Пути океана: зов глубин. Книга вторая

Марсий усмехнулся, и улыбка превратила его суровое лицо в почти привлекательное.

– Вообще-то это ты…

– Что?! – Селин почувствовала, как жар прилил к лицу то ли гнева, то ли от смущения.

Но должно быть ее взгляд столь разъяренным, что капитан, несмотря на усмешку, все же решил не продолжать фразу и сделал примирительный жест руками.

– По последнему пункту ваших рекомендаций я вынужден уступить, коль на то ваша воля… – Он склонил голову в нарочитом поклоне, – Но расстаться со мной, как с представителем Гильдии, вы не можете.

– О, неужели?.. – де Круа сощурилась, чувствуя, как её охватывает недобрый азарт. – И почему же?

– Потому что иначе, помимо вашего личного статуса persona non grata, – Марсий понизил голос до интимного шепота, – Новая Вердена и Альянс Негоциантов лишатся всего транспортного сообщения на воде, миледи. А вся ситуация о вашем нарушении закона Гильдии станет достоянием общественности…

Марсий победоносно скрестил руки на широкой груди и снова ухмыльнулся, откровенно наслаждаясь моментом.

– Я всегда чувствовала, что вы – самый настоящий негодяй! – прошипела Селин, стискивая кулаки так, что ногти впились в ладони.

Сейчас ей больше всего на свете хотелось снова отвесить ему пощечину. Благо, Марсий стоял на пару ступенек ниже и был сейчас лишен преимуществ своего роста.

– То была не моя идея… О, и опять этот ваш злой тон… В чьей, говорите, спальне продолжим обсуждать мой моральный облик: в вашей или в моей?

– Замолчите! Доносчик! Все, что случилось с Виталом – полностью ваша вина!

Из-за беззвучных рыданий, которые она отчаянно пыталась скрыть. Голос совсем сел и превратился в надломленный шёпот.

Самодовольная ухмылка капитана внезапно растаяла. Марсий потер наморщенный лоб. Взгляд его потускнел.

– Я уже говорил, что лишь действовал как порядочный член Гильдии… Откуда мне было знать… Не по Кодексам такое. Исходя из всех нарушений «Крылатого», трибунал не мог закончиться высшей мерой… Возможно, он совершил что-то более серьезное, о чем мы не знаем…

– Перешел дорогу кому-то вроде вас, только чином повыше? – Ее голос прозвучал как удар хлыста.

Довольная собственной язвительностью, Селин промокнула слезы и приосанилась, готовая к новому парированию доводов Марсия. Но тот лишь пожал плечами.

– Это точно вас волнует больше всего сейчас? Больше судьбы дальнейшего транспортного сообщения Да-Гуа? – Он посмотрел на нее с неожиданной серьезностью. – Моя стихия – море и я не разбираюсь в политике или… как там ее.. дипломатии… Но разве вы с кузеном не проделали столь долгий путь сюда, чтобы навести на острове порядок? Вы можете ухудшить и так бедственное положение. И не стоит обольщаться после этих всех гуляний: новой власти тут никто не рад. Все эти сухопутные распри только усилятся. Вот о чем стоит подумать в первую очередь…

Самые грязные ругательства, которые она когда-либо слышала на палубах кораблей по пути на Да-Гуа, так и застряли невысказанными в горле. Селин вдруг осознала, что Марсий был искренен в своих заблуждениях. Неправ и прав одновременно. Его циничный прагматизм неожиданно отрезвил. Повернуть время вспять она действительно не могла. А бездействовать – тем более.

Де Круа глубоко вздохнула, перебирая пальцами четки на запястье.

– Спокойной ночи, капитан, – произнесла она наконец, и продолжила подниматься по лестнице в свои покои, – Пусть кто-то из слуг объяснит, где расположены ваши апартаменты или пусть их предоставит Гильдия. В своих – я не желаю вас более видеть.

Предстояло привести себя в порядок перед днем, полным новых распоряжений и встреч. И первая из них будет с адмиралом Росалес. Пожилая мореходка явно знала больше, чем могла ей рассказать при первой беседе.

***

Хозяин таверны «Поддатый Бычара», беспокойный человек с бегающими глазами и чрезмерно дорогими украшениями, в третий раз протер столы для знатных гостей.

Де Круа же с трудом сдержала желание попросить его повторить сие действо. В сомнениях она все же опустила руки в перчатках на грубую поверхность со въевшимися следами многочисленных застолий и обвела взглядом стены, украшенные полуистлевшими охотничьими трофеями. Чучела диковинных птиц с некогда яркими, но потускневшими перьями и голова то ли кабана, то ли ящера с пожелтевшими клыками казались немыми свидетелями многочисленных былых пиров.

В это раннее время свежий воздух отчего-то не проникал в распахнутые окна, в которые то и дело доносились звуки улицы, и запах чего-то прокисшего продолжал оскорблять обоняние виконтессы.

Паулу Росалес обшарпанная обстановка ничуть не тревожила. С тем же успехом, расслабленно-непоколебимая, слегка уставшая, с насмешливыми уголками глаз, она могла находиться и в салоне при дворе. Даром что ее простоватые, но исполненные достоинства, манеры и высокий чин такое допускали.

Невзирая на вялую брань снаружи парочки нуждающихся в опохмеле, в таверне были они одни.

На входе дежурил Брут.

По дороге сюда он высказал далеко не все претензии по поводу исчезновения Селин минувшей ночью. И потому его значительные взгляды исподлобья обещали ей новую, полную многоэтажных назиданий, тираду по окончанию переговоров.

Едва получив свою пинту пива, адмирал жадно осушила кружку, и ей явно стало значительно легче. Расслабившись, она приняла удобную позу, и кисти ее, покрытые татуировками, наконец перестали трястись.

– Итак, вы удивлены, что наша встреча проходит не в моем кабинете и даже не в портовой таверне, миледи де Круа? Здесь всяко меньше шансов, что нас подслушают. Да и обстановка куда более расслабленная…

– Весьма располагающее к переговорам место, – соврала Селин и, скрепя сердце, даже взялась за ручку своей пивной кружки, – Я здесь, чтобы помочь.

Росалес хмыкнула и приподняла уголок рта.

– Помочь? И как именно вы собираетесь это сделать?

Этот скепсис лишь придал виконтессе решительности:

– Давайте не будем ходить вокруг да около. Я и новый управитель заинтересованы в кратчайшие сроки ликвидировать свой, а значит и Альянса Негоциантов, статус personas non grata. И конечно же устранить угрозу новых поджогов. Одним словом, нам важно возобновить транспортное сообщение по воде.

Снисходительность адмиральши была объяснима и почти не раздражала.

– Вам придется нелегко, миледи консул. Если говорить о статусе, вы же понимаете, какая работа должна быть проведена для реабилитации доверия? Дело не одного дня. И уж точно не одного разговора. Наше же доверие… то станет для вас задачей непростой, или я не знаю Гильдии. Да и по себе сужу…

– Благодарю вас за откровенность, адмирал. Мы к этому готовы. Полагаю, первым делом нам следует помочь вам остановить пожары в порту. Для поисков виновных, мы проведем расследование. Позвольте нам с моим главой охраны допросить очевидцев.

– Направление верное, – приподняла одну бровь Росалес . – Но вы могли бы поручить это капитану Марсию… Кстати, странно, что вы его не взяли на наши переговоры.

– Полагаю, вы догадываетесь, почему я хочу оставить этот разговор между нами, Паула?

Собеседница слегка улыбнулась и кивнула.

– Не могу отрицать, что ваша проницательность меня подкупает, – Росалес поморщилась, изучая резьбу на своей кружке. – Но…

– О, не стоит, адмирал. Я вам не нравлюсь, и вы мне не доверяете, – Селин с удовлетворением отметила оживление на лице собеседницы. – Убеждена, даже если бы мы с кузеном прибыли сюда благопристойно, безо всяческих нарушений вашего законодательства, у вас также не было бы причин доверять нам или относиться иначе. И такое меня тоже устраивает. Нам необязательно вызывать друг у друга какую-либо симпатию, чтобы стать надежными союзниками в обоюдных целях.

– И каковы же ваши цели?

Де Круа задумалась. Похоже, искренность была единственной монетой в ходу у до паранойи чутких мореходов.

– Адмирал, давайте начистоту. Вы – хотите спокойных условий работы Гильдии на Да-Гуа. Что же до меня… Я просто хочу власти. Нет, даже не так. Я очень сильно хочу власти.

Росалес только подняла брови:

– Миледи, помилуйте, но зачем? У вас же и так…

– …все есть? – Селин коротко выдохнула. – Это лишь иллюзия. На континенте я была просто игрушкой в руках власть имущих. В действительности я никогда ничего не решала. Силы, большие меня самой, лишили меня единственно ценного. Я многого не понимала. Теперь власть – главная моя цель.

– И что вы сделаете, когда получите ее? – адмирал прищурилась.

– Я смогу стать свободной и получу возможность менять окружающий мир к лучшему. Только абсолютная власть поможет мне добиться своего. – Селин закусила губу. – Я с вами откровенна и мне больше нечего добавить или сказать вам в свое оправдание.

– Амбициозно… Уверены, что справитесь?

– У меня нет выбора.

– А вы не так просты, как кажетесь, – горькая улыбка тронула уголки рта Росалес. – Наши цели действительно в чем-то совпадают. Ваша взяла. Я дам вам разрешение допросить свидетелей самостоятельно. Но прошу, действуйте аккуратно, вы же нас знаете…

Селин ответила улыбкой и вопросительно заглянула в прищуренные глаза мореходки. Повисла пауза. Одинокая муха спикировала на столешницу и засеменила, перебирая лапками. Спустя несколько минут затянувшегося молчания де Круа произнесла:

– Вы согласились на встречу тет-а-тет, госпожа Росалес, – в горле Селин словно застыл ком, –  Вам что-то известно о причинах столь строго наказания для капитана Витала?

Адмирал откинулась назад и несколько рассеянно осмотрелась. Виконтесса же кивнула трактирщику на пустую кружку собеседницы, и на столе сейчас же возникла новая.

– Для чего вам это, миледи? Вы же не из праздного любопытства спрашиваете? – нахмурилась Росалес.

Де Круа была не в силах ответить. Губы ее невольно задрожали. Адмирал  помолчала, но все же продолжила:

– Впрочем,  ваша прямолинейность меня действительно подкупает, – не поморщившись, Росалес опрокинула в себя порцию пива. – Чего уж, откровенность за откровенность, –  Полагаю, вы вполне убедились в могуществе Гильдии, видели всю красоту Малого Орфея и тому прочее… Наша слава зиждется не только на монополии перевозок по воде. Мы стали авангардами прогресса, который очень дозированно выдаем вовне, оставляя себе некоторые преимущества ради собственного развития. Но так было раньше.

Видимо, адмирал погрузилась в свои мысли и замолкла.

– Паула, умоляю, продолжайте же! Что было потом?

– С приходом нового Адмирала Флота к власти, вдруг приоритет был отдан примитивной погоне за наживой. В лучших умах нашего Инженерного корпуса Густав стал видеть угрозу своему правлению и своим темным делишкам. Он подмял под себя всю угодную его нраву науку. Несогласных же разорил и поснимал с должностей. И вы подумаете, но раз материальное стало приоритетом для Гильдии, то наш народ начал жить лучше? Ничуть! Налоги поднял, да так, что коли нечем платить – снимай погоны и иди в рабочие или на рудник, отрабатывай. Когда из старого поколения не осталось никого, кто бы мог ему возразить, он умышленно уничтожил всю систему наших институций. Витал стал последним, кто умудрился обучиться в прежней школе.

Де Круа так разволновалась, что даже отхлебнула из своей кружки. О чем тотчас же пожалела.

– Теперь мореходов растят в полном невежестве, – продолжала Росалес, – Думать не учат, как раньше учили. Знай себе, умей по компасу читать, да кораблем править… И не задавай лишних вопросов. Технологии обгоняют время, а большая часть народа пребывает в невежестве. Кого-то, если повезет, берут в команды, как Витал брал. Видел же, каково им… А вот если не повезет – милости просим на рудник. Только ставь подписи, не читая, да закладывай собственных потомков на выплату кредитов, которые до смерти не успеешь отработать. Теперь, миледи, никому не интересно выискивать толковых ребятишек. Важны только те, что умеют как следует выслужиться и не спорить с указками сверху. Дураками легче управлять. А чтобы никакая мысль ни в чью голову не залетела, завалили бюрократией по самую маковку. Пока все отчеты посмотришь, да свои напишешь, – уж и не хочется ничего. Теперь матушка-Гильдия ищет только, где бы побольше золота найти, да как бы повыгоднее в него превратить. Вот вам и вся ее истинная суть, миледи…

Селин слушала и невидяще смотрела ей за спину.

– Что же до меня… А дело в том, что я после стольких лет службы, видите ли, вдруг стала неугодной Гильдии. Начала задавать слишком много неудобных вопросов. Не люблю поступаться принципами. Ответом стали подозрения. Насмешки. Угрозы. Ссылка на Да-Гуа. И увы, если бы на этом все закончилось, но моя «неугодность» обратилась проблемой не только лично для меня…

– …Но и для капитана Витала, который работал под вашим началом, – закончила де Круа. Голос ее дрогнул.

Росалес отвернулась и поджала губы, глядя в окно.

– Он был невероятно талантливым и как капитан, и как ученый. И чихать он хотел на наши разборки, слишком занят был своими чертежами. Он – возможно вообще последний молодой капитан, который верил в изначальные идеалы Гильдии и в то, что она может быть лучше. Пару раз заявил, где стоило бы помалкивать, свои убеждения, пару раз не при тех ушах выразил свою бескомпромиссность – де, не готов закрывать глаза на несправедливость… И все. Они поняли, что его все таланты и лидерские качества – больше угроза, чем выгода. – В глазах адмирала стояли пьяные слезы. – Вы же видели, какой он! Он же – бунтарь… Подними он в свое время голову, как Венсан, да приди в ужас, как я пришла в свое время. Они бы с ним на пару смогли бы возродить истинное величие Гильдии!..

Сидящая перед ней женщина с потухшим взглядом замолчала, и несколько минут они сидели в полной тишине. Едва справившись с подступившими слезами, Селин почти полушепотом произнесла:

– Какая чудовищная иллюстрация того, как жажда власти оказывается важнее благополучия своего же народа. Кстати, почему, зная положение мореходов на Да-Гуа, Гильдия не прислала вам подкрепление? Им ведь ничего не стоит направить сюда военные корабли, которые бы защищали торговый флот! Как же так?!..

Хриплый хохот Росалес стал столь внезапным, что де Круа вздрогнула. Адмирал так долго смеялась до слез и даже закашлялась. Продышавшись, она похлопала перчатку Селин маленькой жилистой ладонью и грустно улыбнулась:

– Девочка моя, вы так ничего и не поняли… Со мной все кончено. Матушке-Гильдии проще отдать меня и подотчетную мне акваторию Да-Гуа на растерзание, да привести на мое место кого поудобнее под предлогом, что я не справляюсь. И тут проще пожертвовать своими людьми, чем тратиться на флот, на экипажи, на артиллерию…

Подбородок де Круа дрожал.

– Вы спросите, чем могу быть полезна, если меня уже списали со счетов? Да ничем! Я больше ничего не могу! Разве что связи кое-какие остались… Решите проблему с поджогами, и я сделаю все, от меня зависящее, чтобы убрать вас из Черного Списка. Что же до расследования – приходите сегодня вечером с вашим главой охраны в порт, – Росалес кивнула на Брута, – встреча со свидетелями будет.

Адмирал подмигнула виконтессе, учтиво приподняла треуголку, бросила несколько серебряных монет и нетвердой походкой вышла на улицу.

Почти сразу же рядом с Селин плюхнулся Брут, заставив стол содрогнуться. Она быстро вытерла глаза.

– Что это за игры шпионов?

Де Круа пожала плечами.

– Мореходы. Пора бы привыкнуть.

– Да тут и наши себя как-то странно ведут… Ты же не будешь? – не дождавшись ответа, Брут осушил кружку с выдохшимся пивом, стоявшую перед де Круа. – Сейчас в Лиге Доблести все какие-то тоже нервные. Неохотно отвечают на вопросы. Собираются в кучки и умолкают, стоит мне оказаться рядом… Или у меня уже паранойя после этого проклятого мореходского острова… Но ничего, я на них управу найду.

– Брут, кстати об играх шпионов… – вдруг мрачно проговорила Селин. – Нам нужна сеть собственных информаторов. Поручаю это тебе, как человеку, которому доверяю. Кто отлично знает все подводные течения… Вербуй своих подчиненных, не зря же они служат стражами в Акифе и в Оплоте Благочестия. Их информация очень ценна. Не исключено, что и мейлонгцы их тоже нанимают. Я хочу знать обо всем, что происходит на острове. Разумеется действуй по возможности в рамках закона. Финансовая сторона тебя не должна волновать. Доверяю твоему опыту. Ты справишься, я знаю.

Для пущей убедительности она похлопала ошалевшего от этих слов Брута по плечу. Глаза гвардейца резко округлились, и он даже поперхнулся.

– Это тот сутулый старикашка-дипломат из Акифа тебя научил так мысли читать? А хоро-о-ош! Я-то, дурень, все думал, лучше бы на фехтование это время потратить… Ишь как заговорила…

Селин смотрела на его грубые черты лица, чуть запавшие щеки, темнеющие щетиной, и с грустной улыбкой думала, насколько мало знает о ней даже тот, кто был рядом почти с самого ее детства. И как поверхностно он успел погрузиться в вечные подковерные игры Старого Света.

Трактирщик сейчас же поставил перед ними еще по кружке пива. Брут сделал глоток и набрал побольше воздуха в легкие.

Де Круа скрестила руки на груди и обреченно вздохнула в ожидании той самой тирады, которую рассчитывала избежать.

– Можешь считать, я уже сочинил кое-какие заделы. Как оказалось, не меня одного напрягает ситуация у нас в Лиге… – он с сомнением покосился на внезапно одухотворившееся его словами лицо де Круа. – И есть пара капитанов и даже один майор, которые как раз готовы были бы продавать разные сведения… И кажется, я знаю, как организовать встречу с кем-то из главных мейлонгских шишек…

Улыбка Селин стала хитрой.

– …и я уже начал размышлять, что имеет смысл расширить поле сбора ценных сведений…

Явно не в силах выносить горящий взгляд виконтессы, Брут отодвинулся подальше и прихватил заодно и ее кружку.

– …но не надейся, что я забуду твою выходку, Птичка! Нечего глаза закатывать! Да мы полночи шлялись по городу с этим капитаном-потрошителем! Где только тебя не искали! Даже в борде… В общем везде. Предупреждай на будущее, а то я уволюсь к чертям. Я еще слишком молод, чтобы умирать от сердечного приступа…

– Да-да, довольно нелепая смерть для наемника, – хмыкнула Селин. – Я увеличу твое жалованье в два раза. За вредность. Идет?

Воодушевление на лице Брута сказало все за него.

– Ставь кружку. У нас полно дел. Вперед!

Они расплатились с богатыми чаевыми, громыхнули деревянными стульями и вышли.

В открытое окно де Круа успела приметить, как трактирщик слил недопитое пиво обратно в бочку, и поморщилась.

***

В сопровождении Брута Селин, воодушевленная – и раненая – беседой с Росалес, бездумно шагала вдоль прилавков на площади у дворца и размышляла.

Взгляд ее сам собой окинул высящуюся прямо по центру статую, и де Круа застыла, узнав каменное лицо.

Лицо Герцога Фредерика де Сюлли.

Дядюшкины мраморные глаза надменно и властно смотрели прямо на Селин, словно осуждая ее всю. Внутри похолодело. Она невольно сделала шаг назад, и вжала было голову в плечи, совсем как в юности, когда он насмешливо отчитывал ее за какие-то крохотные, но такие болезненные проступки.

Исчезла Новая Вердена, пропали голоса в торговых рядах, вольный воздух Да-Гуа застыл. Де Круа снова стала его бесправной собственностью. Ничтожной. Беззащитной. Слабой и глупой в сравнении с дядюшкиным величием и властью, крохи которой с ней разделяли лишь из милости.

Как и всю свою сознательную жизнь, она будто сейчас стояла маленькой девочкой в тени огромного монумента самого герцога, готовая угадывать его сегодняшнее настроение.

Стоило плыть столько месяцев, пройти все витки того ада, свидетельницей и участницей которого она стала, заглянуть в запретные недра Гильдии Мореходов, чтобы и на новой земле этот человек напоминал все то, что она оставила навсегда позади.

Голос окликнувшего ее Брута и брань торговки, поймавшей за руку воришку, вернули в реальность.

Селин сжала кулаки и, не сводя глаз со статуи, мысленно произнесла:

– Я – консул Альянса Негоциантов, Селин де Круа. Пришло мое время. А ты, дядюшка, – всего лишь каменный болван, слово которого здесь – пустой звук.

С каждой произнесенной фразой в ней разгорался уголек упрямой, злой решимости. Она больше не игрушка ради подачек чьего-то одобрения. У нее отняли все, и больше нечего терять. Отныне она бросает вызов всему, что не соответствует представлениям о правильном, справедливом и милосердном.

И как оказывается, в ней много той неукротимой силы, что больше не придется подавлять!

Кладбище кораблей

Больной континент остался позади, как и прошлая жизнь. Впереди, сквозь бескрайний горизонт, Виталу усмехалась неистовая и страшная свобода.

И единственными ориентирами мерцали обостренные инстинкты морехода и найденная среди пиратских флагов в трюме карта архипелага Скрытых Штормов – известного для гильдийцев нехорошей славой бухты под именем «Кладбище кораблей».

Их уже наверняка хватились, и погоня с участием военных галеонов Гильдии, вооруженных по самые грот-мачты, стала только вопросом времени.

Времени, утекающего по каплям.

Оторваться от преследователей. Найти прибежище. Пополнить запасы пресной воды, провианта, пороха и оружия. Выдохнуть и понять, что же дальше.

На бортах его маленькой флотилии, хвала Бездне, оставалась артиллерия. Вот только корабельные арсеналы пустовали.

Витал угрюмо достал из-за пазухи педантично сложенный лист и развернул. Бумага зашуршала на ветру. Один из чертежей, что он ежевечерне доводил до ума. Он сделает свой флот таким, о каком мечтал. И если им суждено жить вне закона, Витал добьется, чтобы с ними считались по обе его стороны.

Ползущая где-то очень высоко муть поглощала угасающий свет. Стремительно темнело.

Пасмурная линия горизонта таяла вдали, размывая границу между небом и водой. Солнце умирало в плотных низких облаках, и этот закат был настолько тяжелым и желтым, что его тусклый свет не сулил нового рассвета.

Завороженный картиной неба, Витал неотрывно смотрел на заходящее светило.

Завравшийся самому себе идиот. Его судам не суждено даже приблизиться к его идеям. Их настигнут и расстреляют, а сам он вместе с экипажами будет болтаться на реях.

Вдруг в небе что-то изменилось.

Уходящее солнце, загроможденное кучевыми облаками, вдруг прорвало дымку и из последних сил ударило в бледную желтизну неба потоками света. Игра марева позолотила края облачных глыб и разметала в глубоких тенях солнечные лучи.

И были они черного цвета.

Витал грустно усмехнулся. В его новом мире, полном соперничества за горсть монет, оплаченном жизнями тех, кто уже никогда не сожмет их в кулаке, солнце может быть только черным.

Пусть так.

***

Из водной глади клыками неведомого хищника медленно поднимались скалы. Чем ближе они становились, тем сильнее напоминали пасть неведомой опасной твари. Открывшийся проем между каменных «зубов» сверху и снизу заставил похолодеть. «Кладбище кораблей» оказалось еще более зловещим, чем слухи о нем.

Слишком много вечеров в «Пыльном Весле», слишком много легенд осели в мыслях Витала. Пьяная болтовня, как через сито, неделями просеивалась сквозь его интеллект, чтобы стать выверенным маршрутом, наложенным на карту Вдовы, которым ходят лучшие из пиратских бортов. Значит, смогут и они.

Витал знал как никто, сколь губительным может стать даже намек на страх, когда в твоих руках штурвал.

– К-капитан, пошутили-то и хватит?.. Ты ж не сюда нас вел? Это ж смертоубийство и есть!!! Да ты глянь, вона корма, чай, такого же беглеца, как и мы… А вона и грот чей-то перебитый… Смотреть больно… Проклятые рифы! – Красавчик стянул с себя треуголку и промокнул поредевшую седину на макушке.

– Брамселя убрать! Гроты убрать! Приготовиться к отдаче якоря! Что ты, Красавчик, я еще не спятил… Мы туда не пойдем… Пока что.

Витал сощурился на облака над водоразделом и заглянул в карту. Руки сами собой стали чертить набросок маршрута.

– Ждем прилива.

– Это еще неизвестно когда! Ты же не хочешь сказать, что мы туда двинем на ночь глядя?!

– Так точно, старина! Двинем, если придется. А пока пополним запасы провианта, перед тем как солнце сядет.

Витал хитро кивнул на кружащих в отдалении птиц над волнами:

– Марсовым занять посты! Шлюпки на воду, господа! Провизия ждет-не дождется попасть нам на ужин!

Ответом Виталу стал одобрительный каркающий смех.

Замелькали флажки. Под веселый скрип такелажа с кораблей началась рыбалка.

***

Линза подзорной трубы то и дело бликовала, выискивая птиц на волнах поближе. Лицо капитана наконец оживилось, и из неопределенно-тревожного вдруг исполнилось сосредоточенного внимания.

Уголки поджатых губ приподнялись.

– Поднять бонеты по всем бортам! Вон там их полно. Гарпуны на всех шлюпках проверить!

Вместе с убранными парусами палубы кораблей залило теплым светом подступающего заката. Бока «Золотых Песков» мерцали, покачиваясь на волнах. Шлюпки «Лентяя» оказались на воде одними из первых: капитанство Маркиза явно шло на пользу дисциплине остатков команды. Сам же он стоял с картинно сложенными на груди руками и филином зыркал на суету.