Чёрный Лес

Глаза Дианы расширились, рот приоткрылся в удивлении.

– Но я же есть!! Витя, я существую!! Витя, нужно пойти в это учреждение, и сказать им об этом. Я пойду, и скажу…

– Чтобы сделать все документы, в твоём случае, нужны свидетели, которые скажут, где ты родилась, где росла, где училась. Два свидетеля, минимум. А их нет, Диана, их нет. Или есть?

– Как же у вас всё сложно, всё запутанно. В правду они, я понимаю, не поверят. А, если соврать?

– Посадят в тюрьму. Там многие пытаются врать, поэтому – не пройдёт.

– Я даже понимаю – почему, – вздохнула она, – И что же делать?

– Не знаю, – вздохнул я в ответ.

Рано или поздно появится участковый, спросит, что за гражданочка обитает по моему адресу, попросит предъявить документы. Мало ли в стране скрывающихся от правосудия личностей, поэтому участковым строго приказано бдить. Диана – девушка заметная, слишком заметная, особенно в своём чёрном платье. Скоро, скоро это всё закончится. Ну, что ей стоит рассказать правду? Пойму, не зверь же я последний. Мужа у неё нет, на камерах в магазине она со мной засветилась, следовательно, ВИЧ отпадает, как и федеральный розыск. Завести от меня ребёнка, потом требовать деньги? Смешно. Нет ответа, с какой стороны ни посмотри. Что это всё? Даже не розыгрыш. Дар с небес? Да уж, паранормальнее некуда.

Глава 4

Вечером, вернувшись с работы, я застал Диану за просмотром телевизора. Она сидела на диване, надев своё новое платье, и смотрела сериал, где кривлялась молодая семейная пара, постоянно попадающая в как бы смешные ситуации.

– Витя, какой ужас! – воскликнула Диана, едва завидев меня, – Они считают себя семьёй, но при этом постоянно врут друг другу, всё время пакостят, лгут. Разве это смешно?

– Ты права, – усмехнулся я – Это уже давно не смешно. А они всё снимают и снимают.

– Но это же ужасно. Как можно жить с человеком, которому нельзя доверять?

Я подошёл к ней, обнял за плечи, зарылся лицом в её дивные, пахнущие травами, волосы.

– Это жизнь, Диана, жизнь. Муж зарабатывает деньги, и ему нужно спрятать их часть, чтобы сделать жене сюрприз. Ты ведь про это хотела сказать?

– Но он пьёт пиво, ест вредную еду – всё втайне от жены.

– А что в этом плохого? Он работает, почему бы ему не расслабиться? Это – его маленькие радости.

Диана резко отстранила меня, встала. На экране сериал сменился рекламой.

– Это же вредно! Он губит себя. Жена пытается спасти мужа, а он ей нагло врёт!

– Это его жизнь, Диана, его выбор. Каждый из нас что-то делает не так, неправильно, хоть это, как ты говоришь, и вредно. Жить тоже вредно – от этого умирают.

– Нет уж! Его жизнь принадлежит семье. Что случится, если он заболеет или его не станет? Как жена и дети будут зарабатывать достаточно денег, чтобы прожить?

Я рассмеялся.

– Ну, Дианочка, ты загнула. От пива, может, и умирают, только, если хлещут его целыми днями, а этот мужичок ещё и работает, плюс, водит машину. Ему пить просто некогда. Тут всё дело в дозировке. Если выпить литра три дистиллированной воды сразу – можно и ласты склеить, а от стаканчика будет только польза, особенно после селёдочки. Вред маленькой баночки пива проявится, конечно… Годам к восьмидесяти или к девяноста. Стрессы на работе хуже в разы.

Диана задумалась. Молча выключила телевизор, взяла тряпку, и принялась вытирать пыль с экрана.

– Допустим, Витя, но почему нельзя договориться с женой, чтобы не врать?

– Ага, договориться! Пиво – это ещё и компания таких же, как он. Жена не против пива, она против того, чтобы муж уделял время друзьям. Банальная ревность, а никакая не забота. Ты же видишь, они постоянно врут. Каждый живёт своей жизнью, используя супруга или супругу. Вообще, пить алкогольные напитки в одиночестве – это извращение.

– А, я поняла! – произнесла Диана так, словно сделала величайшее открытие, – Я поняла. Мужчина втайне мечтает быть холостяком, но и жену бросить не может, ведь жена – это постиранные носки, поглаженные рубашки, вкусный обед. Жена – это комфорт. И поэтому он изо всех сил изображает какие-то чувства к ней, но сам мечтает о посиделках с друзьями, об общении с красивыми девушками. Он, втайне от жены, этим и занимается, но панически боится, что супруга об этом узнает. Жена же догадывается, устраивает скандалы, запрещает ему все удовольствия.

– Это называется коротко – подкаблучник, – резюмировал я.

– И ты тоже?

– Ой, нет, я не из этой компании.

– Конечно, у тебя же никогда не было семьи, – заметила Диана, поправляя накидку на диване.

С её появлением на диване появилась накидка, и много ещё чего, что создавало уют. «А сейчас она есть?» – мелькнула в моей голове ожидаемая мысль. То, что происходит в моей квартире, назвать семьёй пока нельзя. Диана объявила себя женой, но моё слово ещё не прозвучало. Да, она мне нравится, даже очень, но люблю ли я её? Да и вопрос с её прошлым всё ещё висит в воздухе.

– Неужели, люди так и живут? – вздохнула Диана.

– Представь себе, живут.

– А мы? Мы будем ведь жить иначе, Витюша? – в её бездонных глазах застыл вопрос и страх, словно она боялась спугнуть птицу счастья, опустившуюся на грешную землю прямо перед её ногами.

– Диана, – я обхватил ладонями её голову так, чтобы она смотрела мне прямо в глаза, – Ты назвала себя моей женой, но семья будет только тогда, когда я назову себя твоим мужем. Так принято.

– Так назови! – испуг в её глазах стал заметнее.

– Милая Диана, не всё так просто. Эти люди из телевизора часто не говорят правду, но и ты не сказала мне её. Брак – серьёзный шаг, решение на всю жизнь, а не на выходные. Я не могу тебе сказать это прямо сейчас.

Диана села на диван. В её глазах застыла тревога, сомнение. Её взгляд панически метался по комнате, ища спасение.

– Витя, – тихо проговорила она, – Я могу сказать тебе правду, только она ещё невероятнее, чем моё появление из яйца. Ты просто не поверишь.

– Да что-то ещё невероятнее и представить трудно, – пробурчал я.

– Я понимаю, ты думаешь, что я – беглая преступница, скрывающаяся от властей. Пойми, это не так. Я не преступница, не тайная мстительница, не мать, бросившая своих детей. Я чиста перед законом и перед своей совестью. Я люблю тебя, Витя!

Да, поворот. Многие женщины говорили это, но те романы как-то быстро закончились, даже воспоминаний не осталось. Что происходит сейчас? Вроде бы не врёт, но… скорлупки так и лежат на тарелке. Она их не убирает, хотя уже давно уничтожила все залежи ненужных вещей в квартире. Понятно, золото – это золото. Серёжки можно сделать, колечко. Но почему они до сих пор лежат на тарелке? Почему не перекочевали в комод, шкаф? Она хранит их, как напоминание? Типа, лягушачьей кожи из сказки? Выдуманное имя. Ни отчества, ни фамилии. Живу с женщиной, про которую совершенно ничего не знаю. Меня ждёт невероятное откровение, но после того, как скажу «да». Шантаж. Явный шантаж. Маринку отшила на раз, а развела сопли вокруг дешёвого сериала. Как ужасно жить во лжи! Ну, ты подумай! Теперь вот, она меня любит. Ой, спросить бы знающего человека, а как? Кто поверит в чудесный акт вылупления? Нет, тут спешить нельзя. Думать, ещё раз думать.

– Диана, я верю, верю. Дай мне время.

– Хорошо, – тихо и недоверчиво прошептала Диана.

– Пойдём в кино, что ли? – с напускным энтузиазмом сказал я.

– Пойдём, – радостно согласилась она.

Идя к кинотеатру – а он располагался в пяти минутах ходьбы от дома – мы попали под шквал мужских взглядов. Вернее, взгляды были направлены на Диану, моё же присутствие рядом совершенно не влияло на степень их откровенности. Она была божественно прекрасна, я же на её фоне просто растворялся, исчезал, как исчезает крохотная лампочка в свете мощного прожектора. Это был какой-то отечественный фильм. Комедия, как написано на афише. Только вот я ни разу даже не рассмеялся. Суета, беготня, шутки ниже пояса – скука. Диана же смотрела не отрываясь. Действительно, человек, вылупившийся из яйца, должен впитывать всю информацию, как губка. Эта, с позволения сказать, комедия должна многому её научить, задать вектор дальнейшего развития, позволить вынести что-то полезное, нужное для адаптации в этом сложном и противоречивом мире. После сеанса мы вышли на свежий воздух. Садилось солнце, его багряные лучи выкрасили стены многоэтажек алым, залили оранжевой дымкой воздух. Я поинтересовался, понравился ли ей фильм. Диана неопределённо пожала плечами.

– Не знаю, мне кажется, в жизни так не бывает. Странные люди и ведут себя странно.

– Ну, это же комедия, юмор, – ответил я.

Диана посмотрела на закат.

– Мне было не смешно, тебе, я видела, тоже. Иногда было даже стыдно, но не смешно. Это, как тот сериал по телевизору. Гадость. Неужели, вам такое нравится?

На работе уже все знали про то, что у меня завелась новая, очень даже симпатичная, подружка. Странно, раньше моя личная жизнь их не интересовала. Мой коллега Коля несколько раз пытался склонить меня к разговору. Для него это вообще нонсенс – раньше он никогда не совал свой нос в чужие дела. Вообще не интересовался жизнью коллег. Так, спросит иногда формально, как дела, пропустив ответ мимо ушей. Теперь же Колю словно подменили. Расскажи, да расскажи. А что рассказывать? Сочинил историю про давнюю любовь на краю света. Вот, мол, приехала, снова отношения строим, может, чего и выйдет. Слушают, кивают, но по глазам видно – не верят. Никто не верит. Про яйцо золотое им, что ли поведать? Так прошёл примерно месяц. Диана сама бегала в магазин, даже обзавелась подружками. Что и говорить, хозяйкой она оказалась идеальной. Каждый вечер меня встречал вкусный ужин, жаркие объятия сказочной красавицы. Живи и радуйся. Но нет, тревога, как зловредный паразит накрепко поселилась во мне, высасывала все соки. С утра до ночи я думал над этим, а вечером снова засыпал Диану вопросами. Молил рассказать правду, обещал поверить, но она лишь отшучивалась. А дни шли.

Глава 5

Однажды после работы я заскочил в магазин. То ли по холостяцкой привычке, то ли уже, как заботливый и хозяйственный муж – непонятно. Набрал целую корзину продуктов, расплатился и направился к выходу.

– Витя! – окликнул знакомый голос.

Я обернулся. Маринка. Стоит, на меня смотрит. Причёску новую сделала, волосы покрасила в сине-чёрный цвет. Я в ответ смущённо кивнул. Да, неудобно тогда получилось.

– Ну, как жизнь семейная? – Марина быстрым шагом подошла ко мне, – Быстро же ты окольцевался. Когда успел-то?

Я смущённо кашлянул. В голове вдруг мелькнула безумная мысль – рассказать правду. Да, вот так, выложить всё начистоту. Надоели эти ужимки, враньё, странные взгляды знакомых и коллег. Пусть Маринка думает, что я съехал с катушек. Так проще. Я давно уже усвоил простую истину: не знаешь, что соврать – говори правду. Просто, говори правду.

– В общем, Марина, тут такие дела… со мной произошла необыкновенная история. Разумеется, ты не поверишь, но я просто обязан рассказать её кому-то, потому, что устал врать и совершенно запутался в том, что происходит в моей жизни. Всё случилось именно так, как я тебе сейчас расскажу. Хочешь – верь, хочешь – нет, мне всё равно.

– Однако, заинтриговал. Давай, жги, – с улыбкой сказала Марина.

Мы вышли из торгового центра, присели на скамейку под клёнами и я рассказал ей всё. Она слушала, не перебивая. Когда я закончил, Марина ещё долго смотрела на меня, как бы ожидая продолжения. Наконец она заговорила:

– То есть, всё именно так и было, как ты говоришь?

– Именно так.

– И я должна в это поверить?

– Не должна, конечно. Но другого варианта событий я тебе не расскажу, у меня его просто нет, уж извини.

– А мне кажется, ты дал событиям неверную оценку. Я знаю: мужикам нравится романтизм, появление Афродиты из морской пены, Русалочки из глубин моря. Вы тоже любите сказки, только не признаёте это. Вот одна ушлая бабёнка и решила сыграть на этом. Подговорила местного алкаша, проникла в квартиру. Красиво, таинственно, романтично. Я из сказки, документов нет, зови меня, как хочешь. Мордашка, однако, ничего. Видела я её пару раз. Кстати, она была девственницей?

– Слушай, Марин, я и не понял, если честно, – ахнул я, сообразив, какую важную для конкретно этой ситуации информацию прощёлкал.

– Вот именно. Это потому, что ты у неё далеко не первый. Вылупилась она, как же. Скорлупки на виду держит специально – смотри, мол, не забывай, откуда я появилась. Витя, ты вроде умный мужик…

– А в чём её план-то в таком случае? – спросил я Марину.

– Всё просто: влюбить тебя в себя. Далее, она получает новые документы, правда, тебе, Витюня, придётся для этого продать квартиру или взять кредит – паспорт будет не совсем настоящий. Потом дама элегантно делает ручкой, или исчезает по-английски. Скорее всего, сделает ручкой. Тебе же нравятся красивые сказки, вот и эта сказка закончится красивым финалом. Возможно, ты даже всплакнёшь. Это своего рода благодарность за подаренные денежки. Ксива есть, осталось подобрать мужа по статусу. Она любой конкурс красоты выиграет, а на такой товар всегда будет спрос.

– Тогда, почему она не начала сразу с толстосума?

– Толстосумам, Витюша, проблемы не нужны – у них бизнес, положение в обществе. Зачем им эти проблемы? Неизвестно ещё, какой хвост тянется за этой особой. Сделает он, допустим, ей новую ксиву, а завтра придут люди из полиции или более серьёзной конторы. Как? Что? Тут и сдулся наш толстосум – самому бы на свободе остаться. Они на это не пойдут, точно. А так: есть красотка, есть паспорт на красотку – всё норм. Прошлое сама себе придумает – особа она, как видно, ушлая. Потом пластика, да такая, что родная мать не узнает. Хотя, пластика, я думаю, уже была, судя по мордашке. Таких идеальных фейсов в природе просто не бывает.

– Не знаю, не знаю, – я пытался сосредоточиться, но мысли летали, как пылинки в луче света – стремительно и хаотично.

То, что было – неправда, то, что говорит Марина, тоже вряд ли является истиной. Не могла Диана так со мной поступить. Ангельски-чистый взгляд, наивное мышление. Нет, так притворяться невозможно.

– Да, не нужно, Витя, ничего знать, нужно действовать. Она в твоей квартире, документы все там же?

– Ну, да. Хотя, она уже месяц живёт…

– Ой, дурак, дурак!

– Ну, а если мы ошибаемся? – неуверенно сказал я.

– Найдёшь, извинишься, дашь денег. Поймёт, простит, никуда не денется. Но, милок, не придётся тебе её искать, уж поверь, не придётся. Пошли быстрее, пока она квартиру не переписала.

Ничего не соображая, ведомый Маринкой, я на ватных ногах шёл к двери своей квартиры. Шёл, чтобы сделать страшное – выгнать на улицу Диану. Она не вписывалась в картинку нашего мира, но это вовсе не значило, что она – зло. Мы сами не подарки. Каждый гребёт под себя и комфорт и выгоду, используя окружающих. Кто больше, кто меньше. Уровень цинизма тоже разный. Ещё есть какая-то совесть, но её мы усыплять умеем. Кто-то достиг в этом уровня мастера. У него совесть не просыпается вовсе. Кто-то делает первые шаги, постоянно оглядываясь на других, словно в учебник. Но все мы на этом пути.

Дверь открылась. Диана в новеньком розовом халатике стояла в проёме и улыбалась.

– Витя! Купил продуктов! Молодец!

Её взгляд переместился на Марину. Улыбка заметно спала, натолкнувшись на её колючий взгляд, сменив место растерянности.

– Ой, а это кто?

– Это Марина, познакомься, – пролепетал я.

– Слушай сюда, детка! – Марина пошла в атаку.

Она решительно двинулась в квартиру, Диана растерянно отступала под её напором.

– Мы знаем, кто ты, поэтому, запомни: у тебя ничего не выйдет. Предлагаем сейчас же покинуть квартиру, иначе придётся вызвать полицию, а уж полицейские обязательно спросят документы. Если документов не будет – посадят в камеру до выяснения личности.

– Я… я ничего не понимаю. Почему я должна уйти? Что вы знаете? – лепетала Диана.

Мне вдруг стало нестерпимо жаль её.

– Марина! – хрипло крикнул я.

Она обернулась. В её глазах я прочитал решимость отвергнутой женщины, которая готова на всё, желание довести дело до конца.

– Мы знаем, что ты – аферистка, – продолжила Марина, не отвечая на мой оклик, – Тебе нужна квартира, деньги, а не Витя. Забила ему голову красивыми сказками. Из яйца она вылупилась. Курица.

Затравленный взгляд Дианы метался по комнате, ища спасительного ответа, но не находил. Она была такой растерянной, такой беззащитной. Если она и нагло врала, то самообладание не покинуло её и в эту минуту.

– Я не аферистка! – с отчаянием крикнула Диана, – Я не могла раньше сказать правду, потому, что Витя в неё бы ни за что не поверил.

– Так скажи её сейчас! – крикнула Марина.

– Не могу, – рыдала Диана.

Слёзы лились из её глаз, взгляд метался как у зверька, угодившего в ловушку.

– Почему?

– Вы не поверите!

– Может, поверим. Говори, Дианочка, не стесняйся, – притворно-ласково запела Марина.

Диана подняла на неё красные полные слёз глаза. Перевела взгляд на меня.

– Витя, а ты почему молчишь? Ты тоже так считаешь? Скажи ей что-нибудь! – дрожащим голосом произнесла она.

Я молчал. Диана смотрела мне в глаза. Её потерянный, затравленный взгляд вдруг переменился и остановился на мне, словно нашёл точку ответа. Что в нём было сейчас? Боль, ненависть? Она смотрела мне в глаза, не отрываясь, я же прятал малодушно взгляд, словно таракан от пучка света.

– Говори! – повелительно сказала Марина.

– Уже не вижу смысла, – удивительно спокойно произнесла Диана, – Отвернитесь, мне нужно переодеться и умыться.

– …Оба! – добавила она, поймав мой запоздавший взгляд. Я отвернулся.

Спустя некоторое время, Диана предстала перед нами в розовом спортивном костюме, том самом, который был ей чуточку великоват. На ногах кроссовки. Она внимательно оглядела комнату, словно стараясь запомнить всё, вобрать в себя, чтобы оставить в памяти, сгребла с тарелки золотые скорлупки, оставшиеся от яйца, положила их в карман.

– Счастливо оставаться! – крикнула она, направляясь к двери.

– Диана, а вещи, деньги? – изумился я, заметив, что и её платье, и туфли, и прочие предметы гардероба остались на своих местах. В руках Дианы не было совершенно ничего.

– Она пусть забирает, – кивнула она на Марину, не оборачиваясь в её сторону.

Громко хлопнула входная дверь. Марина шумно выдохнула.

– Вот и всё.

Я тоже вздохнул, чуть позже.

Через некоторое время Марина очнулась.

– Так, Витя, проверь документы, деньги. Если что не так – вызываем полицию.

Но всё было на месте. На плите стоял приготовленный ужин, блестели от чистоты окна и полы. Мне стало нестерпимо стыдно.

– Она вообще, в чём ушла? – спросила Марина, разглядывая ящик комода, где хранились вещи Диана.

– Спортивный костюм, кроссовки, – машинально проговорил я.

– А под ним? Тот лифчик, что был на ней, висит на дверце шкафа.

– Не знаю.

Марина прижалась к моей груди.

– Витя, ты что, расстроился? Мы всё сделали правильно. Нужно быть честным перед тем, кого называешь своим мужем.

Марина осталась в моей квартире на ночь.

Глава 6

Рано утром в дверь квартиры позвонили. Я осторожно поднялся с постели, чтобы не разбудить Марину. Отчего-то мне не хотелось, чтобы она стала свидетельницей разговора, кто бы там ни пришёл. На пороге стоял Ромка – грязный, трясущийся с похмелья. В руке он держал замусоленный пакет.

– Вот, – прохрипел он сипло, протянув мне свёрток, – Николаич сегодня нашёл.

– Что?! – сон тут же испарился, – Опять яйцо?

– Да не, – взмахнул рукой Ромка, – Шмотки.

Я, пошарив в кармане джинсов, что висели на вешалке у двери, дал ему сотку. Запер дверь на замок, опустился на небольшой диванчик в прихожей, открыл пакет. Внутри оказался розовый спортивный костюм, кроссовки, носки. Я вытряхнул содержимое пакета на пол, пытаясь найти записку или что-то подобное, но в пакете было только это. Казалось, одежда ещё хранила тепло её тела. От ткани пахло сеном, свежескошенной травой, дымком. И Дианой. Неслышно подошла заспанная Марина, положила руки мне на плечи.

– Костюмчик вернула даже? Ну и ну! – послышался хрипловатый ещё спросонья, голос.

– Да нет, Николаич нашёл сегодня.

– Уж не там ли, где яйцо? – с интересом воскликнула она.

Придя на работу, я понял, что не смогу сегодня думать ни о чём, Диана заполняла голову. Стыд, обида, жалкие оправдания – всё это мешалось, переворачивалось, гудело, как бельё в стиральной машине. Мне всё больше казалось, что я совершил ошибку. Конечно, оправдывал я сам себя, Диану я знал совсем ничего, не то, что Марину. Эта её тайна, «в которую я не поверю», действительно подрывала всяческое доверие. Уже сам факт «появления» её из золотого шарика рушил все устои, но я выдержал, почти признал. Что же это за тайна, которую можно было узнать только после свадьбы? Тайна, на которую могут закрыть глаза только те, в чьём сердце поселилась любовь. Теперь я понял: я люблю эту таинственную фею, так внезапно ворвавшуюся в мою жизнь. Люблю и не могу жить без неё. Найти бы её, упасть в ноги. Но… её телефон остался лежать на диване. Искать с собаками? Есть у меня пара знакомых с обученными псами, только вот след уже, как говорится, простыл. Столько времени прошло. Остаётся Ромка. Пусть покажет мне место, где яйцо нашли – дальше я сам как-нибудь.

Зазвонил телефон. Марина. Я с неохотой ответил. Было досадно на себя, что я повёлся, как пацан, и, едва выпроводив из дома Диану, уже оказался в постели с бывшей девушкой. А она молодец, ловко всё провернула, избавилась от внезапной соперницы и тут же прыгнула в мои объятия. Хотя… что я пытаюсь сделать кого-то виноватым в своих собственных проблемах, в которых и сам не могу разобраться? Каждый ищет своего, и у Марины это успешно получается, напористая бабёнка. А я, я просто предатель. Так легко отказался от своей любви. Но ведь то, что это была любовь, та самая, настоящая, единственная, которую не встречают дважды, я понял лишь после ухода Дианы, поздно осознал.

– Витюша, – раздался из динамика голос Марины, – Я костюм этот выкинула. Мне он не идёт, да и надевать его стрёмно – бомж приволок неизвестно откуда. Ты не против, надеюсь?

Я молчал. Молчал всего десять секунд, пока стрелка на настенных часах ползла от единички до тройки. Молчал, слушая, как стучит в висках кровь, как звенит, словно перетянутая пружина, тишина в трубке. Всего десять секунд, а Марина прочла и расшифровала всё, что роилось и металось у меня в голове. «Она же умная» – вспомнил я слова Дианы.

– Понятно, – донеслось до моего уха, прежде чем пошли короткие гудки.

Конечно, она умная. Этот обрыв линии – демонстрация недовольства. Скоро Марина заполнит собой всё моё жизненное пространство, грубо и настойчиво оттеснив Диану в самые глухие и сумеречные области мозга. Её имя будет всплывать только лишь в моменты серьёзной болезни или чрезмерно сильного алкогольного опьянения. У нас всё будет хорошо: дети, квартира, положение-уважение. Не будет одного – любви. Я стану тихо её ненавидеть, она – компенсировать истериками невозможность это исправить. Тогда у меня останется только два варианта – стать подкаблучником или разорвать семью, невзирая на слёзы детей, седину и сердечные приступы родителей. Разорвать надвое живой организм, который начал гнить уже с самого своего рождения. Если бы мне было сейчас двадцать – я стал бы искать другую любовь. Но мне не двадцать. В моём возрасте хватают то, что осталось, то, что пока не уплыло, не просочилось сквозь пальцы, как потерянная молодость. Я не стану. Или Диана, или никто. Только её я поведу под венец. Поведу, если найду, если она простит меня. Я сидел на скамейке в глубине уютного парка и смотрел, как тяжёлые тучи одна за другой проносятся по чернеющему небу. Идти домой не хотелось. Место Дианы заняла Марина. Осталась, будто бы для поддержки меня в трудную минуту. На самом деле она спешно занимала оставленные недавно Дианой позиции. Срочно-срочно нужно перепрограммировать мужика на себя. Оставить одного – значит пустить всё на самотёк. Где гарантия, что он снова не снюхается со своей красоткой? А не снюхается – пойдёт вразнос. Сильный пол – он такой. Пьянки, знакомые бомжи в квартире, Скорая, полиция. Нет, тут нужен тотальный контроль.

Редкие прохожие шуршали первой опавшей листвой, которую, как чудную колоду карт, тут же перетасовывал ветер. На скамейку опустился пожилой мужчина. Старое пальто, ворот поношенного, зелёного когда-то свитера, шляпа, чёрные очки, перемотанные чёрной же изолентой, обшарпанная дюралевая трость.

– Разрешите присесть? – вежливо поинтересовался он.

– Пожалуйста, – пробормотал я, недовольный тем обстоятельством, что нарушили моё одиночество и мою священную печаль.

– Евгений Николаевич, – представился старичок, протягивая мне морщинистую руку, – Рома вам про меня говорил, надеюсь?