Девять кругов рая. Книга Третья

Мой первый специальный репортаж, снятый в Бурятии, смотрел лично Доброхотов. Я очень волновался. Дело в том, что мне попался оператор, которого во время командировки я почти не видел трезвым. Но Доброхотов, отсмотрев, сделал всего одно замечание по стэнд апу, монологу в кадре, заметив, что "это спорно", но в основном материал ему понравился. Возвращаясь от генерального, я натолкнулся в коридоре на Пармезонского. Он стоял перед кабинетом Ольги Санаевой, свесив голову.

– Что случилось? – Спросил я его.

– Выгнали, – сказал он.

– Голова профессора Пармезонского не понравилась? – Догадался я.

– Ага.

– Ничего. Это же братская могила, отдел этот, -вспомнил я слова Доброхотова. -Иди работай спецкорром -простор!

–Нет. Я в Канаду собираюсь свалить. Уже подал заявление. На пээмже.

– Навсегда?

– Да.

– Но… почему?

– Там простор, как ты говоришь.

– А-а…

Я прошёл в корреспондентскую, где мне выделили место, отдельный закуток, называемый корреспондентами в шутку «стойло», сел и задумался: всё же интересная штука жизнь! Если сильно захотеть чего -то, то обязательно этого добиваешься! Фантастика! Я оглянулся вокруг. Сзади сидела Лена Курляндцева, филолог, слева журналист Грунский, серб по национальности, за стенкой выпускники журфака МГУ, известные репортёры. Теперь эти люди были моими коллегами. Я принадлежал к немногочисленному отряду журналистов первой в России частной компании, которые не просто делали новости, а гордились этой профессией! Благодаря Карине Осеневой у меня в руках был инструмент, пользуясь которым, я мог написать текст, отразив в нём любую проблему или событие. Так я получил очень важный урок в жизни – между тем, что есть и тем, что хочешь получить, лежат горы препятствий, которые ты можешь преодолеть, лишь делая шаг за шагом усилия. Уже через год на одной из летучек Доброхотов вручит мне "золотое перо", высшую похвалу руководства за отлично сделанный материал. Вот так. А вы что думали?

Глава Третья

После дождичка, в "Четверг"

Андрюша Медведев, корреспондент программы "Криминал" набрал номер пейджинговой компании, и пока его соединяли, начал заигрывать с Ирой Карацюпой, корреспонденткой экологической программы «Четверг»:

– Всё оленей пасешь? – Спросил он её, показав кивком на монитор, в котором среди белого безмолвия бегало по кругу окутанное паром своего дыхания стадо северных оленей.

– Отвали! – Вяло огрызнулась Ира и, поправив на своей голове наушники, демонстративно уставилась в телевизор, где северные олени теперь, тыча носами в камеру, жевали что-то сочное и из -под их бархатных, любвеобильных морд бахромой свешивалась коричневые слюни.

Андрюша, кончив набирать текст на пейджинге и ожидая теперь ответа, в задумчивости стал отколупывать ноготком застывшее пятно клея на столе:

– Что значит «отвали»? – Поинтересовался он.

– А вот то и значит! – Отвлеклась сразу от монитора Ира, будто только и ждала этого. – Значит, если тебя попросить помочь, то ты занят! А если тебе сказать после этого «отвали», то ты тут же давай обижаться! А ты хоть спросил, я дома сегодня была? Я с самолёта прямо на работу. Я даже сидеть не могу, меня шатает! Неужели так трудно помочь написать текст? Ты вон сто материалов в день левой ногой пишешь и ничего. Тебе что, трудно ещё один написать про экологию?

Ира проговорила всё это в типично малоросской манере с фрикативными «г», тараторя и ёрзая на стуле.

Пилимкнул вдруг пейджер. Андрюша выставил перед Ирой ладонь, мол, одну сек, остановив этим её словесный поток и стал быстро читать присланное ему сообщение.

– Вот блин, у меня съёмка, кажись, намечается. – Пробормотал он.

– Ну, конечно, ты у нас самый занятый! – Вскинула плечами Ира, надевая наушники и отворачиваясь.

Андрюша, спрыгнув со стола, на котором сидел, взглянул ещё раз на аппетитные Ирины колени, для чего ему пришлось как бы перекинуть через её плечо мячики своих глаз, и, тяжело вздохнув, пошёл в смежную корреспондентскую комнату, где у него было своё стойло. Ира с наигранной ненавистью, в которой было больше было игры, чем истинных чувств, проводила его взглядом до выхода.

В Москву Ира приехала с Украины, с южных её окраин, по-моему из Херсона и в отличие от столичных журналистов не умела правильно реагировать на просьбы «друзей» из редакции, которых у неё оказалось сразу очень много. В результате её чаще других посылали на разные подсъемки и «лайфы»,как называли митинги, манифестации и разные проходные пресс -конференции, где присутствие корреспондента не особенно требовалось.

Она не могла отказать в просьбе «друзьям», подразумевается мужчинам-репортерам, и, особенно молодым. Но когда она их просила о чём-то они под разными предлогами отказывались помочь. Вот и сейчас Андрюша соскочил с темы, заявив, что у него съёмка. Однако, как потом выяснилось, у него её не было.

Ира уже поняла, что быть стажёром на Неон ТВ это такое бессовестное рабство и если не проявлять характер каждый день, то так и будешь для всех вроде дежурной лошадки. Когда Ира только пришла на Новое Тв, у нее был добрый нрав, простоватое лицо и гостеприимная улыбка, которую многие из них неправильно истолковывали, как приглашение к заигрыванию с ней.

Но каждый раз, когда кто-то брал Иру под руку и вел куда-нибудь в темный угол, она в глубине души очень страдала. Ей хотелось другого – она мечтала стать настоящим журналистом, какими их показывают в американских фильмах – решительным, напористым, смелым, и может быть даже чуть –чуть нахальным… А вместо этого жизнь подсовывала ей всё время каких –то оленей, как сейчас. Что за ужасное невезение!

В самом деле, темы в передаче про экологию Ире попадались не то, чтоб вообще не интересные, но какие-то негероические: то коровы и бездомные собаки, то кошки и грызуны, то прорвавшиеся канализационные трубы. Она мечтала о расследованиях с погонями, шантажом и убийствами, ей подсовывали забастовки, демонстрации перед ЖЭКами, протёкшие трубы и крыши. Не так она себе представляла настоящую журналистскую работу в Москве!

Очень быстро восторг у Иры в связи с её нахождением в Москве сменился сдержанным оптимизмом, затем здоровым скепсисом и, наконец, открытым цинизмом. Потихоньку она стала похожей на обычную рядовую москвичку, хотя сама об этом пока не догадывалась. Искры провинциального обаяния гасли в ней с каждым днём, но время от времени, правда, они еще вспыхивали у нее в глазах.

В такие минуты Ира могла всплакнуть сквозь смех, увидев сентиментальный репортаж в новостях с Украины, где её земляки на Рождество катались с горки на свиной коже, и могла даже после этого выдать какой-нибудь пассаж на «гарной мове». Но в целом её провинциальный пыл почти угас.

Когда однажды Ире предложили работать корреспонденткой в экологической программе «Четверг», она, подумав, согласилась. Уж лучше заниматься экологией, чем ничем!

Теперь, если у Иры не было командировок, она сидела в корреспондентской комнате, в закутке, специально предназначенном для журналистов экологической программы, и свысока поглядывала на сидящих с ней рядом маститых корреспондентов, с которыми она теперь была вроде как на равных.

Вьющиеся каштановые волосы, восхитительный бюст и манера говорить милые мужскому сердцу глупости по-прежнему делали ее самой заметной в редакции. Многие женщины искренне завидовали её оптимизму. Конечно, думали они, легко излучать оптимизм, когда тебя не запрягают каждый день в ярмо, как лошадь! А Ирина программа выходила всего раз в неделю, и не всегда у неё там был даже репортаж.

Оданко сегодня Ира была явно не в себе. Сегодня она по-настоящему работала. Ира считала, и не без оснований, что принадлежит к той редкой породе женщин, которых работа только портит. «Ну, что, что здесь можно написать?!» – восклицала она запустив обе пятерни в свои роскошные волосы:

– Вот смотри, Андрюш, – обращалась она к Медведеву, который любил в свободную минуту навестить Ирин закуток – этот мужик говорит, что северные олени подбирают в тундре кал и едят. Так они видишь ли восполняют дефицит соли в организме. Но как об этом сказать? Я же не могу дать в эфир: олени едят свой кал!

– Почему не можешь? – Вытаращился на неё Андрюша. – У нас на слово «кал» запретов нет, насколько я знаю. Главный наложил запрет на слова: «труп», «разборка», «замочил», ну и ещё там пару слов. А на «кал» нету! Так что пиши смело!

– Нет, во –первых, это неблагозвучно! – Не услышав из –за усталости в Андрюшиных словах иронии, возразила Ира. – Во –вторых, если люди будут за столом в время новостей, я могу им испортить аппетит. И вообще, девушка не должна говорить в эфир слово «кал», это некрасиво.

– Хорошо, а что ты от меня тогда хочешь? –Спросил Андрюша.

– Подскажи мне, как это сделать красиво?

– Ну, скажи: экскременты. Не знаю…А ты, кстати, этого оленьего дерьма не захватила оттуда с собой чуть –чуть из тундры? – Спросил её Медведев.

– Это ещё зачем? – Испугалась Ира.

– Да понимаешь, у меня свёкр, мы его с женой зовём Сохатый, – он меня достал просто. Всё время устраивает скандалы, а потом говорит, что это всё из –за того, что ему, видишь ли не хватает в организме витаминов. Я бы ему подсыпал на пробу, вдруг бы ему помогло.

– Андрюш, я же серьёзно с тобой говорю! – Заёрзала на стуле Ира, нервно прилаживая к голове наушники.

– Ладно. Ну, а какая -то там у тебя еще есть информация? – Спросил Медведев, деликатно приподнимая один наушник.

– В смысле? По оленям? – Сняла поностью с головы наушники Ира.

– Да.

Медведев уставился в окно, потом на Ирины колени, которые, судя по его взгляду, не давали ему покоя, а потом перевёл взгляд снова на монитор. Однако было ясно, что его голова в этот момент была занята совсем другими мыслями.

Возникла пауза, во время которой Ира, скосив глаза в сторону, шевеля губами и загибая пальцы, будто рыночная торговка, подсчитывающая в конце дня выручку, вспоминала, не забыла ли она чего из того, что видела в командировке. Наконец, она выдала:

– С бумагой туалетной у них напряжённо, в смысле, дефицит бумаги у них там.

– Так вот так прямо и пиши! – Обрадовался Андрюша. Подождав, пока Ира возьмет в руки блокнот, он стал диктовать:.

– Так и пиши: когда коряк собирается идти по-большому....написала?

– Да, «по – большому», -написала.

– То вместо бумажки он берет с собой оленя. Всё.

Андрюша отступил на шаг, ожидая, что Ира сейчас вскочит и начнёт бить его наушниками. Она уже так делала. И в самом деле, Ира, резко повернувшись, начала искать вокруг себя наушники, забыв, что они находятся у неё на шее. Этой паузы Медведеву хватило, чтобы отбежать от неё шагов на пять в смежную комнату, где он натолкнулся на своего друга корреспондента Алексея Веселовского, который потешался, наблюдая всю эту сцену издалека, и стоял сейчас заткнув рот кулаком, чтобы не заржать во весь голос, и никого из работающих в редакции журналистов этим не отвлекать. Когда Ира подбежала, чтобы огреть Андрюшу наушниками, Лёша, вытащив кулак из рта и выставив перед ней ту же руку сказал серьёзно:

– Без рукоприкладства! Это запрещено правилами компании. Он ведь с тобой говорит, и ты с ним просто говори. Вербально можно. Бить запрещено. Мы работники интеллектуальной профессии!

– Да пошли вы оба! Интеллектуалы они, ага, посмотрите на них! – Моментально превратившись из «доброй» москвички в малоросскую бабу, отреагировала на его слова Ира.

– Да, кстати, -выглянув из-за Веселовского, сказал Медведев, – можно ещё написать, что артист Кал Ягин возможно тоже из этих мест, судя по фамилии.

Ира, повернувшись, замахнулась опять на него наушниками, но бить не стала, а развернулась и пошла к своему монитору. Медведев с Веселовским, пожав друг другу руки, они сегодня ещё не виделись, пошли на выход в коридор, чтобы оттуда направиться в столовую. Было обеденное время. Но только они вышли в коридор, у Андрюши запиликал пейджер и он остановился, чтобы прочитать сообщение. Пока Медведев читал, Веселовский, стоя рядом, с отсутствующим видом смотрел по сторонам.

Веселовский был маленького роста, удивительно спокойный и улыбчивый человек, который за всё время работы в компании ни разу ни с кем не поссорился. Казалось, само южное море покоится в его синих, искристых глазах. Звали его Лёша и это ласковое, шёлковое, тёплое, как струйка воды имя, как нельзя отлично подходило ему.

Медведев был выше Лёши на голову, крепко-сбитый и совершенно лысый. Говоря, он слегка картавил. Лицом Андрюша напоминал пост-трапезную безмятежность, которую кто –то спугнул вопросом: а вы за борщ, товарищ, заплатили?

Руководителем у Андрюши был некий Нестор Николаев, гордившийся тем, что за год снял триста шестьдесят пять репортажей, то есть, по одному на каждый день.

Нестора Николаева, как труженика в редакции очень уважали. И даже сам главный не раз ставил его в пример другим.

Поэтому, прежде чем что- то сделать, поехать на съёмки или пойти обедать, или приступить к расследованию, Медведев непременно шёл посоветоваться с Нестором Николаевым, его начальником.

Поскольку сейчас Нестор был на выезде и в редакционной комнате, никого, кроме корреспондентки Лизы Листовой и журналиста Эдуарда Мацкявичуса, не оказалось, он опять достал мобильный и стал набирать текст. Лёша, понимая, что другу надо посоветоваться с начальником, стоял и молча ждал.

В этот момент, выскочившая вслед за ними в коридор, Ира, увидев их, закричала с негодованием:

– Вот только попросите у меня ещё что –нибудь для вас снять! Какой –нибудь лайф. Я вам сниму! Ага! Ждите!

Проходящий в этот момент мимо неё координатор Неонового Тв Станислав Степанович Мормитко, подняв брови, с удивлением окинул снизу вверх Карацюпу, словно желая уяснить, что именно она собирается с себя снять.

– Ты чего оленины объелась? – На миг отвлёкшись от набирания текста, поинтересовался у неё Медведев.

– Ладно, ладно, Андрюша, -грозя ему пальчиком, сказала Ира, переводя взгляд с одного на другого, – И тебе Лёша.

– А я что? – Немедленно пожал плечами Веселовский.

– Да вот то! Я вам ещё это припомню!

– Тебе долго ещё? – Спросил Веселовский Медведева, будто Иры здесь не было. – Не успеем пообедать. У меня съёмка через час.

– Вейт э минит. Ещё одну одна сек… – Пробормотал Андрюша, нахмурившись.

Наконец, в его трубке послышались гудки.

– Алло, девушка, – сказал он. – Для абонента 31533, примите, пожалуйста: Нестор, у меня одна серьёзная разборка, и два трупа… Два трупа, я говорю! Да, два… и одно изнасилование. Нужен совет. Какие могут быть шутки, девушка? Программа горит! Два раза передайте через минуту.

– Чтоб у вас одни трупы всю жизнь были! – Пожелала им Ира, прежде чем вернуться в редакторскую.

– А-ха-ха! – Рассмеялся Медведев, работавший криминальным репортёром. – Большое спасибо. Значит, я без работы не останусь.

– Да уж. – С чувством сказала Ира. – Можешь прямо в морг переселиться, если тебе так трупы нравятся.

– Не, ну, в морг ещё рано, – перестал сразу смеяться Медведев. У него на сьёмках всякое было.

– А вы что, уходите, ребята? – Расстроенно спросила их Ира.

– Конечно. –Сказал Медведев. –Время обеда.

Он глянул на часы.

– Ну, ладно, не торопитесь. – Сменив вдруг тон, ласково заговорила с ними Ира. – Мы же одна команда, должны помогать друг другу. Сейчас поможете мне, а потом я вам.

Ира сделала такую многообещающую мину, что друзья переглянулись.

– О-о…– засмущались друзья.

– Чего, поможем? – Улыбнувшись, спросил Медведев Веселовского. Последний, зардевшись, как девица, мелко кивнул.

– Вот и хорошо, -сказала Ира, поворачиваясь к ним спиной и так завиляв бёдрами, что оба друга покраснели до корней волос.

– Так, вот на чём мы остановились? – Важно сказала Ира, усаживаясь на стул и подтягивая к себе блокнот. – Я написала: «Когда коряк идёт в тундру по большому…он берёт с собой оленя. А зачем, кстати»?

– Ну, как зачем? – Почесал затылок Веселовский. – Коряк облегчается, а олень подбирает то, что ему так нужно, восполняя этим дефицит соли в организме и замыкая этим как бы экологическое кольцо.

– Ой, как же ты талантливо выражаешься! – Похвалила его Ира, кокетливо поджав сложенные ножки и коснувшись рукой ноги сразу же заалевшего Медведева. – Не то, что он. Напиши за меня текст, а? –Попросила она Лёшу. – Чего тебе стоит? А то у меня всё утро голова болит.

– Не могу, – сказал Веселовский.– Медведев начал, он пусть и заканчивает. Такое правило.

– Но я не могу, – беря опять пищащий пейджер в руки и читая сообщение, сказал Андрюша. – Ты же слышал, у меня два разбойных нападения и одно изнасилование. Надо смонтировать и озвучить.

– Ну, какие у тебя могут быть изнасилования? – Стала гладить его рукой по ноге Ира. Главное изнасилование тебя ждёт здесь, – сказала Ира, расставляя ноги миллиметр за миллиметром в сторону и подтягивая наверх юбку, -если только не уйдёшь, конечно.

– Э-э…-Андрюша тупо уставился на оголённые Ирины ноги, раздумывая, что бы могло означать это предложение. Веселовский застыл с выражением на лице, как человек, которому под столом положили ладонь на гениталии и начали их поглаживать. Сцену испортил зашедший вдруг в комнату корреспондент Анатолий Поборцев. Окинув взглядом троицу и сразу поняв, в чём дело, он сказал:

– Андрюха, не ведись, не помогай ей! Это страшная женщина, она обманывает всех честных людей.

– Ой, только не надо грязи! – Презрительно сказала Ира Поборцеву, одёргивая юбку и поправляя на голове наушники.

– Точно. – Продолжил Поборцев. – Напишешь ей текст, а она тебе потом скажет: иди, мой Мурзик дрессированный, я тебя в лоб поцелую! Честно. Я ей уже писал несколько раз.

– Ну, спасибочки тебе, Толик! – В неподражаемо малоросской манере, сказала Ира. – Подумаешь, всего один разок помог женщине, так всё, переломился…

– Вот, видишь? – Показывая пальцем на Иру, спросил Медведева Поборцев.

– Конечно! – снимая наушники, сказала Ира. – А чего ты еще хотел, кроме поцелуя. Мало тебе что – ли?

– Но ты же совсем не это обещала!– Краснея, сказал Поборцев.

– Ох, боже мой, уже и пошутить нельзя? Ты посмотри на этого пионера в старости! Кроватку ему расстилай! –Презрительно заметила Ира. – Если всем давать обломается кровать, слышал?

Она уставилась в монитор, где целая толпа коряков в это время танцевала под бубен шамана.

– А в курсе, что слово «врас -ко-ря-ку…» – сказал Андрюша, – имеет отношение…– он показал на экран, но ему не дали закончить мысль, потому что из закутка, соседнего с Ириным, высунулась вдруг голова корреспондентки филолога Лены Курлянцевой, которая раздражённо крикнула:

– Можете вы прекратить свою болтовню или нет? Имейте совесть, я из – за вас текст не могу написать! Мне спецреп сдавать через полчаса в эфир, а у меня текст ещё не написан! Чего вы к ней пристали? У неё мёдом там что –ль намазано? Или дел у вас нет? Я сейчас Мормитону позвоню, чтоб он вас всех пристроил к делу!

Веселовский и Медведев, засунув руки в карманы и проворчав что-то вроде: нам есть, что делать, а вот девушкам отдельным тут явно делать нечего, удалились.

– Пойдем, может, тоже в буфет, – повернувшись вдруг ко мне, сидевщему всё это время в обнимку с газетами в поисках тем для специального репортажа, спросила Ира, – хоть чаю выпьем.

– Сейчас, выпишу, -сказал я ей, взглянув на ее измученное лицо.

– Плохо выгляжу, да? – Тронув веки под глазами, спросила она.

– Нормально. Хотя поспать бы тебе не мешало, конечно.

– Это катастрофа! – Чуть не заплакала Ира, положив руку на лоб. – Представляешь, ещё утром я была за полярным кругом, а вечером мне уже надо написать. Я не успела в Москве приземлиться, а мне уже пишут: срочно нужен материал- нечем закрывать эфир. А у меня в голове тундра… В смысле голое поле, понимаешь? Поможешь текст написать?

– Не вопрос, -сказал я – давай черновик.

Я иногда помогал Ире написать просто так, для тренировки.

– Какой черновик? – Испугалась она.

– Обычный, где у тебя расписан материал.

– А у меня он не расписан пока…-пролепетала Ира.

– Ну, ты даёшь!

Удивился я. Посмотрев на это очаровательное создание, я подумал: «с луны она свалилась? Это же азы -расписать видео!». Но вслух только сказал:

– Ладно, расскажи хоть тогда, в чем там дело.

– Это -конечно! Значит, так…

И Ира начала рассказывать о командировке в той обычной манере, в какой она рассказывала о фильме, который посмотрела недавно, новой сумочке или о последних сплетнях:

– …ну, а потом мы приехали в Полярный. Место так себе, я тебе скажу. В аэропорту дует, я чуть с толчка не слетела. Бумаги опять же туалетной нет. Холод жуткий, пока машину ждали, я к стеклу носом прижалась, еле отодрала. Чего смеешься? Выходим –белое безмолвие, как у Джека Лондона. Испугалась – жуть!

– Ты про командировку мне рассказывай!

– А я про что?

– Ты про аэропорт, об этом же в тексте не напишешь!

– А-а, ну подожди, это тоже интересно… Я тебе сейчас расскажу, как мы там в ресторан ходили – это же уписаться можно!

В коридоре внезапно раздался шум и вслед за этим, с громким стуком в комнату ввалился всем своим огромным телом корреспондент Савелий Мамонов. Его лицо было красным, глаза бешено вращались, огромный живот угрожающе выглядывал из пиджака. Ворвавшись в комнату эдаким мощным ледоколом, он вспорол мерзлую поверхность редакторской тишины громким, как треск льда хлопком дверной ручки об стену. Таким сердитым я его еще никогда не видел.

– Я убью его!! Где он?! – Ревел он, ворвавшись в комнату.

– О господи! Это еще что?.. – Вздохнула Леночка Курляндцева, выглядывая из -за стенки персонального стойла, как из -за бруствера.

– Где этот человек? – Ревел Савва, выделяя каждое слово. – Где Костя Сучилин? Где эта сволочь?!

– Что случилось, Саввушка? – Ира, встав, подбежала к Мамонову, и попыталась повиснуть на нем, как юная филистимлянка на плече Голиафа. Но Савва стряхнул ее с себя одни могучим движением живота.

– Где он? Ты его видела? Убью, слизняка!

– Чего случилось? – Спросил и я, убирая на всякий случай в стол канцелярский нож, а заодно и массивный дырокол. Савва не ответил, поведя вокруг глазами. Затем он повернулся и куда -то вышел.

– Что произошло? – Спросила меня Ира, возвращаясь на своё кресло.

– Понятия не имею, – вскинул я плечами. Ира расстроено посмотрела Савве вслед. Обычно, приходя утром на дежурство, Мамонов, такжен, как и многие, брал кипу свежих газет и садился с ними в свой угол. Ира пристраивалась рядом. У нее не было своего стола. Она садилась на стул с пилочкой для ногтей и начинала мечтать о расследовательской журналистике, которой занимался Мамонов, тихо покачивая ножкой в такт своим мыслям. Соседство с именитым журналистом делало ее мечту осязаемой. Савва время от времени бросал на нее косые взгляды и сканируя Иру, как сельдяной кит нерпу, хищно раздувал ноздри. Наконец, отложив газету, он начинал смотреть на нее откровенно похотливо. Поймав его взгляд, Ира ослепительно улыбнулась. «Ну, чего ты, чего ты щеришься?», – ласково спросил ее Мамонов. «Любви, может, хочу», – работая под дурочку, отвечала ему Ира, ведя свою женскую игру. «Какой, какой любви?» -плотоядно улыбаясь, мурлыкал Савва. «Плотской» – так, словно речь шла о желании поесть суп, говорила Ира. «Ира!!!» -Надвигался на неё, как таран на стену Савва. «Ты играешь с огнем! Тут тебе не Шапитовка, ухаживаний не будет!» « А что будет?» -наивно спрашивала Ира, быстро моргая. «Будет жесткое… подчёркиваю, очень жесткое воздействие в определённую зону!» – Витиевато формулировал Савелий.

– Ой, а это где? –Продолжая играть под дурочку, удивлённо спрашивала Ира.– Вернее, куда, Савушка?

– Это туда, детка, где у коней ничего не видно из под хвоста! – Объяснял Савва.

– Фу, как это не романтично! – Затыкала нос пальчиками Ира, перед тем, как продолжить подпиливание ногтей.

Какое –то время они сидели молча, изредка поглядывая друг на друга. Через некоторое время она опять спрашивала корреспондента:

– Савва, а ты вообще…свободен?

– Когда? Прямо щас?– Прямо -таки пугался Мамонов, моментально покрываясь красными пятнами.

– Ну, да, сейчас, а когда же ещё? – Улыбалась Ира.

– А для чего? – Напружинивался Савва, облизывая губы.

– Ну, если бы ты мне помог сейчас текст написать, то всё может и произошло бы… однажды.

– Что, хочешь меня припахать? -Догадывался Мамонов, понимая, что его элементарно хотят использовать.

– Ну, да, Сав, а то у меня всё не получается что -то….

– Скажи, как у тебя как программа называется, – интересовался Савва, разочарованно заваливаясь обратно в своё кресло.

– «Четверг», Савва, ты же знаешь, – удивлённо отвечала Ира. – Ты ведь в курсе! Чего спрашиваешь?

– Вот, после дождичка и помогу....– Бурчал Савва, погружаясь снова в газету.