Тишина говорит

Алёна не сразу взяла конверт. Она изучала его, словно он мог зашипеть или исчезнуть, если дотронуться не тем пальцем.

– Может, не стоит? – осторожно спросила Катя. – Вдруг там… не знаю… яд?

– Слишком плоский для яда. И слишком персонализированный, чтобы это было случайно.

Алёна надела перчатки из кармана пальто – привычка, выработанная ещё в университете, когда работала с редкими книгами, – и осторожно вскрыла конверт.

Внутри лежала одна страница, отпечатанная на машинке. Бумага старая, с бежевым оттенком. Ни приветствия, ни подписи.

Ключ пригодится.»«Вы взяли след. Это похвально. Но это только часть картины. Трушин знал больше, чем говорил. И не всё, что он хранил – стоит раскрывать. Некоторые вещи лучше оставить забытыми. Если вы действительно хотите продолжать – приходите в сквер у Александровского сада. Четверг. 17:00. Сами. Без полиции.

Алёна прочитала вслух. Комната будто стала холоднее.

–Чёрт возьми, это уже не похоже на случайность, -прошептала Катя.

Алёна аккуратно свернула лист и положила обратно в конверт.

–Кто-то знает, что мы нашли. И знает обо мне. И об этом месте.

–Влад должен об этом узнать.

–Пока нет. Он и так на грани между «помогаю» и «выгоню из города».

–Ну тогда хотя бы позволь мне идти с тобой в этот сквер.

Алёна кивнула:

–Я скажу, что одна. Но ты будешь неподалёку. Без камер, без блога, без комментариев.

–Обещаю. Но если тебя кто-то попытается утащить в кусты, я героически закричу.

Алёна усмехнулась, но в её глазах всё ещё оставалась тень тревоги.

Она подняла взгляд и снова посмотрела на сумку. Книги. Папка. Записка. Всё слишком продуманно. Это не просто случайность. Это послание. И приглашение.

Старое дело оживало.

В тот же день она вернулась домой раньше обычного. Закрыла за собой дверь, включила ночник и достала из сумки ключ, фотоплёнку, записку и теперь – новую страницу с угрозой-предупреждением.

На столе выстроилась целая композиция из улиц, схем, следов прошлого.

Алёна смотрела на всё это, будто на головоломку. Она не боялась -скорее, чувствовала азарт. Страх придёт позже, когда тени приблизятся.

Сейчас же она знала одно: она сделала шаг, с которого нет дороги назад.

Влад был не из тех, кто доверяет легко. Особенно людям, которые вечно лезут не в своё дело -как Алёна. Особенно когда дело касается прошлого, от которого многие старались держаться подальше.

Он сидел у себя в кабинете, глядя на копию схемы и фотоплёнку. Попросил напарника сравнить номер дома на снимке с базой – и результат не заставил себя ждать.

Здание принадлежало ООО, зарегистрированному на подставное лицо, уже умершее. Влад слышал такие истории не раз. Только теперь -всё в них было слишком точно. И слишком связано с Власовой.

Он взял телефон, начал набирать её номер – и остановился.

«Если я позвоню, она либо соврёт, либо упрётся».

Он убрал телефон в карман и набрал другого человека.

И без ошибок, понял? Она сама способна найти проблему, не дайте ей вляпаться ещё глубже.-Оперуполномоченный Данилов? Это Романов. Проследите за девушкой – Алёна Власова. Да, библиотека у Синего моста. Нет, не задерживать. Просто наблюдение.

Четверг наступил неожиданно быстро.

Алёна вышла к Александровскому саду за двадцать минут до назначенного времени. Ветер дул от Невы, тучи тянулись над шпилем Адмиралтейства. Люди спешили мимо – с кофе, с детьми, с собаками, кто-то снимал ролик, кто-то целовался под деревом. И только она чувствовала, как воздух вокруг напряжён, как перед грозой.

Катя сидела неподалёку, на лавке, притворяясь, что читает журнал мод. У неё в сумке был газовый баллончик, и на всякий случай -телефон, включённый на запись.

В 16:57 к скамейке подошёл мужчина. Пожилой, в длинном плаще, вязаной шапке, с тростью. Он присел рядом, не глядя на Алёну.

–Я думал, вы не придёте.

–Вы знали, что я приду.

–Значит, вы глупее, чем кажетесь. Или смелее.

Алёна посмотрела на него. Его лицо было скрыто под очками, с густыми бровями и щетиной. Голос был низким, с сипом.

–Кто вы?

–Неважно. Важно, что я знал Трушина. Мы с ним… работали. Давным-давно. И он хранил слишком много. Говорил, что однажды всё станет явным. Но он не дожил.

–Его убили?

Мужчина не ответил. Только слегка склонил голову.

–Вы хотите, чтобы я остановилась?

–Я хочу, чтобы вы поняли: за знания иногда приходится платить. И платят не только те, кто их ищет. Иногда -те, кто рядом.

Он встал.

–У вас есть ключ. Если вы всё же решите открыть то, что Трушин оставил – будьте готовы. Не все двери ведут к свету.

И ушёл. Быстро, несмотря на трость.

Алёна сидела неподвижно. Катя подбежала спустя минуту.

–Кто это был?

–Не знаю.

–Но ты же всё поняла, да?

–Поняла. Я слишком близко к чему-то. И кто-то об этом знает.

Влад не сразу узнал, что Алёна пошла на встречу. Но, как и ожидал, Данилов доложил вечером: «Встреча состоялась. Мужчина. Лет 60–65. Общались не более пяти минут. Никаких угроз. Потом разошлись».

– Фото есть?

– Есть. Но лицо скрыто.

Влад рассматривал снимок с мрачным выражением. Он не любил, когда дела принимали туманный, почти театральный оборот. А это уже напоминало плохо снятую драму: ключи, записки, исчезновения, тайные встречи в парке.

Он набрал номер Алёны. Она ответила сразу, будто ждала.

– Ты знала, что я прослежу за тобой?

– Подозревала.

– Почему не сказала?

– Потому что ты бы не позволил. А я всё равно бы пошла.

Влад сжал челюсть.

– Ты хоть понимаешь, насколько всё серьёзно?

– Я понимаю, что кто-то пытается остановить меня, но делает это вежливо. И ещё – что ты всё равно всё узнаешь, потому что хочешь меня защитить.

Он не нашёл, что возразить. Она, как всегда, была права.

–Если ты продолжишь, я должен быть рядом, -наконец сказал он.

–Не для того, чтобы остановить?

–Для того, чтобы ты осталась в живых.

На следующий день Катя снова вытащила Алёну в хранилище.

–Мне не даёт покоя этот ключ. Ну не может быть, что он просто от квартиры. Ты знаешь, сколько квартир с такими ключами? А вот камеры хранения… особенно старые… там ключи часто были именно такие.

–В каком здании?

–В здании на Лиговском. Где склад. Я просмотрела старые карты, и оказалось, что до реконструкции 1990 года там был вокзал -грузовой. А значит, могли быть ячейки. Или подвальные боксы.

Алёна воодушевилась. Они поехали на место.

Здание всё ещё выглядело заброшенным, но теперь -уже знакомым. Обошли его по периметру, на заднем дворе – полуразрушенная дверь в подвал. Замок отсутствовал. Катя первой сунула внутрь фонарик телефона.

–Вот оно. Стены с номерами. Как в советских фильмах. И замочная скважина… погоди, это может подойти.

Алёна достала ключ. Вставила. Повернула. Щелчок.

–Я серьёзно начинаю верить, что у тебя магический дар, – прошептала Катя.

Внутри был металлический ящик. На первый взгляд -пустой. Но под двойным дном они нашли аккуратно сложенный конверт и кассету. Обычную видеокассету.

–У тебя, случайно, нет видеомагнитофона?

–У меня есть сосед с гаражом и ностальгией по VHS, – ответила Алёна.

–Потрясающе. Я всё же уверена, ты родилась в неправильной эпохе.

Соседа звали Михаил. Пенсионер, бывший инженер, с тонкой бородкой и обожанием ко всему, что щёлкает, гудит и крутится. Его гараж был наполовину музей, наполовину мастерская, где видеомагнитофон стоял на отдельной полке, окружённый старыми кассетами, паяльниками и пластиковыми коробками от советских ламп.

– Работает только если подпереть крышку «Трёхгрошовой оперой», – сказал он, утапливая кассету в приёмник. – Но работает. Что у вас там?

– Домашнее видео, – солгала Алёна. – Просто… редкое.

– Ну, смотрите. Но если что – я рядом.

Он отошёл в угол, делая вид, что занят разбором проводов.

Изображение появилось с характерным шипением. Цвета -выцветшие, фокус – плавающий. Но картинка была читаемой. Камера снимала с верхнего угла – похоже, это была скрытая запись.

– Что это за место? – прошептала Катя.

– Похоже на тот же склад, – ответила Алёна.

На экране появились двое мужчин. Один – в куртке, с папкой в руках. Второй – в пальто, с кейсом. Они переговариваются, но звука нет. Затем кейс открывается, показывая пачки купюр. Передача. Рукопожатие.

–Похоже на сделку, – выдохнула Катя.

– Нелегальную.

–Смотри… – Алёна приблизилась. – Этот человек в пальто. Я где-то видела его лицо.

–Не может быть…

–Подожди, – Алёна уже рылась в телефоне, открывая старую газетную вырезку, найденную в архиве. – Вот. Это он. Геннадий Ларин. Сегодня – зампред комитета по культуре. А тогда -никто, по документам. Но это он.

–То есть у нас видеодоказательство, что уважаемый чиновник двадцать лет назад участвовал в… чем-то?

–И у нас письмо, которое говорит, что лучше не соваться.

–Ты собираешься рассказать Владу?

Алёна кивнула.

–Обязательно. Это уже не просто тайна из прошлого. Это – политическая мина.

Влад приехал на следующий день. Он не спрашивал, откуда кассета. Просто сел, посмотрел от начала до конца, промотал дважды, записал тайм-коды.

–Ларин. Его лицо стопроцентно узнаваемо. В архиве были упоминания о его участии в тендерах, но всё покрыто.

–А теперь?

–А теперь я могу, теоретически, инициировать проверку. Но без подтверждения, откуда кассета – это улика под вопросом.

–Но ведь ты не отвергаешь…

–Я не отвергаю, – устало сказал Влад. – Я просто понимаю, что если мы полезем дальше, это уже не библиотечная история. Это может закончиться плохо – не только для тебя.

Алёна молчала. Потом подняла взгляд:

–Но ты всё равно пойдёшь со мной, да?

Он посмотрел на неё. Долго. Глубоко.

–Конечно.

– Именно потому, что всё становится неторжественным, я и хочу сделать это правильно.– Формальность, – сказал Влад, когда они зашли в его кабинет. – Не слишком ли торжественно для беседы о кассете? – ответила Алёна.

Он предложил ей стул напротив, положил на стол блокнот и включил диктофон.

– Фамилия, имя, отчество?

– Власова Алёна Евгеньевна.

– Возраст?

– Двадцать пять.

– Род занятий?

– Библиотекарь. Следователь-любитель. Первооткрыватель тайн и раздражитель капитанов полиции.

Влад позволил себе лёгкую улыбку, но взгляд оставался серьёзным.

– Расскажите, как видеокассета оказалась у вас.

– Камера хранения. Здание на Лиговском. Ключ мы нашли в пенале в вентиляционной нише, следуя схеме, которую оставил Трушин.

– Кто был с вами?

– Екатерина Руденко. Она же свидетель, блогер, тревожный звонок и мой голос разума. Иногда.

–Вы осознаёте, что, продолжая самостоятельно копаться в этом деле, вы подвергаете себя опасности?

–А вы осознаёте, что если бы я этого не делала, никто бы не нашёл эту кассету?

Влад стукнул пальцами по столу.

–Поэтому я и не делаю из этого дисциплинарное дело. Пока. Но если ты попадёшь под прицел – мне уже будет всё равно, кто что нашёл. Потому что мне придётся объяснять, почему ты не была остановлена раньше.

–Я не прошу вас о защите.

–А я тебя не спрашивал, – жёстко сказал Влад. – Я просто… сам не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Молчание повисло между ними, как плотная пелена. Алёна смотрела прямо ему в глаза. Без вызова, но и без страха.

–Значит, вы волнуетесь.

–Чёрт подери, да.

Они оба замерли. Слова прозвучали громче, чем планировалось. Влад опустил взгляд, встал, выключил диктофон и убрал блокнот.

–Всё. Формальности закончились.

–Влад…

–Что?

–Спасибо. Я это ценю.

Он только кивнул и открыл дверь.

–Береги себя.

Алёна вернулась в библиотеку поздно вечером. Катя уже ушла, охранник спал у экрана с камерами. Всё было тихо. Почти слишком.

Она закрыла за собой дверь кабинета и бросила взгляд на стол. И остановилась.

На клавиатуре лежала записка. Та же старая бумага. Тот же шрифт. Тот же стиль.

Библиотека -тоже не вечна.»«Вы зашли дальше, чем следовало. Если вы не остановитесь – последствия будут.

Алёна вчиталась в слова. Чужие, но адресованные лично ей. На её территории. На её столе.

Значит, они были здесь.

И это уже не игра.

Первым делом Алёна проверила замки. Всё было заперто. Никаких следов взлома. Охранник, когда она его разбудила, клялся, что никто не заходил. Камеры -старые, с рябью – показали лишь, как она уходит, а потом возвращается.

Между этими моментами – пустота. И в этой пустоте кто-то оставил послание.

На следующее утро Влад приехал без предупреждения. Алёна только кивнула в его сторону, не говоря ни слова – и сразу положила перед ним записку в пакете.

– Она была на моём столе.

Он внимательно изучил почерк, затем оглядел кабинет.

– У вас резервный вход?

– Есть. Но ключей ни у кого из сотрудников нет, кроме меня и завхоза.

– Он здесь?

– В отпуске. В деревне, с прошлой недели.

Влад выдохнул сквозь зубы.

– Это значит, что либо у кого-то есть копия, либо кто-то работает изнутри. Или очень хорошо притворяется посетителем.

– Или всё сразу.

Он провёл по полке пальцем, посмотрел на неё.

–Тебя это пугает?

–Нет. Напротив. Это значит, что мы на верном пути.

Он покачал головой.

–Мне больше нравится, когда преступники не интересуются библиотекарями.

Алёна чуть улыбнулась:

–А мне – когда я их опережаю.

Позже днём Катя предложила сделать что-то совершенно неожиданное: уйти с работы пораньше. Просто так. Без следов, улик и схем.

–Алёна, у тебя круги под глазами. Уже второй день. Даже Влад стал мягче, а это уже тревожный знак.

Они пошли гулять по набережной. Ветер трепал волосы, вода в канале блестела, как ртуть. Катя купила два кофе и села на перила.

–Помнишь, как в школе ты читала «Десять негритят», а я смотрела клипы про любовь?

–Я читала, потому что ты мне отдала книгу с фразой: «Тут в конце все умирают, но круто».

–А теперь у нас тоже почти Агата Кристи. Только без острова. И пока никто не умер, к счастью.

–Ключевое слово – «пока».

–Прекрати, – Катя поморщилась. – Я серьёзно. Мне становится страшно.

Алёна посмотрела на воду.

–А мне – странно спокойно. Как будто я не могу не идти дальше. Как будто это всё уже началось – и у меня нет другого пути.

Катя вздохнула.

–Тогда просто знай: если ты когда-нибудь провалишься в погоню за преступниками – я буду рядом. С телефоном. С кофе. С истерикой, возможно. Но рядом.

Алёна улыбнулась. Её ладонь коснулась руки подруги. Кратко. Молча.

Потом она достала телефон и набрала Влада.

–У меня появилась мысль. Описания склада, схема, фотографии – это не просто память. Это последовательность. Как будто кто-то хотел, чтобы мы нашли их. Или – чтобы кто-то другой не нашёл.

–Думаешь, нас ведут?

–Думаю, Трушин оставил маршрут. А кто-то боится, что мы его пройдём до конца.

На следующее утро Алёна пришла на работу раньше всех. Библиотека ещё не открылась, но в её руках уже был список книг, которые числились за Трушиным в последние месяцы. Большинство – старые тома по истории Ленинграда, правовые сборники, газетные подшивки. Но одна запись выбивалась из общей картины.

«Записные книжки. Личное. Архив 9, секция 3».

– Записные книжки? – пробормотала она, отыскивая нужный стеллаж в глубине подвала.

Коробка нашлась за час. Внутри – блокноты с пометкой «В.М.Т.», исписанные тугим, неразборчивым почерком. Даты – разбросанные. Записи – фрагментарные.

«Снова звонил Л. – хочет замять. Но я не отступлю. Правда дороже страха.»

«Они думают, если я стар, то забуду. Но я всё помню. Пленка -в камере. Ключ под ступенькой.»

«Кто-то следит. Вчера у лифта – та же фигура. Не иначе. Надо спешить.»

«Агата. 17 мая»И в конце одного из блокнотов – только одно слово и дата:

Алёна перечитала эту строку несколько раз. Без контекста -это было бессмысленно. Но интуиция подсказывала – это важно.

Она сделала копию страницы и отправила Владу, сопроводив коротким сообщением:

«Нужно узнать, что было 17 мая. И кто такая Агата.»

Ответ пришёл неожиданно быстро:

«Уже в работе. У меня есть связи в архиве МВД. Сегодня вечером встретимся – есть кое-что по делу Ларина.»

Они встретились на Васильевском, в сквере у кафе, где пахло сырниками и кофе. Влад был сосредоточен и взволнован.

–Ты была права. Это всё – не просто личное дело. Мы наткнулись на старый, замятый, но не уничтоженный материал по делу 1992 года. Тогда погибла женщина -Анна Войцеховская. Тело не нашли, дело закрыли как исчезновение. А знаешь, где она работала?

Алёна молча ждала продолжения.

–В том же здании, что и склад. Бухгалтер.

–И Ларин?

–Тогда был ответственным за «финансовую безопасность». Его имя в деле мелькает, но официально его опросили лишь как свидетеля.

–А «Агата»?

–Вот это пока загадка. Возможно, псевдоним. Или…

–Или дочка.

Они переглянулись. Влад кивнул:

–Мы проверим.

Он протянул ей ещё один документ – факс с разрешением на повторное вскрытие материалов дела 92-го.

–Мы открываем архив. Официально. Завтра утром.

Алёна сжала лист бумаги, будто это был ключ от замка, который держал ответы слишком долго.

Архив хранился в подвальном помещении при бывшем отделе милиции. Запылённые коробки, потрескавшиеся ярлыки, запах сырой бумаги и железа. Всё было пропитано временем и молчанием.

«Исчезновение: Войцеховская А.А., 34 года. Сотрудник отдела бухгалтерии, складское помещение на Лиговском проспекте, д.112-Б».Алёна стояла рядом с Владом и следователем, который открыл дело №4192, заведённое в мае 1992 года:

– Странно, что тело так и не нашли, – заметил Влад. – Зато есть заявление от анонимного свидетеля, который утверждал, что видел, как её сажали в машину.

– Подпись неразборчива, – сказала Алёна, листая показания. – Но почерк… подожди.

Она достала одну из страниц из блокнота Трушина.

– Посмотри. Почерк тот же. Он писал заявление.

– Значит, он всё это знал с самого начала. И пытался привлечь внимание.

– Но не мог доказать.

Они добрались до приложений – среди них была чёрно-белая фотография. Склад. У въезда -женщина в плаще, а рядом с ней -девочка, лет пяти, в белом платье и с бантом.

«Агата. 1991».На обороте:

Алёна замерла.

–Значит, Агата – ребёнок Войцеховской?

–Возможно. Или внучка. Или девочка, которая тогда случайно оказалась рядом. Неясно.

–Но она могла видеть, что случилось.

–Если жива.

Влад аккуратно убрал фотографию в папку.

–Я пробью по базе. Возможно, есть следы -школа, больница, детдом. Что угодно.

–А если нет?

Он взглянул на неё.

–Тогда ты снова пойдёшь по следу. А я -прикрою.

Они вышли из архива в конце дня. Солнце садилось, город гудел трамваями и шагами. Всё было как всегда. Кроме одного – в руках у Алёны теперь была улика. И имя. И тень того, кто, возможно, наблюдает за ней всё это время.

Катя встретила их у библиотеки, нацепив большие тёмные очки и озвучив с пафосом:

–Ну что, наши Джон и Джейн Доу, как успехи в раскрытии прошлого?

–Есть имя, – ответила Алёна. – Агата.

Катя на секунду опустила очки:

–Звучит как имя девушки, у которой в шкафу скелеты… и стиль.

–Ещё не знаем, кто она, – сказала Алёна. – Но скоро узнаем.

Они вошли внутрь. Алёна прошла в свой кабинет, поставила папку на стол и уже собиралась сесть, когда Влад подошёл с новым листом бумаги. На нём – ксерокопия заявления от 2006 года.

«Прошу повторно рассмотреть дело по факту исчезновения моей матери – Войцеховской А.А. Я считаю, что она была убита. Агата Войцеховская».

Алёна подняла взгляд. Влад положил бумагу на стол.

Глава 3 Внутри чужих книг

Санкт-Петербург утопал в мелком дождике, который не мешал идти, но проникал в кожу, как тонкое сомнение. Город снова прятался под зонтами и капюшонами, становился задумчивым, как будто и сам что-то расследовал.

Алёна сидела за столом в кабинете, пальцы играли с кончиком ручки. Перед ней лежала ксерокопия письма от Агаты Войцеховской. Строгий, уверенный почерк. Без лишних эмоций – только суть.

Она чувствовала – за этой запиской стоит человек, который слишком долго ждал, чтобы его услышали. И теперь, когда дело снова всплыло, он не собирался молчать.

Катя, как всегда, ворвалась без стука – с кофе в одной руке и влажным капюшоном, прилипшим к волосам.

– Угадай, что я нашла?

– Новую палетку теней, вдохновлённую скандинавским нуаром?

– Почти. Только не палетку – а интервью.

– Всё ещё звучит подозрительно.

– Интервью с Агатой. 2015 год. Маленькое, на местном сайте. Она тогда работала преподавателем литературы в частной школе. Говорила о детских книгах и упомянула, что «литература – способ вернуться туда, где тебя услышали в первый раз».

Алёна резко подняла голову.

– Где именно она это говорила?

– Вот. Я распечатала.

Катя протянула лист. Алёна пробежалась глазами по тексту.

"…мой самый любимый детский роман – "Таинственный сад". Потому что книги дают чувство дома. Даже если дом давно исчез. Даже если ты не уверена, был ли он на самом деле."

– Она помнит, – тихо сказала Алёна. – Помнит что-то важное. И скрывает это в строках.

– Это же как ты, – Катя уселась на стол. – Только у тебя вместо "Таинственного сада" – криминальные досье и жуткие фото.

– Кстати о фото… – Алёна достала из папки ту самую старую чёрно-белую карточку. – Смотри. Здесь девочка держит книгу. Видишь?

– Ага. Старая, без обложки. Как будто из библиотеки.

– Думаешь, у нас в фонде может быть что-то похожее?

Катя оживилась:

– Если эта книга из фонда, и она до сих пор у нас – ты хочешь найти по фото книгу?

– Именно.

Катя вытянула губы:

– Ты даже людей по глазам узнаёшь, а теперь уже книги по корешку?

– Бывало и такое.

Поиски начались в подвале. Катя ворчала, что уже второй раз за неделю пачкает кроссовки, а Алёна просматривала картотеки, как археолог, выкапывающий личную историю из слоёв забвения.

– Старые детские книги… – бормотала она, вытаскивая списки. – 1980–1992 годы. Без обложки, мягкий корешок, узкий шрифт… Вот! Смотри.

Фрэнсис Бёрнетт. «Таинственный сад». 1981, изд. «Детская литература», мягкая обложка, 142 стр., состояние – обветшалое.Она вытащила карточку:

– Полка D-4-17, – подсказала Катя. – Это почти у потолка. Нужна лестница и немного твоей детективной магии.

Алёна полезла наверх сама. Пальцы нащупали тонкую книжку между более толстыми томами. Корешок – тёмно-синий, с еле различимыми буквами. Именно такой, как на фотографии.

"Дом под лестницей. Она знает."Открыла. На внутренней стороне обложки – штамп библиотеки, как и положено. А ниже -тонкая, аккуратная подпись: Агата В. -1991 И рядом -почти невидимая, карандашная надпись:

Алёна замерла.

Катя, стоящая внизу, потянулась к её руке:

–Ну что там?

–Надпись. Почти исчезла. Но есть.

–Чья "она"? Кто знает?

–Пока не знаю. Но если эта книга здесь -значит, кто-то вернул её. Возможно, Трушин. Или Агата сама.

–Или та самая "она".

Алёна спустилась, прижимая книгу к груди. Она чувствовала, как сердцебиение стало чаще. Эта книга была здесь всё время. В тихой библиотеке. В чужих руках, на чужих полках.

Катя смотрела на неё с тревогой.

–Мы сейчас нашли… что? Подсказку?

–Или зацепку. Или… крик о помощи, оставленный много лет назад.

В тот вечер Алёна снова сидела за своим столом. На этот раз – с «Таинственным садом», копией письма Агаты и фото. Всё складывалось в нечто большее. Как будто Агата действительно пыталась оставить след. Но оставила его не в официальных документах, а в книгах. В том, что не исчезает.

Она сделала заметки:

· Надпись «Она знает». Кто?

· Что за «дом под лестницей»?

· Почему книга снова в фонде?

Влад позвонил ближе к девяти.

–Ты дома?

–Пока да. Но собираюсь вернуться в библиотеку.

–Не иди одна.

–Не могу не идти. Я нашла книгу.

Он помолчал. Потом сказал:

–Ладно. Через двадцать минут буду у тебя. Встретимся у входа.

–Спасибо.

Она знала, что он не просто волнуется. Он начал понимать, как и она: это дело не просто архивная загадка. Оно живое. Оно шепчет из страниц.

Ночь в библиотеке была особенной. Пространство, которое днём наполнялось шелестом страниц, голосами, шагами, теперь было погружено в тишину. Лампы давали тёплый, узкий свет, а скрип половиц казался громче мысли.

Алёна и Влад стояли у старой деревянной лестницы, ведущей в подсобное помещение под читальным залом. Это было служебное пространство -узкий коридор с проводами, щитком и множеством запертых дверей, давно не использовавшихся.