30 свиданий, чтобы забыть

– Понимаю, Лерок, прости.

За короткую паузу я успеваю проклясть себя до седьмого колена. Пусть мои потомки тоже расплачиваются за грехи какого-то нашего очень далекого и, очевидно, натворившего делов предка.

– Ох, глупышка моя, – в мамином голосе теплится улыбка. – Ну, правда, хватит за парнями гнаться. Учись жить своей жизнью. В конце концов, настоящая любовь сама тебя найдет.

– Ага, через семнадцать лет, – мне тоже хочется ее задеть. – Ты вон от папы, наоборот, сбежала. Тоже так себе вариант, по-моему.

– Да, мы все ошибаемся.

Снова пауза. Я гляжу на закат. Впервые ведь встречаю его за пределами Ленобласти. Становится веселее от этой мысли. Хоть мир увижу. Поживу в другом городе, да еще в столице. Завтра меня ждет первый день в университете. Интересно познакомиться с однокурсниками. И в общежитии на этаже я пока никого не видела. Тоже любопытно, с кем соседствую. Жизнь продолжается. Много чего классного, я надеюсь, меня здесь ждет. Раз уж приехала…

– Я не жалею, – заявляю маме уверенно. – Москва красивая и реально огромная. И возможностей здесь, наверное, много. И хороших людей должно быть больше. Может, прям завтра свою настоящую любовь и встречу.

Она смеется.

– Мне нравится твой настрой.

– С ним теперь точно покончено. Могу двигаться дальше. Наверное, мне именно это и было нужно, – оправдываю себя.

– Хорошо, если так. Хотя мне все очевидным казалось еще год назад.

– Наверное, всем это было очевидно, кроме меня, – жмурюсь и корю себя за наивность.

– Так всегда. Но, думаю, каждому надо такое именно прожить, чтобы понять. И каждый это проживает. Разочарования неизбежны. Часть жизни.

– Угу, – киваю, а внутри так не хочется с этим соглашаться.

– Покажи хоть общагу, комнату. Как там у тебя все?

Я слушаюсь и включаю видео, чтобы показать маме виды моих апартаментов. Вожу ее по коридорам этажа, быстренько, стараясь не задеть камерой соседку, показываю комнату, потом возвращаюсь на балкон и хвастаюсь видами. Ничего необычного – типичный двор с детской площадкой и деревьями, окруженный похожими хрущевками.

Мы с мамой болтаем еще час. И звонок я завершаю с улыбкой, полная вдохновения на новую жизнь.

Вернувшись в комнату, понимаю, что первым делом мне надо в душ. Смыть дорогу, усталость и… чужой секс, которым тут до сих пор воняет.

Скинув грязную одежду вплоть до трусов, я решаю идти в одном полотенце. Не понимаю пока, прилично это для здешнего общества или нет, но душевые там неудобные. Один крючок и все. Даже одежду сложить негде. Мне брезгливо. А полотенце вроде все закрывает.

Коридоры по-прежнему пусты. Кажется, во всем блоке живет немного людей. Очевидно, по два в каждой комнате. Это хорошо. А то мама пугала меня утренними многочасовыми очередями в туалет. Здесь вроде много кабинок. И душевых целых две. На шестнадцать человек, наверное, достаточно.

Кабинки здесь – не совсем кабинки, по крайне мере, не как в общественных туалетах – коробки на железных ножках. То есть между душевыми настоящие стены. И двери тоже нормальные. Все плотно закрыто. С туалетами так же. Вполне цивильно.

Меня обдает паром из кабинки. Кто-то только что мылся. Пахнет лавандой и хозяйственным мылом. В решетке слива вижу кружок белых волос. Их немного, а все равно неприятно. Мама вот меня заставляет за собой даже волосинку убирать. Но в целом здесь прилично.

Едва переступаю порог душа, меня запихивает туда тяжелая рука и захлопывает за нами дверь. Я даже вскрикнуть не успеваю, как меня разворачивают и накрывают ладонью рот.

– Тихо, это я, – шипит Бархатов. Его огромные глаза смотрят в упор. Кажется, ресницами сейчас до моих достанут.

Что происходит? Я и испугаться не успеваю. И ничего не понимаю. Зато чувствую, как полотенце скатывается по телу на пол.

Блин! Только не смотри вниз. Не смотри вниз. Не смотри вниз.

И Бархатов, конечно, смотрит. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы перебороть смущение. Краснею, как в сауне. И дышать так же тяжело.

– Ты… повзрослела, – замечает Бархатов, поднимая брови.

А глаза вот никак не поднимет. Бегает по моей голой фигуре. Вот наглец! Ну, это уже возмутительно.

Я мычу в его ладонь и пытаюсь отпихнуть от себя за грудь. Он – теперь гора, фиг сдвинешь.

– Да тише, тут стены картонные, – ворчит и упирается лопатками в дверь. Головой почти достает до верхней планки косяка.

Я отскакиваю к другой стене. Тут вся кабинка – метр на метр. Куда ни встань, вдвоем везде, считай, впритык. От этого я еще сильнее краснею.

Слава… рядом…

Господи, как я истосковалась по этой улыбочке наискосок. Так засматриваюсь, что даже полотенце поднять забываю. Он мне помогает.

Блин, я же вообще без трусов. Не бритая, потная, грязная после дороги.

Стыдоба-то какая!

– Наоборот. Поводов для гордости тут явно прибавилось. – Бархатов скользит по мне нахальным взглядом. Хотя на щеках зреет румянец.

Я что, вслух это сказала?

– У тебя девушка за стенкой, а ты!.. Ты че вообще здесь делаешь? – резко выдергиваю полотенце из его рук и окутываюсь им потуже. Уши скоро отсохнут от такого жара.

– Пришел задать тебе тот же вопрос, – он вдруг становится серьезным. Опять щурится и смотрит холодно, с подозрением. – Не сваливай на случайность. Не прокатит. Я в такие совпадения не верю.

– Ага, в призраков ты веришь, а в совпадения – нет? – язвлю на автомате. Обида все-таки во мне еще теплится.

– Вероятность встретить призрака и то выше, чем тебя здесь. В Москве. В моем вузе. В моей общаге. На моем этаже. В одной комнате с моей девушкой. Как ты меня выследила? – он все ближе с каждым словом. Наваливается тенью.

Блин, с такими темпами роста я скоро ему в пупок дышать буду. Невольно втыкаюсь в стену спиной и затылком. Маневренности никакой. Бархатов собой все пространство занимает.

– Почему ты думаешь, что мир вертится вокруг тебя? Я знать не знала, что ты здесь учишься и живешь. Москва-то большая, – мямлю, лишь бы что-то мямлить. – Оказалось, я настолько невезучая. И тоже не рада такому совпадению.

– Что ты вообще в Москве забыла? Ты же не хотела?

– А вот… – блин, мозг, генерируй вранье быстрее. Пожалуйста.

Бархатов пользуется моей заминкой и ухмыляется.

– За мной приехала, – он отходит и скрещивает руки на груди. – Фанатизмом опять заболела? На что ты рассчитывала? Что я брошусь к твоим ногам, как послушный песик?

Моя любимая улыбка наискосок становится злорадной, до нервного зуда.

– Поздняк метаться. У меня давно другая девушка. Можешь валить обратно в свой ненаглядный Питер.

Какой у него неприятный тон. И лицо все такое… искажено злостью. И смотрит с презрением. Как это… жестоко. Нет, не настолько прямой отказ я хотела услышать. Даже не верю, что это Слава мне говорит. Это точно не мой Слава, мой добродушен и деликатен. Откуда столько ненависти?

У меня обрывается все. Висело на ниточках весь этот год, и вот рухнуло, наконец. Сама напросилась.

Мама говорит, я сильная, значит, выдержу. Главное, не показывать ему свою слабость. Пусть думает что хочет. Бархатов всегда страдал манией величия. Но я больше не его фанатка. После таких слов я отсюда точно не свалю.

– Да сдался ты мне сто лет?! – вкладываю в голос всю силу своей обиды. – Я не за тобой приехала. У меня тоже другой парень, ясно? Я из-за него сюда поступила.

Бархатов меняется в лице, хмурится, опускает руки.

– Как зовут? Я его знаю?

– Да откуда мне знать? Мы с ним тебя не обсуждаем. У нас много других интересных тем для разговоров.

– Как фамилия? Какой курс?

– Не твое дело! Вообще вали отсюда!

У меня даже силы находятся выпихнуть его из душевой. Но Бархатов успевает сунуть тапок между дверью и косяком.

– Погоди, – волосатая голова влезает в проем.

Бархатов утыкается мне в лицо. Совсем близко. Теплое дыхание ложится паром на мои щеки. У меня сердце долбится в грудную клетку, как сумасшедшее. Тело замирает.

– Кате не говори… что у нас было, – он кивает на меня. Я даже проверяю, на месте ли полотенце. – Она ревнивая. Будет на мозг капать.

– Ой, да надо оно мне, – отмахиваюсь от него ручонкой, которой едва шевелю от волнения. – Было бы, о чем говорить.

– Хм, действительно, – и Бархатов сам захлопывает дверь с другой стороны.

Я стукаюсь об нее лбом и судорожно дышу. Вся система теперь сбоит. То там болит, то здесь. Непонятно где, но очень ощутимо.

Ненавижу себя. И Бархатова ненавижу! И Катю его новую. И Жабу эту заодно. Всех ненавижу.

Мамочка, забери меня домой.

Глава 9.

В университет я приезжаю на самокате. От общежития ехать всего минут пятнадцать. Удобно. По тротуару в тени деревьев. Свежий ветерок в лицо, еще не холодный, но уже не теплый. Бодрит, в общем. Первое сентября выдалось ясным.

Учебный корпус выглядит современно. Почти хай-тек, хотя для Москвы, кажется, это привычно. Стеклянный фасад перемешан с кирпичной кладкой. Все здание похоже на футуристический готический замок. Арочные окна на фасаде, две башни по краям, непонятно куда ведущие лестницы то там, то тут. Все ограждено черным забором с острыми пиками. Сочетание странное, но эстетичное.

И хоть спала я ужасно, ворочаясь и скрипя на этой железной кровати, чувствую себя полной сил. Любопытство и новые надежды дают мне энергии. Только желудок недоволен тем, что пуст. Ужинала я дошираком, который купила в общажном буфете, а на завтрак ничего себе не купила.

Потому первым делом, припарковавшись, я забегаю в булочную напротив университета. Запах манит меня еще с перекрестка. На витрине румянится стряпня. Я долго облизываюсь, не зная, что взять. А очередь ползет быстро. И вдруг застревает, только я определяюсь с выбором.

– Да вы охренели? Наличкой никто уже не пользуется! Мир на биткоин давно перешел, а вы! – ругается парень передо мной и невольно приковывает к себе взгляды всех в очереди.

Я тоже на него смотрю с упреком. Походу, какой-то мажор. Одет модно и дорого: свитшот от Balenciaga, экстравагантные кроссовки от Nike и джинсы, хоть и выглядят обычно, но наверняка не с блошиного рынка. На кожаном рюкзаке сверкает значок с логотипом АСИ*.

Бедная девушка за кассой от его громогласного крика вжимает голову в плечи.

– Терминал, видимо, сломался. До вас все работало, – пищит она.

– Мои, что ли, проблемы? – ревет мажор. – Мне кофе сейчас нужен! Он остынет, пока мы тут припираемся. Не можете принять плату, отдайте так.

– Мы можем принять плату, но только наличными.

Хм, девчонка молодец. Не сдается. И правильно, нефиг этим мажорам уступать. Они ругаются дальше. Парень злится и стучит ладонью о стойку с кассой. Аж мелочь в горшочке для благотворительности звенит. Я поглядываю на часы – до начала собрания первокурсников осталось пять минут. Мне еще актовый зал найти надо. А этот мажор тут всю очередь застопорил. Кофе, видите ли, ему не отдают. Но двигаться как-то надо, поэтому я решаю вступиться.

– Давайте, я оплачу наличкой, а вы мне переведете по телефону, – предлагаю мажору.

Он смотрит на меня свысока. Тоже длинный, почти как Слава. Тут все такие? Московский климат на них влияет? Может, и я за год подрасту?

Кассир смотрит на меня с благодарностью.

– Хм, ну давай, – соглашается мажор. – Диктуй номер.

Назвав все цифры, я обращаюсь к девушке за кассой:

– И зефирный торт, пожалуйста.

Как круто быть самостоятельной. Можно есть на завтрак торты, никто и ворчать не станет.

Она кивает с улыбкой и достает с витрины мое лакомство в коробке. А затем и кофе. Я жду, когда мне на телефон придет уведомление о переводе. Но мажор не торопится. Уже зашел в банковское приложение и ввел номер, но пока не подтвердил. Косится на меня с ухмылкой.

– Интересная форма подката, однако. Хитро.

И взгляд такой, торжествующе-высокомерный, будто я у него в ногах уже ползаю. Да что за?

– Ты нормальный? – хмурю брови. – Деньги переведи. И разойдемся. Я на собрание опаздываю.

На всякий случай я страхую свой залог – накрываю кофе ладонью. Даже через крышку жарит кожу. Кассирша переводит взгляд с пятисотки, которую я пока держу, на мажора и обратно. Несколько человек в очереди устало вздыхают.

– Ага, потом будешь доставать меня своими интимными фотками, – мажор скалится, разглядывая меня сверху вниз. – Я уже устал от таких назойливых девчонок.

– Чтоо?!

Он вообще чокнутый?! Возмущение прет из горла вместе с кашлем. Мы с кассиршей переглядываемся, она пожимает плечами. В очереди кто-то смеется. Кринжа в моей жизни было достаточно, чтобы привыкнуть, но я все равно заливаюсь стыдом.

– Давайте быстрее, тут всем на пары надо, – голосит девчонка в самом хвосте.

– Знаешь что, извращенец? Обойдешься! – я оставляю купюру в специальном лотке и забираю свой кофе и десерт.

– Эй! Это я заказал! – мажор срывается за мной.

С кофе бежать не очень удобно, но шагать я стараюсь максимально широко и быстро. Жалко, ножки короткие. Этот напыщенный страус быстро меня нагоняет.

– Отдай мой кофе! – он пытается вырвать у меня стаканчик, а я уворачиваюсь, прокрутившись по оси.

– Гони мои деньги!

К моей удаче загорается зеленый на пешеходе, и я несусь туда. Благо стаканчик с крышкой. Вся жидкость остается внутри.

– Ах ты, мелкая!

Выбегая на пешеход, я даже успеваю обернуться и показать наглецу язык. Совсем оборзели. Думает, раз носит Balenciaga, все перед ним пресмыкаться должны?

Мажор хватает меня за локоть уже на другой стороне улицы. Кофе в стаканчике бултыхается, но крышка качественная – ни капли не проливается.

– Я за него заплатила, сама и выпью, – говорю ему в лицо. Держу мину максимально твердой, а взгляд – упертым. Не на ту напал. Я больше не та замухрышка, которую каждый задавака может обидеть.

В подтверждение своей решимости я открываю специальное отверстие и пью из стаканчика. Кофе не люблю, но сейчас смакую глоток, будто божественней нектара не пила.

– Эй! Слюней твоих только в моем кофе не хватало, – мажор выцепляет напиток ловко. Сама не понимаю, почему разжимаю пальцы. Молочные капли капучино летят в стороны.

– Это мой кофе! Либо гони двести пятьдесят рублей, – я порываюсь забрать свою собственность, но мажор, блин, высокий, поднимает руку, и мне уже не достать.

Какая же я жалкая все-таки.

– Угомонись, Зефирка, тут без шансов, – он смеется весело, вытягиваясь в длину, аж на цыпочки встает, хотя это лишнее. Я и так бы не допрыгнула.

– Сам ты Зефирка!

– Оо, хочешь сказать, я такой же сладкий, как ты? – он наклоняется ко мне и ухмыляется глаза в глаза. Они темно-карие, точнее, красно-янтарные. Небольшие, но глубокие. Густо обрамлены черными ресницами. Я бы себе такие хотела.

Блин, бесит! Что происходит опять?

Даже не знаю, как реагировать. Капец тупость. Фортуна точно повернулась ко мне попой, огроменной такой задницей, которую мне за жизнь не обойти.

– Отвали, придурок! – я отпихиваю его рожу ладонью. – И кофе верни. Или деньги.

– Хорошо, Зефирка. Я верну тебе кофе. Завтра в это же время в этом же месте, – он подмигивает и отходит спиной к университету.

Серьезно?

– Какой дешевый подкат! – отрезаю и сама иду вперед, демонстративно мимо него. – Оставь себе. Главное, больше на глаза не попадайся.

Связалась на свою голову. Опять. Вот решишь сделать доброе дело, трижды аукнется.

– Ты первая ко мне подкатила, – мажор быстро оказывается рядом, глотая кофе на ходу.

Мои, блин, двести пятьдесят рублей сейчас канут в его бездонной глотке. Москва реально дорогая. Я тут за первые сутки целую тысячу семьсот пятьдесят рублей на ветер выбросила. Только проблем себе новых купила. Аркгх!

Походу, лучший способ отвязаться от этого кофемана – игнорировать.

Не отвечая, я захожу во двор университета. Толпа сгущается, все спешат на пары. Среди прочих я цепляюсь взглядом за торчащую у парковки с самокатами голову в наушниках. Хоть в этом Бархатов не изменился. Меня он не видит. Проходит к крыльцу, не поднимая головы. И к лучшему. Еще с ним препираться – сил нет.

Внутри корпус как будто слизан с американских колледжей. По крайней мере, у меня сразу возникает такая ассоциация. Светлые коридоры с большущими, почти панорамными, окнами. Подоконники широкие и очень низкие, потому облеплены студентами. В таких удобно сидеть целой компанией. По углам цветы в толстых вазах. Длинные пуфы стоят везде, где много пустого пространства. Холл разбит тяжелыми колоннами. А потолки метра три, не меньше. Но даже маленькой мне в таком огромном помещении приятно находиться. Комфортно, светло, уютно.

На стенах висят информационные стенды, доски почета, фотографии с университетских мероприятий и какие-то дипломы.

Мне некогда вчитываться. Я и так опаздываю. Аж на целых пять минут. Мажор, скотина! Легок на помине, он пробегает мимо, оборачиваясь на меня. Кофе еще пьет.

– Зефирка, наличку завтра на всякий прихвати.

Гаденыш сверкает самодовольным оскалом и пропадает за матовыми дверьми, ведущими к лестнице. А я даже не знаю, на каком этаже актовый зал. Возвращаюсь к входу, там вроде был план всего здания. Не ошибаюсь – справа от гардероба висит щиток с расположением кабинетов. Актовый зал на первом. Ну, хоть.

В коридоре тихо. Студенты разбежались по аудиториям. Такое ощущение, что во всем корпусе, где, вообще-то, учится несколько факультетов, я одна опаздываю.

Торт приходится буквально жрать на ходу, голыми руками из коробки. Последний кусок еще жую, когда подхожу к актовому залу.

Он находится за двумя высокими дверьми со стеклянным верхом. Я осторожно их открываю и сперва приглядываюсь, что там вообще творится.

Ряды сплошняком забиты студентами. Взрослые, наверное, родители, стоят по бокам. Их гораздо меньше, все в один слой вдоль стен помещаются. В центре, не на сцене, а перед, стоит широкая женщина в оранжевом платье по колено. Каблуки делают ее гигантской. Наверное, это и есть наш декан. Она с улыбкой на лице что-то говорит, но я слишком занята изучением обстановки, чтобы вслушиваться. Вобрав побольше воздуха, решаюсь войти. Надеюсь, что из-за моей бледноты и низкого роста, декан меня тупо не заметит. Пусть думает, что дверь ветром случайно открылась. Или полтергейст.

– Ага, вот на примере и посмотрим, как мы боремся с нарушителями дисциплины, – голос декана разлетается на весь зал и попадает прямо в меня, останавливая.

Все оборачиваются, как роботы по команде.

– Здравствуйте. Извините, – лопочу, сглатывая комок торта с зефиром.

– Вы как раз пропустили самую важную часть, – деканша улыбается так мило, как будто сейчас медаль вручит, а не штраф влепит. – Как ваше имя?

– Лера. Палкина, – сдаюсь и встаю, как на казни, готовая принять свою кару.

– Очень приятно, Лера, а меня Елена Демьяновна, – деканша мне кивает и жестом приглашает куда-нибудь сесть. Я вижу только одно свободное место поблизости – на краю последнего ряда. И иду туда. – Повторю для вас. В нашем университете не принято опаздывать. Опоздание может караться отчислением. Если вы свое время не уважаете, хотя бы уважайте время ваших однокурсников и преподавателей. У вас, Лера, первая засечка уже есть. Надеюсь, впредь вы будете пунктуальны.

Улыбка у нее, конечно, дьявольская. Но злюсь я на мажора. Из-за этого придурка схватила сразу отсечку. Наверное, уже глупо спрашивать у вселенной. Она, кажется, мое невезение на автопилот поставила: что ни день, то новая пакость.

– Концлагерь. Куда мы попали? – улыбается мне соседка по ряду, прикрывая когтями рот. Реально, у нее когти, как у росомахи. Только крашены в черный. А сама милая: веснушки, голубые хвостики на плечах, розовые тени. Она явно высокая, потому что даже сидя выше меня на целую голову, зато сильно сутулится.

Мда, чувствую себя здесь лилипутом.

– Не говори, – поддакиваю шепотом, а сама с опаской гляжу на деканшу. Наверное, здесь и шептаться, пока преподаватель говорит, нельзя.

– Меня Фрося зовут, – только я порываюсь представиться, как она меня перебивает. – Лера, я слышала.

– Очень приятно.

Фрося хочет что-то еще сказать, но я ловлю взгляд деканши и замираю, все внимание направляю на нее, строю из себя послушную студентку. Елена Демьяновна улыбается нарочито и переводит взгляд на другого несчастного. Дальше я не отвлекаюсь, но в душе радуюсь, что уже нашла приятельницу. Хотя бы будет с кем на парах сидеть и обсуждать строгие правила этого заведения.

В целом, собрание ни о чем. Нам объясняют всякие оргмоменты, которые можно было бы, в принципе, одним файлом всем на почту скинуть, и не тратить два часа. Они сами не уважают ни свое время, ни наше. Еще нас делят на группы, выбирают старост, представляют кураторов-второкурсников, трех милых девушек, рассказывают, как строится учебный процесс и все такое прочее. Многое из этого я читала на сайте, еще когда выбирала, куда поступать. Поэтому слушаю вполуха.

После общекурсового собрания староста собирает нашу группу в углу зала, чтобы взять у всех контакты и создать групповой чат в телеграме. Староста, кстати, симпатичный блондин и не дылда, как все здесь. Зовут Степан. Я к нему присматриваюсь внимательнее, пока он записывает мой номер, и улыбаюсь широко, но, ловя мой взгляд, он шугается и быстро уводит лицо в сторону, к Фросе, чтобы записать и ее номер.

Мда, соблазнительница из меня, конечно… Как мне вообще нового парня найти? Со Славой мне так-то Коростылева помогла. Без нее, может, я бы до сих пор была нецелованной. Надо загуглить пикап курсы для девушек.

Остальные парни в группе меня ничем не зацепили. Справедливости ради это абсолютно взаимно. Зато все внимание на себя перенимает мускулистая рыжуха в спортивном костюме. Она, очевидно, всю жизнь в спортзале провела. Мышцы – твердь. Стрижена коротко, по-пацански. И сама вся такая, сзади я бы точно не приняла ее за девушку. Внимание она привлекает громогласным хохотом, который один сойдет за ржач целого табуна. Дружки из того же теста. На улице я бы приняла их за чистых гопников, но на факультете дизайна они косят под хипстеров. Че они вообще здесь забыли, все трое?

Рыжуха опаснее Коростылевой в разы, ей дорогу переходить точно не стоит. Поэтому я тут же прячу глаза, когда она смотрит на меня. Только такой проблемы мне не хватало.

В целом первый день проходит неплохо. Мы с Фросей обедаем после собрания в университетской столовой и делимся основной информацией друг о друге. Она из Омска, но родители переехали вместе с ней в Москву, поэтому живет не в общаге. Я ей даже завидую. Может, стоит маму с папой подговорить новую квартиру здесь купить? Но тут цены наверняка скотские. Маму точно жаба задушит.

Я понимаю, что Фрося не из бедных. Впрочем, богачкой ее тоже сложно назвать. Но на выражение себя через татуировки, пирсинг и всякие дурацкие мелочи, типа значков с любимыми анимешными героями, она явно денег не жалеет. На ней столько побрякушек, что можно распродажу на месяц устроить. Зато она милая. И прямая, как Ксюня.

– У тебя парень есть? – такой личный вопрос меня напрягает немного.

С другой стороны, чего нам, девчонкам, стесняться?

– Уже нет, – отвечаю с прискорбием. – А у тебя?

– А у меня вообще никогда не было, – заявляет Фрося с радостью, и думаю, это правильно. Нет парня – нет проблем. – Но я в активном поиске.

Ох, девочка, ты выбираешь путь страданий…

– Тебе из однокурсников кто-нибудь приглянулся? – спрашиваю первой.

– Знаешь, я ожидала большего, – Фрося и куксится мило. Ну точно сошла со страниц манги. – Староста – самое приличное, что есть.

– И мне так показалось.

Смеюсь про себя.

– А в общаге? Там наверняка куча красавчиков с других курсов и факультетов.

– Да я буквально вчера вечером заселилась. Еще ни с кем не познакомилась.

– Я слышала, именно в твоей общаге постоянно вечеринки проходят. Какой-то парень из ваших устраивает. Пригласишь меня?

Я даже знаю, что это за парень. Интересно, от кого она успела услышать? Мы тут первый день. Очевидно, есть знакомые старшекурсники.

– Конечно. Как объявят, позову.

Хотя я пока сама не определилась, хочу ли на общажную вечеринку. Наверное, это хороший повод со всеми затусить и подружиться. Надо же мне тут с кем-то общаться, заводить новых друзей, ну и парня, наконец. Захапаем с Фросей самых красавчиков.

– Мне сказали, в эту субботу собираются. Типа в честь начала учебного года.

– А, ладно. Тогда приходи.

– Отлично, спасибо! – Фрося трясет кулачками радостно.

Видимо, мне надо будет как-то договариваться с охраной, чтобы ее пропустили, раз там по пропускам? Ладно, охранник вроде не жаба, надеюсь, сговорчивый.

Мы с Фросей прощаемся у ворот университета. Она идет к метро, а я качусь на самокате. Опять с ветерком.

Войдя на этаж, я натыкаюсь на Бархатова. Он сбоку от входной двери запихивает самокат в какую-то кладовку. Ничего себе. Тут кладовка есть. А я-то голову ломала, куда самокат пристроить. Только он почему-то закрывает ее на ключ.