тобой. И я сделаю все, чтобы оно стерлось с лица земли.

Под томные и безжизненные вздохи отца выхожу прочь, прекрасно слыша писк монитора, оповещающего о смерти. Остановившись за дверью, где стоят остальные члены семьи, опускаю плечи. Ощущение, словно тяжёлый груз спал с меня.

– Его больше нет, – бесстрастно прохожу мимо замерших Кристианы и Инесс. Дри садится на банкетку в углу коридора рядом с Каиром, – Оповестите всех, – киваю Габриэлю, стоящему возле лестницы совершенно спокойно и без какого-либо сострадания к ситуации, что и нравилось мне в нем.

На этом этапе начинается новая жизнь. Отныне моя жизнь.

***

– Но это не должно обсуждаться, – испуганно заявляет один из младших боссов. Низкий и лысый Бэн, славившийся многоженством и пристрастием к молоденьким девушкам. – Они начнут войну, если услышат отказ.

– Я и не давал согласие, – огрызаюсь, сидя на кресле и следя за реакцией каждого.

Наш «совет» состоит из младших боссов, которых нанял отец в годы своего правления. Младшие боссы всегда занимали и занимают важную роль в иерархии. На их плечах ответственность за большие города Италии. Но иногда так и хочется пустить каждому пулю в лоб.

– Гамбино это не понравится, – выдыхает дядя, сидя с правой стороны от меня, – Его многомиллионные деньги ушли на ветер, когда Дарио захватил товар, а родной брат за решеткой, и всем известно его предательство. Зейд был готов перевернуть весь город на наши головы, поэтому покойный Лоренцо обещал ему свадьбу.

В его глазах играет неодобрение. Он тоже не особо рад моей новой должности. Теперь Дон я. Он должен подчиняться мне непрекословно, как и все остальные члены клана. И даже факт, что дядя был намного старше, как и все сидящие здесь боссы, не отменяет того, что главный здесь я.

– У нас есть тысячи солдат, так выберете кого-то для этого, но я не женюсь на девчонке, – развернувшись на кресле в сторону книжных полок, прожигаю взглядом одну точку, крутя между пальцами оружие.

– Даниэль, ты противишься, – раздраженно выкидывает дядя, – Но, так или иначе, тебе нужно жениться. Тебе нужен наследник, в будущем способный возглавить клан.

– А как же традиции? – усмехаюсь я, вспомнив какими сторонниками они были в этом вопросе, – В ее крови нет ничего итальянского, как вы собираетесь меня женить?

– В крайнем случае найдешь себе любовницу итальянку, – шмыгает Бэн, – Она родит тебе чистого итальянца. Дело с концом и никаких возмущений у клана не будет.

Раздраженный, встаю с места. Все остальные следуют моему примеру.

– Отныне, запомните раз и навсегда, – все затихают, следя за тем, как сжимаются мои руки поверх длинного стола из красного дерева в подвальном помещении казино Карло, – Моя жизнь – мои правила. Жениться я не собираюсь, и наследник мне не нужен, – измеряю взглядами всех, что не могли даже посмотреть мне в глаза от страха.

Черт, в скором времени придется заняться этим составом и поменять всех. Клану нужны новые и свежие мозги, а не жирные животы, думающие кончиком своего маленького члена о том, кого же трахнуть сегодня вечером, пока жена ждет дома.

– Ну, а если Берлин хочет войны, разве мы вправе отказать? – усмехаюсь самодовольно.

Совет переглядывается, шепча возмутительное. Сказанное вызывает ужас. Да, дорогие, я хуже, чем вы думаете. Бэн зарекается что-то вставить, но я лишь одним жестом ладони, приказываю ему заткнуться.

Никаких возражений.

– Усильте охрану вокруг бортов, – снова впиваюсь в красное дерево, – Несколько месяцев держите людей на чеку. Дети и женщины в первую очередь. Я попробую поговорить с Гамбино лично, но, если что-то пойдёт не так, нужно быть готовыми. Теперь расходитесь, – не дожидаясь ответов, направляюсь вон из душного помещения, расстёгивая верхние пуговицы черной рубашки.

– Вы что не слышали? – слышится Габриэль позади, – Расходитесь.

Прошло больше двух недель со смерти отца, а дел становится все больше и больше. Быть боссом совершенно другой уровень, но мне нравится. По крайней мере, времени думать о мозолях, не дающих спать по ночам, нет. Поднимаюсь вверх из цокольного этажа казино, и в глаза ударяет яркий свет, а в уши звон бокалов, смех посетителей и шепот совета позади. Направляюсь прямиком к барной стойке.

– Виски.

Бармен оставил заказы, принимаясь за мой.

Внутри бурлит ярость. Разговоры о женитьбе не угасали с выхода из тюрьмы. Все стоит у глотки, норовясь выйти наружу.

Свадьба. Наследник. Война. Гамбино.

– Привет, – улыбнувшись, ко мне продвигается блондинка на длинных чёрных каблуках, что секунду назад сидела на соседнем стуле, попивая мартини. Женские глаза сверкнули интересом, – Новоиспеченный Дон сидит один, – девушка окидывает взглядом, продолжая растягивать блестящие губы. Она делает ещё один шаг, нежно прикасаясь к моей груди.

– Ваш виски, – бармен ставит передо мной бокал.

Не отрывая глаз от навязчивой блондинки, выпиваю до дна и перехватываю скользящую по телу руку, поднимая свою с обручальным кольцом. Я не снял его. Даже после развода.

– Разуй глаза и найди другого, на котором сможешь поскакать, – резко отталкиваю от себя, поворачиваясь всем корпусом к бармену.

– Повтори, – бокал уходил обратно к молодому парню, улыбающемуся произошедшему, словно девушку отшил он, а не я.

Блондинка, застывшая в немом шоке, берет сумочку и резко развернувшись уходит.

Это не Андреа. Не её тело, губы, глаза. Не её голос, волосы, запах.

Все было чужим. Мерзким.

Не Андреа. Не моя птичка. Не моя дьяволица.

Никто, никогда не сможет её заменить.

Допив последний бокал, оставляю щедрые чаевые на стойке и направляюсь на выход. Габриэль уже идет навстречу.

– Выглядишь кисло, – уголок его губ немного приподнимается, – Тебе нужно было выпустить пар, – кивает он в сторону той самой блондинки, что поднимается на верхние этажи, наверняка в поисках более подходящего клиента.

– Трахай её сам, – безразлично бросаю в ответ, – Или малышка Бри посадила твой член на замок? – не смог удержаться.

Габриэль бегает с её учёбой по моему приказу, и только слепой мог не заметить искры, летающие между ними.

– Заткнись, Конселло, – Габриэль меняется в лице. Усмешка сходит на нет. – Она выглядит как ребёнок, – руки друга развязывают галстук на шее, что свидетельствует о нарастающей раздраженности, – И мне все равно на нее.

– И сколько ей?

– Двадцать три, – сразу же отвечает Габриэль, продолжая пробираться сквозь толпу.

– А когда у нее день рождения?

– В июне, пятого, – тут он останавливается, убийственно направив на меня взгляд.

До него дошло.

– И тебе все равно на нее? – не смог сдержать усмешки, – Ага, поверил.

Новоиспеченный консильери смиренно качает головой. В этом и заключается суть Габриэля. Он всегда слушает только разум.

Почти выходим из заведения, когда Карло останавливает меня.

– Мы можем поговорить? – краем глаза он смотрит на Габриэля, – Наедине.

– Габриэль мой консильери, – отрезаю сразу, – Если это касается работы, говори, дядя.

Карло поджимает губы, явно не одобряя новую должность друга, но говорить это прямо у него нет смелости.

– Ирландия, – поправляет он серый галстук, – У нас есть шанс завязать с ними отношения. Они не особо любят Берлин, и, если сможем поговорить с ними, получим хорошую поддержку.

– Ты уже говорил с ними, так? – хмурю брови, понимая, что Карло действовал за моей спиной.

Дядя выдыхает, потирая виски.

– Конечно говорил, я же волнуюсь за тебя, – его рука ложится мне на плечо, – Ты молод и горяч. Я понимаю, кипит кровь, но думать надо головой, а не эмоциями, – указывает он на мою голову, смотря прямо в глаза, – Свадьба с восточной красавицей была отличной возможностью, но раз ты против, нужно искать партнёра, который поможет устранить Зейда Гамбино. Ирландия – лучший вариант. Они сами пошли на контакт, это нам на руку.

Я задумываюсь. Конечно, не мог все взвесить сразу. Плохо получается среди шума вокруг. Габриэль рядом молчит, явно задумавшись над предложением. Если он не возражает и не говорит что-то умное против, ему тоже, как и мне, кажется это не такой уж плохой идеей.

– Я подумаю, – киваю в конце концов.

– Буду ждать ответа, – с довольной улыбкой Карло отлучается, и мы наконец уходим из заведения, которое душило со всех сторон.

***

Не знаю, зачем приехал сюда, но что-то внутри словно тянуло к этому чертовому сундуку воспоминаний. Возможно потому, что этот дом хранит самые светлые из них. Дни наслаждения, счастья и сладкого рая с Андреа.

Открываю машину, из которой несколько часами ранее высадил Габриэля, возмущавшегося тем, что мне опасно ехать одному, но я не послушал.

Я нуждаюсь в этом, как в воздухе.

Море бьется о берег. Оно бушует, как и эмоции внутри. Луна освещает темноту. Смотрю на пляж и вспоминаю звонкий смех. Кажется, вот она, птичка, вновь босиком бегает по песку в белом летнем платье, пытаясь убежать от меня и одновременно желая, чтобы я поймал и обрушился на её губы.

Воспоминания.

Они делают больно. Дают понять, насколько многое ты потерял.

Прохожу в дом. В безжизненный, тёмный, холодный.

Вся мебель покрыта белой скатертью. Тихо и пыльно.

Не смог пройти дальше. Каждый шаг впивает в сознание воспоминания проведенных здесь дней. Если бы все обернулось иначе, возможно сейчас в этом доме стоял бы шум. Звонкий детский смех нашего ребёнка и улыбка любимой жены.

Кто бы у нас был? Мальчик или девочка? На кого был бы похож наш первенец? Его глаза переняли бы лесной оттенок Андреа? Или тёмный мой?

Но, даже такие мечты, словно ветер в доме, улетают далеко.

***

– Это будет лишь деловой разговор, – предупреждаю Карло перед вылетом, – Надеюсь, они не примут это за согласие, – направляемся к частному самолёту, и я снимаю очки, когда поднимается на борт.

– Я предупредил их. Это будет не более, чем просто деловой разговор. Может они предложат «семейную» сделку, – при последнем предложении, его голос становится на тон тише.

Хмурюсь, слыша об этом. Семейная сделка приводила к брачным узам между кланами. Меньше всего хочется этого.

– Договаривай, дядя, – киваю в сторону Карло, когда сажусь напротив в удобное и большое кресло.

Двери самолёта закрываются. Наконец внешний шум заглушается.

Естественно, дядя не просто так пролил свет на эту тему. Он что-то замышляет. Карло Конселло умный гад.

– Я знаю, ты не хочешь жениться, – дядя вальяжно откидывается на кресло, потянувшись за напитками, что принесла стюардесса, – Инесс помолвлена, но у тебя есть племянники. Ты знаешь, у нас ценятся клятвы. Дай клятву, что отдашь им Неру в невесты, когда та подрастёт, и сделка будет более чем прочной.

Прикрываю глаза, откидывая голову на спинку сиденья. О таком я думал, когда все заговорили о семье Гамбино. Но они бы не согласились. Да и кто я такой, чтобы распоряжаться чужой жизнью? Говорю об этом Карло, и тот с усмешкой качает головой.

– Ты – наш босс, Даниэль. Каждый человек в клане подчиняется тебе, и каждый будет делать то, что скажешь ты. Почему бы не воспользоваться этим?

Наклоняюсь, пристально глядя в темно карие глаза. Смотря на Карло, с легкостью можно уловить схожие черты с отцом, что чертовски портит впечатления.

– Я не бог и не вершитель судеб, – начинаю с запредельно тихим и спокойным тоном. – Нере всего восемь лет. Она доверена мне Диего. О какой сделке ты все ещё говоришь? – выгибается вопросительно бровь.

В мыслях сплывает давнейший разговор. Тогда Карло горел желанием женить Армандо и Инесс. Благо для него самого, мужчина отказался от этой мысли. Карло человек старой закалки, и даже сейчас хотел решать все через семейные сделки.

Адриана убьёт меня на пороге, как только услышит, что я пообещал её дочь кому-то. Да и я, не собираюсь отдавать свою племянницу чужакам.

***

Мы прилетаем в Дублин рано утром, когда первые лучи солнца едва касаются горизонта.

Уставший и обессиленный, выйдя из самолёта, сразу заваливаюсь в постель, оказавшись в доме, который сняли на один день. Завтра, хотя уже сегодня вечером, мы обговорим все с главой Ирландского клана и улетим обратно. Все должно пройти ровно. Я очень на это надеюсь.

Спустя три часа сна, стоял под струями холодной воды, приходя в себя.

Сегодня первая за долгое время ночь, когда мне снилась Андреа. Она стояла ко мне спиной. Но не одна. Рядом с ней была малышка. Я звал их. Слишком долго. Слишком громко. Но они не оборачивались, а я не мог сделать и шагу. Словно ноги привязали к гирям.

Плеская воду в лицо, прогоняю нежеланное сновидения и выхожу из кабинки, затолкав мысли о сне в скромный уголок темной души.

Карло предлагает позавтракать в местном кафе. Соглашаюсь, не в настроение что-то говорить. Взяв охрану, выдвигаемся, и впервые жалею, что не взял Габриэля, Каира или Тристана. Мне не хватает этих придурков. Слишком шумного Каира. Габриэля, со своим занудным выражением лица и Тристана, который обязательно подцепил бы несколько девчонок. Но они нужнее там. Сегодня должна быть передача порта из Нью-Йорка. Парни будут руководить этим делом.

Автомобиль останавливается у маленького кафе с большой деревянной вывеской «У Шона». Заказав по порции омлета и черного кофе, садимся за столик у окна. До самого окончания завтрака, ощущения, что я что-то упускаю не покидает тело. Будто важное слишком близко, но я не могу поймать эту нить. Ухватиться и потянуть. Она ускользает от меня.

К нашему столу подходит сам владелец заведения. Как оказалось, он выполняет роль всех и всего. Сейчас Шон официант. Он убирает тарелки с доеденным и очень даже вкусным завтраком, когда в зал врывается девушка с двумя маленькими, на вид лет пяти, девочками. Шон смотрит на них, улыбнувшись в знак приветствия и уносит наши тарелки.

– Шон, спаси! – кричит блондинка с розовыми ресницами, пока две девочки с растрёпанными хвостиками, бегут к витрине со сладостями, – Сегодня я мама на двоих, и вновь убедилась, что пока, нам с Найлом рано идти за вторым.

Молодая мама устало выдыхает, усаживаясь рядом со стойкой Шона. Мужчина громко смеется, скрещивая руки на большом животе и смотря на увивающихся вокруг него двух девчонок.

Наблюдаю за всем, делая глоток недопитого кофе.

– Мне банановое мороженое, – светловолосая девчонка, скорее всего дочь той самой «сегодня-я-мама-на-двоих», хлопает в ладоши.

– А мне шоколадное, – голос второй был громким и чётким, – С шоколадным печеньем!

Улыбаюсь, смотря как она подпрыгивает, пытаясь узнать, что же интересного за витриной. Почему-то хочется подойти к ней. Именно к девочке, любящей шоколадное мороженое с шоколадным печеньем! У неё был отличный вкус. Я тоже обожал шоколадные печенья.

– Где мама этой вредины? – указывает Шон на любительницу шоколада.

Темноволосая и слишком подвижная девчонка. Она привлекла мое внимание.

– В студии потоп, – выдыхает блондинка, заново собирая рассыпавшийся пучок на голове, – А садик не работает на выходных.

– Занятий не будет? – тревожится Шон.

Сидящий напротив Карло что-то говорит, но я пропускаю мимо ушей, как и ответ молодой мамы, следя за темноволосой малышкой. Она настолько горит желанием заглянуть за витрину, что тащит стул к нему. Взрослые, оживленные разговором, не замечают, как девочка поднимается на шатающийся табурет. Ноги в зелёненьких сапогах оказываются на самом краю, развивая подол платья в горошек. Черт, она может упасть. Куда смотрит блондинка? Срываюсь с места прежде, чем может произойти непоправимое. Да, как и предположил, маленькие ножки соскальзывают со стула. Черт. Девочка уже летит вниз, как вовремя ловлю маленькое тельце на лету.

– Господи! – выкрикивает от испуга молодая мама, соскочив с места.

– Поймал, – улыбка самовольно цветет на лице, когда малышка кидает на меня возмутительный взгляд.

– Ты в порядке, милая? – подбегает к нам мама, но девочка надувает губы, не отводя взгляда зеленых глаз от меня. Этот оттенок сдавил горло. Они прекрасны, как и те, что я до боли любил.

– Ты не дал мне посмотреть, где хранится мороженое, – она скрещивает руки на груди, обиженно фыркнув себе под нос, что просто не может не рассмешить.

Характер у девчонки огненный. Такая маленькая, но возмущается как взрослая. Молодая мама спешит забрать малышку из моих рук. Но почему мне так не хочется отдавать её? Бред какой-то.

– Он спас тебя, красавица. А если бы ты упала? – глаза ее расширяются от страха, – Твоя мама содрала бы с меня три шкуры.

Второй раз за несколько дней, понимаю, что мама у девочки должна быть, такая же вредная, как и её дочь.

– Займите стол с Софи, – она опускает девочку, и та берет за руку свою подругу, надувая недовольно губы, – Спасибо, что поймали ее. Хорошая реакция, – светловолосая девушка окидывает меня взглядом. – А вы не здешний?

– Даниэль, ну давай быстрее, – кричит Карло, уже стоящий у выхода, – Дела не ждут.

– Нет, – кратко и ясно, – Советую следить за детьми лучше, – разворачиваюсь и двигаюсь к выходу, слыша в спину возмущенное «грубиян».

Напоследок, взглядом ловлю ту самую девочку. Она сидит у окна, и когда смотрит на меня, высовывает язык, скорчив гримасу.

Да, жаль, что не узнал её имени. Мы бы с ней подружились.

Наша машина срывается с места, а внутри что-то чертовски противоречит этому, что порядком раздражает. Что со мной сегодня не так? Когда автомобиль тормозит у маленького обрыва, хмурюсь, глядя на Карло.

– Встреча должна проходить в другом месте.

– Да, но я хотел поговорить с тобой наедине, – выходит он.

Теряю терпение. Хочется побыстрее оказаться дома, а не выслушивать всякое «хотел поговорить с тобой». Но все же выхожу из машины. Злой и на нервах. Карло подходит к обрыву, внизу которого покачиваются беспокойно волны, создавая шум. Солнце затмевает тучи и мелко моросит дождь, оказываясь на моих лакированных туфлях, словно утренняя росса на цветках.

– О чем ты хочешь поговорить? – перехожу к делу.

– О ком, – подправляет Карло, – Хотелось бы поговорить об Анике Тильяне, – Дядя наконец смотрит на меня.

Тело натягивается как струна, от упоминания мамы. Я так давно не слышал ее имя вслух.

– К чему ты клонишь?

Карло шмыгает носом, усмехаясь и отходит от обрыва, встав за моей спиной.

– Это я нашёл твою маму, когда она скиталась по улицам в поисках одного гроша. Я устроил её в особняк к твоему отцу, и я! – он кричит и это переходит границы, – Я первый полюбил Анику, но мой любимый братец отобрал её у меня. Трахнул на моих глазах, желая отомстить за то, что я захотел ее.

Тело заливается свинцом. Оно прирастает к земле. В груди загорается желание задушить Карло, но я не в силах даже пошевелиться от услышанного, только ощущая, как гнев течет по венам.

– А потом она загадочным образом исчезла, и когда я нашёл её, уже была беременна тобой, – указывает ублюдок пальцем на меня, залившись сумасшедшим смехом – Ты разрушил последний шанс быть с ней. Разломал ей жизнь. Если бы ты не родился на этот чертов свет, Лоренцо не узнал бы о тебе и не убил бы Анику. Она была бы моей, а не ее чертова…

– Гребаный. Сукин. Сын, – надвигаюсь на него перебивая монолог, наконец найдя силы сделать шаг, но все происходит мгновенно, когда Карло направляет на меня пистолет и нажимает на курок.

Боль пронизывает область под сердцем. Легкие сжимаются, и я чувствую колючую боль, распространяющуюся по всему телу.

Последнее, что слышу:

– Она должна была жить, а не ты. – опять выстрел, а после только ощущения, что я падаю в пропасть. Словно вода поглощает всюду. А может это не ощущение. Я и вправду в воде. Она уносит меня все дальше и дальше. Дальше, дальше и дальше…

ГЛАВА 4

Андреа

Ты слышишь моё молчание?

Мои шрамы соскучились по тебе.

Ты слышишь стук сердцебиения?

Моё сердце тянется к тебе.

Ты слышишь, как зову я тебя?

Отчаянно хочется сказать,

Я здесь, забери меня.

Ты слышишь, как я молчу о тебе?

(с) Яна Дин

Я знаю, иногда бывают экстренные случаи, но никогда не подумала бы, что буду одна, среди огромного танцевального зала, вся мокрая, потная и злая, вытирать полы от недавнего потопа.

Все оказалось намного легче, но разобраться самой все равно было невозможно. Благо для этого были специальные люди. Сказали, что придётся менять трубы, из-за чего балетная студия закроется на неделю.

Нервно водила половой тряпкой с правой стороны в левую, чувствуя, как нос щиплет от обиды и слез, которые так сильно хотели выбраться наружу. Держалась изо всех сил, но, когда нечаянно обронила ведро, и грязная вода растеклась по всему полу вновь, плечи поникли и сотряслись от рыдания. Села на пол, совершенно наплевав на то, как быстро впитали в себя воду джинсы. Теперь я в прямом смысле была мокрой до трусов.

Но сейчас неважно. Я позволила эту минутную слабость. Дала волю тёплым ручейкам течь по щекам.

Тяжесть всей этой недели грузом легла на плечи.

Слова Тины об отце. Странное ощущение пустоты. Понимание, что новые отношения были не совсем хорошей идеей. Этот потоп. Вода. Тряпки. И все кругом.

В эту самую секунду пробилась последняя капля.

Закрыла мокрыми руками лицо и заплакала сильнее. Не знаю, сколько еще бы так просидела, но мобильный телефон, отдавшийся вибрацией на подоконнике, заставил прийти в себя. Поднялась, шмыгнув носом и размазала слезы.

Маттис.

Он соизволил перезвонить только сейчас. Спустя три часа после моего звонка. Внутри закипела злость, но я понимала, что это глупо. Маттис всегда отключал телефон во время терапии с клиентами, о чем ни раз предупреждал. И то, что я не смогла дозвониться до него, когда студия заливалась водой, а я не знала куда деть Тину – вполне объяснимо.

– Да, любимая. Ты звонила? – его мягкое «любимое» заставило оторвать телефон от уха и попытаться снова не зарыдать.

Соберись, Андреа!

– Все в порядке. В студии маленький потоп…

– Как потоп? Мне приехать? – искренне сопереживал Маттис, но почему-то меньше всего хотелось видеть сочувствие в его глазах. Достаточно того, что я слышу это.

– Нет, – натягиваю улыбку на лицо, пытаясь погасить дрожь в голосе, – Все в порядке. Придётся менять трубы. Начнут уже завтра, поэтому…все порядке, – повторяю будто самой себе.

Нет. Все было ужасно. Моё внутреннее состояние было ужасным.

Внезапно сердце делает волнительный удар. Такой сильный и резкий, что становится больно. Крепко зажмурив глаза, схватилась за место в области груди, вцепившись в подоконник. Маттис что-то говорил, но я отклонила трубку, сказав перезвоню, чувствуя что-то плохое. Это пугало. Заставляло задержать дыхание от страха.

Немедля ни секунды, набрала номер Леноры. Гудки шли долго.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Я готова бежать сломя голову, ведь сердце отчего-то тревожно сжималось, словно пытаясь донести плохую весть.

Черт бы все драл, почему Ленора не поднимает трубку?

– Я слушаю! – весело выкрикнула подруга, наконец ответив. Она запыхалась и явно смеялась.

– Где Тина?

Единственное, чего хотелось: услышать голос дочери.

– Она играет, а что?

Выдохнула, прикрывая глаза.

Все в порядке.

Но тогда почему так сильно болит сердце?

– Что-то случилось? Как дела со студией? Твой голос встревожен, – она заметила напряжение.

– Да, все ок, сказали, нужно менять трубы, – ответила мягче, – Ленора, дай мне услышать Тину, пожалуйста.

Секундное молчание. А потом Ленора зовет Тину.

– Надеюсь у тебя все хорошо, – напоследок говорит она, передавая трубку.

– Мам…, – вытягивает дочь.

Она улыбается. Я могла это понять по тембру ее голоса.

Выдохнула во второй раз, успокаивая себя.

– Солнышко, рада тебя слышать, – душа мгновенно успокоилась, но сердце…оно рвалось на части. Словно в недрах души шла борьба, а внутренний голос кричал о важном, что сводило с ума.

– Мы с Софи ходили к Шону. Я ела мороженое! – воодушевленно рассказывала дочка, – Я та-а-ак хотела посмотреть, где хранится мороженое. Даже чуть не упала, но меня поймал…

– Так, думаю на этом хватит, – слышится шорох, и снова у входящего Ленора.

– Каюсь, – тут же затараторила подруга, – но за твоей дочерью просто невозможно уследить, – оправдывалась она, заставляя улыбнуться.

Главное: все обошлось.

– Но тот сексуальный грубиян спас вредину, и слава богу, – выдыхала Нора.