скачать книгу бесплатно
Легенда о полезных душах
Максим Волжский
Привычный мир остался в прошлом. Выжившие с Земли спасаются на огромном корабле, который наблюдает за бывшими колониями. На планетах Мартуре и Тембре, где когда-то правили люди, всё сложилось куда трагичнее и весьма печально для бывших хозяев. Тембра превратилась в пустыню, а Мартур тонет в водах ядовитого океана – и кажется, что нет спасения от несчастий и бед. Но не все готовы сложить оружие и сдаться на милость врага. Адам и Веда рождены воинами. Они расстались ещё детьми. Прошли годы, и они встретились вновь. Но теперь люди с горячими сердцами уже не просто юные солдаты, а настоящие унсоты – универсальные бойцы, которые должны спасти мир или уничтожить его…
Максим Волжский
Легенда о полезных душах
Глава 1
1
Планета Земля. 26-й год после окончания Колониальной войны.
Поместье обслуживали три десятка ботов. Слуги могли бы хрустеть искусственными суставами круглосуточно, но И?ван Бар, как супера?т прижимистый – берёг своё имущество. В подвальном помещении им была создана ремонтная мастерская, потому что в последние двадцать лет роботы стали невероятно дороги. Купить слугу без технических повреждений, со стандартной заводской настройкой – большая удача. Только узконаправленные сервисные центры занимались ремонтом ботов. Новенькие роботы производились исключительно в военных целях, поскольку многие фабрики закрылись в связи с отсутствием материалов, рабочих рук и рынка сбыта.
С самого утра суетливо. По распоряжению И?вана Бара специально для двух универсальных солдат: Дага и Спарты, которых ещё называли унсотами – под присмотром старшего бота Риты на кухне кашеварили повара, а трое дворовых наводили порядок на первом этаже. Сам Иван катал солдат на машинке для гольфа, знакомя со своими владениями, желая впечатлить стрижеными кустами, ровными дорожками и симпатичным домиком возле озера.
Наступил вечер. Всё готово для важной встречи. В камине занимался огонь, на столе горели свечи, наполняя холл ароматом настоящего воска. Унсотам всё казалось диковинным. Они никогда не чувствовали запаха воска, не видели дубовой мебели, а экзотические блюда представлялись нереальными, словно их распечатали на принтере, повторив рисунки из учебника истории. Даг и Спарта на Земле оказались впервые. Они будто попали в другое время; вероятно, в доброе прошлое.
Огромный дом напоминал древнюю усадьбу. На первом этаже в просторном холле много мебели из настоящего дерева. На втором этаже находились кабинеты и жилые комнаты. Третьим этажом – чердак, накрепко запертый на ключ. Кроме дома, в поместье бывшего министра правительства супера?тов были сторожки, амбары, сараи, гаражи, аллеи и сады; также закреплён участок земли в двести гектаров.
Камин из белого камня, отделанный кованым железом, погружал в раздумья. Хотелось смотреть на горящие дрова, чувствовать их тепло, расслабиться и думать о чём-то вечном, глубоком. Гостей усадьбы поражала размером массивная люстра на высоком потолке. Иногда она вздрагивала и звенела подвесками, словно прямо сейчас на ней раскачивались приведения. Дом казался сказочным, из волшебного мира. Подсвечники, белая посуда, резные стулья, большие окна, стены с картинами, холодный мраморный пол, входная дверь и каменная лестница с балясинами во двореё вызывал удивление и восторг, сдерживаемый лишь военной выправкой.
Унсо?там когда-то рассказывали о Земле. Будучи ещё курсантами, они смотрели учебные фильмы о боевых действиях во время Колониальной войны. В исторических источниках суператы представлялись злобными, недалёкими и жестокими тварями. Но Иван Бар выглядел здраво и вполне человечно.
Он восседал во главе стола. Хозяин усадьбы был худой, стройный, выше двух метров. По человеческим меркам ему немногим за сорок лет. Тело у него ладное, движения плавные, можно сказать – грациозные, будто он не суперат вовсе, а благородный граф из древнего рода. Лицо Ивана узкое, гладковыбритое, н, выдающийся и умные разноцветные глаза, словно он дитя радуги. Радужка была двуцветной: голубой и ярко-рыжей, но рыжего, казалось, больше. Стрижку носил Иван короткую, волосы тёмно-русые, без седин. Рот маленький, с тонкими, посиневшими губами, будто не хватает крови. Улыбаться Иван не любил, но в этот вечер сиял учтивой любезностью, будто сам прислуживал унсотам. Одевался Иван Бар всегда пёстро. Сегодня надел фиолетовый пиджак, белую сорочку, отглаженные жёлтые брюки и ботинки под цвет брюк.
Суперат рассадил немногочисленных гостей на своё усмотрение. Справа от него широкоплечий Даг – парень среднего роста с короткой стрижкой, глубоко посаженными глазами и мощной челюстью. На Даге армейские ботинки, чёрные штаны и кожаная куртка с металлической молнией. Слева от Ивана грациозная Спарта. Лицо у неё молодое, красивое. Глаза светло-серые. Нос чуть больше обычного, с горбинкой. Губы слегка улыбающиеся. Виски и затылок выбриты. Густая, смоляная чёлка, достающая до острого подбородка, аккуратно уложена назад. Лишь одна непослушная прядь норовила пощекотать щёчку, но девушка легко справлялась с ней. Косметикой Спарта не пользовалась. Одевалась она как положено бойцу: в ботинки, узкие штаны цвета хаки и плотную куртку из кожи. Бегунок молнии Спарта чуть опустила. Хорошо видно округлости груди – совсем небольшой, но весьма сексуальной; а штаны так соблазнительно обтягивали зад, что даже Иван Бар лукаво шевелил тонкой бровью.
Наверное, впервые в истории за одним столом вот так по-дружески ужинали непримиримые враги. Суперат не испытывал к двум универсальным бойцам отвращения или ненависти, наоборот, он желал найти в них верных союзников. А унсоты с корабля бывших землян были на задании – потому воспринимали Ивана как необычный, но всё-таки объект разведки.
За спиной хозяина усадьбы, убраб руки за спину, стояла женщина. Её звали Рита. Она робот-учитель. Когда-то эта модель широко использовалась в средних школах. Отличить Риту от человека практически невозможно. Кожа её способна имитировать старение и даже загорать на солнце. Глаза бота внимательные, немного строгие, чтобы детей не баловать. Ученики обязаны уважать своих преподавателей. Под светло-коричневым платьем стройная фигура – мечта сорокалетней женщины. На ногах серые туфли на невысоком каблуке, волосы собраны в хвостик.
Немного поодаль у горящего камина стояли ещё два бота: грузный садовник в фартуке и широкополой шляпе, а рядом безмолвная брюнетка в бирюзовом сарафане. Девичье лицо симпатичное. Черты лица мелкие. Голова опущена. Тёмные волосы сплетены в косу .
Боты иногда подходили к столу, подливали напитки, убирали тарелки. Работали изделия исправно. Иван недавно вызывал специалиста. Мастер возился несколько дней с машинами, подчищая настройки, заменяя шарниры и прочие комплектующие.
Иван поднял руку, подзывая мордатого прислужника в шляпе, предлагая обновить напиток у себя и гостей.
Покачиваясь из стороны в сторону, садовник приблизился к хозяину. Один глаз у него был выпучен, второй – закрыт круглой повязкой. Наполняя бокал красным вином, бот старался изо всех сил, но всё-таки промахнулся, оставив на белой скатерти яркое пятно.
Тут же запахло вином. Спарта жадно втянула ноздрями воздух, запоминая многовкусие земного ужина.
– Прошу простить меня, господа. Во всём лишь моя вина, – извинился перед гостями Иван Бар.
Он достал из кармана белый платок и строго посмотрел на бота, приказывая тому занять прежнее место.
– Знаете, солнце на Земле такое ласковое, – продолжил говорить суперат, – не смог удержаться и проснулся пораньше. Выхожу на свет божий, смотрю на лужайку и вдруг замечаю неточность. Конечно, вы скажите: это пустяк. Но я настаиваю, что куст на аллее подстрижен небрежно!.. для меня это архиважно! Я так устроен. В том моя сущность, друзья. Поскольку во всём должен быть порядок. Каждому надлежит служить на своём месте. Если ты садовник, то просто обязан стричь кусты безупречно, если хозяин, то следует системно организовать работу и спрашивать за труд сполна. А здесь ветка выбивается из ровного строя других веток. Торчит, словно шпионская антенна! Вот с этого и начались несчастья. Вы поймите, господа, я не мог не отреагировать на разгильдяйство своего садовника. Но что может ответить бот с двумя расхлябанными гайками в головной коробке? Разве что улыбаться и вечно кланяться. И я не сдержался, вспылил – это мой грех. Я не бил его палкой, упаси инженер-создатель, только слегка подтолкнул и невольно лишил бедолагу глаза, поскольку боты совсем износились и еле стоят на ногах. Представьте, какая нелепость. Садовник покатился кубарем: шляпа в одну сторону, он в другую. Так и катился, пока не угодил в тот самый куст, и не наткнулся на плод своей же ошибки. Отсюда и пятна вина на скатерти, потому что зрение садовника ухудшилось ровно в два раза, – Иван взял паузу, считая, во сколько ему обойдётся ремонт и добавил: – Но бот всё-таки хорош!.. работяга! Ещё пригодится.
Унсоты с тоской посмотрели на садовника, словно на ржавую машину, которая лишилась одной фары. Спарта пожала плечами, а Даг, не пользуясь столовыми приборами, потянул руки на середину стола и оторвал бедро от жареного гуся, оставляя жирный след на скатерти. Зрение у Дага было великолепное, но пятен он наляпал не меньше одноглазого слуги.
Проблемы садовника не интересовали универсальных солдат. Пока не зашёл разговор о главном, необходимо хорошенько подкрепиться. Когда ещё выпадет такой шанс – отужинать на Земле.
– Желаете отведать грибочков? – предложил Иван.
– Не откажусь, – сухо ответил Даг, а Спарта лишь улыбнулась своими кошачьими губами. Грибов унсоты никогда не пробовали.
– Рита, пожалуйста, принесите господам солдатам мои любимые… те, что хрустят… как они, не припомню… – чуть повернув голову в сторону, говорил прислуге Иван.
– Эти грибы называются грузди, хозяин, – напомнила Рита и, цокая о мраморный пол каблучками, тут же отправилась на кухню.
Иван Бар не разбирался в грибах, но был прекрасно осведомлён о политической системе суператов. Потому желал перемен, лично возглавив заговор против своих собратьев.
– Какова ваша конечная цель, господа? Как далеко человечество готово зайти, чтобы вернуть былое величие? – перейдя к делу, поинтересовался Иван.
Полномочия двух унсотов ограничивались разведкой – будь это ужин при свечах или настоящая перестрелка. Судьбоносные решения принимались только руководством корабля. Но Иван спрашивал личное мнение разведчиков – скорее, для поддержания разговора, потому что догадывался о планах людей.
Даг будто не слышал вопроса, продолжая яростно пережёвывать мясо. Спарта отложила столовые приборы: в отличие от своего напарника, она не стеснялась пользоваться ножом и вилкой, и не хватала пищу руками.
– Наше место здесь, на Земле, – ответила Спарта. – Человечество прошло сложный путь, чтобы осознать прошлые ошибки. Теперь нас никто не сможет остановить по дороге домой.
По лицу суперата скользнула улыбка. Затем его глаза улыбнулись ещё больше, оттого что Рита принесла полную тарелку груздей с луком, маслицем и зеленью.
– Что думаете о Тембре? Как насчёт потерянных колоний? – спросил суперат.
– Тембра разрушена. Цивилизация планеты повергнута в хаос. Но мы работаем, Иван, – пригубив красного вина, сказала Спарта. Прикрыв глаза, она выразила удовольствие и разговором, и, конечно, вином: – Никогда не пила ничего подобного. Очень вкусно.
– Осторожнее, милая Спарта, вино пьянит, – снова улыбнулся суперат. – Что скажете о Мартуре? Я могу ошибаться, но моя интуиция шепчет, что вы работаете и над этой проблемой.
– Вам бы в полиции служить, а не за лужайкой присматривать, – наконец-то отозвался Даг. – Мартурианцы невероятно упрямы, но вы правильно говорите: мы работаем.
Даг расстегнул молнию куртки, сунул руку в карман и вытащил тощую фляжку. Открутив пробку, уловил острые пары.
– Чистый спирт. Наши доктора используют его в медицине, – плеснув в свой бокал приличную дозу, сообщил Даг. – Хотите капельку?
Иван шевельнул тонкой бровью, разрешив взбодрить свой бокал тоже, где ещё плескалось вино.
В прошлом он встречал универсальных солдат. Это было давно, в годы Колониальной войны. Те унсоты, что попадались ему живыми, все, как один, были существа чёрствые и упрямые; но Даг ему определённо нравился.
– А давайте… я расскажу вам о гипотезе полезных душ? – неожиданно предложил суперат.
Даг щедро поделился спиртом, пока вино в бокале из красного не превратилось в розовое. Затем он закрутил пробку, поставил фляжку на стол, откинулся на спинку стула, прикусил зубочистку и ответил:
– У вас прекрасный дом, Иван… честное слово. Уверен, что ваша гипотеза ещё более впечатляющая…
2
Планета Мартур. Город Тантум. 26-й год после окончания Колониальной войны.
А?дам служил в полиции не первый день. Чтобы получить лицензию на оружие и право производить аресты, он проделал нелёгкий путь.
Ещё ребёнком его нашли на песке отравленного войной океана. На вид ему было не больше шести лет. Как маленький А?дам оказался в районе заброшенного порта, никто точно не знал. На него наткнулись сборщики океанского хлама, которые бродили по берегу в поисках подарков из прошлого. На голове ребёнка кровоточила рваная рана, одежда разорвана, словно он попал в аварию или был измордован садистами самой дикой банды Тантума.
Но маленькие дети не умеют управлять машиной и никогда не участвуют в криминальных разборках. Вернее всего, от мальчугана избавились никчёмные родители, у которых совсем худо с прокуренными мозгами. Ценителей наркотических порошков в тех краях, как песка на мёртвых берегах. Мальчишку бросили умирать, чтобы взамен океанские штормы принесли что-то полезное, а заодно скрыли мерзкое преступление, избавив от лишнего рта.
Сборщики мусора в тот день оказались так добры, что вызвали медиков. На удивление докторов – граждан третьей касты – мальчик быстро пришёл в себя, словно обитала в нём неведомая энергия. Всего через день он бегал по коридорам детского отделения, но своего имени так и не вспомнил.
На первичном осмотре врачи обнаружили жетон, висящий на его шее. На жетоне нацарапаны неизвестные буквы; всего два слова на древнем языке землян. Кто-то из докторов не поленился, обратившись с запросом в цифровую базу городской библиотеки. Ответ пришёл незамедлительно. Адам Фад – так звали шустрого парнишку.
Мальчик не знал, где его прежний дом, ничего не помнил о родителях, совсем забыл прошлую жизнь, но чиновники из департамента опеки заметили в Адаме невероятную физическую силу и разносторонние знания, которые всё-таки кто-то вложил в юную голову. Сиротка не помнил своих родителей, зато без запинки читал на двух древних языках и прекрасно разбирался в математике. По школьной программе он обгонял шестнадцатилетних подростков. Адам был странным мальчиком, но очень смекалистым, потому быстро осознал, что скрытые в нём секреты нельзя выставлять напоказ, а знания надо скрывать, чтобы не прослыть нудным ботаником. Нигде не любят умников, тем более в Тантуме.
Через год Адама определили в специализированную школу с военным уклоном. Из совсем юного существа, потерявшего мать и отца, проще воспитать безотказную деталь в правоохранительном механизме большого города. Детский мозг не способен взвешивать на весах справедливости истинную значимость уроков, но юный разум готов впитывать информацию, какой бы она ни была.
Гуманитарные и точные науки давались ему легко, юридические законы он зазубривал наизусть, а изнурительные физические упражнения и бесконечная муштра с оружием день за днём ковали из маленького Адама верного бойца системы. Строгое соблюдение режима и неулыбчивые наставники, лишённые и капли сострадания, лепили из мальчика верного охранника для города Тантум.
В шестнадцать лет Адам сделал важный шаг в своей карьере, продолжив обучение в Высшей Полицейской академии. Казалось, что наступила пора, когда можно задуматься о себе, чтобы разобраться, откуда и зачем он пришёл в этот город. Но желание найти ответы превратилось в иллюзорный туман и развеялось под напором команд старшего капрала учебной роты, который вечно орал, словно ненавидел каждого из своих курсантов.
Физических тренировок прибавилось. Занятия отнимали всё свободное время. Сон первокурсника длился не дольше шести часов в сутки. В академии полиции лучшим другом курсанта Фада стал пистолет системы «Стэч». Смазка двадцати семи зарядного оружия пахла для юноши и порохом из отстрелянной гильзы, и смутными воспоминаниями с океанского берега, и вольной жизнью, о которой Адам мечтал по ночам.
Ему снились удивительные сны. Он часто видел какой-то космический корабль. Это был огромный город, возможно, больше Тантума. Корабль казался безграничным и невероятно родным, будто Адам рождён в одной из его кают. Сон всегда был одним и тем же.
Маленькие дети сидели за партами. Перед классом стояла женщина в светло-коричневом платье. Это учительница. Она что-то писала на белой доске чёрным фломастером. Буквы… нет, это не буквы – это иероглифы. Адам узнавал в вязе запятых, кривых линиях и косых чёрточках понятные слова и целые предложения. Он торжествующе тянул руку, чтобы ответить урок, а затем гремел взрыв. Сон обрывался в одном и том же месте, бросая израненное тело на берег океана, где его нашли сборщики подарков из прошлого.
Прошло ещё три года. Адам окончил Высшую академию на отлично, став лучшим за всю истории учебного заведения. Он сверкающий бриллиант, он гордость на досках почёта, курсант, ставший образцовым полицейским, с которого берут пример новые рекруты. Даже капрал пожал ему руку, пожелав найти себя в страшном городе и не затеряться среди других полицейских, которые не отличались высокими моральными качествами. Адаму вручили диплом и отправили нести службу в самый опасный район Тантума.
Полицейский Фад вымучил бессонными ночами, кровью и шрамами право представлять власть. Он любил опасную работу не только за красивую форму и льготы, дающие немалые привилегии, А?дам считал службу своим предназначением. Потому что законник в городе Тантум не только суровый страж порядка, защищающий горожан от криминала – в первую очередь полицейский, это символ власти, человек, на которого возлагается непомерная ноша – хранить покой первой касты.
***
Район «флажков» считался самым криминальным местом в Тантуме, населённым десятками миллионов отчаянных неудачников, у которых не задалось прошлое и не видно просвета в будущем. Своё название район получил из-за многочисленных банд, которые помечали свои территории треугольными цветными флажками. Одни банды развешивали метки над дорогами, лавками, ломбардами и кредитными отделами, другие поднимали реющие стяги над домами, в которых проживали главари группировок, не забывая украсить цветными вымпелами фасады зданий.
«Флажки» – это нищенский край, буквально пропитанный особенной субкультурой, со своими героями, предателями и богами. Точно подсчитать, сколько здесь проживало горожан, не удалось ещё ни одной комиссия из центра. По официальной статистике, которая предполагала, что на каждые десять квадратных метров жилья приходится один человек, во «флажках» насчитывалось до тридцати миллионов граждан. Если точнее, то это около ста тысяч людей третьей касты, не более полутора миллионов тантумцев четвёртой касты, а все остальные – городской сброд, то есть граждане пятой касты, у которых даже не было цивильных документов. Потому что зачем нищему мандат и справки? Брось ему кусок хлеба насущного, дай возможность дышать бесплатно, и человек примет любых вождей, заткнув кулаком рот собственному ребёнку, чтобы тот покорно склонял голову перед первой кастой Тантума вместе с родителями.
Истинными хозяевами улиц в районе «флажков» были криминальные группировки. Банды разнились численность, ударной силой и профилем преступлений. Были такие огромные бригады, которые напоминали целые армии, готовые противостоять правительственным агентам и полицейским полкам. Организованные группы бандитов наведывались в другие районы города, где проживали более респектабельные тантумцы, чтобы немного поживиться содержимым их кошельков. Были и совсем маленькие банды, состоящие из близких родственников. Такие семьи не грабили банки и не вскрывали машины инкассаторов, они лишь запугивали несчастных соседей, ещё не сбившихся в стаи.
Третья каста была менее уязвима, оттого что проживали врачи и городские служащие ближе к центру, где полицейские выполняли свои обязанности, строго преследуя букву закона. Все граждане третьей касты мечтали переехать в район небоскрёбов, но рядом с поднебесными зданиями не всем предначертано жить.
В районе «флажков» вечно царил мрак. Электричество могло исчезнуть в любой момент и не подаваться неделями, оставляя без света миллионы людей. К тому же случались перебои с водоснабжением. На такой случай в каждом подъезде стоял опреснитель океанской воды.
Во «флажках» продавали всё, что сохранило человечество от прежней цивилизации. Причём сохранило худшую его часть. В подвалах домов и на побережье, никого не страшась, варили наркотик «ка?ру». Подростки на улицах торговали только что приготовленным зельем, предлагая в довесок купить оружие, девочек, мужчин и своих ровесников для платных утех. Для граждан привычной ориентации за стёклами размером со стену сидели обнажённые женщины. Голых путан, с пёстрыми лентами над коленом, можно было приобрести круглосуточно.
Район «флажков» был самым бойким и самым грязным в Тантуме. Три года верой и правдой Адам служил в этой части города и, не единожды рискую своей жизнью, спасал чужую. Сотням простых, плохо образованных горожан, он не позволил сгинуть в море разврата и бесконечного бунта. Три года законник Адам Фад боролся с врагами Тантума, смело демонстрируя самым отчаянным преступникам значок с личными данными на груди. Полицейский значок в форме шестиконечного щита светился ярче двух полных лун Мартура – сочно-красными символами, сменяя имя стража номером его подразделения. Адам бесконечно поправлял значок, подчёркивая бесстрашие и стремление к порядку. Он приходил на помощь всем страждущим – от последнего, грязного, бездомного бродяги, до величайшего из правителей Тантума – господина Лида.
***
Смена скоро закончится. Полицейский Фад сидел в машине. Откинувшись на спинку кресла, следил за монитором происшествий.
Бегущая строка, которая обычно зашкаливала от призывов о помощи, в тот день молчала, оставляя экран голубоватого свечения мерцанием непривычной тишины. Странное затишье, словно Адам служил законником не в районе «флажков», а где-нибудь в самом центре мегаполиса, где всегда мирно и безопасно. Но он никогда ни о чём не жалел. В центре всегда было скучно. Клерки, юристы и банкиры вызывали у него странное чувство, будто все эти люди не настоящие, а дело, которым они занимаются – пустое и лживое.
Полицейские принадлежали ко второй касте города, это было весьма почётное место, поскольку немногочисленная прослойка имела преимущества перед другими слоями общества. Вторая каста платила за жильё всего тридцать процентов от полной стоимости. Форма выдавалась бесплатно, что тоже немаловажно. Жалованье было приличное. Также оплачивался отпуск. Компьютерная сеть была за счёт мэрии. За домашнего смотрителя Адам не платил ни чиры. А во время несения службы, предъявив значок, полицейский мог получить бесплатный обед в любой закусочной. Адам был всегда сыт, вооружён и уверен в себе.
Ну что же, рутинный день подходил к завершению. Ничего будоражащего нервы и кровь не случилось – так разве это плохо? И слава двум лунам над башней властителя, что сегодня нет жертв и не слышно стрельбы, что в опасном районе всё тихо и спокойно. Вот только сон, который ночью приснился Адаму, не давал покоя. Сновидение пробуждало неведомые мысли и воспоминания из какой-то далёкой, но, казалось, совсем не чужой жизни.
Фрагментами он видел бескрайнюю пустыню, по которой гулял гигантский смерч высотой до неба, а потом снова снился космический корабль. Адам хорошо запомнил детей, бегущих по светлому коридору. В одном мальчике узнал самого себя. Бежалось ему легко, словно в маленьком теле спрятан вселенский секрет силы. Но окончился сон вовсе фантастически, потому что не было взрыва, и он не оказался на берегу мартурианского океана.
Щупленький мальчик прямо на бегу превратился в зрелого мужчину. Когда Адам осознал, что стал взрослым, то остановился и тут же увидел прекрасную девушку. Она стояла совсем рядом. Девушка была так близка и что-то говорила, но так тихо и неразборчиво, что Адам не мог разобрать её слов, а она всё продолжала говорить, говорить, будто предупреждая о чём-то. Её синие глаза были невероятно прекрасны, а лёгкие локоны касались его лица. Но Адам всё равно не слышал её, – и сейчас задавался вопросом: кто эта девушка и зачем она явилась ему?
«Мне надо понять всего одно слово… её имя, – вспоминая сновидение, думал о ночной гостье Адам. – Я ничего не знаю о ней, но будто знаком с раннего детства. Так, может быть, она моя сестра, и во мне просыпается любящий брат? Возможно, старший? Нет… она не сестра. Не могут к сестре быть такие чувства».
Двенадцать часов офицер Фад патрулировал район «флажков», разъезжая на электромобиле по узким улицам и переулкам. На него косились горожане. Некоторые приветствовали его. Были и такие, что плевали вслед. Адаму не было дела, что о нём думают бандиты или простые жители района, потому что он бесконечно вспоминал ночное приключение. Но что в видении было особенным? Какие-то куцые обрывки скреблись в его памяти, отправляя в те места, где он никогда раньше не был. Или всё-таки был?
Пробираясь сквозь туманную дымку, сон открывал другой, непонятный, загадочный мир – заставлял думать и вспоминать. Отчего-то тревога и даже испуг зародились в душе Адама. Он человек, не знающих страха, разве полицейский Фад смеет чего-то бояться? Так почему же сейчас его охватывает дрожь, не потому ли, что видение, это вовсе не видение? Может быть, во сне он видел прошлую жизнь и совершенно другой мир, потому что в Тантуме нет песчаной пустыни, нет жгучего солнца и голубого неба полвека не видно. Город слишком мал, чтобы вместить в себя его призрачный сон; мала сама планета. Он помнил, что ему снилась пустыня, а за барханами шла девочка с русыми волосами. Потом снились развалины, но уже в другом месте, где кипел волнами океан. Или всё-таки Адам всё выдумал, пока патрулировал район «флажков», или причина в банальной усталости?
Законник Фад вкалывал весь год как проклятый, лишь после работы позволяя себе отдых в баре под названием «Красный жетон». В районе «флажков», а скорее на границе с другим районом, находилось заведение только для полицейских. Закончив работу, именно в «Красном жетоне» Адам проводил время, сидя за стойкой бара. Были вечера, когда он напивался, подобно простолюдинам, живущим в самых глубоких подвалах. Захмелев, полицейский Фад прощался с сослуживцами, покупал ещё парочку бутылок крепкого тантумского джина и выходил на грязную улицу.
Сутенёры его опасались, а жрицы любви мечтали провести ночь с удивительным парнем. Он приглашал в машину приглянувшуюся ему женщину, щедро оплачивая услуги любви с карты гражданина второй касты. Потом Адам отправлялся в своё логово, в свою квартиру, чтобы забыться в её объятиях и на несколько часов поверить, что для кого-то ценен в этом чудовищном мире. Дурман затмевал разум, но не отпускала мысль: что не такие уж они и разные – он, гражданин второй касты, и шлюхи, о которых разминают кулаки раздосадованные клиенты.
Просыпаясь утром в одной постели с распутной женщиной, полицейский Фад всегда бежал в душ. Под струями тёплой воды он делал противовоспалительную инъекцию, уничтожая возможное заражение после телесного контакта, и признавался себе, что ничем не отличается от вечно озлобленной и плохо пахнущей толпы пятой касты. Его влечения так же примитивны, как и желания рядового мартурианца. Он так же, как и голодные бедняки, хочет жить пьяно и свободно, чтобы никто не смел указывать ему место, словно домашнему псу. Хотя он и есть самый настоящий, вооружённый пистолетом пёс, с ярким значком вместо ошейника, а его мысли, опоённые джином, куда извращённее тех, кого называют отбросами.
Люди Тантума дышат общим пропитанным смолами воздухом, за редким исключением едят одни и те же продукты, и пьют пойло единственного лицензированного цеха, выпускающего хмельную гадость. А после того, как разнокастовые граждане упьются и превратятся в животных, все лезут под юбки продажных женщин из района «флажков», не боясь ни болезней, ни мести сутенёров, если недоплатил хоть половинку медной чиры.
Адам ощущал себя равным людям Тантума, но его выводы противоречили общим правилам. В ученье о кастах сказано совершенно другое. Чернь, это проклятье рода человеческого, и пятая каста должна знать своё место и находиться на самом дне. А задача полицейского, которого приблизили к элите, следить за порядком и не позволить разгореться мятежу. Бунт безумных может обрушить систему, сметая высшую власть, а в итоге мятеж приведёт к безвластию и гибели всего Тантума, который создавался трудом народа, выжившего после Колониальной войны. Потому Адам и страдал от сомнений, продолжая служить преданно и бескорыстно – как и положено сторожевому псу.
3
Адам Фад взглянул на часы. Рабочий день уже окончен, а он сидит в патрульной машине и размышляет.
– К чёрту гони эти мысли, Адам! – взбодрил себя полицейский Фад. – Пора вернуться домой к моей девочке. Я соскучился по тебе, Чада. Поговори со мной.
Адам носил в кармане модем размером со спичечный коробок, в котором жила программа под именем Чада. Он сам придумал это имя, а Чада будто ждала приказа, чтобы выйти на связь.
Рядом на переднем сиденье возник голографический образ изящной брюнетки с длинными волосами. Сексуальные формы Чады: её грудь, осанка, милая улыбка и хорошо знакомый голос – будили воображение Адама. Виртуальная девушка хлопала ресничками и всегда была приветлива. Голограмма не мерцала и не рябила помехами, потому что компьютерная сеть Тантума позволяла всепроникающим программам домашнего смотрителя быстро отзываться на желание хозяина и работать даже в районе «флажков».
– Здравствуй, Адам, – поздоровалась Чада, искря чёрными глазками. Если бы девчонка была настоящей, то в такую красавицу не грех и влюбиться. – Как приятно, что мой милый Адам помнит обо мне. Я тоже ждала нашей встречи… ведь мы с тобою друзья?
– Ну да… ещё какие, друзья, – ответил саркастической улыбкой законник Фад.
Во время дежурства полицейским запрещалось пользоваться программой домашнего слуги, но после окончания рабочего дня Адам впускал Чаду в служебный электромобиль. Ему, как и остальным стражам, не было надобности ехать в участок и ставить машину в гараж. Сведения о штрафах, взысканиях, задержаниях и арестах, произведённых за время работы, автоматически передавались в центральную базу, освобождая от лишней рутины, а машина после службы превращалась в личный транспорт.
Женатые офицеры практиковали поездки с супругами по магазинам или в кинотеатры, чтобы посмотреть старые фильмы, многие из которых сняты ещё на Земле, а неженатые законники развлекались ночью с любовницами, гоняя по туманному кольцу, построенному вокруг Тантума. Вместе с машинами полицейским доверяли и оружие, потому что обстановка в городе была всегда накалённой. Пьяные ссоры соседей, перестрелки бандитов и бедняцкие бунты вспыхивали каждый день. Зная о бесконечных беспорядках, Высший Совет мегаполиса принял решение: выдать полицейским машины и пистолеты в личное пользование. Этой дарственной, этим широким жестом приблизив к себе вторую касту, увеличивая в разы её мобильность и эффективность.
– Господин отвезёт меня домой? – кокетливо спросила Чада, поправляя невесомыми пальчиками воздушную прядь. – Или в «Красный жетон» поедем? Выпьем по рюмочке – поговорим.
– Нет у меня настроения. Ни пить, ни есть не хочу, – ответил Адам.
– Мой милый хозяин злится оттого, что плохо спал этой ночью, – вздохнула Чада влюблёнными нотками.
– Откуда знаешь, как мне спалось? Ты что, следишь за мной?
