Повесть о Карабасе Барабасе

– Да, ваша светлость.

– Ты его хорошо запомнил, опиши.

Да, это он, сукин сын, а уж медаль, которую он самолично повесил на грудь этого мальтийского гаденыша, расставила все точки над «i». План в голове маркиза, просто кричал и требовал вылезти наружу и обернуться в действие.

– Так Пьер, слушай сюда внимательно и запоминай…..

После ухода довольного Пьера, получившего кошель с серебром, перед маркизом предстал Фредо, специалист по тонким материям, и деликатным делам. Который с полуслова принял приказ и кошелек в придачу, раза в три побольше, чем у Пьера.

На пустыре около порта, разыгрывался спектакль, по пьесе маркиза.

– Синьоры, мы можем предложить вам свои офицерские шпаги, они одинаковые, а то у вас разное оружие, – предложил гренадерский поручик, представившийся Ершовым Павлом, ставший секундантом Фредо.

Спасибо господа, мы со своим, – ответили Барти и Фредо, переглянувшись между собой. Взгляд Барти очень не понравился Фредо. Не может так смотреть юнец на своей первой дуэли, да ещё и с заменой. Странно как-то, не по правилам. Он много провел дуэлей, он много видел глаз перед смертью, но взгляд Барти был спокоен, а черты лица были не напряжены и сам вид был деловит, как будто этот юноша ходит на дуэль каждый день, как на работу.

Оппоненты разошлись в разные стороны, сняли с себя верхнюю одежду и Фредо увидел, как Барти складывает деловито, на расстеленную куртку, два пистолета, отличной работы и качества. – Что-то маркиз скрыл от меня. – Подумал Фредо.

Бартоло, взял в правую руку свой палаш, который переливался голубым светом в отблесках факелов, а в левую отличную испанскую дагу, которую в своё время презентовал ему Гонзало.

Когда всё было готово, Соколов дал команду на французском языке – «в бой».

Фредо, начинал бой, как всегда, сначала покружит противника, а потом в нужный момент провести показательный финт метя в голову, изменить направление и уколоть в грудь пока оружие противника не опустится для защиты груди. Быстрота и натиск.

Барти то же понимал будущий рисунок боя, Гонзало ему не раз втолковывал ему о начале атаки, середина или верх, всё зависит от положения острия оружия. Всё таки верх, кончик шпаги смотрит вверх, а потом низ или середина, а вот он может не успеть, палаш то, будет потяжелее шпаги.

Фредо начал исполнять свой план. Идя навстречу Барти, он принял верхнюю стойку, произвел финт на уровне лица юноши, чуть присел и произвел укол, но его шпага, была отбита палашом, практически отведя его шпагу в сторону незаметным движением. И вот уже Фредо, пришлось отбивать и отходить, ибо Барти, отведя шпагу Фредо, показал ему укол в живот, а сам резко вернул руку назад и произвел укол в ногу, но Фредо просто убрал ногу. Барти не завалился вперед, а опять отпрянул, выставив палаш перед своим лицом направив кончик оружия в лицо Фредо.

А интересный мальчик, где-то давно я уже видел такие финты, – подумал Фредо, – ну что поиграем. И, Фредо ринулся в атаку, экономно двигая рукой и кистью. А вот Барти, решил провести один финт, которому его научил Гонзало. Подождав удачный момент, Барти свою правую руку вынес вперед прикрывая лицо, а левую с дагой поднес под правую руку, вроде как крест на крест, Но в нужный момент, когда Фредо готовился провести очередной удар в корпус, Барти как фокусник отпустил рукоять палаша, который устремился вниз, а левой рукой подбросил вверх дагу, поменяв, таким образом, оружие в руках. Поймав левой рукой, палаш направил его на отражение атаки, а вот правая рука с дагой, не заметно для противника, сделала движение кистью, и острый клинок, свистнув в воздухе, тупо чавкнул в груди Фредо, точно в сердце. Кровь расплывалась по белой рубашке Фредо, образовывая в темноте, большое чёрное пятно на груди бретера.

Фредо, как в стенку уперся, в груди его болело и ныло, из раны торчал клинок, и кровь импульсами вытекала из раны, оставляя Фредо без сил. В глазах стало темнеть, онемели руки, выпуская шпагу. На последнем издыхании, он улыбнулся Барти, и тихо произнёс, – чёрт побери, – Гонзало. И рухнул на спину.

– Туше, – произнёс Соколов, – Бой окончен, победил Бартоломео Борго. У кого-то есть претензии? Поручик Ершов, только развел руки в стороны, у него претензий не было, а Фредо теперь всё равно.

– Вы можете, по правилам дуэли, забрать оружие и деньги побежденного, предложил поручик Ершов. И передал Барти кошель и шпагу с дагой, ранее принадлежавшие бретеру Фредо.

– Вы, Бартоломео, если получаете деньги, должны по возможности выделить на похороны и поминки. Так будет по христианский, – предложил Соколов, а Ершов кивнул головой.

Барти открыл толстый кошель, развязав веревку, увидел, что там, в вперемешку с серебром лежали и золотые монеты. Отсчитав несколько монет серебром, он подошёл к Пьеру и спросил, – хватит на погост и молитву?

– Даже больше, синьор Бартоломео, – очень вежливо от увиденного, да и просто от страха, ответил Пьер, посматривая на труп человека, который по злому умыслу умер вместо него или Артеона.

Отсыпав по паре золотых монет Соколову и Ершову, для так сказать поминок по грешней душе Фредо, или как там его звали на самом деле, они распрощались, а Барти взяв шпагу, дагу и кошель Фредо, опять продолжил путь в сторону порта. В который раз. И дуэль не помеха.

Получив в качестве трофеев оружие и кошелек, Барти не мучился угрызением совести, ведь в случае его гибели, Фредо также, без всяких угрызений совести, забрал бы кошель Барти, да ещё и пистолеты, отличной английской выделки. А если учитывать, что в последнее время он получил в качестве трофеев небольшой приварок к жалованию юнги, то и вовсе это можно считать законным трофеев, добытым шпагой. Как в старые времена, джентльмен живет с меча. Всё законно.

Проснувшись утром от легкой качки в своей каюте, Барти быстро оделся, и вышел на палубу.

– Ну ты и спать горазд, Барти, мы уже скоро в Мессинский пролив зайдем, как раз с течением. В саму Мессину мы не пойдём, к вечеру будем в Катании, там и заночуем, а рано утром пойдём в Валетту.– поприветствовал Барти, хозяин судна Али.

За кормой флейта, практически на горизонте, виднелись острова. Остров Вулкано и остров Стромболи. Стромболи выплевывал в атмосферу пепел дым и камни, и Барти пожалел, что не успел насладиться видом этого замечательного явления природы, грозного и заманчивого одновременно. Барти решил, что в следующий раз он обязательно изучит то, о чём читал в научных книгах.

Пройдя пролив и посмотрев на город, утопающий в зелени, на пристань со множеством различных суденышек, флейт Али повернул за вслед за береговой линией острова, идя правым бортом вдоль берега, держась от него примерно в миле иногда больше иногда меньше. А сам материк с Неаполитанским королевством, ещё долго оставался за кормой, пока не превратился в береговую полосу утопающего в дымке.

В этих краях Барти не ходил, и открывающиеся виды впечатлили его. Весь берег утопал в зелени деревьев, между ними проскакивали коричневые пятна скал, на которых паслись овцы. Иногда между деревьями виднелись приткнутые к скалам небольшие деревеньки, которые были им, определены как рыбацкие, похожие все одна на другую. На берегу у этих поселений стояли колья, на которых сушились сети, лежали на берегу вверх дном лодки, другие же лодки качались на волнах пришвартованные к небольшим причалам. Солнце своим светом освещала волны прибрежного моря, превращая их в лазурные картины различных размеров и причудливой формы. А прибрежные водоросли, извиваясь под силой моря, танцевали на дне, извиваясь и вытягиваясь, в немыслимых фигурах, и не повторяясь в своих танцевальных изысках.

В глубине берега, виднелись и небольшие городки с колокольнями церквей и снующими людьми. Эти городки были окружены садами с апельсинами, оливковыми рощами и полями с пшеницей, и везде были трудолюбивые крестьяне, ухаживающие за своими наделами. Всё это великолепие Барти рассматривал в подзорную трубу, любезно предоставленной ему капитаном флейта, неразговорчивым арабом или турком, но с популярным именем Хасан. И над всей этой природной и рукотворной красотой возвышалась она – Этна.

Без оптики была видна только тезка его перстня – вулкан Этна, вершина которой, находилась в лёгкой дымке, и было непонятно, то ли это облачность, то ли Этна покуривала, выбрасывая в атмосферу свое многовековое дыхание. Солнечный свет падал на снежный покров вершины вулкана, отражаясь от ледяных участков, подмигивал Барти солнечными искорками. Непроизвольно Барти вытянул руку вперед с перстнем на пальце и показал его Этне. Вершина вулкана отразила очередной блик и направила отраженный свет на перстень Барти, а перстень, приняв от прародительницы энергию света, блеснул в ответ, приправив свой золотой блеск, рубиновым отблеском.

Вот на горизонте показалась гора, выдвинутая в море. И по мере приближения, на той горе стали различимы стены древнего замка. Вот показалась бухта с двумя выдающимися в море мысами образовывающие очень удобную для моряков бухту, а посередине бухты красовался остров, деля как бы надвое, эту созданную природой красоту. По берегу бухты шла дорога, по которой или ехали всадники, или тряслась телега, с осликом, понуро опустившим голову. Шли люди в обе стороны, по своим делам. Город впечатлял, Барти с интересом рассматривал в подзорную трубу жизнь прекрасного города, который приткнулся к скале, рассыпался строениями с красно-коричневыми черепичными крышами. Виднелись древние развалины, оставшиеся со времен то ли греков, то ли Римлян, то ли ещё кого, кто успел пожить на этой земле. В окуляр трубы, плавно вплыли древние развалины амфитеатра, и Барти представил себя древним оратором, выступающим перед почтенной публикой, а может и гладиатором, побеждающих врагов на арене.

– Таормина, – скупо оповестил Барти, капитан Хасан, и показал рукой на город. – Идём дальше, любуйся моряк.

Барти и сам знал, что это старинный город Таормина, вот только видел он его так хорошо, да ещё очень близко, в подзорную трубу, впервые.

В этот момент подул попутный слегка усилившийся ветер, и флейт увеличив бурун перед форштевнем, стал набирать скорость.

В портовом кабачке Катании, веселился и гулял морской народ. Веселые Венецианцы попивали вино и о чём-то весело переговаривались как между собой, так и с посетителями с соседнего стола, то же, судя по всему итальянцами, которые, не стесняясь, обсуждали прелести какой-то мадемуазель. Чуть левее от входа сидела компания моряков англичан, которые тоже, под кружки с ромом, что-то бурно обсуждали, но судя по акценту, это были или ирландцы или шотландцы. Несколько арабов сидели в уголке и никого, не трогая просто молча ели свой ужин, запивая его чаем и лимонадом. Найдя свободное место у стеночки, Барти пристроился за маленький столик на двоих и, перед ним тут же материализовался юноша в переднике, готовясь принимать заказ.

– Кувшин белого вина и рыбу с овощами, сделал заказ Барти.

– У нас сегодня Ред снейпер, синьор, на углях зажаренный, только что с моря доставленный. – просветил юноша.

– Давай его, и не забудь лимончиками обложить.

Сидя в ожидании заказа, Барти стал более пристально рассматривать посетителей. Он сразу отметил, что в заведении практически нет женщин, не считая пары поварих, стоявших у плиты на кухне, которая хорошо просматривалась за спиной хозяина, занявшего почетное место за стойкой заведения, и занимавшийся самым важным мужским делом – разливания вина и рома по кружкам.

Шустрый юноша подавальщик, что бы Барти не скучал, принёс кувшин с вином и оловянную кружку, в которую налил вина, а Барти почуял приятный ягодный аромат.

– Это синьор, очень хорошее вино, его делает мой дед, по старинным правилам, а отец продает его в кабачке, у нас его даже заказывают на праздники, пейте, не пожалеете,– разрекламировал домашнее вино юноша.

Приступив к трапезе, Барти отключился от внешнего мира и, пригубив замечательного вина, принялся за рыбу. Рыба была зажарена на углях и запах рыбного мяса, сдобренный жиром и соком, заставлял желудок Барти урчать как кот Волд, спящий на его койке. Обильно смочив рыбу лимоном, он каждый кусочек просто вилкой и ножом, отделял от хребта рыбины и, отправив в рот запивал вином. Так как рыба была зажарена на решётке, брюхом над углями, то мясо просто отваливалось от костей. Простой рыбацкий ужин, который он много раз ел на Мальте и на Сицилии в Ликате. В апофеозе ужина, от отламывал небольшие куски ароматной чиабаты и макал их в сок, стекший с рыбы и, перемешанный с оливковым маслом, а потом неспешно отправлял его в рот и смаковал языком каждую крошку простого кушанья. Вот так, смакуя свой ужин, Барти и не заметил как осушил свой кувшин с вином. Ужин ему не просто понравился, он восхитился мастерством повара.

– Эй! Хозяин! – громко выкрикнул Барти. А когда тот повернулся к молодому клиенту и дворянину, склонился в учтивом поклоне. – Кто мне готовил рыбу?

– Это я сеньор, что-то не так? Вам не понравилось? – ответил хозяин.

Барти встал из-за стола и, подойдя к стойке, спросил, сколько с него за ужин. Хозяин кабачка назвал сумму, а Барти отсчитал ему в двойном размере.

– Синьор, вы дали в два раза больше.

– Это тебе за мастерство. Рыба была просто великолепна, я даже не заметил, как и управился с ней. Мне даже родина вспомнилась, как я в детстве ел такую же рыбу, с углей в собственном соку. Вы не поверите, это просто праздник жизни какой-то. А ваше вино, выше всяких похвал.

– Спасибо сеньор, вы порадовали моё сердце похвалой, как говорят в местах, откуда я родом, что надо есть горячее помедленней, а пить холодное ещё медленнее.

В этот момент со стороны шотландских моряков раздалась задорная песня, которую подхватили ещё два стола, потом она полилась по залу. Её пели и хором всем столом, и по одиночке, а некоторые в ритм песни стали бить кулаками или оловянными кружками по столам.

Нашел я чудный кабачок, кабачок,

Вино там стоит пятачок, пятачок,

С бутылкой там сижу я на скамье,

Не плачь, милашка, обо мне!

Так будь здорова, дорогая,

Я надолго уезжаю

И когда вернусь, не знаю,

А пока – прощай!

Прощай и друга не забудь, не забудь,

Твой друг уходит в дальний путь, в дальний путь,

К тебе я постараюсь завернуть

Как-нибудь, как-нибудь, как-нибудь!

Когда матросы пьют вино,

пьют вино,

Подружки ждут их все равно,

все равно,

Тебе, конечно, скучно – ну и пусть -

Быть может, я еще вернусь!

Так будь здорова, дорогая,

Я надолго уезжаю

И когда вернусь, не знаю,

А пока – прощай!

Прощай и друга не забудь, не забудь,

Твой друг уходит в дальний путь, в дальний путь,

К тебе я постараюсь завернуть

Как-нибудь, как-нибудь, как-нибудь!

* Старинная шотландская матросская песня.

Барти как-то сразу понравилась эта песня, и он присоединился к поющим морякам и сам в такт песни стал стучать кулаком по столу и притоптывать ногами. Моряки сразу же приняли его в свой горластый хор, разглядев в нём не сухопутного сеньора, а моряка.

– Сынок, ты как-то связан с морем? – спросил у Барти один из поющих моряков, возраст которого перевал за сорок лет.

– Да сер, я юнга на «Презенте» – ответил Барти.

– Так у меня племяш служил на «Презенте», вот уже как три месяца в Гибралтаре в госпитале, ранение не сложное, но последствия какие-то непонятные, никак не заживут швы. Давай парень выпьем с нами. – предложил моряк.

– Извините сэр, но я уже задержался и мне надо на судно, мы утром отходим.

– Ну, давай сынок, семь футов пол килем и русалку посисястие, – с хохотом пожелал удачи моряк. И его шутку поддержали дружным хохотом соседи по столу. Это их долг, пожелать юнге все удовольствия матросской жизни.

Барти не удалось рассмотреть город, и в порт он вернулся почти к ночи, сытый довольный, слегка подшофе и напевающий заводную песенку – «Нашел я чудный кабачок, кабачок…».

Рано утром, он чувствовал себя просто великолепно, быстро умывшись и одевшись, он выскочил на палубу и помог матросам с отдачей швартовых и лавировкой в гавани. Когда вышли в море и встали на курс, он уже на мачте помогал с парусами.

Спустившись на палубу, он попросился у Хасана встать за штурвал и, получив разрешение, заменил рулевого и уверенной рукой повел флейт мимо берегов острова прямиком в Валетту, что была примерно в ста тридцати милях, строго на юг. Барти умело управлял судном, чуть подворачивая на ветер, чуть уваливаясь на порывах, но курс держал строго на юг. Ветер набирал силу, буруны под форштевнем заметно увеличились и, флейт заскрипев снастями с надутыми парусами мчался по морю уверенно, не отклоняясь от курса.

Хасан, глядя на работу Барти, только ухмылялся себе в бороду, а Али просто подсчитывал в голове, что с такой скоростью они прибудут до темноты, что уже хорошо для его купеческих дел. Простояв за штурвалом часа три, проскочив мимо Сипакуз, где жила то ли тетушка, то ли бабушка Альчерито, Барти был сменен в приказном порядке и был отправлен к Али на скромный обед, от обилия которого, обычно тянуло в сон и лень.

– Барти, мальчик мой, а ты читаешь книжку по шахматам, которую я тебе давал?

– Читаю конечно Али ака, но не так часто как хотелось бы, то да сё, когда есть свободное время конечно читаю.

– Давай сыграем пару партий, нам ещё несколько часов идти.

– Почему бы и не сыграть, давайте.

Когда через три часа, взъерошенный Барти вышел на палубу, он понял что ему ещё учиться и учится, но правда имелся и прогресс. Он проиграл только одну партию, а две свёл в ничью.

На горизонте, в дымке, появилась Мальта, вроде он недавно был тут, но всё равно сердце юноши забилось чаще в предвкушении встречи с родными. Как приятно возвращаться домой, на родину. Вот уже на горизонте появились с детства знакомые паруса рыбаков, вышедших на лов рыбы. А вот какие-то купцы на шебеках и флейтах пошли в сторону Марсалы и Ликаты, всё идёт своим чередом, все живут морем.

Сердечно попрощавшись с Али и Хасаном, а так же с экипажем, в порту Валетты, Барти взвалив на плечо свой баул с вещами, вышел на вечерние улицы города. Как идти до бабушкиного дома он прекрасно знал и, повернув на право в сторону бастионов он шёл по городу и напевал – «Нашёл я чудный кабачок, кабачок..» Так, идя по городу, он вдруг услышал писк из-за бочки, стоявшей возле какой-то лавки. Какая-то сила, заставила его повернуть на этот писк, не дала пройти мимо. Подойдя, он присел на корточки и обнаружил за бочкой маленького черного котенка, который пищал, прижавшись к стене дома. Котёнок был не просто черный, у него были белые носочки, капля белого на груди и половина носа у него то же были белые. Его большие круглые зеленые глаза смотрели на Барти умоляющим взглядом. Котенок перестал плакать и пошёл к Барти без страха, чувствуя, что от этого человека он не получит тумаков или тряпку на хвост.

– Ах, ты мой маленький, иди к Барти малыш, я думаю, что ты нашел себе и дом и кров и миску с рыбой.

Котенок подошел к руке Барти, понюхал носом воздух и шершавым языком лизнул ему палец. Барти, недолго думая, взял его в руку и засунул себе за отворот куртки. Котёнок понимая, что у него теперь будет другая жизнь, чуть-чуть по куксился и утихомирился, обогревая живот Барти, а через несколько минут Барти почувствовал, так знакомое ему мрррр.

Подойдя к дому бабушки, Барти увидел свет в окнах, как будто никто и не собирался ложиться спать. Обнаружив шнурок от колокольчика, он дернул несколько раз за шнурок и за дверью несколько раз прозвенел колокольчик. – Как рында на корабле, – подумал Барти.

Дверь открыла Жозефина, ойкнув и взмахнув руками, она причитая и поминая всех святых, обняла Барти и, взяв его за плечо, завела в дом.

На лестнице стояла Мария и Люсия, обе женщины смотрели на Барти, а мама вытирала слезы. Люсия же просто улыбалась, прижав кулачок к губам. Барти охватило ощущение, что он вернулся, не просто домой, он вернулся в дом, где его ждут и любят, все, даже сам дом.

– Ну здравствуй мама и бабушка, вот я и вернулся.

Не дав ему опомниться, он был тут же объят двумя парами женских рук, затискан, обнят, расцелован, повернут туда-сюда, оценен как не совсем упитанный ребенок. Его волосы были взъерошены, а губная помада мамы и бабушки стерта с лица мокрым от слез радости, платком мамы, и снова расцелован в те же места, и опять помада была стерта. Только после этого, ему было разрешено раздеться и пойти в свою комнату. Большая сицилийская семья опять воссоединилась.

Барти вытащил из-за пазухи полусонного котенка и передал его, неизвестно откуда появившейся Катерине, которая так же как мама и бабушка участвовала в комитете по встрече. Уже подросшая девчонка, взяла котенка в руки, чмокнула его в носик, почесала за ушком и нежно прижала, запищавшего котенка к груди.

– Барти, а как его зовут? – спросила Катерина.

– Не знаю, я его недавно нашел на улице у лавки, недалеко от часовни святого Фомы Аквинского.

– Тогда назовём его просто Томас, – предложила Катерина.

– Только его отмыть надо и покормить, а то он, наверное, голодный и блохастый – посоветовал Барти.

Катерина с Томасом исчезла со скоростью ветра, а Барти пошел переодеваться к ужину, распаковывать вещи и разоружаться, дома всё-таки.

Где-то на просторах моря, сидящий на стуле в каюте капитана Джеймса, Волд, мявкнул своё – мяв (спасший котенка, спас две души сразу, и свою и котенка)

Джеймс поглядел на кота и спросил, – ты это про что?

– мяв ( узнаешь).

Глава 24

24. Кортик, Капеллан и Океан.

За завтраком собралась вся воссоединившиеся семья. Томас, на правах нового члена семьи, завтракал отдельно, из своей керамической миски, в которую Жозефина налила разведенную в теплом молоке кашу. Выглядел котик очень даже презентабельно, по причине того, что Катерина, вечером его помыла, высушила, и одарила синим бантиком, который был у котика на шее, придавая вчерашнему беспризорнику франтоватый вид.

Барти ещё с вечера, практически перед сном рассказал бабушке о его служебных делах и необходимостях, он был услышан Люсией и получил заверение, что его проблемы не стоят выеденного яйца. Мама, в свою очередь, конечно же, была рада возвращению сына, но и она понимала, что он на службе и это возвращение окажется недолгим. Такова судьба любого военного, в душе, конечно же, она гордилась сыном, что он, будучи молодым человеком, скоро станет младшим офицером.

– Барти, а расскажи, пожалуйста, как ты по морю плаваешь, какие страны ты видел, а нападали ли на вас пираты, а про сокровища пиратов ты что знаешь? – Вопросы посыпались из Катерины как из рога изобилия, несмотря на то, что строгий взгляд бабушки пытался остановить этот поток вопросов любопытной девочки.

– Ну, для начала, на кораблях по морю ходят, – начал свое объяснение Барти,– кроме Сицилии и Италии я пока ничего не видел, – пираты на нас не нападали и о своих сокровищах мне ничего не рассказывали. Я занимаюсь постановкой парусов, изучаю мореходство и уставы и, готовлюсь сдавать экзамен на мичмана и буду, чем ни будь командовать, чем, сам не знаю. Вот так-то, вот. Естественно Барти умолчал, а точнее сказать, сообщил истинную правду, ни один вменяемый пират не будет нападать на военный корабль, а на оборот, сколько пожелаете.

– Ты Барти иди по своим делам, а я узнаю, что у нас можно придумать, как доставить тебя в Марсалу, я схожу по своим делам, за одно и твой вопрос решу, мой внучок не останется без кораблика и дядя капитан не будет его ругать. Да Барти? – и с этими, ласковыми словами, Люсия, взяла салфетку и вытерла от каши губы будущего мичмана. Немая сцена. А потом первой засмеялась Катерина, прыснула Мария с Жозефиной, а Томас мявкнул,– мяв (а-а? что? где?)

Люсия же в свою очередь, окинула строгим взглядом всех сидящих и строго заявила, – если мичман не будет слушаться маму и бабушку, то даже когда он станет капитанам, я его буду за бороду таскать.

После завтрака, Барти взяв книгу, и сумку, подарок Кассандры, перекинув ремень через плечо, вооружившись, как подобает джентльмену, юнга пошёл в сторону Штаба английской миссии. Джим как всегда был на месте и занимался важными делами, попивая утренний кофе.

– Ну, Барти, какие у нас успехи, и каким ветром тебя занесло на Мальту, я что-то не припомню, чтобы Английский фрегат входил в гавань Валетты?

– Успехи нормальные, службу несем, готовлюсь к экзаменам, вот привез вам книжку «Робинзон Крузо» от известной вам сеньориты Кассандры.

Джим взял у Барти книгу, положил её перед собой, а потом острым лезвием провёл им по корешку книги. Немного поковыряв в надрезе корешка, выудил несколько листков исписанных мелким почерком, взглянул на них, и положил себе в стол.

– Во время ты их мне привёз, очень вовремя. Хочу тебя тоже порадовать, что недавно пришел ответ из Лондона, сам сэр Мюррей заинтересовался тобой и возлагает на тебя большие надежды. Пока ты только начинаешь свой путь морского разведчика, у тебя ещё всё впереди, учись у Джеймса, я тебе подберу ещё одного наставника, поучишься и у него. Впереди много работы.