скачать книгу бесплатно
Все пятеро, словно околдованные заклинанием, сделали «остановочку».
– Что так поздно на улице делаем?
– Домой идём…
– А в руках что?
А в руках было столь необходимое сегодняшней ночью пиво.
На второй вопрос никакого ответа не последовало.
– Так, за нами проследуйте!
Вот и закончился наш вечерочек. Если бы я был один, я бы побежал подальше от всего этого. Но бросить этих ребят я не мог. Я не был уверен в том, что они сообразят и побегут тоже и, главное, что их не примут. Поэтому я молча шёл к ближайшему полицейскому посту, сопровождаемый полицией.
Дежурный пост находился неподалёку, прямо напротив оперного театра на центральной площади. Это небольшое помещение в форме стакана квадратов на пятнадцать, где стоял стол, несколько стульев и огороженная решёткой комнатка. Она была пуста.
Начальник отряда сел за стол и начал писать какие-то документы. Слева и справа стояли сотрудники с автоматами. Они потребовали выложить из наших карманов всё содержимое. На столе оказались телефоны, ключи, наушники, зажигалки и пакетик насвая[1 - Вид некурительного табачного изделия, традиционный для Центральной Азии. В настоящее время запрещён во многих странах СНГ. (Здесь и далее – примечания автора)]. Спрашивали наши персональные данные. В разговоре между собой у них порой проскакивали маты. Вся эта ситуация меня очень сильно злила. За каким-то хуем Полфунта выдал:
– А зачем вы материтесь? Вы закон нарушаете.
Все, а не только менты, посмотрели на него с выражением крайнего удивления.
– Тебе показалось, – спокойно ответил главный.
– Нет, вы матерились, – невозмутимо настаивал Полфунта.
– Я сказал, тебе показалось, нахуй! – заорал он.
На этом дискуссия закончилась.
Пока они выясняли особенности использования русского мата с точки зрения позитивистского и социологического правового подхода, я всё поглядывал на выход. Идея побега вновь родилась в моей голове. Ещё немного, и я бы ринулся через дверь. Парни наверняка бы последовали моему примеру. Но в последний момент я решил передумать. И, как оказалось потом, не зря. Ведь дверь-то была, оказывается, закрыта. Вот бы получился позор. С другой стороны, имелся бы повод потом это вспоминать, каждый раз смеясь.
– Так, значит вот, что будем сейчас делать. Звоните своим родителям, пусть они приезжают и забирают вас домой.
– Так уже поздно, мы не хотим их будить, – не нашёл ничего получше я.
– А мне всё равно. Просто так мы вас точно не отпустим, забудьте про это.
Пятеро малолеток тупо стояли и молчали. Я не знал, что делать. Ситуация казалась безвыходной. Мне очень не хотелось звонить домой. Будить родителей, заставлять их волноваться и ехать ночью забирать от ментов их тупого сына – это всё казалось мне невероятно стыдным.
А тем временем мы продолжали молчать.
– Уверяю, вам в любом случае придётся звонить домой. Если не отсюда, то из районного отдела. Но там вас будут оформлять уже как положено, и я не знаю, во что это выльется. Мой совет, звоните лучше сейчас. Повторю, звонить в любом случае придётся! – довольно убедительно говорил сержант.
Молчание. Осознание безысходности сводило меня с ума.
– Ну, что выбрали? – очевидно, в последний раз спросил нас сержант.
Снова тишина.
– Ну, вы сами так решили.
Он взял трубку служебного телефона и начал набирать номер районного отдела.
– Алло, дежурный? Тут надо группу несовершеннолетних из пяти человек доставить с поста на Ленина. Вышлите пару машин. Принято.
Он положил трубку.
– Ну что, господа, сейчас вас повезут в участок. Подождём минут пятнадцать.
Примерно минуту стояла гнетущая тишина. Я переглядывался с парнями и изредка глядел на полицейских. Девушки постоянно смотрели в пол. Вздохнув, сержант продолжил:
– Делать вам нехрен, скажу я так. Тратите и своё, и чужое время. Уже бы дома в кроватках лежали. Вы мне скажите, какого хрена так поздно надо по улицам шляться? Ещё и пьяные.
– Мы не пьяные…
– Ага, давай, рассказывай.
Тишина.
– Ну так что, на кой хрен нужно ночью по городу болтаться?
– Мы домой шли.
– А пораньше домой нельзя было прийти? Вы, например, знаете, что мы на той неделе насильника задержали в этом же районе? Сидел прямо здесь, – показал он на камеру. – А вы бродите тут. Особенно девушки. Сколько вам… – он посмотрел на паспорта. – О, по пятнадцать! Вы чё, думаете, вас эти оболтусы защитят? – обратился сержант к дамам. – Да они побегут при первой же опасности. А вы одни останетесь с каким-нибудь ублюдком. Куда родители смотрят, не понимаю.
Что мы могли ему ответить? Он был прав, мы тупые малолетки. Даже то, что «оболтусы побегут», было не так уж и обидно, потому что, скорее всего, являлось абсолютной правдой.
Следующие десять минут прошли в тишине. Лишь изредка полицейские коротко переговаривались о чём-то между собой.
Наконец за окнами появились красно-синие мигалки. Это за нами. Ещё ни разу не ездил на полицейском «такси», к тому же бесплатно. Хоть какой-то плюс.
В помещение зашло четыре человека. Все крепкого телосложения и с оружием. Сопровождающая нас компания была как на подбор. Меня и Артура посадили в одну машину, Полфунта и девушек – в другую. Сержант, который стоял на улице, всё никак не мог закрыть дверь машины, где сидел я. Другой полицейский, сидевший слева от меня, решил взять инициативу в свои руки. Со словами: «Главное – нежность», – он аккуратно прикрыл дверь. У него получилось с первого раза.
Наконец все расселись и наше «такси» направилось в назначенное место. Поездка заняла от силы минут пять.
В участке нас встречали как настоящих правонарушителей. Сфотографировали в профиль и анфас, сняли отпечатки, после чего отвели в комнату, где заставили назвать адреса и номера родителей. Примерно в это же время пришла какая-то злая тётка. Как я понял, она занималась делами несовершеннолетних или что-то вроде этого. Она была недовольна (и это мягко говоря) тем, что среди ночи её заставили явиться в отдел из-за каких-то пяти пиздюков. Она нам сразу сказала, что просто мы не отделаемся. Звучало убедительно.
Мы ещё раз выслушали лекцию в её исполнении о том, какие мы тупые бездельники, которую все пятеро смиренно слушали. Приговор был суров. В свои шестнадцать я должен в течение года наблюдаться у нарколога. Каждый месяц ходить к специалисту и отмечаться, доказывая то, что я исправляюсь и более не буду распивать ночью алкоголь. Помимо этого, у меня будет ежемесячная беседа с психологом (этот факт, к слову, меня вообще не расстроил, а, наоборот, заинтриговал), и раз в три месяца приходить в наркодиспансер сдавать кровь. Она должна быть чистой, без каких-либо следов наркотиков и серьёзных болезней. Я ненавижу вид крови. Пару раз я даже падал в обморок, когда много терял её на своих глазах. Мысль о том, что у меня будут брать кровь из вены, сильно расстраивала меня.
Вот такое наказание назначили каждому из нас. И всё потому, что мы разбудили тётку среди ночи. Надо было уезжать домой сразу. Иногда ментов всё же нужно слушать, вот что я понял в тот день. Эта дама с остервенением писала все необходимые документы, параллельно продолжая поносить нас. Как раз в этот момент в кабинет зашла моя семья – мать, отец и брат. Мама смотрела на меня так, словно хотела убить. Я мечтал испариться – ничего не чувствовать, не думать и не видеть. Никто из моей семьи не сказал ни слова в мой адрес, они лишь разговаривали с сотрудниками полиции. Я понимал, что главная беседа предстоит в машине. Долгая, стыдная беседа, повод для которой мне будут припоминать ещё очень долго. Я смирился со всем и просто молча сидел, глядя по сторонам.
Подъехали родители остальных ребят. Они тоже не разговаривали со своими детьми в участке. Хотелось, чтобы всё это прошло как можно быстрее. К тому же мне попросту хотелось спать, ведь на часах было уже четыре часа ночи.
Оформив все документы и получив необходимые подписи, нас наконец-то отпустили. Я попрощался с ребятами и, сопровождаемый своими родными, молча прошёл до машины брата.
За время, пока мы ехали домой, была произнесена лишь одна фраза. Моя мама сказала:
– Я в шоке с тебя… Утром поговорим.
С момента, как я начал ходить к наркологу и до снятия меня с учёта, казалось, прошла целая вечность. Я исправно ходил каждый месяц отмечаться, вёл беседы с психологом, выполнял различные тесты. Однажды меня даже попросили придумать сказку. Это было ужасно, потому что ничего придумывать я не умею. Пришлось выдавливать из себя хоть какие-то мысли, чтобы получился более-менее сносный рассказ. После написания я его несколько раз перечитал, ища в нём мысли, которые могли бы вызвать подозрения.
Диалоги с психологом мне нравились. Однако к концу года мне показалось, что он уже устал от меня. В его глазах я видел усталость и отсутствие хоть какой-то заинтересованности. Единственная причина, по которой я не с такой печалью ходил отмечаться, и та испарилась.
Сдавать кровь было отвратительно. В диспансере, набитом маргиналами, приходилось стоять по несколько часов в очередях, чтобы добровольно дать врачу пустить мне кровь из вены. Я отворачивался каждый раз, боясь взглянуть на бордовую жидкость. Я боялся упасть в обморок, потому что от звука наполнения пробирок кровью мне сразу становилось не по себе.
Я учился в одиннадцатом классе, когда меня наконец сняли с учёта. Пить меньше я не стал. Наверное, стал делать это даже интенсивнее. Это было замечательное и беззаботное время. У меня появилась новая компания – этих людей я начал считать своими настоящими друзьями. Полно незабываемых вечеринок, новых знакомств. Я веселился каждый день, почти ни о чём не думая. Наверное, я был счастлив.
Оставалось полгода до сдачи ЕГЭ и поступления в университет. Что будет со мной дальше, я не имел ни малейшего понятия.
Протестанты
Бывали ли у вас ситуации, когда сидишь где-нибудь и вдруг понимаешь, что делать решительно нечего? И при этом сам до конца не осознаёшь, что, собственно, тебе вообще нужно. Веселья? Приключений? Любви? Или всё сразу? Наверняка бывало. И как приятно, когда судьба в этот момент неожиданным образом подкидывает вам предложение поучаствовать в чём-то интересном, да?
Эта мысль как раз одолела меня в тот момент, когда я сидел вечером со своими друзьями в KFC и не знал, чем заняться. Домой ехать не хотелось, но, с другой стороны, мы шлялись по городу уже пятый час, уже успели обсудить все возможные темы, пошутить все возможные шутки и изрядно друг от друга устать. Нас было четверо – я, Артур (тот самый, с Чёрной, откуда мы не так давно окончательно ушли вдвоём), Парниша и Скерыч. С Артуром и Скерычем мы познакомились ещё в пятом классе и дружили уже не первый год. Парниша присоединился к этой компании (мы называли её SHYNS) недавно. В SHYNS есть ещё Виталик, но сегодня он был занят какими-то делами. SHYNS – компания таких разных и при этом таких одинаковых пяти парней – существовала всего второй месяц. Но за это время мы успели неожиданным для всех образом как-то привязаться и, не побоюсь излишнего пафоса, полюбить друг друга. Артур отвечал за благоразумие и, в частности, всегда старался останавливать меня в моменты излишнего безумства. Иногда у него это даже получалось. Парниша – верный и участвующий трезвый зритель, который в нужные моменты мог напомнить обо всём забытом и помочь советом. Виталик составлял мне конкуренцию в дурости, в которой я, признаться, часто ему проигрывал. Скерыч – ходячий перформанс, и этим всё сказано. Его основой была весёлая непоследовательность и самые глупые шутки, которые он выдавал абсолютно неосознанно. Он не мог нам всем не нравиться. Нас объединяли любовь и нелюбовь к жизни, окружающим нас людям вместе со скептически-саркастическим отношением к ним. Жажда абсурда и приключений, желание прочувствовать и понять как можно больше. В общем, наверное, именно поэтому мы сидели сейчас за одиноким столом в KFC и скучали.
После очередной оживлённой темы мы замолкли. Оставалось только перебрасываться короткими фразами. Что же делать?
Они – две красивые девушки одного с нами возраста – подошли к нашему столу внезапно. Первое, что они сказали, было очевидно: «Привет». Но за этим последовал неожиданный вопрос:
– А вы не хотите с нами в «Мафию» сыграть?
За идиотские диалоги в нашей компании, как правило, отвечал я. Поэтому, не растерявшись и включая образ дурачка, я быстро включился:
– В «Мафию»?
– Ну да, настольная игра такая, – улыбалась одна из них.
– Класс! Много раз слышал про неё, но ни разу не играл.
– Ну вот, у вас есть возможность, – какой-то блаженной игривости им было не занимать. Парни, как и я, участливо улыбались.
– А где играете?
– Здесь недалеко. На Овражной. Вот, держи адрес, – одна из них протянула записку с написанными от руки улицей и номером дома. – Начинаем в восемь вечера, так что не опаздывайте.
После этого они быстренько ушли. Тишина стояла не больше двух секунд, после которой Парниша с не сходящей с лица улыбкой сказал:
– Славик, ну и что это сейчас было?
– Нас позвали играть в «Мафию».
– Это да, но не показалось ли тебе это каким-то дебилизмом? – включился Артур.
Скерыч смеялся и всё не мог успокоиться. Своим безумным смехом он заражал, как обычно, и нас.
– Конечно показалось! Но разве не его мы так сильно любим? – мне тоже было смешно, плюс, как всегда, просыпался дух авантюризма.
– Ты хочешь, чтобы нас изнасиловало десять негров, когда мы туда явимся? – улыбался Артур.
– Слушайте, да это ведь очень интересно, – со смехом игнорируя вброс Артура, настаивал я.
– Да, пойдёмте! Мне тоже интересно, – поддержал меня Скерыч.
– Да вы смеётесь, что ли? Это явная херня. Какие-то бабы странные. Какая ещё мафия… – Парнише эта идея, очевидно, не нравилась. Он всегда был за комфорт и определённость.
– Как какая «Мафия»? Настольная игра такая, – с серьёзным лицом ответил я.
– Иди в жопу, Славик.
– Слушай, Парниша. Вот тебя часто так звали куда-нибудь? Меня лично первый раз. Хочешь, сидя в семьдесят пять на стуле где-то, вдруг осознать, что так и не понял, что тебя ждало за этим приглашением? Ты не сможешь смириться с этим. Хочешь плакать стариком? Что будешь отвечать внукам? Извините, я не пошёл играть в «Мафию»?
– Ты серьёзно?
– Нет.
– Я забуду про это уже завтра.
– Не верю.
– Мне это так важно… – с сарказмом подытожил Парниша.
Я знал, что пойду туда. Один или со всеми, но пойду. Интуиция намекала мне на что-то интересное, и отказаться от этого я точно не мог. Поэтому сказал:
– Слушайте, надо идти. Я точно пойду. Парниша, только ты не хочешь.
– Эй, погоди, – включился Артур, – я ещё не соглашался.
– Да ладно, Артур. Я же знаю тебя. Знаю, что хочешь пойти.
– Пойду, но если пойму, что это какая-то шляпа, сразу поеду домой.
– Справедливо. Собственно, полагаю, все так думают. Ну что, парни, идём тогда?
– Ладно, пойдёмте, – сдался Парниша. – Но я по-прежнему уверен, что нас ждёт какая-то ахинея.
Мы наконец покинули KFC, где были просижены десятки часов, и вышли на площадь. Площадь Калинина – центр нашей маленькой вселенной под названием Новосибирск. Я жил и рос в этом районе. Все встречи, все прощания, множество других событий происходили именно здесь. Овражная находилась в десяти минутах ходьбы, а до таинственного мероприятия с условным названием «Мафия» оставалось ещё около получаса. Так что можно было не спешить. На пути нам встречались места, которые навсегда врезались в мою память. Вот знаменитый «Синий рынок» – здание с необычной треугольной крышей светло-синего цвета. Это обычный небольшой рынок, который существовал уже тогда, когда моя семья сюда переехала – то есть в начале нулевых. Дальше, после хрущёвских и брежневских унылых серых и серо-коричневых построек, шёл более старый «Заельцовский рынок». Хрен знает, когда он открылся. Точно ещё в прошлом веке. Здесь в былые годы мы всегда покупали то, что нельзя было купить в школе – всякую туфту типа сухариков и энергетиков. А вот и школа, где шёл мой уже одиннадцатый год обучения. Что она мне дала? Смутное понимание, кто я такой, что из себя представляют люди, а также любимых и ценных мне людей.
Овражная показалась сразу после школы. Раньше здесь, как можно догадаться, был только овраг, по которому шёл спуск к обмелевшей речушке под названием Ельцовка. В последние лет десять на этой земле появились новые жилые дома по пятнадцать-шестнадцать этажей. Но написанный нашими блаженными подругами на бумажке адрес указывал, на удивление, вовсе не на квартиру одного из домов. Он вёл нас в какое-то небольшое прямоугольное здание, находящееся на пустыре возле детской площадки. Мне всегда казалось, что это просто какое-то техническое помещение по типу небольшой электростанции, вход куда был запрещён. С одной из сторон стояла железная дверь, ведшая не пойми куда. Я подёргал её. Закрыто.
– Славик, ты всё ещё уверен, что это не пахнет какой-то хуйней? – задал справедливый вопрос Парниша.
Замешкался даже Скерыч. Их тревога начала передаваться и мне. Но отступать совсем не хотелось, нужно было идти.
– Не, всё нормально, – ответил я, хотя и не очень в это верил.
– Так мы даже попасть сюда не сможем, дверь-то закрыта. Это вообще тот адрес? – произнёс Артур.
