Тишина говорит

– Здесь я была один раз, когда у нас коротнул свет, -шепнула Алёна. – Ни одна дверь не открывалась тогда.

– У тебя остался ключ?

– Да.

Ключ подошёл ко второй двери слева. Замок со щелчком поддался. Они зашли в узкое помещение без окон. Сначала – ничего, кроме пыли, металлического шкафа и старого стола. Но потом Алёна увидела под шкафом небольшую металлическую решётку.

– Под лестницей, – прошептала она.

Влад подсветил фонариком. За решёткой было углубление. Едва заметный ящик, задвинутый внутрь стены. Он достал отвёртку из кармана куртки.

–Это уже не библиотека. Это почти обыск.

–Тогда считай, что ты – с ордером интуиции.

Они вскрыли решётку и вытащили ящик. Внутри – свёрток в ткани. Алёна аккуратно развернула его.

Там были:

· Детская заколка – розовая, с облезлым цветком.

· Маленькая записная книжка с инициалами А.В.

· И ещё одна видеокассета. Без подписи.

–Это её вещи? – прошептала она.

–Похоже на то. Личное. Как будто спрятано кем-то, кто хотел сохранить.

Алёна открыла книжку. Страницы исписаны детским почерком.

«Мама всегда говорила -если страшно, пиши. Я пишу.»«Я скучаю по маме. Дядя говорит, что она просто уехала. Но я не верю. Он злой.» «Сегодня я спрятала записку в книжку. Может, кто-то найдёт.»

Катя присоединилась к ним спустя десять минут – с глазами, круглыми от ужаса и восхищения одновременно.

–Я просто пришла проверить, живы ли вы, – сказала она, – а вы тут раскопали дневник девочки из девяностых. Вы вообще нормальные?

Алёна передала ей книжку. Катя прочитала пару строк и прижала к груди.

–Это… больно.

–Это правда, – ответила Алёна.

–А видеокассета?

–Посмотрим завтра. Лучше при свете.

Влад спрятал находки в сумку, но перед уходом ещё раз окинул взглядом коридор.

–Кто-то хотел, чтобы это место осталось незамеченным. Но кто-то же его сюда привёл. Это не Агата. Она была ребёнком.

–Значит, кто-то был рядом. Кто знал. Кто прятал.

Они поднялись наверх. Лестница скрипела под ногами. Свет в читальном зале уже выключили.

Но в той тишине, которая окутывала библиотеку, Алёна чувствовала: теперь они дышат одной историей с Агатой. И чем ближе они к её сердцу -тем опаснее становилось вокруг.

На следующее утро в библиотеке пахло кофе и старыми страницами. Алёна с трудом сосредоточивалась на текущей работе – мысли возвращались к кассете. Та лежала в сумке, рядом с записной книжкой и розовой заколкой.

Влад приехал к полудню. Вместе они снова отправились к Михаилу -тому самому соседу с гаражом, у которого ещё работал видеомагнитофон. На этот раз он не задавал вопросов, просто включил технику и вышел, оставив их наедине с экраном и шипением ленты.

Изображение появилось почти сразу.

На записи – комната. Похоже, тот же склад, что и на предыдущей кассете. Камера установлена в углу, опять же скрыто. В кадре – мужчина. Лет сорока. Гладко причёсан, в костюме, со строгим выражением лица. С ним – ребёнок. Девочка. Лет шести, в том же платье, что на фотографии.

Он стоит, держит её за руку. Она вырывается, отворачивается. Он резко наклоняется к ней и говорит что-то, но звука нет. Затем -выхватывает из её рук что-то вроде бумажки, резко рвёт. Она плачет.

–Это Агата, – прошептала Алёна.

–А он?

–Не Ларин, – сказал Влад. – Лицо знакомое, но не он. Надо искать по архивам. Возможно, кто-то из бывших сотрудников склада.

В кадре мужчина подходит к двери и уводит девочку. Камера остаётся смотреть в пустоту.

–Это уже не просто улика, -продолжил Влад. – Это прямая фиксация. Преступление, запечатлённое на плёнку. Даже без звука – это мощно.

–И кто-то это хранил.

–Чтобы в нужный момент показать?

–Или передать тому, кто решит довести дело до конца.

Они вышли на улицу. Весенний воздух был свежим, но в нём чувствовалась тревога. Будто город сам понимал, что к нему приближается правда, которую прятали слишком долго.

Вернувшись в библиотеку, Алёна села за стол и начала перечитывать списки. Она хотела найти любое упоминание о человеке с кассеты. Влад дал ей несколько возможных фамилий – все они когда-то значились в штате складского центра.

Одна фамилия повторялась чаще других: Николай Пахомов.

–Смотри, – сказала она, показывая Кате. – Он был в списках получателей. Потом уволился в 1993. А ещё… он записан как читатель. Несколько раз. Приходил сюда в 2006 году.

–Что брал?

–Исторические романы. Но есть одна странность: каждый раз – книги, где героиня теряет мать. Причём всегда – в трагических обстоятельствах.

–Совпадение?

–Или попытка оправдаться. Или что-то… символическое.

–Ты слишком много думаешь, -сказала Катя, но неуверенно. -Хотя нет. Ты как раз в нужном направлении.

Алёна прищурилась, просматривая карточки.

–Вот. Он взял «Маленькую принцессу» в феврале 2006 года. А ровно через неделю было подано то самое заявление от Агаты о пересмотре дела.

–Думаешь, он её видел?

–Думаю, они пересеклись. Или… он знал, что она вернулась.

На следующее утро Алёна проснулась от навязчивого чувства, что всё ускоряется. Будто сама история, долго дремавшая в пыльных делах, теперь тянет их за руку -к развязке, или в ловушку.

Влад позвонил рано. Говорил коротко и резко:

– Кто-то вскрывал дело 4192. Дважды. В 2006 и снова -месяц назад.

– Неофициально?

– Конечно. Отсутствует регистрация, но в журнале доступа проставлены чужие коды. Один – сотрудник в отставке. Второй – пока разбираемся. Но это значит, что кто-то наблюдает. И, скорее всего, всё ещё рядом.

– А Агата?

– О ней – пока ничего. Но если она всё ещё жива и это узнает – может снова исчезнуть.

Алёна положила трубку и задумалась.

– Значит, искать надо быстрее, – сказала она вслух.

Катя, вошедшая с пакетом еды, остановилась на пороге:

– А ты снова решаешь судьбу вселенной?

– Пока только пытаюсь спасти одну женщину. Или хотя бы -её имя.

Через пару часов они уже ехали на окраину города. Влад пробил адрес Николая Пахомова -тот жил в хрущёвке на проспекте Ветеранов. Без семьи. Неофициально – нигде не работал последние 15 лет.

–Ты уверена, что хочешь пойти с нами? -спросил Влад, глядя на Алёну в зеркало.

–Это может быть последний шанс узнать, что произошло тогда. И кто был с Агатой.

–Ты всё глубже заходишь, – пробормотал он.

–А ты всё больше помогаешь, -улыбнулась она.

Катя осталась в машине – «на случай, если надо будет звать подмогу или заказать эвакуатор с кофеином».

Пахомов открыл дверь не сразу. Мужчина лет шестидесяти, с седыми, но густыми волосами, в старом трикотаже. Глаза – настороженные, но не испуганные. Он не выглядел удивлённым, когда Влад показал удостоверение.

–Значит, всё-таки пришли, -сказал он. – Я думал, обойдёт стороной. Как в девяностых.

–Мы расследуем исчезновение Войцеховской Анны Алексеевны, – сказал Влад. – Вы были на складе. Вас зафиксировали с её дочерью.

–Агата… – прошептал Пахомов и опустил взгляд. -Она тогда всё видела. А я… я ничего не смог.

Алёна шагнула вперёд:

–Где она?

–Не знаю. Мы виделись один раз. В библиотеке. Она читала вслух, сидя у окна. Я узнал её. Она смотрела на книги так же, как мать.

–Она говорила с вами?

–Нет. Но я оставил ей записку. Написал: «Я не забыл». Потом подал заявление. Хотел, чтобы дело вернули. Чтобы она знала -не всё молчали.

–А кто тогда… увёз её?

Пахомов отвернулся.

–Он был важным человеком. Тогда -серый кардинал. Сейчас – уважаемый. Я не мог выступить против. Я был никто. Но теперь… теперь, если вы всё нашли – доведите до конца.

Он открыл старый ящик, достал папку и протянул Влад.

–Здесь всё, что у меня осталось. Снимки, копии, записки. Я хранил это почти тридцать лет. Не знал, когда пригодится. Но, видно, время пришло.

Они молча вышли из квартиры Пахомова. Даже Катя, обычно первая нарушающая паузы, на этот раз не произнесла ни слова.

Папка лежала на коленях у Алёны. Она открыла её, когда машина уже ехала по проспекту обратно в центр. Бумаги были старые, пожелтевшие, но хранились аккуратно. Внутри – газетные вырезки, письма, копии служебных документов, фотографии.

– Вот он, – прошептала она, указывая на снимок. – Мужчина с кассеты. Только теперь в другом виде. Официальный портрет. Костюм. Орден. Подпись: Александр Артемьев.

Влад, не отрывая глаз от дороги, ответил сразу:

– Артемьев. Бывший замминистра снабжения в 90-х. Потом -советник губернатора. А теперь, по слухам, контролирует благотворительный фонд, связанный с культурой и детскими учреждениями.

– И он был рядом с Агатой. Возможно, тот, кто увёл её. Или отдал. Или… скрыл.

Алёна достала следующий лист. Это была рукописная записка. Сильно выцветшая, но читаемая:

«Если что-то случится – ищите ответы там, где началось. Дом у леса, 41-й километр. Она помнит, но боится. Я не могу говорить, но могу оставить след. Прости.»

–Адрес, – сказала Алёна.

–Я знаю это место, – кивнул Влад. – Старая дача. В девяностых там был дом отдыха для сотрудников министерства. Потом – заброшено. Сейчас, говорят, охраняется частной службой.

–Почему?

–Неофициально – место используют для встреч. «Старой гвардии». Всё без камер, без телефонов, без лишних ушей.

–Значит, если мы туда попадём…

–Мы можем увидеть то, что никто не должен был видеть.

–Или тех, кто был рядом с Агатой.

–Или саму Агату.

Катя, наконец, подала голос:

–Простите, конечно, что вклиниваюсь в диалог разведки, но вы понимаете, насколько это может быть опасно?

–Да, – ответили в унисон Влад и Алёна.

–И вас это не останавливает?

–Нет, – снова в унисон.

Катя вздохнула:

–Отлично. Тогда, как всегда, я беру кофе, запасной телефон, пудру, газовый баллончик и иду за вами. Если мы встретим призраков прошлого – хотя бы выгляжу прилично.

В тот же вечер Влад оформил неофициальный пропуск – под видом осмотра объекта, принадлежащего городу. Официально -заброшенное имущество. Неофициально -тревожный участок земли.

–Завтра в десять. Без лишнего шума, -сказал он. – Мы поедем втроём. Я беру свой служебный. Катю -спрячем под видом фотографа.

–Это и есть моя суть, – ухмыльнулась Катя. – Всегда с камерой, всегда вне подозрений.

Алёна положила фотографии, бумаги и блокнот Агаты в плотную папку.

Ночь прошла беспокойно. Снилась лестница в библиотеке, которая уводит всё глубже. И девочка, стоящая внизу, в белом платье, держащая в руках книгу. Когда Алёна приблизилась, девочка прошептала:

–Не все страницы можно прочитать. Некоторые надо прожить.

Дорога до дачи заняла чуть больше часа. За городом туман ложился полосами, как мягкие складки ткани, накрывающие всё вокруг. Влад за рулём молчал, Катя то и дело поглядывала на карту в телефоне, а Алёна сжимала на коленях папку.

Дача встретила их серым фасадом и тишиной. Дом выглядел заброшенным, но ухоженным: трава аккуратно подстрижена, крыльцо – без пыли. Было ощущение, что кто-то здесь бывает. Часто. И не хочет, чтобы его замечали.

– Проверка объекта. Быстро.Влад показал удостоверение охраннику на въезде, махнув:

Тот не стал задавать лишних вопросов.

– Двери на замке, но замки новые, – отметил Влад, крутя кольцо ключей. – Сейчас открою. Готовы?

– Всегда, – кивнула Алёна.

– Я боюсь, но тоже готова, – пробормотала Катя.

Они вошли.

Дом был пуст. Свет проникал сквозь занавешенные окна, полы скрипели, как будто выговаривали им каждый шаг. Внутри пахло деревом, влажностью и старой краской. По стенам – ни одной фотографии. Но мебель стояла ровно, пыль отсутствовала.

–Кто-то здесь бывает. Недавно, -сказал Влад.

–Здесь слишком… стерильно, -добавила Алёна.

Они прошли вглубь. За кухней обнаружили дверь, ведущую в небольшую комнату без окон. На полу – ковер, в углу – шкаф. Закрыт, но не на ключ. Влад открыл его.

На верхней полке лежал фотоальбом. Толстый, в чёрной обложке, без надписей.

Алёна сняла его осторожно, как будто это была бомба.

Они сели на диван и начали перелистывать страницы.

–Дети, – прошептала Катя. – Это все дети.

На первой странице – групповое фото. Четверо детей в саду, с табличкой "Дом отдыха. 1990". На следующей – портреты. Девочка в белом платье, мальчик в полосатой рубашке, подросток с косой чёлкой.

И вдруг – та самая фотография. Агата. Моложе, чем на других снимках. С теми же глазами, что смотрели с фотографии из архива. Только здесь она улыбалась.

–Это… дневник. Неофициальный, -пробормотал Влад. – Кто-то собирал эти фото. Сохранял. Но зачем?

–Чтобы помнить, – сказала Алёна. – Или чтобы… напоминать себе, кто был. Что было.

–Или чтобы контролировать.

На последних страницах были заметки. Рукописные, аккуратные.

«Катя. Переведена. Родители вмешались.»«Агата. Тихая, наблюдательная. Слишком много понимает. Может стать проблемой.» «Никита. Сложный, агрессивный. Потенциал – неизвестен.»

Катя замерла.

–Я?

–Другая, – сказала Алёна. – Но…

–Нет. Не в этом дело. Просто… это как лагерный журнал. Только про детей.

Они замолчали. Все трое чувствовали, что пересекли черту. Это уже не просто следы прошлого. Это – архив чужой власти. Архив тех, кто считал себя вправе делить детей по категориям.

Алёна закрыла альбом.

–Я хочу поговорить с Агатой. Теперь не просто как с потерпевшей. А как с той, кто знает.

Влад кивнул. Он ещё раз окинул взглядом комнату, потом медленно прошёлся по стене напротив. Постучал по деревянной панели.

Глухой звук.

–Здесь пусто. Полость в стене.

Он нащупал краешек – сдвинул панель. За ней был тайник. И в нём – ещё одна коробка.

"С. А. Л."На крышке – надпись фломастером:

Катя прошептала:

–Что это значит?

Алёна уже знала. Почти была уверена. Но боялась произнести.

–Список. Агаты. Ларина.

Они перенесли коробку в центр комнаты. Влад надел перчатки и аккуратно снял крышку. Внутри -жёлтые папки, старые фото, и несколько пластиковых карточек, похожих на архивные жетоны.

Алёна достала первую папку.

Под ней -краткая характеристика. «Сирота. Прибыл в 1995. Переведён в неизвестное учреждение. Связь потеряна. Поведение -нестабильное, склонен к изоляции.»На титульном листе – фамилия. «Грачёв Илья. 1987 г.р.»

Следом шла фотография: мальчик лет восьми, испуганный, с прижатыми к телу руками.

– Здесь десятки таких папок, – сказал Влад, перелистывая следующие. – И все с похожими пометками. Системный отбор. Как будто кого-то интересовали конкретные качества: покорность, молчаливость, отсутствие семьи…

– Или отсутствие свидетелей, – добавила Алёна.

– Это больше, чем личное дело. Это – структура.

Катя стояла, прижав ладонь к губам.

–Я всегда думала, что приют -это плохо. Но не думала, что может быть вот так.

«Проверенные. Доступ: Ларин, Артемьев, Б.»На дне коробки лежал список. Скомканный, но читабельный. Заголовок:

Фамилии. Напротив каждой – инициалы, возраст, приписка «переведён», «оставлен», «удалён». В конце – последние две строки, написанные другим почерком, словно вписанные позже.

Следить. Не приближать.Войцеховская Агата – нестабильная, склонна к молчанию.

–Следить… – повторила Алёна. – Значит, они знали, что она может заговорить.

–Но не тронули, – сказал Влад. – Или не успели.

–Или что-то изменилось. Кто-то стал её защищать. Тот, кто оставил кассету. Тот, кто спрятал ящик в библиотеке. Кто бы это ни был – он знал всё.

Катя смотрела на список так, будто видела призрак.

–А если она всё это нашла первой? Если уже тогда, в 2006-м, она наткнулась на часть списка, или на кого-то из этих людей? Именно поэтому подала заявление?

–И исчезла снова, чтобы её не нашли, -добавила Алёна.

Влад поднялся с пола, свернул список и аккуратно убрал его обратно в папку.

–Этого достаточно. Я передам всё в прокуратуру. Без имен, без деталей – пока. Но они хотя бы увидят, что дело живое. Что кто-то следит.

–А ты?

–Я продолжу сам. И с тобой -если ты не отступишь.

–Не отступлю.

Катя сглотнула и посмотрела на них обоих.

–Ну раз уж мы собираемся раскрыть преступную сеть на базе советского склада, то мне хотя бы нужен нормальный ужин. Мы сегодня героически не ели.

Они рассмеялись. Впервые за последние два дня -искренне, тяжело, но с облегчением. Это не конец. Но важная дверь открыта.

На обратной дороге Алёна достала из сумки фото Агаты. Девочка в белом платье. Лето. Сад.

Она провела пальцем по её глазам.

Ты жива? Ты рядом? – мысленно спросила она.

Ответа не было. Но в груди – уверенность.

Агата где-то здесь. И она ждёт.

Поздним вечером, когда город снова затих, Алёна сидела у себя в комнате с чашкой холодного чая и папкой на коленях. Лампа отбрасывала мягкий свет на листы, фотографии, строки. Но глаза были не на документах – они были где-то дальше, за словами, за фактами. Там, где всё начиналось.

На экране телефона – непрочитанное сообщение от Влада.

«Доехали. Отдыхай. Завтра начнём с отчёта. С тобой всё в порядке?»

«Да. Спасибо, что рядом.»Алёна ответила коротко:

Ответ не пришёл сразу. Но когда пришёл – был совсем не в стиле Влада:

«Если бы ты была не рядом, я бы всё это давно закрыл. Не ради дела -ради тебя.»

Она не знала, как ответить. Просто закрыла экран и положила телефон рядом.

Ночь выдалась неспокойной. Шум за окном, капли по подоконнику, и тени, ползущие по потолку. Алёна проснулась среди ночи от странного ощущения – будто кто-то смотрит. Но в комнате была одна.

Она встала, подошла к окну – ничего. Только пустая улица и жёлтые огни фонарей.

На следующее утро в библиотеке её уже ждал сюрприз.

–Это тебе, – сказал охранник, протягивая небольшой конверт. -Без подписи. Оставили у входа, перед открытием. Сказали: «Для Власовой». И ушли.

Конверт был тонкий. Внутри – один лист.

Детский рисунок.

Фломастеры, неуверенные линии. На фоне -книжные полки, как в библиотеке. В центре -девочка с короткими волосами, в белом платье. Она держит книгу в руках. На ней написано: "Сад". А внизу, неровным, но узнаваемым почерком:

«Я помню».

Алёна прижала лист к груди.

Это была не улика. Не документ. Не улика.

Это был голос.

И этот голос выбрал её.

Глава 4 Шутки Катерины

Катя появилась в библиотеке в ярко-жёлтом пальто и с огромной чашкой капучино.

– Знаешь, что делает хороший друг? – спросила она с порога. – Делает скрин из сторис знакомой визажистки, где та пишет, что ей начали сниться странные сны после того, как она прочла посты о библиотеке. И приносит тебе это как доказательство: ты – эпицентр мистики.

Алёна не подняла глаз от бумаг:

– Мы расследуем исчезновение девочки и деятельность закрытых структур, а не снимаем «Сумерки. Часть одиннадцатая».

– А мне вот кажется, что ты всё равно уже главная героиня местной мифологии. Ещё немного, и начнут писать фанфики про тебя и Влада.

– Катя…

– Ну что? Ты видела, как он на тебя смотрит? Как будто ты – зацепка, которую он не может расшифровать.

Алёна вздохнула, но уголки губ предательски дёрнулись. Катя была непредсказуемой и шумной – но именно в этом был её дар. Там, где Влад ставил вопрос, Катя бросала шутку. И именно это не давало провалиться в мрак.

– Кстати, – продолжила подруга. – Я принесла тебе подарок. Вчера нашла у себя старую камеру. Ну ту, плёночную. Снимает ужасно, но атмосферно. Хочешь – будем документировать твою жизнь «по-настоящему».

– Мне и видеокассет пока хватает, – усмехнулась Алёна.

– Но если серьёзно, – голос Кати вдруг стал мягче, – ты в порядке? Ты выглядишь… как будто не спала. Неделю.

– Потому что не спала.

– Потому что Агата?

Алёна кивнула.

– Я чувствую, что она рядом. Она оставляет следы. Не случайно. Но специально. Как будто… подаёт знаки. И в то же время избегает встречи.

– Может, боится.

– А может, проверяет. Нас. Меня.

Катя поставила чашку на стол.

– Тогда у меня только одна идея.

– Какая?

– Мы ей ответим. Публично. Тонко. Через то, что она, похоже, читает. Через книги.

Алёна удивилась:

– Через библиотеку?

– Да. Через выставку.

– Выставку? – переспросила Алёна. – Какую?

– Тематическую. О детских книгах, в которых есть скрытые смыслы. Воспоминания. Потерянный дом. То, что, как ты говоришь, трогает Агату. Мы соберём книги, где девочки ищут правду, где кто-то исчезает и оставляет след. Это будет как приглашение – «ты не одна, мы тебя слышим».

– Ты хочешь сказать, что мы заманим её выставкой?

– Ну… заманим – звучит грубо. Я предпочитаю «создадим точку контакта».

Алёна задумалась. В идее Кати было что-то… тёплое. Не рациональное, как у Влада, не интуитивное, как у неё самой, а человеческое. Сигнал не как к свидетельнице, а как к человеку, который, возможно, до сих пор ждёт, что её поймут.

– Ты молодец, – сказала она. – И это пугает.

– Спасибо. Я тренировалась в клубе анонимных эксцентричных помощниц детективов.

Катя тут же достала блокнот и ручку:

–Итак. Название. Я предлагаю: «Голоса в тишине».

–«Сад памяти», – сказала Алёна. – Или… «Я помню».

Катя замерла.

–«Я помню»… как на том рисунке?

–Да.

Катя кивнула:

–Значит, так и назовём. И пусть она знает -мы видим. Мы здесь.

Вечером, обсуждая всё это с Владом, Алёна впервые увидела в его глазах не просто усталость или тревогу, а что-то вроде… удивления.

–Катя это предложила? – спросил он.

–Да. Представь себе – не только мемы и хайлайтеры.

–И ты думаешь, она действительно появится?

–Не знаю. Но думаю, это правильный жест. Без допросов, без официальных бумаг. Просто – мы здесь, если ты готова.

Влад откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди.

–Ты меняешься.

–Я просто… глубже погружаюсь.

–В это дело?

–В людей. Я начинаю чувствовать, как оно для кого-то – не просто архив.

Он помолчал.

–У тебя будет защита. Я уже запросил наблюдение за территорией. Неофициально. Никто из посетителей не будет знать, но если она появится – мы это увидим.

–И что ты сделаешь, если она появится?

–Ничего. Просто дам тебе знать.

Алёна посмотрела на него внимательно. Он говорил спокойно, но она чувствовала: ему не всё равно. Он не просто выполняет долг.

–Спасибо, – тихо сказала она

– Это не «спасибо» за охрану, верно?

– Нет.

Он кивнул. Больше слов не потребовалось.

Катя, тем временем, превратилась в ураган. Она напечатала пригласительные, нарисовала постеры, придумала «тихий уголок», где каждый мог бы анонимно оставить записку. Всё -за два дня.

–Мы создадим место, где можно будет просто… побыть, – объясняла она. – Без вопросов. Без камер. Только книги и бумага. И вдруг кто-то что-то напишет. Или оставит. Или просто поймёт, что его ждут.

–Ты когда успела стать такой мудрой?

–Между новым сезоном «Холостяка» и шампунем с кератином.

Выставка открылась в пятницу. Пространство читального зала преобразилось -привычные ряды книг уступили место тонким светлым стойкам, карточкам с цитатами, фотографиям страниц, старым иллюстрациям и аккуратным табличкам. В центре – стол, обтянутый тканью, с надписью:

«Я помню». Пространство для тихих мыслей. Оставьте записку, если хотите быть услышанным.

Катя с утра сновала между полками с каким-то странным вдохновением, щёлкала фото, поправляла экспозиции и при этом успевала шептать:

– Я устрою тут атмосферу такой тонкой, что даже призраки расплачутся.

«Книга, которую я не дочитал» – с подписью от Кати: «Это не название. Это исповедь».Алёна стояла у входа, встречая посетителей. Люди заходили не спеша -в основном женщины, школьники, пары с детьми. Кто-то улыбался, кто-то – замирал, читая названия книг: «Таинственный сад», «Маленькая принцесса», «Поллианна»,

В какой-то момент Алёна заметила её. Женщина лет тридцати, в тёмно-сером пальто. Лицо скрыто под капюшоном. Медленно прошла вдоль экспозиций, задержалась у витрины с «Таинственным садом», потом подошла к столу с записками. Достала ручку, написала что-то на листе и положила в коробку.

И – исчезла. Пока Алёна сделала шаг вперёд, она уже растворилась в потоке.

–Ты видела? – тихо спросила она Катю.

–Кого?

–Ту. В сером.

Катя повернулась, присмотрелась.

–Только краем глаза. Слушай… это могла быть она?

–Я не знаю. Но всё во мне говорит -да.

Они тут же подошли к столу. Записка лежала сверху. Обычный бумажный клочок, обычная паста.

«Я слышу. Но ещё не время. Когда будет -ты узнаешь.»

Катя прижала ладонь ко рту:

–Это она. Боже. Это точно она.