скачать книгу бесплатно
– У Альфа в стволе пистолета был ка?тышек от гребаного джемпера, которой он носил под пиджаком. Не знаю, как я рассмотрел его, парковка была хорошо освещена, но все равно катышек же совсем крохотный! – Сэт засмеялся, а потом его лицо застыло. – И все!
– Да, в пасти своего льва я катышков не рассмотрела, – сказала Индира, аккуратно наполнявшая полученные от Карла фляги колодезной водой из ведра. – Жаль, что у тебя все так сложилось. Думаю, ты был хорошим человеком.
– Это точно, крошка. Я очень изменился, когда вышел из тюрьмы, – продолжил Сэт. – Нашел себе шикарную подругу, работку подыскал. А надо было бежать из города! Но мозги думать отказывались, я всегда верил в лучшее. Тот день – был самым счастливым в моей жизни. Я думал, что после тюрьмы искупил вину и теперь должен быть свободен. Еще там я дал браткам от ворот поворот. Но Альф – тип упрямый.
Решив снова приняться за работу, Сэт обернулся к окну, практически освобожденному от досок, в грязном стекле умудрился разглядеть собственное отражение и заговорил с ним:
– И на что ты вообще рассчитывал? Че смотришь, тупая мертвая рожа? Хорошо тебе в этом мире? А мне что-то не очень!
Сэт замахнулся кулаком, я приготовился услышать звон битого стекла, но бывший гангстер схватился обеими руками за гвоздодер и принялся яростно дергать доски. Одна за другой они разлетались в стороны, и нашей компании, как и разношерстной толпе беженцев, толпившихся в ожидании первых обозов, приходилось быть начеку и беречь головы.
– Подожди-ка, – вмешался я. – Индира, что ты там про льва говорила? Ты тоже все понимаешь?
– Тут, на самом деле, нечего понимать, парни. Я родом из таких мест, где думать или жаловаться было попросту некогда.
– В голове не укладывается, – тихо говорил Уолт, который так и остался сидеть на капоте рядом с радиоприемником. – Никогда не верил во всю эту ахинею про жизнь после смерти. И что мы есть теперь?
– Теперь мы – ничто, – подытожил Сэт, вытирая пот со лба.
– Хватит нюни распускать! – кричал сверху Макс. – Думал, стоит отсидеть срок, и Бог простит все, что ты натворил? А что ты, кстати, натворил?
– Грабил, продавал наркотики, да чего только не было. Рад только, что не убил никого.
– Что-то я сомневаюсь, глядя на твою рожу.
– Да пошел ты, Макс! Бошки сотрясал, но ни один ублюдок не попал с моей подачи в местечко, подобное этому, это я могу гарантировать! Я не киллер! Вор, барыга, да кто угодно, только не убийца.
– Это радует, – вдруг лицо Макса появилось из-за края крыши. – А ну-ка! Давайте наверх! – сказал он чуть слышно. – Только тихо! Тут есть на что посмотреть!
По очереди мы карабкались на террасу по деревянной лестнице, я забрался предпоследним, пролез под перилами и увидел, как Индира и Сэт, согнувшись, всматриваются в заколоченное окно. Одна доска в нем отсутствовала, она оказалась у меня под ногами на полу террасы, так что я чуть не наступил подошвой кроссовки на длинный, торчавший из нее гвоздь. Я хотел пнуть доску ногой, но Макс остановил меня. Он поднес палец к губам, осторожно поднял доску и положил на один из столиков террасы.
– Обалдеть! – шептал Сэт, оторвавшись от окна. – Я в шоке.
– Я в большем шоке от того, что только сейчас поняла – Карл сдавал семейке Пурнамы весь второй этаж, пока мы внизу потняки нюхали! – в полный голос возмущалась Индира. – Сколько же шериф заплатил ему?
– Т-с-с-с-с! – шипел Макс. – Хорошо, что мы вообще нашли где укрыться, дурёха!
Сэт вопросительно взглянул на Индиру, у него был забавный талант передавать эмоции всем своим телом, который больше бы подошел актеру и комику, чем бандиту или истребителю оборотней.
– Я давно догадывалась! – сказала Индира.
Настал мой черед заглянуть в окно. Старик Карл стоял посреди разгромленного номера, почесывая затылок. Ни один объект мебели в комнате не стоял на положенном месте: ковер, обои и постельное белье оказались изодранными в клочья, а ветхий паркет в углу впитал в себя обширное бурое кровавое пятно. Сэт и Индира продолжали шептаться за моей спиной, напоминая родителей, ругавшихся при спящем ребенке, да только вместо розового младенца был Карл – жадный, прожженный смертью старикан с чутьем собаки.
– Раз такая умная, скажи, кто из них? – тихо говорил Индире Сэт.
– Сынок. Поверь мне. Он всегда зашуганный.
Все, кроме только что забравшегося на террасу рядового Уолта, показали ей знак: «тише!»
– Можете так не стараться, – сказал я.
Дверь на террасу, которую Макс к тому моменту уже почти освободил от досок, принялась скрежетать и ходить ходуном до тех пор, пока разъяренный, багровый от злости Карл не вылетел наружу, а Макс не сказал ему:
– Что? Сам же велел тут все облагородить.
– А, черт, забыл я про вас. Что ж ты, собака, доски не дергал, когда я наверх поднялся?
– Решил передохнуть.
– Разнесли мне номер. Только вы никому, понятно!? Я заплачу! Пурнама хотел, чтобы я молчал, чтобы никто не прознал его секрет. Представляешь, какой шум поднимется? Говорил, что как только мясом наестся, так не буянит. Как же!
– Сынок? – спросила Карла Индира.
– Ага.
– Так я и знала. Какой уж тут секрет, весь Таун об этом шепчется, – тут Индира опомнилась. – Но если зажмешь награду, будут шептаться о том, что ты укрываешь у себя оборотней.
– Будет тебе всё, стерва, – сказал Карл.
Махнув на нас рукой, он облокотился о перила, посмотрел вдаль и продолжил:
– А шаман-то не помог, ха-ха-ха! Возил шериф к нему пацана, надо было, чтобы он во время обряда пережил перевоплощение, говорит. Жену с собой потащил, тоже для обряда. И на кой хрен все это надо было? Первую ночь продержали, говорит, парня в шаманском погребе, тот там бесновался, пока размалеванный шут читал свои заклинания и бил в барабаны, как и заморыши из вашей обители. И что толку? Нет от этой заразы спасения.
– Много тебе рассказывал Пурнама, – подметил Макс.
– Эй, Пурнама – самый справедливый шериф на моем веку. Мы с ним чего только не пережили. Разные были времена, но мужик он отличный. И я храню его секрет. А теперь вы храните.
– Да ради бога, – сказала Индира.
Дорога в Таун
Все новые и новые странные люди шли из Странных земель. Другой чудак согласился ехать в сторону Тауна с командой, которую ему так и не удалось переубедить. Я не пошел на восток один. Ночь оборотней поселила во мне неизлечимый страх. Чем остаться одному в мире чокнутых, уж лучше прокатиться в компании слегка поехавших. Индира, как выяснилось, жила в фургоне, в лесу на окраине Тауна. Делила его с еще одной женщиной. Мы, мужики, тоже решили, что не будем жить в Тауне, лучше уж «дикарями» в палатке, которая была в снаряжении Уолта. Будем охотиться и ловить рыбу. К зиме сколотим какое-нибудь подобие хижины, главное – подальше от местных. Сэт и вовсе хотел перейти горы, но я уговаривал его подождать до весны и тут же поймал себя на мысли: «Какая, к черту, весна, здесь нельзя задерживаться больше пары-тройки дней! Не вздумай увязать!»
Пока внедорожник Уолта несся на запад, пыльный ветер сделал мою прическу похожей на птичье гнездо. Рядовой вел автомобиль, изо всех сил впишись руками в рулевое колесо. Он слишком внимательно следил за абсолютно ровной, песчано-грунтовой дорогой грязно-желтого цвета. Не зная конца и начала, дорога тянулась в окружении пустыни, просторы которой, словно мох, покрывали бесконечные приземистые кустарники. Группы беженцев из Странных земель остались далеко позади, и дорога была лишена каких-либо препятствий, чтобы оправдать такое пристальное внимание водителя. Уолт боялся повернуться, словно взгляд Индиры мог обратить его в камень или соляной столб. Впервые за долгое время, вдалеке показались первые постройки: домики песчаного цвета, словно грибы росшие на коричнево-красной земле у подножия исполинских скалистых громадин. Переднее пассажирское сидение занял Макс, а я, Сэт и Индира с трудом умещались на заднем кресле, по сути являвшемся твердой, тесной скамейкой.
– Считается что там, за скалами, проходит граница Тауна, – сказала Индира. – Но до города еще надо долго ехать по пустыне, вот начнутся деревья – считай, мы на месте.
– Главное, чтобы топлива хватило, – сказал Уолт. – И на чем вообще работает автомобиль этого Панамы?
– Пурнамы, – поправила его Индира.
– В этом Тауне что, нефтеперерабатывающий завод?
– В Тауне есть только один завод, и он производит оружие, – сказала Индира. – На машине Пурнамы, так же как и ты, Уолт, когда-то приехал из Странных земель один пижон, но долго здесь не протянул. Сгинул в лесах в первую же ночь оборотней, пришедшуюся на его короткий век. Машина сначала досталась губернатору, тот быстро разобрался с управлением, но штуковина вскоре заглохла. В итоге ее выкупил шериф Пурнама за две коровы. Все крутили ему у виска, пока легавый не извлек из бака последние остатки топлива и не отнес их алхимикам. Те смогли воссоздать топливо, и теперь Пурнама катается на своей лютой повозке, а губернатор кусает локти. Так что советую тебе, Уолт, не спускать со своей машины глаз. Городишко у нас очень лицемерный и жадный, за диковины из Странных земель могут и порезать.
– Пусть попробуют! – усмехнулся Уолт и спросил, по-прежнему не оборачиваясь:
– Индира, ты сказала, что алхимики сделали бензин?
– Ты так называешь топливо для машины?
– Да, это называется бензин.
– Алхимики превращают в него воду, – совершенно серьезно произнесла Индира, а нам пришлось принять эту версию, ведь иного объяснения ни у кого не было.
Утром, из моей «обзорной кабинки», могучие каменные громады напоминали гальку на морском берегу, вблизи же они являли собой величественное зрелище: рыжие гиганты с отвесными склонами и ровными вершинами будто бы выросли некогда из пустынной земли, словно пробудившиеся древние титаны, а потом застыли вновь.
Индире были к лицу неизвестно где раздобытые очки с затемненными стеклами. Между задней скамейкой-сидением и бортом внедорожника Индира вставила подаренный Уолтом букет диких цветов, лилово-желтый нежный пучок дрожал в окружении белых пушинок и темно-зеленого металла. С повязанной на груди банданой и развивавшимися на ветру рыжими волосами, в которых каким-то чудом держался одинокий лиловый цветок, Индира перевоплотилась из девушки-дикарки в беспечную прожигательницу жизни, ловящую кайф от спонтанных дальних поездок. Чем дальше, тем лучше. Чем безрассуднее, тем интереснее. Ее образу бы больше подошел хороший ретро-кабриолет, но нам приходилось трястись на заднем сиденье военного внедорожника с насильником за рулем. Макс и Сэт по-прежнему были в монашеском облачении, Уолт перед отъездом привел в порядок шинель и начистил до блеска сапоги. Моя джинсовая куртка и скомканная футболка, которую я отыскал в ее рукаве, еще хранили на себе остатки разноцветных красок холи, так что Карл был абсолютно прав, назвав нашу компанию «странной».
– Эй, Уолт! – громко сказала Индира, чтобы двигатель не заглушил ее слова. – Я не обижаюсь, слышишь? Ты, скорее всего, и не виноват. Это всё проклятая тарелка.
Уолт молча вел автомобиль, впившись в рулевое колесо руками. Макс, сидевший рядом с ним на переднем сиденье, обернулся и спросил Индиру:
– Что еще за тарелка?
– Я видел рядом с Тауном огромный радар, пока рассматривал окрестности, – сказал я.
– Да, – Индира, откинув голову назад, вдохнула полной грудью, отстранилась от всего, а потом продолжила свой рассказ. – Думаю, что мы говорим об одном и том же. Эту штуку уже давно винят во всех бедах нашего городка. В Тауне живет много людей, и большинство ведут себя, словно животные. Тарелка стояла здесь еще до основания города, и многие полагают, что именно ее излучение мутит людям рассудок. Нигде больше в Тауне нет таких сложных инженерных сооружений. Изредка появляются машины, как у Уолта или как у Пурнамы. Правда, неподалеку от радара есть целая свалка подобных машин, охраняется чистильщиками, но иногда мы все-таки таскаем оттуда запчасти. Я и сама живу в фургоне, без этой свалки он бы давно развалился. Короче, я даже не удивилась, когда Уолт пристал ко мне. В Тауне такое постоянно происходит, этот-то хотя бы не очень страшный.
Спина Уолта пошевелилась. Могло показаться, что у рядового зачесалось между лопаток, но спустя секунду он засмеялся.
– Да, да. Это все тарелка. Она излучает какие-то волны, которые превращают людей в озлобленных идиотов, – сказала Индира. – Таун – это настоящий ад, так что приготовьтесь.
– Айро, как думаешь, – сказал Макс, – погоди, сформулирую мысль. Может ли этот иллюзорный мир быть намного пластичнее того, откуда пришли все мы? Может, здесь для того чтобы стать монстрами, достаточно просто…
– Вести себя как монстр! – сказал Сэт. – Зверь внутри – зверь снаружи. Из-за излучения люди ведут себя как твари, а потом становятся ими целиком. Но вот вопрос – почему тарелку просто не отключат или не сломают, пусть даже она и стояла здесь испокон веков? И если наша супертеория верна, то очень странно, что я сам до сих пор не стал оборотнем. Ангелом меня уж точно не назовешь.
– У вас на востоке не так уж и плохо, всякое бывает, конечно, но, Сэт, сам увидишь, насколько все погано в Тауне, – сказала Инди.
– Поэтому я туда ни разу и не ездил! – сказал Сэт. – Но я там и не задержусь. Пойду в горы.
– Пурнама с помощниками старается что-то изменить, но этого недостаточно, – продолжила рассказ Индира. – Смута выгодна губернатору, чистильщики, его верные головорезы, контролируют весь город. Они собирают с каждого жителя регулярный налог за безопасность, а самим-то – закон не писан. Большинство таунцев настолько тупые, что никогда не смогут им противостоять, – Индира усмехнулась. – Есть, конечно, и нормальные люди. Все они недолюбливают тарелку, но попробуй заикнись об этом! Кругом доносчики. Губернатор верит или делает вид, что верит, будто бы все наоборот, мол, тарелка – чуть ли не дар богов, который позволяет защититься от оборотней. Чистильщики тоже хороши, ладно бы и правда, защищали, но куда там! Проведут пару показательных казней по доносу, отберут имущество, а в ночь оборотней их не дозовешься. Люди спасаются, как могут, запираются и баррикадируются наглухо, наподобие Карла. Те, кто сам еще не стал оборотнем. Весело живем, что сказать. Когда-нибудь тарелка сведет с ума и меня, и всех остальных, но я не думала, что именно злоба и жестокость превращают людей в чудовищ. У нас считается, что это происходит от укусов оборотней.
– Да, только оборотни почти всех пожирают целиком, – сказал Сэт.
– Не всех. Они убивают больше, чем успевают съесть, – сказала Индира. – А недоеденные встают и идут по домам, залечивать раны и ждать следующего полнолуния. Так что теория ваша не верна. Как тогда быть с сыном Пурнамы? Он – пацан забитый, скованный, родители держат взаперти, мухи не обидит, где уж тут злость и агрессия! Недосмотрели парня, его грызанули, а наутро вернулся домой, на радость маме с папой, да только в следующее полнолуние счастливых родителей ждал сюрприз.
– Да нет, Пурнама не дурак, сразу обо всем догадался, – сказал Сэт.
– Страх, – предположил я. – Если парень, как вы говорите, слаб духом, он вполне мог перенять от родителей страх за себя, пропитаться им, ведь что может произойти с ребенком более ужасного, чем его превращение в монстра? Проще говоря, парню настолько вселили эту тревогу, он так часто об этом думал, что убедил себя в неизбежности такой участи и попросту мог перевоплотиться. Здесь все очень пластично, ты прав, Макс. Вы даже не представляете, насколько энергия мысли или сильное внушение может изменить вашу сущность. Уж поверьте, я такого навидался. Так что надо всегда следить за собой и быть начеку.
Миновав несколько холмов, мы и заметить не успели, как на смену сухим кустам прерий пришли пожелтевшая трава и лысые деревья. Как и предрекала Индира, на пути в Таун нас ждала смена ландшафта. Все чаще встречались дома, сараи и мельницы, по сравнению с которыми гостиница Карла вспоминалась не таким уж и пропащим местом. У большинства деревянных построек окна и двери были заколочены досками либо завалены изнутри или закрыты тяжелыми замками, дворы заросли бурьяном и камышом, а крыши напоминали решето. «Почему тут столько заброшенных домов?» – спросил я Индиру. Не дождавшись ответа, я увидел человека. На участке за низким, наполовину развалившимся забором, собранном из грубо обработанных веток, рядом с ветхим амбаром, мужик в лохмотьях забрасывал в телегу сено, держа вилы худыми, жилистыми руками. Он ненадолго отвлекся и вытер со лба пот, провожая наш внедорожник пустым взглядом. Тощая, серая, запряженная повозкой кобыла терпеливо щипала сорняки.
– Глянь! – дернул меня Сэт. – Вся шкура поранена!
– Из бедра вообще целый шмат вырвали! Давно дело было, – сказал Уолт, ненадолго отвлекшийся от дороги, которая становилась все извилистее. – В ваших краях лучше не зевать, да, Индира?
– Нигде лучше не зевать, – сказала она и зевнула. – Боже мой, бедная лошадь! Что-то я задремала, мальчики, мы почти приехали, Уолт, направо, направо!
Поля и леса чередовались со скоплениями развалин, между которыми, как призраки, сновали их обитатели. Большинство оборачивалось на звук двигателя, их шеи медленно поворачивались, а липкие взгляды провожали нас до самого последнего момента, пока очередная фигура мужчины в грязной рубахе и рваном плаще, женщины в посеревшем хлопковом платье и чепце или угрюмого немытого ребенка не пропадала из виду за очередным поворотом. Некоторые горожане не реагировали на наше появление, не проявляя признаков нормального человеческого любопытства, как будто шумного автомобиля не было вовсе, и я даже не знаю, какая разновидность местных меня напрягала больше. «Вас всех не существует, как вам такое! А я скоро очнусь в выживалке, рядом с Сильвией. И кому теперь должно быть страшно? Мне или вам?» – думал я, представляя, как мою кожу омывают теплые струи воды в рекомбинаторе, которые смоют с меня налет этого пропащего места, пока тот еще не успел въесться в душу.
– Индира, а что это там такое? – спросил я, заметив вдалеке кирпичную стену, казавшуюся совсем низкой по сравнению с возвышавшимися над ней каменными трубами.
Мимо стены бродили часовые в приличной форме, и только благодаря им угадывался ее истинный масштаб на фоне огромного, черного, задымленного пятна. В пятне вырисовывались очертания корпусов промышленного предприятия. Вместе с трубами все это напоминало призрак некогда затонувшего океанического лайнера, возникший среди густого тумана на ужас морякам.
– Оружейный завод Ханнигана. Оружие – это единственный продукт, который в Тауне производят в индустриальных масштабах, – сказала Индира.
Таким предстал передо мной призрачный Таун: дикий город, состоящий из островов обитаемых развалин, утопавших в желтом бурьяне в окружении терявших листву зарослей осеннего леса. Дорога к этому городку заняла весь световой день, так что к моменту нашего прибытия уже смеркалось. Небо над головой, словно нарочно, под стать обстановке, затянула серо-коричневая дымка, лишь изредка позволявшая появиться небольшому участку вечернего пунцового неба.
Наш путь продолжался по извилистой дороге мимо холмов и зарослей. Миновав очередной хутор, на вид заброшенный, где, слава богу, мы никого не повстречали, автомобиль вез нас к крупному скоплению построек на возвышенности.
– О, уже почти приехали! – сказала Индира. – Остановимся поначалу у меня, сразу предупреждаю, будет тесно!
– Да плевать, у меня уже все затекло! – сказал с переднего сиденья Макс.
– Это у тебя затекло? Мы тут втроем вообще-то на этой крохотной сидушке ютимся!
– Вам хотя бы тепло!
– Ничего, скоро согреемся. В тесноте, да не в обиде. Мы с Ритой, моей подругой, живем на окраине центрального района.
Район этот издалека вселял надежду – на холме, словно светлячки на осенней лужайке, горели огоньки масляных фонарей, а из труб домов исходили тоненькие струйки дыма.
Даже деревья на том холме как будто бы не спешили сбрасывать листву, а дома в уютном свету фонарей не казались совсем уж раздолбанными. Кругом царил безветренный, поздний осенний вечер, по пути нам встречались вывески аптек, парикмахерских и магазинов; повстречался и бордель «Киска без риска» с установленной перед входом табличкой, изображавшей перечеркнутую жирными красными мазками женщину с волчьей головой. Не обошлось и без оружейного магазина Ханнигана с маленькими зарешеченными окошками и бронированной дверью, напомнившего мне о барах нижних уровней Эхо. Кое-где были разбиты витрины, а прилавок колбасной лавки пустовал, ведь хозяин (с виду вполне нормальный мужичок в белом фартуке) только готовился к завтрашнему открытию, отрывая ломом от двери помещения давно уже меня не удивлявшие доски. Но такие мелкие детали, как заколоченные окна или пустые прилавки не шли ни в какое сравнение с разрухой и опустошенностью мест, встречавшихся нам на пути ранее. Жители, пусть не совсем чистые и культурные, бородатые мужчины и молодые парни в рубахах, жилетках и пиджаках, девушки, дамы и даже бабушки в пышных платьях и корсетах: все пребывали в добром расположении духа, толпились на улицах и отмечали окончание очередного цикла полной луны выпивкой и танцами под скрипку и гармонь. Хмельной народ обращал внимание на наш внедорожник? Только когда кто-то мешал проезду и Уолту приходилось сигналить.
– Ну что, пора уже и нам попробовать карлов виски! – предложила Индира. – Сэт, ты хоть его проверил?
– Проверил. Да ладно тебе нападать на Карла, нормальный он мужик. А вот про виски это ты правильно вспомнила.
– Я до сих пор не могу понять, как мы про него вообще забыли, – сказал я, пока Сэт доставал из мешка с припасами здоровую бутыль, закупоренную пробкой размером с кулак ребенка.
Мы давно миновали шумный центр, свет фонарей остался далеко позади. Раз за разом наш проводник, Индира, наклоняла синюю бутыль, стараясь не выбить горлышком зубы, пока внедорожник прыгал на кочках. Всматриваясь в вечерний полумрак, она давала водителю указания:
– Налево, а, нет, направо!
– Так налево или направо!
– Направо, направо! Точно говорю!
Вскоре за поворотом, среди черных стволов деревьев, замаячил приветливый оранжевый огонек костра.
Теплый и уютный фургончик Индиры у опушки леса, о котором она обмолвилась ранее, так и не появился. Вместо него мы пронеслись мимо нескольких лачуг, рядом с которыми местные жарили на вертеле неизвестное науке хвостатое существо. Лачуги были сколочены из досок и укрыты соломой. Индира крикнула: «Здорово, Кас!», – а Уолту пришлось резко затормозить. Так внедорожник оказался на краю каньона с раскинувшимся в низине между трех рек черным лесом. Колеса подняли облако песка, и Сэт спешно закупорил бутыль, чтобы не испортить напиток.
– Эй, Кас! – снова обратилась Индира к одному из местных обитателей, который готовил ужин в компании товарищей. – Есть топливо для такой малышки?
Ветер дул со стороны костра и вместе с запахом нечистот, пота и крепкого перегара приносил с собой аромат жареного мяса, который пробуждал зверский аппетит, несмотря на странный вид готовившейся на костре туши, напоминавшей издалека гибрид опоссума и каймана. Вновь появившаяся пустыня в окрестностях каньона перемежалась участками редеющего леса и высокими кустарниками, создавалось впечатление, будто бы между двумя климатическими зонами шла незаметная глазу, непрерывная борьба. Все лачуги непременно были обустроены близ высоких деревьев, скорее всего, для того, чтобы местные или путники могли переждать солнцепек в их тени. Я насчитал в том месте около пятнадцати сколоченных из досок, бревен и веток, укрытых серой гниющей соломой низких домиков, а на толстых ветвях огромного, росшего на самом краю каньона векового дуба, зловонные умельцы соорудили целый комплекс шалашей, выглядевший как настоящий сказочный лесной дворец с шаткими лестницами между его этажами.
Если бы Уолт не был пьян, то Индире точно пришлось бы выслушивать немало ругани в свой адрес, ведь проводница ни словом не обмолвилась о ждавшем за поворотом обрыве, и все мы чуть было не отправились на дно каньона самым коротким путем. Сэт, закупорив бутылку, только сказал: «Опа!», – пыль улеглась, а Кас, бородатый мужик в потрепанном шерстяном пальто, сказал Индире: «Здорово!» – и отправился к низкой постройке с узкими щелями вместо окон, стоявшей близ леса, особняком от остальных строений. На двери этого сарая я умудрился рассмотреть толстую цепь с увесистым замком. Голову странного знакомого нашей проводницы украшал поношенный цилиндр с торчавшей верхушкой, и мне сразу же вспомнилась комната с пауками вроде деревенской бани, в которую так боялся попасть Свидригайлов – прародитель моих детских страхов.
