скачать книгу бесплатно
– Я хотел вернуться в Штаты. На эту страну нужна не одна и не две поездки. После хотел заглянуть в Канаду.
– Звучит классно. У меня есть одна мечта. Проехать на маслкаре от Восточного до Западного побережья… С любимой женщиной.
– Это очень серьёзная мечта. Осилишь?
– Да. Но сложнее всего будет найти любимого человека.
– Тут ты правильно мыслишь.
– А у вас был любимый человек? – спросил я и тут же пристыдился от собственного навязчивого вопроса.
Он помолчал немного, после чего ответил:
– Знаешь, что самое сложное в этом всём?
– Что же?
– Во-первых, чертовски важно встретить человека в правильный момент. Здесь имеют значение возраст, опыт, ум, эмоциональный интеллект, психологическое состояние и прочее-прочее. И если где-то в момент встречи вы сильно не совпадаете, скорее всего, ничего не выйдет. Трата времени, лишняя головная боль и разочарование. Но главное – не так сложно найти, как воспитать и сохранить любовь. Если смог не только почувствовать, но и создать поистине ценную и непобедимую связь – это великое достижение и лучшая награда.
– Вы не справились?
– Вроде того.
– Извините, что начал этот разговор. Просто мне очень важно думать и говорить про это. Я сентиментален.
– Не извиняйся. Я уже вышел из того возраста, когда меня это может сильно расстроить.
– Ну и хорошо. Я отлучусь ненадолго, выпитое пиво даёт о себе знать.
– Валяй.
Нужно было пройти через весь бар, чтобы добраться до туалета. Джаз-группа продолжала играть, столы были переполнены. Наша мулаточка сидела в какой-то белой компании. Примерно в этот момент я понял, что опьянел. Причём опьянел до очень предательского состояния. Я называю это состояние «квази-золотая середина». Это когда тебе очень хорошо, ты ловишь чувство эйфории и думаешь, что плавное продолжение употребления алкоголя поможет это состояние идеально поддерживать. Но суть в том, что если при настоящей «золотой середине» это действительно так, то при «квази-золотой середине» очередной глоток может в любой момент грубо ударить тебя по голове. И пути обратно нет. Конечно, я осознал это уже после. Сейчас я думал, что это долбаная золотая середина. В зеркале уборной на меня смотрело счастливое лицо подростка. У него были розовые полноватые щёки, светлые длинные волосы с зачёсом набок и гладкая кожа с нелепым пушком. Я захотел запомнить этот момент, поэтому достал телефон и сделал одну фотографию своего отражения. Какая-то глупость, но тогда мне казалось, что в этом есть смысл. Я вернулся за наш стол, на котором стояли свежие бокалы (это третья или четвёртая пинта?).
– Я взял ещё по одной.
Конечно же, я буду этот очередной стакан. Это ведь грёбаная золотая середина!
– Вам точно нужен собутыльник, – ехидничал я.
Примерно на этом моменте мои воспоминания начинают приобретать фрагментарный характер. То, что было в этом джаз-баре дальше, я не помню. Следующее воспоминание связано уже с другим местом. Это какой-то клуб с розовым освещением. Там я осознал, что смертельно ужран. Передо мной стоит тарелка с пиццей. Наверное, Пётр мне купил, думая, что мне это поможет. Но его самого нет, как и остальных посетителей. За столом я один. Кажется, вокруг вообще никого нет. Что за корабль-призрак? Я пытаюсь посмотреть на свои часы, но стрелки живут своей жизнью – они пустились в какой-то неадекватный пляс. Вот вроде три часа… а… нет… полвторого?.. Да какой там, уже полпятого!.. Через пять часов Финляндия… Ты с ума сошёл?! Время видел?! Всего-то одиннадцать часов! А сколько минут? Сорок пять… Двадцать восемь… Одна минута… Нет, сорок семь… Я понимаю, что это бесполезно. Голова кружится, как ненормальная. Надо оставить эту затею. Пытаюсь съесть кусок пиццы… Мне это удаётся. На второй сил уже нет. Справа идёт какой-то хрен. Не вижу его лица. Я хватаю его за руку. Довольно агрессивно, но иначе не получается.
– Hey man… Wh’at t’me is it?[6 - Эй, парень… Ск’лько вр’мени?]
У него нет лица. Меня это пугает. Кажется, с момента, как я задал вопрос и получил ответ, прошла целая вечность. Я слышу какое-то невнятное бульканье. Мне оно не нравится. Я отвечаю ему таким же смутным шумом, а в голове у меня всё звучит гениально. Кажется, я разговариваю сам с собой на тему, которая связана со временем очень слабо. Безликий слушает всё это, и я чувствую его тревогу (теперь нас двое). Она заигрывает со мной, но у меня нет сил. Они закончились на дурном невнятном монологе, суть которого неизвестна никому. Сколько это может продолжаться? Вечность. Ненавижу вечность. Я погружаюсь в себя.
…
…
…
You bought a guitar to punish your ma.
You didn’t like school,
And you know you’re nobody’s fool.
So welcome to the machine…[7 - Ты купил гитару, чтобы расправиться со своей мамой.Тебе не нравилась школа,И ты знаешь, что никто тебя на одурачит.Что ж, добро пожаловать в систему… (англ.)(Здесь и далее – перевод автора)]
…
Играет издалека, словно за сотни километров от меня.
Но оно живёт во мне.
…
…
Красиво. Красиво и плохо…
…
Бесконечное вечное…
…
…
…
…
Он появился из ниоткуда. Ещё секунду назад я был один. И вот он здесь.
Пётр.
– Ты как?
– От… отв’ратитлно. Ещё б’лезнь… Море… А ты?
– Всё хорошо. Тебе нельзя домой. Твоя мать меня убьёт.
– А то…
Я не знаю, что он собирается делать. И уж тем более я не знаю, что мне делать самому. Это не важно, потому что я вновь ухожу в себя. Меня ожидает очередная новая сцена. Какая она будет? Не знаю. По крайней мере, я не один – со мной Пётр. Но ему противостоят грозные соперники – адские вертолёты и остервенелая морская болезнь. Кто победит? На большее, чем паритет, я и не думал рассчитывать.
Новая сцена.
Какой-то вестибюль с огромной люстрой наверху. Я смотрю на неё. Она то увеличивается, то уходит куда-то в сторону. Внутри меня происходит безумие. Шатает влево, вправо, вверх и вниз… Да кого я обманываю?.. Меня несёт во все возможные стороны! И даже не меня, а мой мозг. Он улетел далеко-далеко, оставив дурное тело хозяина. Если честно, у меня даже нет уверенного ответа на вопрос, кто именно является хозяином. Я не в силах произнести ни слова.
Кажется, я нашёл свой мозг! Он на люстре. Прыгает с абажура на абажур. Ему что, весело? Почему тебе весело, когда я тут – умираю? Эта сволочь молчит. Спрятался куда-то от меня.
Удар по щеке. Смачная пощёчина. Такая приятная.
Это меня так пытаются вернуть к жизни. Этой жизни. Не кто иной, как единственное светлое пятно, отвечающее за мою безопасность. Но Пётр напрасно бьёт меня по щекам. Группа вертолётов под пристальным командованием морской болезни безукоризненно выполняют поставленную задачу.
…
…
Я на «Титанике»?
…
Это явно он. Такие одинаковые коридоры были только там, я помню. Бесконечные ряды из сотен белых дверей, располагающиеся на десятке этажей. Наш где-то на третьем или втором. 1177… 1089… 1261… 978… Эти номера, не говорящие мне абсолютно ни о чём, окончательно сведут меня с ума. Но угнетает, в первую очередь, не это. Угнетает осознание того, что мы потерялись. Я не могу говорить, как бы Пётр этого ни хотел. Да даже если бы и мог выдавить из себя это грёбаное четырёхзначное число, толку нет. Я его забыл. Могу лишь наобум называть числа, интуитивно мечтая о том, что какое-то из них окажется истинным.
…
Я не знаю, сколько времени прошло. Но, кажется, по этим одинаковым коридорам парома мы ходим вечность. Как тебя зовут, дорогая?
Mariella…
Её кишки очень скользкие, поэтому я стремительно лечу куда-то вперёд. Мои силы почти на исходе. Пётр вовремя подхватывает меня. Оберегает.
Спасибо.
…
…
Больше не могу. Я сижу в коридоре прямо на полу.
– Пойдём… Я знаю, куда нам нужно.
Ничего он не знает. И он знает, что ничего не знает. А я знаю, что он знает, что ничего не знает.
Заткнись.
Мотаю головой. Это означает не то, что я никуда не пойду, а то, что я знаю, что он знает, что ничего не знает.
– Ладно, посиди пока. Дай мне пять минут, и я найду твою каюту.
Да хоть десять. Мне и тут очень хорошо, хоть и до одури плохо.
…
– Мариэлла?
Молчит. Может, попробовать её позвать ещё раз?
– Мариэлла!
Она смеётся. Ей интересно наблюдать за мной, но при этом она выдерживает холодный тон:
– Что нужно?
– Забери меня.
– Номер 1089.
…
…
Меня поднимают сильные руки. Я облокачиваюсь на Петра, который тащит меня вперёд. Я знаю, что осталось совсем немного.
Стою перед дверью. 1 – 0 – 8 – 9.
Как будто мне это может помочь, Пётр в последний раз заряжает мне мощную оплеуху. Мне кажется, ему просто нравится меня бить. Понимаю. Если бы кто-то рядом со мной так же глупо напился, немного «бодрящих» я бы ему точно обеспечил. Чтобы не расслаблялся, так сказать.
Дверь номера 1089 открывается, и первое, что я вижу – это глаза. Мамины пылающие глаза. На этот раз пара пощёчин прилетает Петру, который даже и не думает оправдываться. Справедливо. Они ещё о чём-то переговариваются. Пётр – тихо. Мать – громко. Договорились, что обсудят всё завтра.
Кровать. Как я тебя ждал. А ты меня?
– Нет, я тебя не ждала.
– Почему?
– Сейчас узнаешь.
Мне страшно. Подсознательно я уже понимаю, в чём тут дело.
– Ты так быстро раскусил меня?
– ДА, ПОДЛАЯ ТЫ ТВАРЬ!
Она заодно с вертолётами! А морская болезнь, эта сука, смеётся во весь голос вместе с моей кроватью.
Я сегодня не усну.
Ванная – вот мой друг на ближайшие несколько часов. Там есть унитаз. Он готов принять всё, что я дам ему сейчас. А вот и подруга раковина, которая хоть и нехотя, но сможет забрать то, что я пожадничал для унитаза. Зеркало очень мудрое. Оно будет показывать мне самого себя, чтобы легче было возвращаться к унитазу. И так до бесконечности. Унитаз – раковина – зеркало. Зеркало – раковина – унитаз.
Это пытка.
Сколько прошло времени?
Не знаю. Но, кажется, я могу вернуться к кровати. Возможно, она вновь полюбит меня.
Но она не хочет меня любить.
