Повесть о Карабасе Барабасе

Половина преступных донов Неаполя, были завсегдатаями её салона, заходя к Кассандре по делам не только с улицы, но и со двора. Какие тайны они ей доверяли, никому известно не было. Но иногда, для особых клиенток, в продаже салона время от времени появлялись уникальные ювелирные украшения, которые могли быть похищены в любом городе Европы, переделанные до неузнаваемости, местными ювелирами и, выдаваемые за редкие исторические экземпляры. После таких, не совсем и разорительных для клиенток приобретений, в сторону Джима шла шифровка.

Её супруг, Клаудио Кавалли, помощник нотариуса, в одном из районов Неаполя, занимался немного другой сферой деятельности, что была изображена на вывеске его конторы. Он занимался частным нотариальным сыском, без особого разглашения, соответственно. Он искал родственников наследодателей практически по всей южной Европе. Имел связи практически во всех полицейских участках Италии и половины стран средиземноморья. Находя наследников и приводя их к получению наследства, за нескромные проценты. Такая служба требовала больших трат и много времени на разъезды, но что только не сделаешь, за приличные деньги наследодателей и возможности путешествовать за чужой счёт по миру.

При оккупации Неаполя, Кассандра прилично обогатилась, за счёт солдат Наполеона, возвращающихся из Египта. Покупая у них по дешёвке старинные папирусы, золото и серебро из разграбленной Александрии и Фив. А её супруг, после освобождения города, опять отбыл в сторону Испании искать сбежавших от Наполеона родственников наследодателя, скончавшегося от сердечного приступа при виде вражеских солдат.

В этот раз, она подготовила отчёт по некоторым вопросам, которые интересовали Джима, выуженные ей из болтливых супруг сильных мира сего и обслуги королевского дворца. Зашифровав полученные и отсортированные от пустобрёхства и бахвальства информацию, она скрутила исписанные листки в трубочку и вставила в корешок книги Джонатана Свифта, – «Путешествие Гулливера» так искусно, что только опытный глаз с помощью лупы увидит изменения в антикварном издании книги. Вот эту книгу и надо было доставить Джиму. Как доставить, это уже дело Джеймса.

Теперь, когда два агента знали друг друга в лицо, Барти было предложено, по прибытию в Неаполь встречаться в салоне сеньориты Кассандры, якобы для покупки антиквариата. Барти посетовал даме, что у него нет денег на такие траты, однако он был успокоен тем фактом, что всяких безделушек, не стоящих практически ничего у неё так много, что хватит на десять лет, его ежедневных походов в салон. И в подтверждении своих слов, она тут же сняла с полки, какую то мелочёвку и поставила перед Барти маленькую статуэтку в египетском стиле. Барти взял в руки этот черный кусок камня и, разглядывая его, лицезрел перед собой маленькую статуэтку…. Черного кота в сидящем виде со слегка приподнятой мордочкой, в которой он знал… мордочку Волда. «Carajo» вырвалось у Барти. И он спрятал кота в карман куртки.

Упаковав сверток с книгой в охотничью сумку, то же маленький подарок от Кассандры, Барти раскланялся и вышел из салона и не торопясь пошёл в сторону порта. Решив сократить путь, он повернул в сторону рынка и пошёл вдоль рядов, где торговали всякой всячиной. Так идя между рядов, он почувствовал, что кто-то оттягивает его сумку. Резко развернувшись, он успел схватить за руку, парня лет пятнадцати, который умудрился разрезать его подарок и засунуть свою руку в сумку. Когда Барти, своей крепкой хваткой вытащил его руку из своей сумки, воришка сразу запричитал, что он тут не причём, бес попутал и вообще, дяденька ты ошибся, хотя Барти был старше парня не более чем на три-четыре года. Вокруг голосистого воренка и державшего его за руку Барти, образовался круг из людей, которые то причитали, что невинного хватают, то были рады, что вор схвачен на месте.

Один из пожилых мужчин, сообщил Барти, что это знаменитый на рынке воришка по кличке Бураттино, если его сдать жандармам, то его, скорее всего, за все прегрешения отправят в каменоломни, ибо строгий окружной судья Валерио Корво, уже несколько раз назначал ему штраф за воровство. Но Бураттино и не думал бросать своё ремесло.

Местный судья Корво, был уже многоопытным судьёй, в поношенной мантии и залихватским париком на голове. Скрывавшийся под париком жгучий брюнет уже давно покрылся сединами, а пристальный взгляд темных глаз прожигал насквозь любого закоренелого преступника. Логично поставленные вопросы к обвиняемым, выводили на чистую воду, любого лгуна с заранее подготовленной версией для суда. И когда преступник под логикой вопросов был вынужден признаться в совершенном деянии, то в уголках глаз судьи появлялись насмешливые морщинки, говорящие, что преступный мир Неаполя ещё не дорос до обмана судьи Корво. Но было его сердце доброе, и судья Корво, никогда не отправлял на каторгу начинающих преступников, он давал шанс начать им новую жизнь. Многие конечно становились на путь истинный, а некоторые нет. В том числе и Анджело, по кличке Бураттино, которого он несколько раз судил, да отпускал на поруки отца или взымая небольшие штрафы. Но сей продвинутый в воровстве юноша, ну никак не хотел исправляться. До Корво доходили слухи о выкрутасах Бураттино с отцом и его промысле на рынке и, для себя он решил, что следующее дело с обвиняемым Бураттино, он рассмотрит быстро и отправит шального юношу прямиком в каменоломни, годика этак на три.

Барти посмотрел в глаза Бураттино и не увидел в них и капли раскаяния, они бегали, пытаясь избежать пристального взгляда Барти, он видел такие персонажи на войне, из числа мародеров, грабивших своих же сограждан. Тогда отряд ополченцев их просто вешал по деревьям, но сейчас другое время и другая страна.

Бураттино запричитал, – Отпустите меня, я больше не буду воровать, я пойду помогать моему старому отцу Карло, он шарманщик.

Слушавший его слезные причитания народ засмеялся над ним. Ибо знал, что Бураттино ни дня не помогал бедному Карло, отбирал у него честно накрученные рукояткой деньги и пропивал их со своими дружками. А Карло тихо плакал в своей коморке у нарисованного очага, не только печалясь об отобранных деньгах и пустом желудке, но и о дальнейшей судьбе Бураттино, единственного сына. Его сын, был рожден прекрасной женщиной по имени Карлита. Будучи женой уже бывшего в годах Карло, она долго не могла забеременеть, но когда забеременела и выносила сына, померла сразу после родов. Вот Карло и воспитывал своего сына Анджело, так, как подсказывало его доброе сердце. Да, настоящее имя Буратино было Анджело. А вот кличку среди воров он получил Бураттино, за нескладность фигуры, в тот день, когда он впервые украл на рынке кошелек.

– Конечно, я тебя отпущу каторжник, и ты даже воровать не будешь, – громко произнёс Барти и поднял руку Бураттино вверх. Народ примолк, не понимая, что произойдёт. А Барти просто взял и резко опустил руку Бураттино вниз и сломал её об подставленное колено. Рука Бураттино хрустнула в предплечье, Барти отпустил потерявшего сознание воришку, и пошел сквозь молчаливые ряды расступающихся перед ним людей в сторону порта. Никто не смел и слова сказать молодому сеньору, рука которого лежала на эфесе оружия, давая понять, что он его применит, не задумываясь, так же решительно, как он вычеркнул из списка преступников Бураттино, хоть и на время. Пусть папе Карло шарманку таскает. Да и судья Корво, отдохнёт от его делишек.

Вернувшись на фрегат, Барти всё сообщил Джеймсу и передал ему свёрток с книгой.

– Тут такое дело юнга, мы полностью пополнили запас, всё отремонтировали и нам надо выходить в море и идти в Трапани на базу, а затем в Марсалу. А донесение надо доставить срочно. Поэтому я предлагаю, сделать так. Ты находишь попутное судно до Валетты, а оттуда передав книгу Джиму, добираешься до Марсалы. Так мы и время сэкономим, и задание выполним. Вот тебе немного денег на дорогу, – и Джеймс передал Барти кожаный кошель с монетами, – Но. Через неделю, я с удивлением вижу тебя в Марсале на причале и, встречающего «Презент». Вооружись, как следует, зашей эту замечательную сумку, и возьми у кока, мяса и хлеба на первое время. И по дороге не ломай руки всяким там Бураттинам.

– Мистер Джон, у тебя есть, что собрать мне в дорогу? – спросил Барти у корабельного кока, самого старого члена экипажа, который нёс свою службу чуть ли не с постройки фрегата.

– Да мой мальчик, у старого Джона всегда найдётся парочка окорочков закопчённых на можжевельнике. Ещё никто и никогда не уходил от Джона Голда голодным. Даже адмирал Нельсон не раз хвалил мою стряпню и предлагал перейти к нему на линейный корабль.

На камбузе, недалеко от разделочного стола, сидел.. правильно Волд и, внимательно слушал разговор кока с юнгой. И почему Барти не удивился, увидев его там. Пока Джон пыхтя и что-то говоря себе под нос укладывал в охотничью сумку Барти различные разносолы, Барти завел разговор с котом.

– Отбываю по делам старина.

–Мяяв (я послежу за капитаном, езжай)

– Мне вот тут одна женщина подарила, – и Барти продемонстрировал коту фигурку кота от Кассандры.

– Мяяв( Это я, когда был молодой, у Клеопатры стояла)

– Да разве это возможно? Волд?

– Мяяв (Ну что за человек, у кошек девять жизней, забыл что ли)

– Я теперь буду его носить при себе.

– Мяяв (Ну наконец-то хоть одно правильное решение)

– Барти, ты что, с котом в полемику вступил? – поинтересовался Джон.

– Я всегда с ним в полемику вступаю, дядя Джон.

– Вот и он со мной вечно о чем-то спорит, нажрется, обрезков от рыбы или мяска какого, вот и сидит, учит меня уму разуму. Умный кот, ничего не скажешь.

– Ты чего к людям то пристаёшь? – обратился Барти к коту.

– Мяяв (Ты, так ничего и не понял Барти, я живу на флоте вечно! Под разными именами. Иди уже, неси службу)

Барти догадывался, что с этим котом что-то не так, но то, что он вечно живет на кораблях, это для него было открытием.

А черный кот, будет жить на лично выбранных им кораблях, столько, сколько захочет, в любых уголках мира, в любых странах, охраняя экипаж и корабль от различных напастей. И этот кот – сын Египетской богини Бастет. Полу кот, полу бог.

Получив от кока Джона сумку с продуктами, Барти пошел в кубрик юнг, где полностью экипировался, для самостоятельного похода, однако пистолеты он положил в сумку, что бы не пугать жителей города. Сойдя по трапу на причал, и отойдя немного, Барти повернулся и отдал двумя пальцами честь, провожающим лицам, стоявшим на шканцах правого борта. Капитану Блэку, коку Джону и боцману Кейну, который по привычке погрозил ему пальцем, ни и, конечно же, коту Волду, который просто сидел на планшире и как всегда что-то себе вылизывал, лишь изредка посматривая на своего в общем-то близкого друга строгим и умным взглядом.

Глава 23

23. Честь и кровь

Отбыв на задание, Барти сразу же пошёл в торговый порт, где теснились у причалов различные купеческие и рыбацкие посудины. Мысль у него, была вполне здравая. На попутном судне, добраться до Валетты, а обратно, бабушка поможет, на то ведь бабушки и живут на свете, что бы помогать своим любимым внукам и внучкам. Дойдя до одного из причалов, он обратил внимание на приятный запах кофе, идущий от одного из торговых флейтов, что был пришвартован на причале. Подойдя ближе, он поинтересовался у матроса, стоявшего рядом, с судном, кто это тут любитель пить кофе. – Да перс какой то, вечно кофе пьёт. – ответил матрос и занялся своими делами. Кто этот перс, Барти уже догадался. Подойдя к трапу, у которого стоял вахтенный, он спросил: – Уж не Али Акбар, хозяин этого судна?

– Он самый сеньор, у него сейчас посетитель, доложить о вас, сеньор? Очень вежливо ответил вахтенный.

– Да, доложите, пожалуйста, – так же вежливо попросил Барти.

Через пары минут ожидания, из кормовой каюты вышел его знакомый Али Акбар, в традиционной восточной одежде, с тюрбаном на голове. Его бородатое лицо растянулось в улыбке, руки протянулись к Барти, одной рукой он пожал Барти протянутую руку, а вторую приложил к своему сердцу.

– Гость в дом, Аллах в дом, Ас-саляму алейкум, Барти ака. Я знал, что мы скоро увидимся, есть у меня слава Аллаху, чувство, что сегодня будет радостный день, о радость моего сердца. – Расплылся в улыбке и комплиментах Али.

– Уа-алейкум ас-салям уважаемый Али.

Уже сидя на коврах в каюте Али, Барти пил замечательный шербет, после бараньих ребрышек, фруктов и замечательного плова и вёл разговор не только с Али, но и сего гостем. Гостем Али был Неаполитанский ювелир, Андре Тукарно, один из лучших ювелиров города. Это был, мужчина среднего роста и непонятно каких лет, то ли тридцати, то ли сорока, он, по мнению Барти, выглядел молодо, и ему можно было дать и столько и столько, но учитывая, что он уже был большой мастер, то Барти склонялся к сорока, хоть и сомневался. У синьора Тукарно, была своя небольшая мастерская в центре города, в которой работал он с двумя подмастерьями. Был так же у Андре и свой маленький салон, куда выставлялись украшения попроще, потому что основные и дорогие украшения он делал на заказ, под каждого клиента индивидуально, и естественно, такие украшения никогда в продажу не поступали.

Основным поставщиком драгоценных камней для украшений как раз и был Али Акбар, который продавал Андре камни со всего света. Андре как опытный мастер выбирал каждый камень, осматривал его, как обычно делают ювелиры, а потом начиналась торговля по цене. Вот как раз к такому спектаклю, когда стороны в азарте дошли до того, что Али начал уже рвать свою бороду на клочки, а Андре весь раскрасневшийся от спора, как истинный итальянец, не просто махал руками и жестикулировал, он превратил их в два немыслимых колеса. В конце концов, при появлении Барти, торг, который шел на всех диалектах Итальянского, Арабского и Идиш был остановлен, стороны ударили по рукам, и пришли к соглашению. Вот после проведенной сделки, все сидели на ковре в каюте и отмечали каждый удачно провернутое дело. А Барти просто пришёл в гости. В ходе уже светской Беседы, Барти выяснил, что Али следует в Египет, и ну ни как не минует Валетту, а дорогой друг Барти, может составить ему компанию, чем порадует его сердце. Барти и не думал отказываться, и решил порадовать сердце Али своим присутствием, правда, до Валетты.

В разговоре с Андре, выяснилось, что салон Кассандры он знает и очень хорошо, так что и нашлась одна очень авторитетная знакомая, дела которой не обсуждают, во избежание так сказать. Андре заинтересовался перстнем Барти и сообщил ему некие подробности, в частотности, что золото очень высокой пробы, делали этот перстень много лет назад знатные ювелиры, а вот камень не просто рубин, а рубин Индийский, что видно по граням и шлифовке, которые уже лет пятьсот не используются. Так что перстень старинный, камень ещё старше и цена этому перстню жизнь, ибо никто не сможет этот перстень продать, только сам хозяин, что вряд ли. И имя этот перстень носит «Этна», старые ювелиры знают о нём. А вот камень имеет то же своё имя – «Слеза Баи», в честь принцессы Миры Баи, жившей в глубокой древности в Индии, и цены он не имеет, потому что никто и никогда его не покупал и не продавал.

В конце концов, разговор подошел к логической чашечке кофе, на десерт, с засахаренными фруктами. Кофе был подан в тонких фарфоровых китайских чашечках с изображением парусника в бушующем море, на изящном серебряном подносе с кофейником и молочником то же из серебра.

Перекатывая во рту вкуснейшие цукаты, Барти поинтересовался у Али, не встречал ли он на просторах моря, французский фрегат «Алькмене». На что получил ответ, что встречал и неоднократно, что это очень странный корабль, если он стоит в порту, то ни один торговец не может подойти к нему, из-за того, что капитан выставляет караул прямо на причале и без его разрешения никто не может к нему подойти. Хотя другие военные корабли с удовольствием покупают у местных купцов и еду и товары, которые необходимы морякам.

– Извини меня Барти за любопытство, а зачем ты интересуешься этим странным кораблем? – Поинтересовался Али.

– Пару лет назад, этот корабль расстрелял в море беззащитный рыбацкий баркас, так и погиб мой отец и его помощник. Посему, я хочу найти его и взять долг кровью, дорогой Али, это моя святая обязанность.

– Я тебя понимаю Барти, я постараюсь узнать у своих людей про этот корабль, не скоро это будет, но я думаю, что ты выполнишь свой долг перед отцом и семьёй. Месть крови, должна подаваться холодной.

– Да мой друг Али, да. Именно холодной. – подвел итог Барти.

Али предложил Барти заселиться в соседнюю каюту, а он пойдёт и позовет своих матросов для сопровождения Андре.

Барти попросил Али не беспокоиться, он сам проводит Андре до дома, только свои вещи положит в рундук. На том и порешили.

Идя по вечернему Неаполю, Барти нашел в Андре интересного собеседника, оказалось, что Андре потомственный ювелир, обучался ремеслу у отца и деда, знаменитых в Генуе семьи ювелиров, но сразу после Французской революции, его семья переехала в Неаполь, ибо в Генуе уже стали появляться не просто криминальные элементы, а элементы зараженные революционной чумой. Сегодня с Андре с собой были приличные деньги в векселях и купленные камни у Али, что лежали в сумке вместе с весами и лупой и разной мелочью. Но он как то сильно не переживал за сохранность, его многие авторитетные доны в городе знали, а Барти был вооружён до зубов. Два пистолета под курткой за поясом, дага и палаш, про нож в сапоге, можно и умолчать. Так ведя светские разговоры, Барти проводил Андре до дома. Барти был приглашен Андре на бокал вина, ну а после бокала вина, и дружеского разговора, с демонстрацией своих работ, ожидающих оплаты от заказчиков, Барти поинтересовался, не боится ли он оставлять такие сокровища дома. На что Андре ему пояснил, что эти колье и ожерелья изготовлены для жён и возлюбленных местных авторитетных донов, так что о безопасности должны думать те, кто по скудоумию, решит их похитить. Да к тому же у него есть друг Бартоломео, с двумя пистолетами, так что ему бояться некого и нечего. После чего, Барти окончательно распрощался с новым другом, и пошёл в который раз в своей жизни в сторону порта.

Вот на одной из улочек, примыкавших к портовым постройкам, Барти был остановлен непривычным для его уха вопросом, заданным ехидно со спины: – Куда это, такой красивый юноша торопится? Может он, от какой из артисток бежит, не срослось, наверное.

– Вы меня сеньор вероятно с кем-то перепутали, – пока вежливо ответил Барти.

– Может и перепутал, а может, и нет, может у меня разговор с тобой морячок деликатный – так же ехидно проговорила темнота.

– Ну, наконец-то, слава святому Антонио Падуанскому, мы нашли друг друга, давай уж выходи из темноты, ущербный, – вслух подумал Барти.

Из темноты вышли двое. Это были воздыхатели Малавины, Пьер и Артеон, которые были слегка подшофе.

– Ты бы мальчик, забыл бы про свои обожания одной особы, не по тебе птица, и давай сваливай из города, что бы духу твоего тут даже не было. – С угрозой в голосе, процедил каждое слово Пьер.

– А не то мы тебя сами отправим в море, морячок. С камнем на ногах. Будешь наших рыбок в заливе кормить, – поддакнул Артеон.

– Синьоры, – всё так же вежливо начал разговор Барти, – вы случайно, не перебрали ли граппы? Я где хочу там и хожу, господа, я Сицилийский дворянин, подданный, нашего богом хранимого короля и ни одна ослиная отрыжка не может мне указывать, где ходить и что мне делать, вам понятно висельники?

– А мы, что, по-твоему, ослопасы что ли? Да, ты зна…., – договорить Пьер не успел. Получив оплеуху, отвешенную Барти, он просто рухнул на мостовую, закатив глаза, и что-то захрюкал и заёкал.

– Ну а ты, псина безродная, бери своего хозяина арлекина в зубы, и тащи к доктору, а то этот клоун простудиться на камнях.

Барти смотрел на Артеона и его распирал смех. Стоявший напротив него молодой дворянчик, трясся от страха, а его черный парик слегка сдвинулся на бок, обнажив большое левое ухо. Воображение Барти подсознательно нарисовало перед собой трусливую собаку. Точно, Артеон был похож на трясущегося пуделя, получившего трепку от волкодава.

– Послушай деревенщина, я Артеон де Полони, от имени Пьера Вискозини, вызываю тебя на дуэль, немедленно, сейчас и до смерти.

– Ты на солнышке то не перегрелся, убогий, так сходи охолонись в заливе, всяко там прохладнее. Ты со мной этой зубочисткой будешь драться что ли. – Указал Барти на шпажонку Артеона. – Ты же трусливая псина, даже оружия в руках не держала. Сдохнешь за два удара сердца, откажись от дуэли и ползи к доктору. У меня сегодня хорошее настроение. И к тому же твой милый дружочек, может и не желает дуэли, а ты от его имени тут кипятишься, как-то неправильно это. От своего имени меня вызови.

– Хорошо, я тебя вызываю от своего имени, на тех же условиях и немедленно, – трясущимися губами еле выдавил из себя Атреон.

Хм, либо он полный идиот, либо что-то тут не так, но я получил официальный вызов, надо отвечать, – подумал про себя Барти.

– Я Бартоломео Борго Альчерито, принимаю вызов дворянина Артеона де Полони. – Произнёс Барти. – Вы готовы синьор, может, подберете себе оружие.

– Я себя плохо чувствую, и требую замены, дуэльный кодекс позволяет это сделать, – опять нервно затряс губами и головой в парике Артеон, ещё больше напоминая большого черного пуделя.

– Кого ты предлагаешь в замену, этого больного без сознания, – указал Барти на приходящего в себя Пьера.

– Я его заменю! – услышал грубоватый голос Барти, и увидел, как из темноты подворотни, вышел невысокий мужчина, в темной одежде и черной шляпе почти закрывающее лицо, с боевой итальянской шпагой на перевязи, о чем свидетельствовала вычурная гарда оружия.

– А вы можете представиться синьор? – спросил Барти.

– Зови меня просто Фредо, зачем тебе моё имя? Скоро тебе будет всё равно. – ответил Барти, мужчина.

– Так вроде на дуэли должны быть секунданты? Правила всё-таки, – вспомнил непреложную истину Барти.

– А зачем нам секунданты, свидетели какие-то, зачем разводить бюрократию, я тебя быстренько убью и пойду по своим делам. А ты к апостолу Петру с докладом,– ответил Фредо.

– Видишь ли, Фредо, – начал рассуждать Барти,– это всё-таки моя первая дуэль, и всё должно быть по правилам. Что я потом внукам буду рассказывать, что я убил человека не по правилам?

– А-а-а, ну если так, то конечно. Ты в своём праве. Эй, жертва обстоятельств, – обратился Фредо к Артеону, – быстренько метнись и найди двух секундантов, желательно дворян. Такое отношение Фредо к двум неудачникам, насторожило Барти, и он окончательно пришёл к выводу, что перед ним разыгрывается кровавый фарс, а автор сего действия – маркиз Северино, что бы он в аду горел.

Барти помнил дуэльный кодекс, вбитый ему ещё роднёй на Сицилии, про честь дворянина он тоже помнил, а ещё он помнил уроки Гонзало, про то, что дуэль это то же бой, только по правилам и можно не нарушая правил вести бой по собственному разумению. Через некоторое время, явился с центральных улиц Артеон, а с ним двое военных. Как оказалось это были офицеры русской армии. А если быть точнее, первым, был поручик гренадёр, высокого роста, а вот вторым был офицер флота, которые прогуливались по вечернему Неаполю, и случайно, попались на глаза Артеону. Выслушав кое-как Артеона, они дали согласие поучаствовать в дуэли Неаполитанских дворян. Экзотика всё-таки.

Когда все формальности были улажены, Фредо предложил место дуэли недалеко от порта, на пустыре, куда все и направились, захватив по дороге пару факелов, просто сняв их со стены какого-то здания. Решили драться на шпагах и дагах, простенько так и со вкусом. Дуэль ночью при факелах и на шпагах, мечта любого романтика. К тому же это была первая официальная дуэль Барти, нарубленные им французы и пираты в расчёт им не принимались.

– Будь осторожен парень, – произнёс по-французски морской офицер, который представился лейтенантом флота Соколовым, – сдается мне, что это тебя просто вывели на бретера, кому-то ты дорожку перешёл.

– Я знаю, – так же по-французски, негромко ответствовал Барти, – и даже знаю, кто всё это организовал. Не время с ним разбираться, пока, не время.

В этот день утром, в королевском замке, в левом крыле, в одной из дворцовых комнат, с видом на залив, маркиз Антонио Северино, выслушивал отчёт своего агента Пьера об его Амурных похождениях с певичкой Малавиной, которая была в планах маркиза, в будущем конечно, участницей медовой сети на нужных ему людей. А сейчас, он в пол уха слушал, что там бормотал Пьер, пока его ухо не услышало имя Борго.

– Повтори, что ты сейчас говорил.

– А что такого я сказал, просто какой-то влюбленный в Малавину поклонник, кажется Борго, какой-то там, Альчерито…

– Ты хочешь сказать, что какой-то Борго Альчерито сидел с тобой за столом и разводил амуры?