За все, чем мы дорожим

– Поймите меня правильно, капитан, я не боюсь смерти. Только это не значит, что я буду с готовностью ей кого-то отдавать.

– Это все понятно, – мягко улыбнулся капитан. – Я потому тебя и взял в экипаж, что видел – ты у смерти будешь любого вырывать зубами. И я не предлагаю тебе ни сдаваться, ни становиться равнодушной. Да ты и не сделаешь ни того, ни другого. Я просто не хочу, чтобы ты сгорела раньше времени в сожалениях о невозможном. Потому что то, что для тебя – «просто работа», для множества других – чудо за пределами возможностей. Я другого такого медика не найду.

– Альма Барретт, то есть, простите, лейтенант Баретт, моя заклятая подружка по Академии – спец по ожогам на три головы выше меня. Только вам придется ее делить с капитаном Бенецки, она будет против. Зои Крэнстон, если отбросит чрезмерную осторожность, еще всем покажет. На покойного доктора Леблана я старалась равняться. Ну и коммандер Тихомирова с «Борея», коммандер Валери, у Теней много класных медофицеров. Так что, капитан, спасибо за поддержку, но сейчас вы мне польстили.

Тут Да Силва все-таки взялся за голову. Габриэль неисправима. В таком настроении она трех Нуарэ перенудит.

– Я в курсе, что высококлассных медиков у нас много. Но того же Нуарэ большинство признало бы безнадежным. И Вонга полтора года назад – тоже. И никто бы их не осудил. А ты выцарапала одного и с шансами выцарапаешь другого, потому что вот уж наши планетные госпитали точно хоть из пепла поднимут, главное – успеть поймать нужный момент. Ты – успела. За дальнейшее ты уже не в ответе. Да, я понимаю, что тебе не все равно, но тебе на своих плечах всю Сомбру не вытянуть.

– Я должна была попытаться, – механически повторила Габи. – Тем, кого я спасаю, нужна жизнь, мне – вера в то, что все это не зря. Возможно, я эгоистичная сука, отрицать не стану, но если уж выигрывать, то выигрывать всем. Иначе у победы в самом деле странный вкус.

– Габи, я тебе разрешаю лично плюнуть в рожу любому, кто скажет, что ты не попыталась и что мы не выиграли. А я от себя добавлю и не посмотрю, что челюсть еще о себе напоминает. А потом добавлю тебе по ушам, потому что кое-кого уже срывает в штопор, а рехнувшийся старший медик не входит в мои планы. Потому что если называть эгоизмом готовность самой на донорские органы разобраться, лишь бы все живыми долетели, то я не знаю, что называть альтруизмом. Мы долетели. Мы сорвали планы Терре. Мы не отдали ей ни одного из наших. А могли остаться там все или не довезти половину экипажа. И никто слова бы не сказал.

Ну хоть немного ожила. По крайней мере, в голосе зазвучало что-то прежнее:

– Остается верить, что Ра… эээ… коммандер вернется в строй. Его… не хватает. Их всех не хватает, но его хотя бы можно попытаться вернуть.

– Вот это уже другой разговор. Знаешь, я почему-то уверен, что Нуарэ вернется. А тебе бы от службы немного отдохнуть. На себя уже не похожа.

– Скажите, капитан, кто из нас после всего этого похож на себя? Да и из сомбрийцев вообще? Это война, капитан. Причем развязанная настолько нагло, что я, как сомбрийка, вне себя от такой наглости. И не хочу, чтобы это продолжалось.

Нет, намеков Габриэль не понимает категорически. Придется, значит, прямым текстом.

– Ни секунды в этом не сомневался, – усмехнулся Да Силва, вставая. – Но кружение в одном и том же еще ничьему здравому уму не способствовало. Марш домой и займись чем угодно, не связанным с этим вылетом.

– Это приказ? – без тени иронии спросила она.

– Если угодно, да. Но предварительно зайди к Темницки, она тебя с самого прилета хочет видеть, но понимает, что пока не до того.

– Есть выполнять, – совершенно спокойно ответила Габриэль, привычно вытянувшись по стойке смирно. – Но капитана Темницки я увижу завтра. Сегодня она сама на церемонии. Я ее видела.

Жоао увидел, что она вздохнула, хоть и пыталась это скрыть. Ну да, Лиза Темницки – тот еще персонаж, и после общения с ней он и сам-то порой чувствовал себя неуютно.

– Разрешите идти? – после некоторой паузы спросила Габриэль.

– Разрешаю, – кивнул капитан. И, убедившись, что Габриэль скрылась, чуть покачал головой.

32.

– Только одного не могу понять – на терранского черта я вроде не похожа, так какого же хрена она так меня боится? – сказал из-за плеча знакомый резкий голос.

Жоао обернулся. «Черта помянешь, он тут как тут», – вспомнилась ему старая как мир поговорка. «Черт» стоял перед ним в наглаженной парадной форме со знаками отличия медкорпуса и белой траурной повязкой на рукаве, безукоризненно начищенных ботинках и с такими стрелками на парадных брюках, что можно было порезаться. Тяжелые черные волосы убраны в строгий пучок, голубые, как нордиканский лед, глаза смотрят бесстрастно.

– Да тебя весь космофлот боится, – хмыкнул капитан, но тут же посерьезнел. – Лиза, на тебя вся надежда. Я язык до костей стер – ты меня знаешь, мне это проблематично – но нашу Габриэль всерьез переклинило. Конечно, у нее на это все основания, но выгорит же как пить дать. Скажи хоть ты свое веское слово.

– Да ладно, кэп! – Темницки усмехнулась, временно став похожа на человека, а не на ледяное изваяние. – Я, конечно, слышала что-то про страшного психиатра, чье имя нельзя называть, а то помрешь на месте, но считала это байками замордованных поступлением кадетов Академии. А бояться меня нормальному офицеру смешно и глупо. Насмешили бы, кабы не обстоятельства. Проблему вижу. Вам достался уникум, кэп, но она платит за свою уникальность страшную цену. Сами-то как думаете, почему она вцепилась в Вонга зубами и когтями? Кстати, как он там? Слышала, ему серьезно досталось…

– Говорят, даже встает уже. Ранения тяжелые, чудом ничего жизненно важного не задето. Очередь со спины дали, с-стрелки. Но в этот раз ему в чем-то повезло – отхватил по полной программе, но хоть не так выложился, как в прошлый раз. Свалился, Рош его в охапку и в медотсек.

– Терране, что с них взять! – безупречно красивое лицо на момент исказила неприкрытая злоба. – Повезло парню. Впрочем, насколько я его изучила, мне кажется, что его рассудку уже ничто не угрожает. Спасибо вашему уникальному доктору, которой мне теперь придется заносить мозги на место… Кто бы знал, до чего я все это не люблю. Не беспокойтесь, с годами еще обрастет цинизмом. Но пока… не то чтобы она была совсем без кожи, такие в медицину не идут, поверьте, но надо бы еще. В общем, недостаток, который исправит только время. Меня же интересует совершенно третий персонаж в этой истории.

Да Силва чуть поднял бровь, выжидая продолжения. Темницки взглянула на него в упор:

– Кэп, вы точно уверены, что безрассудная храбрость вашего первого помощника не была скрытой попыткой самоубийства?

Капитан помолчал пару секунд, а потом проговорил бесцветным голосом:

– Нет. Более того, сейчас почти уверен в обратном. Слишком хорошо знаю этот стиль.

– Так и запишем, – так же спокойно произнесла Лиза. – Просто если… или даже когда он вернется, мне же придется работать с его когнитивными функциями и всем прочим. Предпочитаю заранее знать фронт работ. Такие офицеры нам нужны. Правда, космофлотская СБ слегка навострила уши, когда он подал уведомление о полете на Азуру, а потом выходил в сеть с «Валькирии», но в остальном его лояльность безупречна. В конце концов, Хунд нейтрален, а приключений порой хочется всем.

Да Силва подавил желание хлопнуть себя по лбу и заорать «я идиот!». Во-первых, голова еще давала о себе знать, он сказал Габриэль правду, во-вторых, вокруг хватало народа, а в-третьих, он кое-что обещал все той же Габриэль. Но таких совпадений не бывает. Изо всех сил стараясь говорить предельно естественно, он произнес:

– Так вот куда он провалился на весь отпуск. Впрочем, это уж точно его дело, запретных территорий там нет. А вот вся эта леханская история, похоже, подкосила его сильнее, чем я думал.

– То есть, коммандер решил в некотором роде повторить подвиг своего дедушки, но откусил больше, чем смог проглотить? Не то, чтобы я намекала на то, что он стремился покрасоваться, он потомок национального героя, а не пафосный придурок, но сила моральных ориентиров – страшная вещь, и ни один Нуарэ не щадит ни других, ни себя. Более того, чтобы требовать от других работы на сто процентов, они выложатся на тысячу.

– Похоже на то, – мрачно кивнул капитан, чувствуя вместе с тем изрядное облегчение, что они отошли от опасной темы. – И я очень надеюсь, что этот кусок он все же прожует. Ох и везет же мне на уникумов в экипаже… Хотя, без иронии, везет. Я очень надеюсь, что Нуарэ выживет и вернется.

– Знаете, я тоже, – сказала Темницки. – А что до этого случая с терранами… Кто знает, улетели бы вы живыми, если бы не безрассудная храбрость ваших людей. Психика – странная штука, кэп. Очень темная. И я, хоть вся из себя материалист, но для меня понятие боевого духа – не пустой звук. Так что занесу я мозги на место и вашему доктору, мне она нравится, и вашему помощнику, он хороший офицер и точно заслуживает возвращения в строй и награды. До встречи, капитан, и пусть обстоятельства будут более благоприятными.

– Ох да, сам очень на это надеюсь. До встречи!

Темницки ушла, и Да Силва обессиленно опустился на скамейку. Очень хотелось от души побиться об нее лбом. Только больно все-таки. «Выживешь – не благодари», – вспомнил он свои собственные слова. Да Силва всегда держал слово. Эта история умрет здесь.

33.

Камилла Враноффски закончила работу в саду и прилегла на диван в гостиной. Опять разболелась голова. Конечно, не то чтобы это было проблемой при двух медиках в доме, но не хотелось никуда идти и никого звать. Впрочем, Ник как будто почувствовал, что происходит, и появился на лестнице.

– Мам, опять?

– Ага, – Камилла сама едва услышала свой голос, но говорить громче было больно.

– Понял, сейчас все будет.

Через минуту он подошел к дивану, неся стакан, в котором растворялась таблетка. Лекарство, как всегда, подействовало быстро. Ну вот, теперь можно поставить разогреваться ужин – Ари, наверное, скоро придет.

К чему Камилла до сих пор не могла привыкнуть и думала, что не привыкнет никогда – это к тому, что старшего сына неделями нет дома, и она даже не знает, где он и когда вернется. Разве что ближе к возвращению, когда корабль уже в сомбрийском пространстве, Ари мог дать о себе знать. Она понимала, что так полагается, секретность, особое подразделение, но от этого не легче. Особенно когда в сеть просачивается информация о столкновении нордиканцев с терранами и о дипломатическом скандале на Маринеске. Разумеется, без подробностей, но Камилла не могла не думать, что «Сирокко» как-то причастен к происходящему. И вообще, если она верно сосчитала, они должны вернуться со дня на день. Главное, чтобы не как год назад…

Все последние дни Камилла листала новости, но ничего внятного не говорилось – только догадки, одна другой причудливее и страшнее. Свекор наворчал на нее, что читает всякие ужасы на ночь глядя, и лично накапал ей успокоительного, но Камилла видела – он сам встревожен. Младшие с головой ушли в учебу, но то и дело задавались вопросом, как там Ари. Алису едва ли не больше интересовал Стивен: Ари, в конце концов, связист, серьезно объясняла она, а Стив – боец и всегда будет в гуще событий. И Алек места себе не находил. Рассыпал комм-карты с важными документами и едва спас их от кота. Вот кому хорошо – Грей скакал по дому и не особо задумывался, когда вернется его хозяин. А ведь может и не вернуться…

Четыре дня назад поздно вечером раздался звонок в дверь. Все домашние уже вернулись, кто бы это мог быть? Камилла пошла открывать, чувствуя, что ноги подгибаются. Она опасалась самого худшего. И, увидев космофлотскую форму, схватилась за сердце. За дверью стояла Селина Хендрикс.

– Ари жив, – без предисловий сказала она.

Камилла молча схватила Селину за руку и с порога втащила ее в дом.

– Разуться-то дайте! – возмутилась Хендрикс. – Я, может, и не образец манер, но топтать грязными ботинками в чужом доме – это свинство!

– Ох, простите, – только сейчас Камилла поняла, что вцепилась в Селину, как в спасательный круг.

– Ничего, – грубовато усмехнулась она, – не первый раз от меня пытаются что-нибудь оторвать. Ботинки сюда, я правильно понимаю?

Камилла только кивнула. Разувшись, Селина еще раз повторила:

– Ари в порядке. Он связывался с адмиралом. Летят обратно, скоро будут. Подробностей, к сожалению, разглашать не имею права.

– Это понятно… – выдохнула Камилла и внезапно разрыдалась.

– Милли, что случилось? – из комнаты выглянула встревоженная Луиза. Камилла говорить не могла, и за нее ответила Селина:

– Все нормально. Я приехала рассказать, что Ари скоро вернется. Мне показалось, вам нужно это знать.

Луиза подошла и обняла Селину. А потом, не слушая возражений, пошла собирать на стол. «Мы вас так просто не отпустим, с ужина кое-что осталось, и вообще, куда вы в такую погоду поедете!». Селина не стала спорить и заночевала в комнате Ари.

И вот сегодня Ари действительно вернулся. Хмурый, как вся сомбрийская погода. И сразу же ушел – сказал, в экипаже есть погибшие, и он едет на похороны. В подробности вдаваться не стал, только упомянул, что Стивен жив, но в госпитале. Камилла вздохнула с облегчением. На что он был полной противоположностью всем Враноффски, а она к нему привыкла. Даже, пожалуй, привязалась. Хотя в глаза по-прежнему предпочитала не смотреть.

Хлопнула входная дверь. Камилла обернулась. Ари был не просто хмурым – от его выражения лица цветы грозили завянуть, а молоко – свернуться. Он вернулся не один, на его руку опирался отчаянно хромающий Дарти (Камилла так и называла его по фамилии, Витей он был только для Луизы). Свет дневной, что у них там творилось? В голове пронеслось то, что Камилла читала в сети – про какие-то мутные терранские дела на Маринеске, про чуть ли не государственный переворот… Ладно, что будет можно – Ари потом расскажет, сейчас приставать к нему с вопросами – последнее дело.

– Мам, – хрипло проговорил Ари, – у нас выпить есть что-нибудь? В смысле не вино. Надо.

– Сама вижу, что надо, – кивнула Камилла. – Настойка на травах от сеньора Оливейры подойдет? Крепкая, папа пить не смог.

– Давай ее сюда.

Некоторое время Ари и Дарти пили молча. Камилла не вмешивалась, понимая, что им сейчас нужно просто выдохнуть. Ари, в конце концов, мальчик взрослый и знает, что делает. Разве что спрей с «тоником» стоит положить поближе. Подойдя убрать тарелки, Камилла услышала:

– Блин, надо позвонить Селине. А то я тут лопну нафиг.

– А я тебя чем не устраиваю? – уже сильно нетрезвым голосом поинтересовался Дарти.

– Во-первых, ты скоро под стол свалишься, а меня не берет, хоть ты тресни. Во-вторых, мне надо выговориться. А тебе чего выговариваться, когда ты сам все видел.

– Да что я там видел… Сам же меня в самом начале и уволок.

– Похоже, мне тебя опять уволакивать. В гостевую комнату. И спускать пар на кого-нибудь вменяемого. Короче, все, звоню Селине.

Хендрикс приехала, когда Дарти действительно был близок к тому, чтобы свалиться под стол. И сразу же извлекла из рюкзака флягу.

– Вот как знала, что понадобится. Леханский трофей. Из чего гнали, не возьмусь определять, но на вкус неплохо. Я после церемонии наткнулась на Лотти Суон, как раз Лехану обсуждали, а тут ты звонишь. Что, опять надо по башке треснуть?

– Не поможет, – мрачно сказал Ари. Он взял у нее флягу и налил три стакана. – Пей.

– Эль, я все понимаю и охотно с тобой выпью, но у тебя печень не казенная, – сказала Селина. – Хочешь материться – просто не сдерживайся. Хоть по морде дай. Но учти, я в ответ выдам.

Ари только смотрел на нее в упор. Она взяла свой стакан и залпом осушила.

– Легче стало? – саркастически поинтересовалась она. Он лишь покачал головой.

– Тяжелый случай, – вздохнула Селина. Она налила себе еще, на этот раз полстакана, и отпила глоток. – Считай, что я тебя догнала. Говори. Тебя ж разорвет сейчас.

Камилла неслышно ушла к себе. Она тут будет лишней. Тем более что в следующий час единственными цензурными словами, доносившимися из кухни, было «каналы связи» и «терране». В какой-то момент оттуда нетвердым шагом выбрался Дарти. На вопросительный взгляд Камиллы он сказал, что у него никакого здоровья не хватит так пить, и попросил показать, где можно упасть. Ари и Селина, кажется, даже не заметили его отсутствия. Ари, войдя в раж, крыл терран в семь этажей, а его риторике позавидовали бы самые ярые националисты. Селина лишь присвистывала на особо забористых пассажах. Камилла покачала головой – она, конечно, за годы семейного союза с Алеком прекрасно освоила русский язык во многих вариациях, но большинство выражений слышала впервые в жизни. Впрочем, большой мальчик уже. Да и ситуация, прямо скажем, располагает.

Когда поздно вечером Камилла поднялась на третий этаж полить цветы и досыпать корма Грею, дверь комнаты старшего сына была открыта. Проходя мимо, Камилла увидела Ари, крепко спящего в обнимку с Селиной. Она удивилась – обычно все-таки его свидания проходили за закрытыми дверями. Но сейчас Ари прижимал к себе Селину невиннейшим движением, как будто она была его любимым плюшевым мишкой. «Да, определенно мальчик вырос – сменил мишку на очаровательную девушку», – улыбнулась про себя Камилла и аккуратно прикрыла дверь.

34.

25 сентября 3049 года

– Неделю?!

Если бы Габриэль Картье могла убивать взглядом, тут бы карьера Елизаветы Темницки и закончилась.

– Лейтенант Картье, – Темницки вложила в свой голос пару нордиканских айсбергов, – не заставляйте меня повторять параграф про эмоциональное выгорание из ваших же учебников. Уж вам бы стоило помнить. На правах вышестоящего офицера приказываю – отдыхать.

– Есть выполнять, – сквозь зубы ответила Картье и вышла из кабинета.

Темницки перевела дыхание. Когда ей позвонила О’Рэйли, она ожидала худшего. Элли молодец, что не пустила Картье в госпиталь. Но на церемонию, понятно, та прорвалась бы хоть силой. Ну что ж… дело довольно плохо, но остается надеяться, что перерыв в службе поможет восстановиться. Да, сейчас Картье готова ее возненавидеть – ничего, так и надо. Обозлится, зато не будет днями напролет себя грызть. Картье не из тех, кого можно жалеть – сорвется. Но и на службу ей сейчас нельзя. Закопается в работу с головой и точно выгорит до пепла, а этого Темницки допускать не собиралась.

«Задание выполнено, – написала она Элли. – Клиент пинком отправлен отдыхать и мечтает меня убить». «Ну хоть о чем-то мечтает», – тут же отозвалась О’Рэйли. Она понимает.

Срочных дел пока не предвиделось, Росс должен был приехать на консультацию только вечером. Вот тоже еще вопрос, на что он сейчас похож. Физически, конечно, поправился, в этом у Темницки не было сомнений. Но оказаться единственным уцелевшим из всего экипажа… с одной стороны, повезло парню фантастически, с другой – врагу такого не пожелаешь. А уж если он уже знает про Нуарэ… Впрочем, по всем характеристикам Росс отличался крайне устойчивой психикой. Поедет в санаторий, гулять и набираться сил для возвращения на службу. А он вернется.

Темницки положила в сумку плитку шоколада и направилась в госпиталь полковника Темпла. Как она совершенно правдиво сказала Да Силве, надо же представлять фронт работ. Ну, коммандер, ну, устроил сюрприз! Пользуясь тем, что никто не слышит, Темницки затейливо выругалась. И ведь были у нее подозрения, что он куда-то не туда думает, уж больно правильным и застегнутым на все пуговицы ходил, даже по своим меркам – но тут он смылся сначала на Лехану, а потом на этот клятый Маринеск. И там, значит, торжественно убился. Точнее, попытался. И даже Да Силва, похоже, до последнего ничего не замечал. Ну, конспиратор! Темницки выразилась еще цветистее. Ладно-ладно, как в себя придет – будет у них разговор.

Но пока Нуарэ в этом мире отсутствовал. Со дня на день будут готовы органы для пересадки, оперировать Темпл собирался сам. Дальше – только надеяться, что все пройдет нормально. Но в чем Темницки была уверена – если Нуарэ все-таки очнется, его надо возвращать в строй. Просто потому, что иначе он не выживет. Сомбра, конечно, не Терра какая, это там в милитаристическом угаре готовы хоть кого в бой посылать, нашпиговав железками взамен утраченных частей. На Сомбре к желанию уйти в отставку по ранению относились с полным пониманием – навоевался человек, что ж его, силой держать? Но Нуарэ – это особый случай. Эти вне службы просто не живут. И не просто вне службы – в штаб ни одного Нуарэ тоже не загонишь. А значит, отставка – это или вторая попытка самоубийства, с шансами на сей раз успешная, или… да, в общем, то же самое самоубийство, только отсроченное. От адреналинового наркомана до просто наркомана один шаг. И нельзя допустить, чтобы этот шаг был сделан.

А пока Темницки пила травяной чай в кабинете Зои Крэнстон. И слушала, как дела у ее пациентов. Вот, кстати, к вопросу об отставке по ранению – двое парней из ударной группы собираются уходить. У одного травма позвоночника, второй из-за близкого взрыва лишился слуха. Конечно, импланты творят чудеса, обоих вернут к полноценной жизни – но слова «ближний бой» для них теперь нет даже в словаре. И ребята здраво рассудили, что, чем смотреть со стороны и скрипеть зубами, лучше уж пойти жить гражданской жизнью, тем более что оба еще совсем молоды. Темницки попросила разрешения с ними повидаться. Она, конечно, старшая по званию, но Зои здесь на своей территории. Беседа вышла короткой, но главное понятно – ребята в неплохом состоянии. Юрий уже даже шутит, что с имплантами стал слышать лучше прежнего. Лоран хуже – еще бы, молодому сильному парню заново учиться ходить и вообще владеть своим телом. Но Темницки рассчитывала, что успеет предотвратить развитие депрессии. Она договорилась с Лораном, как вписать ее визиты в его сложный график процедур и занятий по реабилитации, и повернулась к Зои:

– А как там мой подопытный?

Зои непонимающе подняла бровь.

– Вонг, – улыбнулась Темницки. – Простите, иногда мои шутки понятны только мне.

– Иногда я жалею, что не умею рассказывать сказки, – вздохнула Зои. – С другой стороны, на моем попечении сейчас не он один. Не знаю, каким волшебством с ним договаривается доктор Картье, я так пока не умею.

Темницки отметила это «пока». Девочка очень повзрослела.

– Впрочем, вы явно спросили не для того, чтобы слушать мои жалобы. Уже встает, хотя никто ему этого пока не разрешал. Правда, то, что он на это способен, уже тянет на чудо. Спит почти что целыми днями, но уже меньше, чем на момент прилета. Если хотите его навестить, пойдемте, – Зои сверилась с мониторами. – Думаю, сейчас можно.

Из коридора Темницки увидела, что в палате есть кто-то еще. Присмотревшись, она узнала Фудзиситу. Да, он ведь тоже был ранен, теперь ездит сюда на реабилитацию – и решил, выходит, навестить друга. Но сейчас они уже прощались. Вонг, действительно, вполне твердо стоял на ногах. Фудзисита направился к двери. Коротко кивнул Темницки (она ответила тем же) и неловко, только левой рукой, обнял Зои. Та на долю секунды прижалась к его плечу. Темницки чуть улыбнулась – тут все в порядке. Кто-кто, а Фудзисита не ее пациент. Натурализовался еще до прилета на Сомбру и стабилен, как скала.

– Мне нужно идти, – немного извиняющимся голосом сказала Зои. – Отправьте его потом отдыхать, вы сможете, я в вас верю. Выход в той стороне, если заблудитесь, вызывайте меня, провожу.

Вонг все так же стоял у койки и даже попытался сделать шаг навстречу Темницки, но тут силы ему все-таки изменили, он пошатнулся. Темницки быстро поддержала его под локоть и помогла лечь.

– Ну и зачем? – проворчала она. – И так все наслышаны о ваших чудесах регенерации, не стоит зря переутомляться.

– Привычка, – Вонг, видимо, хотел развести руками, но левая слушалась плохо. – Сколько себя помню, принцип был один: очнулся – вставай и действуй. За год сложно переучиться.

– Понимаю. И все-таки поберегите себя. Я, может, еще с вами не наэкспериментировалась.

– Не стану сопротивляться, – усмехнулся Вонг. Шутка про «подопытного» давно была у них общей.

– Меня сейчас, в частности, очень интересует вся эта история с Рошем. Сказал бы мне кто месяц назад, что процесс обратим – подняла бы на смех. Но вы еще нас всех явно не раз удивите.

– Кто бы мне самому сказал, как это получилось…

– А вот это мы и выясним. Но не сейчас, – она подняла руку в останавливающем жесте. – У меня распоряжение доктора Крэнстон отправить вас отдыхать. Думаю, я еще зайду. А пока… я знаю, что для восстановления нужно много энергии. Это вам.

Она достала из сумки плитку шоколада. Вонг благодарно улыбнулся. Не обычной своей усмешкой – настоящей улыбкой. Что тоже вообще-то для таких, как он, считалось невозможным. И сделала это, между прочим, в том числе и Габриэль Картье. Которая сейчас скрипит зубами, что ей не дают ценой своей жизни мир переворачивать. «Ты ж уже и так делаешь невозможное. Все командование тебе это по разу сказало. Уши оборву».