Октябрический режим. Том 2

Марков 2 признал эту фразу «вульгарной и фамильярной». «Мы гладим по головке домашних, близких, детей, но чтобы мы позволили себе погладить по головке Министра Его Императорского Величества, то, да простит нам бар. Мейендорф, это по-нашему неуместно и по-нашему такие выражения неуместны».

Бар. Мейендорф согласился с замечанием, заодно отметив «отрадное явление»: Марков обнаружил неуместные слова, значит, он «умеет отличить, что можно сказать и чего нельзя сказать. До сих пор, – продолжил оратор, – я в этом сомневался, но теперь у меня луч надежды, что он этот свой критерий применит и к себе».

Серия совещаний и встреч на Фонтанке

В ноябре-декабре прошла серия встреч и совещаний Столыпина с членами Г. Думы в его новом жилище – доме Министерства внутренних дел на Фонтанке.

«Роскошная квартира в министерском доме, в два этажа, отделана и омеблирована была еще при Д. С. Сипягине. Дорогая мебель и украшения комнат выполнены были по вкусу этого знатока и барина в лучшем смысле слова. …

Ко времени переезда П. А. Столыпина комнаты отремонтировали и мебель освежили. Однако П. А. Столыпин запретил покупать что-либо вновь и вообще предложил тратить казенные деньги как можно экономнее».

Сюда Председатель Совета министров приглашал лидеров Г. Думы и министров для обсуждения законопроектов и других политических вопросов.

29.XI лидеры Г. Думы и Г. Совета и министры собрались на парламентский чай, где шел оживленный обмен мнениями, главным образом о положении на Дальнем Востоке. Сам хозяин убеждал депутатов поддержать ассигновки на усиление флота, а также сокрушался о том, что согласительная комиссия между палатами по вопросу о попудном сборе не дает результатов. Встреча привела в «восторг» всех депутатов, кроме Хомякова, который потом ворчал, что они и без того каждый день видятся в Таврическом дворце и что проще Столыпину чаще посещать Думу (чем Думе посещать его).

Второй парламентский раут прошел 12.XII, причем на него получил приглашение представитель оппозиции прогрессист Ефремов.

Испорченный звонок в Екатерининский зал

9.XII после голосования одной из поправок к законопроекту о городском налоге посредством выхода в двери выяснилось, что звонок в Екатерининский зал испорчен. Многие опоздали на голосование. Милюков не слышал звонка, впрочем, Келеповский, находившийся в библиотеке, слышал. Алексеев заявил, что члены Г. Думы должны быть на своих местах, а если «кто-то чай кушал в буфетной комнате», то это не лишает голосование законности. Председательствующий Шидловский говорил, что по Наказу требуется дать звонок за 5 минут, однако на самом деле такое требование установлено лишь для начала заседания, а не для голосования.

Запрос об убийстве полк. Карпова (9, 14, 16.XII)

Предыстория

Убийство

В ночь с 8 на 9 декабря 1909 г. был убит начальник Санкт-Петербургского охранного отделения полковник С. Г. Карпов. Убийцей оказался эсер Петров, принявший псевдоним Михаил Воскресенский. Обстоятельства преступления поразительны. Воскресенский был сотрудником охранного отделения, а квартира в доме № 25 по Астраханской улице – конспиративной. Заманив полк. Карпова в эту квартиру под предлогом сообщения важных сведений, преступник посредством хитроумной системы электрических проводов привел в действие адскую машину и бросился бежать.

Разорвав полк. Карпова, бомба пробила отверстие в полу, и оторванные ноги жертвы были найдены в нижней квартире. Позже судебный следователь прислал пакет с этими или другими обнаруженными частями костей убитого в часовню, где должна была состояться панихида. «Нервная дрожь пробежала по лицам сгруппировавшихся около гроба, – писал корреспондент «Биржевых», – когда священник при рыданиях вдовы и детей дополнил гроб подобранными костями».

Одноногий Петров далеко не убежал и был схвачен дворником. Ночью же судебные власти начали следствие на месте взрыва.

Внесение кадетами запроса

Утром Г. Дума уже бурлила. «Повсюду, – рассказывал гр. Бобринский 2 через несколько дней, – уже в передней вы встречали людей, которые нас встречали и говорили то, что это несомненно была фабрика бомб».

«Совместное нахождение в одном и том же месте, во-первых, преступника, во-вторых, взрывчатых веществ и, в-третьих, начальника охранного отделения» вскружило кадетам голову. Наконец-то, подумали они, на устройстве террористического акта попался не только провокатор (как было в деле Азефа), но и руководивший им чин охраны!

Уверенности придавали некоторые неточные сведения газет, а также то обстоятельство, что в левых кругах псевдоним «Михаила Воскресенского» был на слуху: в ноябре 1909 г. «Общее дело» Бурцева объявило это лицо провокатором.

Не дожидаясь более точных сведений, фракция партии народной свободы в тот же день внесла заявление о запросе Председателю Совета Министров по поводу «преступного участия чинов охраны в подготовке террористических актов». Ввиду заявленной спешности предстояло выслушать две речи против и две за (§ 103 Наказа), поэтому четыре члена Г. Думы получили право голоса.

В форме «мы не знаем того, другого, третьего» Милюков сыпал предположениями, намекая, что, возможно, на Астраханской ул. охранное отделение устроило фабрику бомб и лишь «этот случайный взрыв» прервал подготовку к преступлению. В случае отклонения спешности кадеты соглашались на срочность с тем расчетом, чтобы запрос стал на очередь до праздников.

Националисты выразили возмущение цинизмом кадетов. «Я не знаю, гг., – сказал Сазонов, – какой особый психоз мы переживаем, что мы, люди XX века, в момент, когда совершается новое безобразное преступление, когда кровь невинного человека пролита, когда мы знаем, что он оставил детей, жену, знаем, что этот человек погиб так доблестно, как дай Бог каждому, мы могли задавать вопрос о какой-то провокации».

Особенно красноречив был гр. Бобринский 2: «Еще убитого не похоронили. Г. Дума не последний раз заседает перед Рождественскими каникулами, казалось бы, можно еще внести запрос, когда немножко дело выяснится. Но ведь какая беда: вдруг окажется, что все это неправда, что тут нет ни малейшей провокации, и запрос пропал, между тем, как огненные, отравленные передовые статьи заказаны и теперь строчатся по редакциям. Неужели все это должно пропасть? Нет, скорее вносите запрос. Скорее вносите запрос, пускай это клеймо позора будет на Правительстве в течение двух месяцев за время праздников. Скорее вносите запрос, дайте нам поглумиться над трупом того, которого мы так ненавидели и так боялись, скорее вносите этот запрос, дайте нам, дайте нам потерзать ту женщину, которая нынче бьется над трупом своего мужа, дайте этих детей потерзать, которые хватаются за ее платье и плачут у этого гроба. Вот мотивы вашего запроса, стыдно, гг., вам».

Гучков высказался с осторожностью: «мы даже не знаем главного – имеем ли мы перед собой преступника, о котором мы должны вносить запрос, или же имеем перед собой жертву преступления, которую, может быть, надо было бы почтить вставанием». Поэтому оратор предложил средний путь – передать запрос в комиссию, но назначить ей срок по усмотрению интерпеллянтов.

Выступил перед Г. Думой и прокурор Петербургской судебной палаты Корсак, проведший часть ночи на месте взрыва. Он кратко объяснил обстоятельства дела, заключив: «полковник Карпов был честный исполнитель своего служебного долга и был злодейски убит при исполнении своих служебных обязанностей».

Итак, говорили четыре члена Г. Думы. Но от кадетов – один Милюков, так кто же второе лицо, поддерживавшее спешность? Это лицо – гр. Бобринский 2, настаивавший на том, что надо ответить на обвинение.

За время этих кратких речей Милюков раздумал и снял спешность. Только что он просил, чтобы запрос стал на очередь до праздников, теперь, наоборот, предложил рассмотреть его после праздников.

Однако такому отступлению воспротивился гр. Бобринский 2, мгновенно черкнувший заявление о трехдневном сроке, что и было принято. Более того, в конце следующего заседания было решено переставить обсуждение запроса двумя днями раньше – вместо среды (запросного дня) на понедельник . «…вы хотите казнить наш запрос», – возмущался Милюков, как будто не сам поначалу просил о спешности.

За 5 дней оппозиция не успела собрать почти никаких материалов. В комиссии Милюков говорил о новых документах, которые, возможно, будут предъявлены при рассмотрении запроса. Однако в те же дни «один из самых видных членов оппозиции» допускал внесение нового запроса «по тому же делу, но уже с документальными данными», когда «Дума узнает о том, был или не был Воскресенский на Полтавских торжествах и был ли он близок к руководителям охранного дела в Петербурге…». Судя по этим словам, оппозиция боялась, что не успеют подготовиться к назначенному сроку. Так и случилось. При рассмотрении запроса Милюков сознался, что сегодня интерпеллянты застигнуты «врасплох», и объявил, что «в свое время» они предъявят Г. Думе переписку Герасимова с убийцей Карпова. «…только мальчишки могут так действовать, а не члены Г. Думы», – прокомментировал Тимошкин это заявление лидера оппозиции.

В комиссии по запросам

Комиссия рассматривала настоящий запрос 10 декабря. В ее заседании оказалось, что кадеты внезапно сменили аргументацию, воспользовавшись лазейкой в тексте запроса.

Вот ключевые фразы этого текста: «полковник Карпов состоял в каких-то сношениях с лицом, нанявшим квартиру, в распоряжении которого находился взрывчатый снаряд. Устанавливаются и еще более тесные отношения полковника Карпова с лицом, называвшимся лакеем, раненым при взрыве. Случаи участия чинов охраны в подготовке террористических актов общеизвестны. Продолжительное пребывание полковника Карпова в квартире, где такой акт, по-видимому, подготовлялся, и обстановка смерти Карпова дают серьезные основания предполагать, что и в данном случае налицо имеется факт подобного же рода». Далее говорится, что безымянные «чины охранного отделения» имеют отношение ко взрыву на Астраханской ул. и вообще участвуют в подготовке террористических актов. Кто эти чины? Очевидно, интерпеллянты подразумевали полк. Карпова и его лакея – агента охранного отделения.

«Однако гг. Родичев и Милюков в комиссии по запросам настаивали на том, чтобы мы понимали запрос не так, как он написан, а так, как они его будут толковать». Теперь кадеты перенесли тяжесть обвинения на Петрова, который является типичным провокатором, поскольку, будучи сотрудником охраны, готовил террористический акт. Выходило, что безымянные «чины» – это и есть Петров, хотя его можно отнести к чинам охраны лишь с большой натяжкой. Маневр интерпеллянтов тут же был отмечен гр. Бобринским 2.

Впрочем, Родичев сначала еще рассуждал в русле теории о фабрике бомб, обвинив чинов охранного отделения в заготовлении динамита на Астраханской улице. Однако затем тот же Родичев вместе с Милюковым заявили, что никогда о таком не говорили, «чем вызвали недоумение и сострадание членов комиссии по запросам».

Более умеренные участники обсуждения не поддержали интерпеллянтов. Шубинский находил, что авторам запроса следовало бы взять запрос обратно, выждав результаты следствия, а вместо того кадеты стараются нашуметь. Гр. Бобринский 2 предложил комиссии необычную меру – признать запрос недобросовестным. Решили, однако, сделать такое заявление не от лица всей комиссии, а частным порядком, что и выполнили 11 ее членов. Сам же запрос был отвергнут большинством 18 голосов октябристов и правых против 6.

Сообщение агентства «Рейтер»

Точка зрения кадетов перекочевала и в сообщение агентства «Рейтер»: охранное отделение в провокационных целях создало грандиозную фабрику бомб. В таком виде новость опубликовали английские газеты, после чего русские бумаги понизились на лондонской бирже.

Ход прений

Прения как будто обещали превзойти по сенсационности прения по азефскому запросу. Потому и ажиотаж был не меньший, чем в тот раз. За два дня до начала рассмотрения запроса об убийстве полк. Карпова «Биржевые» писали: «ни одного билета на этот парламентский «гала-спектакль» уже не имеется, а приставская часть завалена просьбами и ходатайствами от высших кругов общества, дипломатического мира и т. д.».

Разумеется, при обсуждении запроса зал был полон. На трибунах для публики дошло до давки, как и при азефских прениях. Но правительственные скамьи были пусты в обоих заседаниях по настоящему запросу. По обыкновению, несколько чиновников следило за прениями из полуциркульного зала.

Во втором заседании было принято неполное прекращение прений. При этом Крупенский напомнил, что один час работы Г. Думы обходится народу в 6 000 р.: «пора бы оппозиции это понять и не стоить так дорого русскому народу».

Гипотеза Милюкова

Карпов

Отстаивая спешность, Милюков осмотрительно не стал развивать мысль о «фабрике бомб». Однако в кулуарах оппозиция была откровенна, и ее доводы мы можем узнать из выступлений более умеренных членов Г. Думы.

Вернемся к речи гр. Бобринского 2. «Повсюду, – вспоминает он утро 9 декабря в Г. Думе, – уже в передней вы встречали людей, которые нас встречали и говорили то, что это несомненно была фабрика бомб, что подготовлялись бомбы, чтобы подбросить их куда следует, чтобы устроить, организовать фиктивный заговор, от которого обещались особенно богатые и великие милости организаторам оного ввиду ожидавшегося приезда Государя Императора в Петербург».

Точно так же передавал доводы интерпеллянтов Гучков: «Вот авторы запроса в тот день, когда предъявлялся запрос, нам охотно раскрывали ту бытовую картину, которую они предполагали. Квартира на Астраханской ул. нанята была охранным отделением; она нанята была с целью фабрикации бомб. И мы спрашивали, для чего фабрика бомб, с целью производить взрывы? Нет. Нам авторы запроса объяснили: для того, чтобы эти бомбы подкладывать в квартиры тех мирных граждан, где предполагаются в ближайшее время усиленные обыски».

Итак, полк. Карпов, желая выслужиться перед начальством, устраивает квартиру для производства бомб, которые намеревается подбросить каким-нибудь лицам, чтобы торжественно затем эти улики у них найти и доложить о раскрытии заговора.

Такова была версия кадетов, которую, впрочем, они излагали только в частных беседах. Как уже говорилось, в заседании комиссии по запросам интерпеллянты пытались бросить эту версию и сосредоточиться на личности Петрова. Но к началу рассмотрения вопроса в общем собрании Милюков все-таки вернулся к обвинению полк. Карпова.

Лидер кадетов выражался очень осторожно: «имеются вероятия», что полк. Карпов «заготовил квартиру со взрывчатыми веществами», тем самым вступив на «путь провокации», причем «предполагались» «более важные террористические акты». Взрыв на Астраханской ул. кадеты объясняли случайностью.

Почерпнутые из газет основные доводы Милюкова в пользу виновности полк. Карпова были следующие:

1) он сам нанял квартиру на Астраханской ул.;

2) он интересовался устройством электрических проводов;

3) Петров в последнее время прекратил общение с другими революционерами, поэтому не мог получить динамит от них.

Однако наем так называемой конспиративной квартиры для встреч с секретными сотрудниками был правилом всех охранных отделений. Крупенский утверждал, что провода были устроены для сигнализации между Петровым и полк. Карповым, поэтому последний мог не догадываться о другом их назначении. Относительно динамита Сазонов возражал так: если бы убитый знал, что в квартире находятся взрывчатые вещества, то догадался бы о ловушке.

Что касается целой фабрики бомб, то следствие не обнаружило в разрушенной квартире по Астраханской ул. инструментов для такого производства.

Случайность взрыва Милюков доказывал столь же слабыми доводами. Забавно выглядела ссылка на показание самого Петрова, сделанное во время допроса: убийце, разумеется, выгоднее заявить, будто произошел несчастный случай. Факты свидетельствуют об обратном: готовясь бежать из квартиры, Петров припас одежду и нанял извозчика, который ему не помог, поскольку испугался взрыва и уехал.

Самое очевидное опровержение версии Милюкова – это то обстоятельство, что в злополучной квартире взорвалась не обычная бомба. По разъяснению прокурора петербургской судебной палаты Корсака, лично производившего расследование, взрыв произведен адской машиной, то есть бомбой замедленного действия. Ее приводили в действие электрические провода. Очевидно, такая система устроена неспроста. Кто-то заранее наметил эту квартиру как место совершения убийства. Тем меньше вероятность, что она служила складом бомб или лабораторией.

Петров

Словом, вину полк. Карпова интерпеллянты доказать не могли. Поэтому становится понятным их маневр в комиссии по запросам. Доказать участие Петрова в подготовке террористического акта легче. Если же это лицо одновременно состоит на службе охранного отделения, то получаем все признаки провокации.

Роль Петрова удалось выяснить благодаря осведомленному Бурцеву, которому Милюков, по собственному признанию, верил в области революционного движения больше, чем представителям Правительства. На страницах газеты «Matin» публицист раскрыл всю подноготную дела. Автор удостоверял, что убийца полк. Карпова Петров и провокатор Михаил Воскресенский – разные лица. Петров – известный революционер, который решил стать сотрудником охраны, чтобы таким путем помочь делу революции. Герасимов охотно принял его, надеясь найти в нем «нового Азефа». Однако эмигранты-единомышленники Петрова не одобрили его поступок. Чувствуя себя отверженным, неудачливый двойной агент объявил им о намерении совершить террористический акт «для отмщения» (очевидно, полиции). «В ноябре Петров вернулся в Санкт-Петербург, чтобы осуществить свой план мести. Остальное известно».

Эту статью Родичев прочел с трибуны почти без сокращений. Видимо, кадетам пришлись по вкусу нескрываемая ненависть, с которой Бурцев пишет об охране, патетическое описание вербовки Петрова охраной и, главное, указание на «нового Азефа». Ослепленные желанием обличить охрану, интерпеллянты не заметили, что вся их аргументация по запросу уничтожается этой статьей. Бурцев, правда, использует слово «провокатор» применительно к той роли, на которую полиция пригласила Петрова, но из дальнейшего изложения не видно, чтобы речь шла именно о «провокаторстве», а не об «осведомительстве». В то же время автор статьи подразумевает, что убийство на Астраханской ул. – следствие того намерения, с которым Петров ехал в Петербург. Следовательно, и тут преступник действует не в качестве «провокатора»: он готовит террористический акт в интересах не охраны, а революции. Наконец, не приходится говорить и о случайности взрыва.

Преображенский

Окончательно «специалист» Бурцев сбил с толку Милюкова указаниями на то, что Михаил Воскресенский фигурирует на некоей фотографической карточке среди прочих агентов тайной полиции, стоящих в шпалере на пути следования царя во время одной из его недавних поездок. Объявление самих революционеров о провокаторстве Воскресенского называло место нахождения этой карточки – «Искра», № 36, обстоятельства снимка – полтавские торжества, а также изображенных лиц – Воскресенский в цилиндре стоит «против полицейского и рядом с курским провокатором Жоржем Милевским».

Милюков нашел эту карточку и заявил в комиссии по запросам, что полк. Карпов и Воскресенский запечатлены вместе на полтавских торжествах при охране Государя. «Понимаете, какой ужас нас обуял при этом: вот как охраняется Государь!», – рассказывал гр. Бобринский 2. По его словам, лидер кадетов обещал предъявить эту карточку общему собранию Г. Думы, но Милюков возразил, что такого обещания не было.

Однако Бурцев, как мы помним, различал провокатора Воскресенского и революционера Петрова. По словам публициста, на той фотографии был изображен первый из них. Следовательно, из нее никак нельзя было заключить, что охрана Государя на полтавских торжествах была поручена будущему убийце полк. Карпова. Со своей стороны, Милюков показал карточку лицам, видевшим преступника, и те не признали его на фотографии.

Итак, документ не имел отношения к взрыву на Астраханской ул. Но идти на попятный было поздно. Все ждали от Милюкова карточки. Лидер кадетов вышел из положения так: не найдя на фотографии ни полк. Карпова, ни его убийцы, он обнаружил на ней некоего Преображенского, причастного ко взрыву в кафе «Централ». Милюков уверял, что Преображенский и Воскресенский – одно и то же лицо, и в эту теорию гармонично вписывалось то обстоятельство, что Бурцев видит на карточке Воскресенского, а лидер кадетов – Преображенского.

Но если на фотографии нет ни Карпова, ни Петрова, а есть только какой-то Преображенский, то будь он хоть трижды провокатором – при чем тут взрыв на Астраханской улице?

Справа не воздали должного милюковскому расследованию и рассмеялись. Граф же Бобринский 2 предложил выразить в формуле перехода пожелание о стенографировании заседаний комиссии по запросам.

Обвинение в том, что охрана Государя была поручена убийце, было настолько серьезно, что Правительство опровергло это измышление через «Осведомительное бюро», указав, что во время полтавских торжеств полк. Карпов был в столице, а его убийца – за границей. Но провокатор «Воскресенский» (агент М. Н. Верецкий) действительно был, по легкомыслию Петербургского охранного отделения, командирован для охраны Его Величества не только в Полтаву, но и в Ялту. Лишь благодаря речи Милюкова Курлов запретил использовать настоящего Воскресенского для этой цели.

Система провокации

Как и в деле Азефа, кадеты обобщали факты и свои предположения в гипотезу о системе провокации, принятой Департаментом полиции.

Милюков связывал в одну логическую цепочку убийство полк. Карпова и взрыв в кафе «Централ». Здесь участвует Воскресенский, а там – Преображенский. Как уже говорилось, лидер кадетов объединял эти лица. Говорил он и о другом сотруднике охранного отделения – Сатунине, взорвавшем ту бомбу в кафе и являющемся членом Союза русского народа.

Родичев указал на три скандала, произошедшие в течение одного года: дело Азефа, дело Гартинга, дело Карпова. Оратор утверждал, что кроме этих «голиафов провокации» есть и бесчисленная «мелкая сошка», которой посвящены внесенные в Думу запросы и опубликованные во всех газетах сведения.

Между прочим, Милюков и Родичев предполагали, что путем провокации охранное отделение дает Правительству повод продлить чрезвычайную охрану в Петербурге. Указывали, что взрыв в кафе «Централ» в декабре 1908 г. и будто бы готовившиеся полк. Карповым события в декабре 1909 г. как будто нарочно приурочены к дате ежегодного продления чрезвычайной охраны (8 января), причем каждый раз некоторый след ведет к охранному отделению.

Нет фактов

Голословность обвинения полк. Карпова бросилась в глаза членов Г. Думы. «…все это – предположения, все это нанизано, все это писание каких-то романов», – говорил Крупенский. «…подробная, тщательно разработанная гипотеза», – так отозвался фон Анреп о речи Милюкова. «В этом ее сила. Но я боюсь, что в этом и ее слабость». Гучков говорил, что не нашел в этой речи материала в подтверждение запроса о полк. Карпове. По мнению лидера центра, «если можно охарактеризовать настоящий запрос при его возникновении актом легкомыслия, то когда пытаются поддерживать этот запрос, защищать его здесь при тех данных, какие теперь выяснились, то тут является уже некоторое сомнение и в самой добросовестности».

Чувствуя дефицит фактов, кадеты собирали в свои речи все, что хотя бы косвенно относилось к делу. Милюков вспомнил послужной список полк. Карпова. В Ростове-на-Дону он будто бы установил «весьма виртуозно проводимую систему сыска, граничащую с провокацией», а в Баку в начале этого года произошла некая история с бомбами в гостинице. В «Биржевых» тут же появилось разъяснение от некоего высокого чиновника: полк. Карпов, получив назначение в Баку, почти сразу был переведен в Петербург, поэтому в Баку и не был. На это обстоятельство гр. Бобринский 2 указал в комиссии по запросам, но Милюков возразил: «я не говорил, что он был в Баку». Так и есть: лидер кадетов говорил лишь о назначении полк. Карпова в этот город. Зачем же Милюков напомнил о бомбах в гостинице, если он знал, что убитый тут не при чем?

Родичев за неимением доказательств заявил, что интерпеллянты и не обязаны ничего доказывать фактами, долго рассуждал об Азефе, Лопухине, Гартинге, затем наконец стал читать статью Бурцева из «Matin», но тут подошел к концу часовой срок. Оратор попросил добавить ему еще столько же. Крупенский высказался против: «Я хочу сказать, что в этот истекший час можно было сказать хотя бы один аргумент в пользу этого вопроса. Мы просидим еще один час и ни одного аргумента за запрос не услышим». Тем не менее, центр уважил просьбу Родичева, вероятно, чтобы не получить упрека в затыкании рта интерпеллянтам ввиду уже принятого в тот день неполного прекращения прений.