За все, чем мы дорожим

Габи еще раз окинула взглядом приборы. Все под контролем, пациент введен в медикаментозный сон. О дозировках тоже лучше не думать, нормальный человек от такого не проснется, но кто тут нормальный человек? Благо, все поправки уже известны. Но по спине полз неприятный холодок. В этом бою Снайпер несколько раз подряд вытянул счастливый билет. Сначала – когда очередь, пробив лопатку и наделав дел в левом легком, все же не зацепила ни позвоночник, ни сердце. Еще и свалился удачно, кровь не залила второе легкое. Потом – когда Рош каким-то чудом не дал ему уйти на верхний уровень и выжечь остатки ресурсов организма (Габи слышала краем уха, как Рош, пока Джон перевязывал ему плечо, рассказывал об этом). И наконец – между ним и Нуарэ был достаточный промежуток времени, чтобы Габи успела все закончить с криокамерой и даже уже начать вместе с Джоном заниматься другими ранеными. Выбирать, кого спасать – худший ночной кошмар любого медика. Конечно, криокамер на «Сирокко» три, именно с учетом того, что корабельный медблок не вытянет нескольких тяжелораненых сразу, и лучше уж отложить самые критические ситуации до планеты. И счет у Снайпера шел хотя бы на минуты, а не на секунды. Но кто ж знает, как его долбанутый метаболизм среагирует на такое вмешательство? И так-то всегда остается высокий процент риска, а тут… Габи поежилась и налила очередной стакан энергетика. Сама бы себе уши надрала за такое, но вариантов нет.

Джона после такого вылета надо бы к повышению представить. Взял на себя сложнейший случай Лорана и, насколько Габи могла видеть его работу, справился блестяще. С Дмитрием тоже все довольно плохо, но хотя бы не настолько. И опять же Джон сумел сориентироваться, да там и сама Габи уже смогла подключиться – как минимум, проконтролировать работу помощника… нет, напарника. После сегодняшнего – только так. Габи уже хотела сказать что-нибудь ободряющее, но осеклась, услышав разговор Джона с сержантом Каррерой. «Я вас не подниму»… свет дневной, что там еще?

– Док, – Джон говорил напряженно, но уверенно, – сержанта я возьму на себя, там ничего из ряда вон выходящего. Но вот Асахиро, кажется, по вашей части, с рукой у него что-то непотребное.

– Да, конечно, – кивнула Габриэль. – Надо же не опозориться перед Зои… Ох, лихорадка нордиканская! Кто ж вас так отделал?

– Кто отделал, тот уже никого не отделает, – ухмыльнулся от двери Алекс. – Полез какой-то с ножом, да не на тех напал. Наш Асахиро ему устроил – будьте благонадежны, мне аж нехорошо сделалось. Моргнуть не успел, а тот терранский засранец уже валяется с перерезанной глоткой от уха до уха. Я думал, так только в кино делают, не по-настоящему. А тут все за секунду какую-то. Хорошо, что Асахиро за нас. Я на месте тех терран обмочился бы.

В кои веки Габи даже не хотелось гонять от медотсека посторонних – пока Алекс вещал, можно было отключиться от собственных мыслей и предоставить рукам действовать. Работа ювелирная, иначе функционал не восстановить, и так дело пахнет длительной реабилитацией. Но тут уже можно положиться на Зои. А пока Асахиро в сопровождении Алекса отправился в отсек экипажа – места в медблоке нужны самым тяжелым. И так сержант Каррера оказался на кушетке в смотровой, впрочем, обещал освободить помещение при первой возможности. «Я вам освобожу!» – пригрозила Габриэль, хотя и знала, что если сержант уперся – она его точно не удержит.

Габриэль даже не заметила, когда «Сирокко» пошел на взлет – при всей спешке Леон, конечно, понимал, что корабль сейчас превратился в форменный лазарет, и наращивал ускорение очень осторожно. Ушли. Дальше должно быть проще. По крайней мере, медикам размер бедствия известен и понятен. Раненые перевязаны и распределены… и только сейчас Габриэль осознала, насколько вымоталась. Надо хотя бы ополоснуться…

Когда перед глазами перестали мелькать разноцветные круги, Габриэль обнаружила рядом тех, кого, пожалуй, меньше всего ожидала увидеть – Юджина Коула и Армана Рефора. Коул, впрочем, тут же откланялся, сказав, что после такого старта его можно выжимать, так что он все-таки попробует попасть в душ. Рефор остался.

– Ты откуда? – Габриэль сама едва услышала собственный голос. – Я в душ шла…

– Не дошла, – невесело усмехнулся Арман.

– Я что, грохнулась в обморок? Вот же сапожник без сапог…

– Мы с Коулом подобрали и принесли. Побоялись оставлять. Вдруг что серьезное.

– Спасибо. Я в порядке… к-кажется… Где Джон?

– Скоро будет. Лежи. Тебе всего хватило с ранеными?

– Твоими стараниями, – Габриэль попыталась дежурно улыбнуться, но получился какой-то нервный смешок. Кажется, при падении она неплохо приложилась головой, и теперь у нее бред. Арман, который спрашивает, всего ли хватило, а не закатывает глаза по поводу неимоверных расходов?

– На самом деле, извини, – нет, она точно стукнулась головой. – Я… я тебя все на ошибке подловить хотел. Даже не подловить, а, что ли… разницу между теорией и реальностью показать. Теперь понимаю, что ты не тот человек, который служит ради новых впечатлений. Ты сама все знаешь. И на светскую львицу совсем не похожа. А я думал…

– Это называется пройти проверку, да? – криво усмехнулась Габриэль. Впрочем, для состязания в остроумии сейчас не время. – Ладно, мир. Давай просто не мешать друг другу работать.

Рефор с явным облегчением кивнул и исчез. Габи закрыла глаза. Надо все-таки дойти до душа. Сейчас, только голова перестанет кружиться…

– Док, вы очнулись!

Теперь рядом обнаружился перепуганный Джонни. Голова гудела. Во рту было ощущение, как будто она долго жевала кусок мыла. Не дожидаясь вопросов, Джон сунул ей в руки чашку.

– Пейте, док. Вам надо. Вы пролежали в отключке пять часов. Я гонял шваброй любого, кто сунется к вам.

– Пять часов?! – Габриэль ужаснулась.

– У меня все под контролем, – ответил Аллен. – Влажную уборку сделал, инструменты разложил, за состоянием пациентов слежу, лекарства всем выданы, повязки меняю. Док, отдыхайте, вон до чего себя довели. И дайте-ка я вас осмотрю.

– Ну говори, что там, – Габриэль изобразила что-то вроде улыбки. – Я, в общем, и сама догадываюсь, но скажи ты. Тренировка нужна всегда. Да и когда еще можно загнать командование под сканер.

– Что-что… Дегидратация организма, помноженная на усталость, вот и результат. И кстати, дорогое командование, вы давно хоть что-то ели? Можно не отвечать, сам знаю, что давно.

– Сам-то ел? – вздохнула Габриэль. – Впрочем, когда тут есть… Иди пожуй чего-нибудь, я после тебя. Тут должен остаться хоть кто-то, у нас куча раненых. И пилот, чья голова вот-вот развалится, – она заметила, как в медотсек просунул голову Эрнандес. – Заходи, Леонито, сейчас мы это исправим.

Она привстала, но Леон натурально сграбастал ее и водворил обратно на койку.

– Не, док, – заявил он, – я тут по приказу капитана. Он очнулся и уже знает про все это безобразие. И прямым текстом мне велел: хватай, говорит, и не пущай, пока не отлежится как человек. Так что приказ капитана, не смею ослушаться.

– Вот прямо-таки велел? – саркастически хмыкнула Габриэль.

– Нууу… у него был очень выразительный взгляд.

– Гады вы. Ядовитые, – с чувством сказала Габриэль, оглядывая ухмыляющихся Аллена и Эрнандеса.

– Док, пациент обзывается, дело идет на поправку! – отрапортовал Леон.

– Хоть одна хорошая новость в этом бардаке, – искренне отозвался Аллен.

25.

Люсьен Деверо в который раз озадаченно почесал в затылке. «У тебя выбора нет». А ведь и правда нет. Он вспомнил книгу своего давнего докосмического предка. Там, кажется, парнишка лет пятнадцати кораблем командовал. Ему побольше пятнадцати, а толку? Нет бы Сьерру назначить. Но Сьерра и Рефор следили за ранеными, помогая медикам. К тому же Сьерре еще Леона сменять, а от пилотирования точно ни на какие корабельные дела не отвлечешься. Ну что же, значит, пришел тот самый момент, о котором твердили в Академии – мол, однажды каждому из вас придется принимать решения, от которых зависит жизнь других. Рановато, конечно, но выбирать не приходится.

Глубоко вздохнув, он взялся за терминал интеркома – надо же иметь представление, что творится на корабле. В медотсек он заглядывать не стал – слишком хорошо помнил тот крик Габриэль. Уж если она опасалась за душевное состояние Ари, ему сейчас точно туда не надо. Общая информация у него и так была. В машинном отделении все шло своим чередом, Коул пробурчал, что, кто бы ни командовал, он свой фронт работ знает и не надо к нему лезть. Все как обычно.

Когда Люсьен собирался поинтересоваться делами в отсеке экипажа, оттуда вышли на связь сами. На экране появился Алекс.

– Я слышал, командование на тебя свалили? – поинтересовался он. Деверо кивнул. – Отлично, коллега. Я вот тоже в ударной группе за главного. Как один из двоих, кто ухитрился не отхватить. За нас не волнуйся, все накормлены и обихожены, ходячие за санитаров. Я за этим лазаретом прослежу, так что не парься и давай прикидывай, как отсюда унести наши драные задницы, а то в таком составе хрен мы отмахаемся.

Деверо хотел было сказать, что отмахиваться вроде бы не от кого, но Алекс уже отключился. И в этот момент Враноффски замогильным голосом произнес:

– Похоже, за нами все-таки кто-то поперся.

Люсьен поскреб в затылке. Случилось именно то, чего они все опасались. Он прогнал несколько стандартных для этого сектора маршрутов, но результаты его не радовали. У Терры очень неплохие корабли, на досветовой скорости с ними тягаться сложно, а сеть туннелей они знают не хуже Люсьена. Нужно отрываться, но как? Наконец сложился один вариант. Совершенно безумный, с огромными нагрузками, несколько раз подряд придется прокладывать собственные туннели – но если не так, то никак. У двигателей хороший запас прочности, топлива, по идее, должно хватить, даже Рефор его всегда рассчитывал с учетом любых непредвиденных обстоятельств. Ну Арман! Ну может же по-человечески, если захочет!

– Э-эй, – осторожно подал голос Леон, глянув в мониторы, – я верю, что ты все учел, но ты нас такой загогулиной не угробишь?

– А иначе нам навяжут бой терране и точно угробят, – парировал Люсьен. В напряженные моменты он мог быть довольно резок, хотя и не переходил границ. – Да, нагрузка на двигатели будет близка к предельной, но хотя бы разорвать дистанцию. Иначе распылят по подпространству.

– Полная задница, – вмешался по интеркому Коул. – Мы не уйдем.

– Есть решение. Я покажу, – пальцы Люсьена порхали над консолью бортового компьютера.

– Ты башкой на старте стукнулся? – спросил Коул не язвительно, а даже печально. – Это ж через задницу вывернуться – такие скачки обеспечить.

– Если не обеспечим мы, нас вывернут через это же самое терране. Юджин, ты же можешь. Я в тебя верю, поверь и ты мне!

Коул что-то буркнул в интерком, но тут же принялся раздавать команды.

Что было дальше – Деверо помнил плохо. Системы корабля, конечно, гасили перегрузки, тем более что Леон помнил о количестве раненых на борту, но в рубке все маневры ощущались куда явственнее. А может, так просто казалось, потому что Люсьен сам видел каждое действие и его результат. Скачок, ускорение, еще скачок, Враноффски приглушенно матерится, выбивая дробь по клавиатуре, по интеркому совсем не приглушенно матерится Коул… и тут Ари заорал:

– Есть! Отвалились!

– Не расслабляемся! – ответил Люсьен. – Сейчас нам нужно полным ходом гнать до нейтрального пространства. Ари, что нам отвечают?

Ари отозвался не сразу, а когда все же ответил, его душил хохот.

– Нордиканцы по закрытому каналу очень интересуются, где носит эту самую погоню, а то что-то давно они никому не вламывали. Наконец-то ожили! Я им еще с Маринеска орал, но, честно говоря, особо не надеялся.

Люсьен нервно усмехнулся.

– Обстоятельные имперцы не любят спешки. Да, это не ты учил меня русской поговорке «долго запрягают, да быстро едут»?

– Ну не кэп же, – фыркнул Враноффски. – И не Снайпер. Ох, ну все, я теперь в переписке с половиной Нордики… Что-о-о?!

– Да не ори ты так, – буркнул Коул. – Без тебя хреново.

– Все нормально, ребята, можем лететь без выкрутасов, – уже спокойнее сказал Враноффски. – Нордиканцы засекли терранское подкрепление, но им сейчас будет дело до чего угодно, но только не до нас.

– Юджин, как движки? – быстро спросил Деверо.

– Выдержали, – деловым тоном ответил Коул, а потом заорал не хуже Враноффски: – Люсьен, засранец, ты нас вытащил!

– Засранцем я чуть не стал на последнем скачке, – честно признался Деверо. – Но знаешь, радоваться будем, когда влетим в безопасное пространство. А то я уже боюсь что-то утверждать.

– Так, если дальше летим штатно, то я зову Сьерру, – сказал Леон. – Иначе еще один скачок – и будете отмывать мои мозги от приборной панели.

– Штатно, штатно, – подтвердил Деверо. Его мозги были примерно в том же состоянии, но перекладывать на Враноффски еще и контроль маршрута было бы бесчеловечно.

– Леон, ты там как? – раздался в интеркоме голос Габриэль.

– Живой, – отозвался Леон. – Сейчас меня Сьерра сменит. Я надеюсь, наш перелетный лазарет еще не все анальгетики подъел?

– Тебе осталось, не волнуйся.

Сьерра не заставил себя ждать. Леон буквально выпал из пилотского кресла. Люсьен проводил его сочувственным взглядом. Насчет засранцев он, конечно, пошутил, но не то чтобы был сильно далек от истины.

– Докладываю: в моей части корабля все спокойно! – отрапортовал по интеркому Алекс. – Дарти матерится, Мигель упражняется в черном юморе, словом, идут на поправку.

Деверо осторожно выдохнул. С этими ребятами он, пожалуй, продержится, пока капитан не вернется в строй.

26.

6 сентября 3049 года

Габриэль отдыхала недолго. Она была абсолютно уверена, что Джон справится, в конце концов, все срочное уже позади, да и своего напарника она знала – но саму себя она тоже знала прекрасно. Осознание, что она, в целом здоровая, валяется бревном, когда пол-экипажа выбыло из строя, испортит ей любой отдых. Так что лучше уж понемногу вставать и приниматься за дела, следя только за тем, чтобы не забывать есть и спать. И попросить Джона убрать подальше все энергетики и не говорить ей, куда, даже если сама потребует. А понадобится кому из экипажа – пусть он сам и выдает.

Она привычно прислушалась к сигналам аппаратуры. Все в порядке, все стабильно. Сержант Каррера все же исполнил свое обещание и, опираясь на Дэйва, уковылял в отсек экипажа под угрозы Габриэль оторвать голову, если доковыляется до осложнений. Но пока от ударной группы никаких сигналов не поступало. Только сам Каррера сообщил, что добрался благополучно, и добавил: «Не волнуйтесь, док, в родном отсеке и стены помогают». Пару секунд Габриэль придумывала язвительный ответ, но в конце концов махнула рукой. Здоровье у сержанта воистину железное, так что он, пожалуй, может себе позволить немного пренебречь режимом. Но Габриэль взяла с него страшную клятву, что до возвращения на Сомбру не увидит его в тренировочном зале. А то с него же станется.

Габриэль принялась наводить порядок в смотровой, когда зашел Леон. Его нежно-зеленый цвет лица говорил сам за себя. Еще бы, с такой чередой скачков… Хотя сама Габи ее почти не заметила. Выдав Леону анальгетик, она опустилась в кресло и внезапно почувствовала неудержимо подступающие слезы. Здравый смысл говорил, что вроде бы не с чего, все настолько в порядке, насколько вообще может быть, самое страшное миновало… В том и дело, что миновало. Пока Габи разрывалась между ранеными, один случай неотложнее другого, плакать и даже просто думать было некогда. Сразу после – не было сил. Но сейчас физические силы немного восстановились, а вот душевные – закончились. Осознание, по какой тонкой грани они прошли и скольких могли потерять, накатило и накрыло с головой. Снайпер. Асахиро. Капитан. И снова и снова – Нуарэ. Что это вообще было, почему рассудительный сверх всякой меры коммандер уже не первый раз кидается в самоубийственные вылазки? Самоубийственные… «Нет уж, даже если кто-то в моем экипаже и ведет себя как идиот, это не повод дать ему умереть!». Но ведь успели в последние секунды. Если вообще успели. И Снайпер выжил почти что чудом. И капитан. А уж Асахиро… Габи вспомнила рассказ Алекса. Он ведь рисковал попасть в руки терран. И еще бы несколько секунд… Слезы подступили с новой силой, и Габи уже не могла им сопротивляться. Она уронила голову на руки и беззвучно разрыдалась.

Она скорее почувствовала, чем услышала, что в медотсеке появился кто-то еще. Подняв голову, она увидела Асахиро. Что-то подсказывало, что его можно не стыдиться, но, свет дневной, человек явно пришел не просто так, а она в таком состоянии… Успокоительного бы. Но руки дрожали так, словно она неделю пьянствовала похуже, чем на Эниме. С инъектором она сейчас не справится. Собрав всю волю в кулак, она встала навстречу и даже попыталась вернуть лицу обычное выражение, но получалось не очень. Прямо скажем, не получалось совсем.

– Вам незачем меня стесняться, – очень тихо произнес Асахиро. – Я уважаю вас, что бы с вами ни происходило. Вы в своем праве.

Габриэль попыталась что-то ответить, но только разрыдалась с новой силой. Еще немного – и она позорнейше рухнула бы на пол, как истеричный подросток. Но Асахиро успел раньше. Здоровой рукой он крепко обнял ее, не давая упасть. Габриэль уткнулась в его плечо, уже не пытаясь держать лицо. С ним – можно. Он все равно что старший брат и никогда не дотронулся бы до нее ни в каком ином смысле. Он не говорил ни слова, но его присутствие все же успокаивало.

Через некоторое время Габи начало отпускать. Она виновато улыбнулась:

– Вы же не просто так сюда зашли… А я… а мне тут самой помощь потребовалась. Тяжело быть сапожником без сапог.

– Ничего, – улыбнулся в ответ Асахиро. – Вы ведь тоже человек. В конце концов, мне всего лишь рассадили руку, ничего критического.

– Теперь это так называется? – хмыкнула Габи. Руку ему, прямо скажем, проткнули мало не насквозь. Лихорадка нордиканская, как же эту проклятую дрожь унять… И ведь Асахиро все видит, что за позорище!

– Хотите, попробую помочь? – предложил он, кивнув на открытый ящик с седативами. – Левая рука у меня в порядке.

– Было бы неплохо. А то видите, что творится, кусок марли и то не удержу. Вон то, слева.

Асахиро действительно неплохо справился с инъектором левой рукой, и вскоре Габриэль почувствовала себя снова в форме.

– Так, вот теперь можно работать. Что там у вас?

Асахиро молча протянул правую руку. На повязке выступила кровь.

– Ох, ничего себе! Правильно сделали, что пришли, – к Габриэль уже вернулось самообладание, она привычно открыла ящики с инструментами и материалами. – Сейчас все исправим. Так, так, будет немного больно, но точно не хуже, чем уже было.

Сейчас не было такой немыслимой спешки, но Габриэль все равно работала очень быстро, хотя и без малейшей суеты. Асахиро отказался от предложения прилечь и сидел молча, лишь чуть сжимая зубы при особо ощутимых манипуляциях. Кто другой, пожалуй, вовсе ничего бы не заметил. «Свет дневной, вот же гордость – убьется, а лицо держать будет… Ага, можно подумать, я сама не такая».

– Еще бы не разошлось, – проговорила Габриэль скорее самой себе, чем Асахиро, отправляя старую повязку в утилизатор отходов вместе с биоразлагаемыми одноразовыми перчатками. – Швы накладывали в такой спешке, лишь бы было. Сейчас должно держаться. Но признайтесь, друг мой – ведь опять раньше времени стали пробовать силы?

Она посмотрела ему прямо в глаза. Асахиро выдержал ее взгляд, но ничего не ответил. Габриэль только вздохнула. Случай безнадежный. Накладывая новую повязку, Габриэль заметила, что Асахиро раз за разом поглядывает на закрытую дверь медблока.

– Жизнь Стива вне опасности, – сказала она. – Он уже приходил в себя, но вас я к нему пока не пущу. Может быть, через несколько дней. Я сама вас вызову, когда будет можно.

Асахиро благодарно улыбнулся.

– Когда Рош сумел его подобрать, я был почти уверен, что все получится.

– Получится. Будем честными, успели в последний момент, но успели.

Она покосилась на отсек с криокамерами. Асахиро поймал ее взгляд и осторожно коснулся ее плеча, едва заметно поморщившись – рука была правая, раненая.

Габриэль накрыла его ладонь своей.

– Не делайте лишних движений. Кстати, скоро ужин по корабельному времени. Капитан уже может справиться с едой сам, так что мы могли бы сходить в столовую.

Асахиро нахмурился:

– Все-таки и его зацепили? Да, помню, я же видел его здесь… Ничего не соображал, когда Каррера меня сюда приволок. Да, поужинать и правда было бы неплохо. Думаю, с этим я и левой рукой справлюсь, – он чуть улыбнулся. – Так что с капитаном?

– Похоже, что пытались забить ногами, – сквозь зубы проговорила Габриэль. – Лицо – сплошной отек и синяк, сотрясение мозга, вывихнута челюсть. До конца полета сидеть нашему славному командиру на протертых супах.

– Да, похоже, я многого не застал. Не до того было. Бесконечно благодарен Рошу за то, что он Снайпера подобрал. Дальше можно было разбираться с тем недоделанным мастером, ни на кого не оглядываясь.

– Парни из десантной группы до сих пор рассказывают что-то невероятное о том, как вы этого терранина уделали. Идемте в столовую, в медблоке порядок, а наших раненых покормит Джон. А вы расскажете мне, что за умник пришел на перестрелку с ножом.

Асахиро усмехнулся:

– Если на то пошло, я и сам был таким умником. Что делать, патроны кончаются всегда некстати. В этом плане мне еще повезло, что там был этот деятель, который решил эффектно разделаться со мной врукопашную, а остальные, видимо, не захотели пропускать зрелище и послушались, когда он заорал не стрелять.

– Надеюсь, он сам стал для своих соратников зрелищем более чем поучительным, – фыркнула Габриэль. – Пусть еще сто раз подумают, что будет с тем, кто потянет к сомбрийцу свои корявки!

– Справедливости ради, противником он был очень серьезным, – Асахиро кивнул на свою правую руку. – Похоже, на Терре японцы тоже очень хорошо помнят, как обращаться с холодным оружием. Правда, когда я понял, что его цель – не убить меня, а обезоружить и захватить… дальнейшее я помню плохо, хотя и не умею выходить в боевой режим. А он, кажется, не ожидал, что я смогу драться левой рукой.

– Покуражиться, значит, хотел, – Габриэль говорила тихо, но яду в ее голосе позавидовал бы Мистер Злюка. – Очень рада, что вам удалось с ним разделаться и вернуться живым.

В ответ Асахиро лишь коротко стиснул ее руку.

27.

14 сентября 3049 года

Снайпер медленно приходил в себя. Впервые он очнулся, если верить Габриэль, примерно через сутки после боя, но очень ненадолго. И не мог бы с уверенностью сказать, что было на самом деле, а что показалось или приснилось. Правда, в таком случае снился ему все тот же медотсек «Сирокко». Вот Габриэль точно была настоящей, с ее осторожными прикосновениями и мягким, но непреклонным голосом, повторявшим «побереги силы». Было бы что беречь… Хотя, как ни странно, было. В редкие минуты пробуждения голова работала на удивление ясно, а ведь после такого боя, по-хорошему, ему бы только сейчас начинать различать, на каком он свете. Досталось ему гораздо хуже, чем после пиратов, Габриэль рассказывала. Пожалуй, ненамного меньше, чем на «Ариэле». Такие ранения можно скомпенсировать только на верхнем уровне. Но оттуда нет обратного хода. Один раз ему это удалось, но тогда команда уже возвращалась на корабль, так что адреналин схлынул естественным образом, а затормозиться в разгар боя… Снайпер слишком хорошо себя знал. Так что же – отлаженный механизм не сработал? Или, наоборот, он чего-то о себе не знает? Темницки говорила, что за эти десять лет он исследовал, пожалуй, все свои возможности… Снайпер скрипнул зубами. Любая попытка вспомнить ход боя, разумеется, натыкалась на глухую стену. Был заслон в терминале, была эта атака Нуарэ, достойная скорее Сферы, чем сомбрийского космофлота. Так прут те, кто твердо решил убиться чужими руками. Среагировать не успел даже Снайпер – коммандер его попросту отшвырнул. Что ж, по крайней мере, терране за гибель Нуарэ поплатились. Дальнейшее снесла развернувшаяся пружина. Это как раз неудивительно – как бы Снайпер ни злился на провалы в памяти, он к ним привык. Удивительно было то, что почему-то одно лицо упорно стояло перед глазами.

– Рош…

– Что такое? – Габриэль тут же возникла рядом.

– Себастьен Рош, – Снайпер постарался говорить как можно отчетливее. – Почему я его помню?

– Это он принес тебя сюда. Правда, ты был уже без сознания.

Снайпер нетерпеливо мотнул головой. Точнее, попытался – сил не хватило.

– Я его помню. Раньше.

Габриэль задумалась.

– Хм… да, я понимаю, о чем ты. Он подобрал тебя и… не знаю, как, но не дал уйти на верхний уровень. Пожалуй, только поэтому ты сейчас и жив.

Не дал уйти на верхний уровень? Похоже, этот экипаж еще преподнес не все возможные сюрпризы… Вот сейчас Снайпер дорого бы заплатил за возможность вспомнить. Но даже Темницки в свое время только развела руками – в боевом режиме нет личности, неоткуда взяться и воспоминаниям. Да и лезть в перестроенную психику в лучшем случае бесполезно, в худшем – опасно. Но как бы то ни было – похоже, ему и в самом деле удалось вернуться. Рош что-то говорил, что-то успокаивающее… знать бы, что. Видимо, в который раз придется довольствоваться пересказом.