Исповедь камикадзе

– А ты че стоишь, как вкопанный? Проходи, садись, щас Федюня придет. Водку пьешь? – прохрипела она.

«Красавчик» стал потихоньку отступать назад, и если кто-нибудь, мог бы видеть его, он обязательно обратил внимание на то, как сильно расширились его глаза.

– Ты куда? Да стой ты.

Но Алик уже шел быстрым шагом по коридору в сторону лестницы. Только уйдя далеко от этого дома в неизвестном направлении, он остановился, начал глубоко дышать, и долго не мог надышаться.

После этого случая Альберт много времени не мог прийти в себя, был рассеян, временами раздражителен и груб, но время лечит, и постепенно он оттаял. Спокойствие длилось недолго. Интересно, кто придумывает сценарий жизни? Почему небеса порой так жестоки к человеку? Казалось бы, только-только, ценой невероятных усилий и жертв он пришел в себя, и на тебе, новый удар. Говорят, человек сам кузнец своей судьбы, и у него всегда есть выбор. Был ли у Алика выбор быть брошенным матерью и жить в дет. доме, или воспитываться в семье. Кто-нибудь предоставил ему такой выбор? Может, возможность принять решение была у него в тот момент, когда у босса случилось несчастье?

У него украли сына. Мальчику было десять лет. Охранники долго ждали его у автомобиля, чтобы забрать со школы. Одноклассники, выходя, говорили, что его попросил остаться после урока учитель. Однако прошло больше часа, но ребенок не появлялся. Тогда один охранник пошел разведать обстановку, но, как ни странно, он узнал, что урок давно закончился, и все ученики и учитель покинули школу. Гарик был в ярости. Все были подняты на ноги, но ни ребенка, ни учителя найти не удалось. Оказалось, он недавно устроился в школу, жил в съемной квартире, по месту прописки о таком гражданине ничего не знали. Поиски не давали никакого результата. В течение двух недель, никто ничего не слышал ни о мальчике, ни о похитителе, и вдруг, начались звонки. Гарик взял упорно звонящий мобильник во время важного совещания и в волнении сказал: «Алло». В трубке он услышал молчание, подумал: «Бывает». Через час звонок повторился, и отец кожей почувствовал – началось:

– Говори сука, не молчи. – Начал он зловеще. – Ты покойник падла, я тебя из-под земли достану. Слышишь? Только тронь его и будешь распятому Христу завидовать. Понял? – орал он в трубку, и слезы ручьем катились по лицу.

Через месяц Алик пришел в кабинет босса по его приглашению к нему в кабинет. Начальник сидел один во главе длинного стола и жестом пригласил вошедшего сесть на близко стоящий стул. Лицо босса было мрачнее тучи.

– В общем, так, горе у меня Альберт, – начал он. – Ты же знаешь, сын у меня один. Сколько мы с Маринкой его ждали, врачей обошли, чтобы он у нас появился, а тут, какая-то сволочь… Вот живу я, пашу как лошадь, денег помойка, недвижимость. Дальше больше будет. А, жить мне сколько? Лет десять, ну двадцать, и что? И кому это все, для чего это все?

Алик смотрел вниз, в ответ смог только глубоко вздохнуть и слегка пожать плечами, всем видом выражая искреннее и глубокое сопереживание.

– Звонит, говорит: «Помнишь Сидоровых?» Кто такие Сидоровы? Да, много мы с тобой в свое время народу побили, много, но ведь я не виноват, время такое было, нельзя по-другому было жить. Сумму выкупа назвал, охренеть можно, но ничего, мне ради ребенка ничего не жалко. Я всех обзвонил, сроки сжатые. Макара помнишь?

Алик кивнул.

– Обещал лимон дать. Значит так, я тебе, как себе доверяю. Мы вместе пуд соли съели, ты мне, как брат. Полетишь сегодня к Макару, в аэропорту кейс получишь, с таможней договорятся и сразу назад.

– Конечно.

– Все иди.

Алик уже подошел к двери.

– Подожди – услышал он голос босса.

Начальник медленно встал, подошел к нему и начал говорить, глядя прямо в глаза. В глазах главного был лед:

– Я дал приказ за твоими следить, за женой и дочками. Деньги не привезешь, им не жить.

Молча, Алик покинул кабинет. «Что ж – подумал он – с волками жить, по-волчьи выть».

* * *

– Мужчина, мужчина, вам плохо? – услышал он легкий прибалтийский акцент. Кто-то аккуратно хлопал его по спине.

В соседнем кресле, рядом с Аликом сидела блондинка с короткой стрижкой, приятными и в то же время необычными чертами лица. Скулы были широковаты, надбровные дуги несколько выдавались вперед, однако, легкий загар на лице и бирюзовый цвет глаз сглаживали эти, пожалуй, недостатки. Алик немного успокоился, перестал рыдать, вытер глаза и выпрямился.

– Да нет, уже лучше, спасибо.

После небольшой паузы соседка продолжила:

– Это ужасно, умереть молодой.

Сосед не был настроен на диалог, тем более на такую сложную тему, поэтому промолчал.

– Мне страшно – выдохнула девушка и крепко прижалась к Алику. Он почувствовал, как быстро бьется ее сердце, рука машинально начала гладить девушку по голове. А самолет продолжал двигаться по небу.

Инга

– Вставай дочка, вставай, сегодня праздник – услышала она приятный голос отца и почувствовала мягкое прикосновение сильной руки к плечу.

Сквозь пелену, просыпающегося взгляда, постепенно начали проступать черты его улыбающегося лица. До боли родными были эти голубые, глубоко посаженные глаза и нос картошкой, и, постоянно вихрастые, пегие волосы.

Она не сразу вспомнила, что сегодня день, которого она так долго ждала, и, который, несмотря на праздничность, вызывал в душе ее противоречивые чувства. День этот был, первое сентября. Противоречивыми же чувства были потому, что с одной стороны, мама и папа рассказывали, как это будет здорово: придут нарядные дети с цветами в сопровождении счастливых, улыбающихся родителей, будет торжественное настроение, будут поздравлять, все станут веселые и радостные; с другой, ей не давали покоя язвительные замечания старшего брата Йонаса с ухмылкой говорившего о занудных уроках, домашних заданиях, которые отнимают время у телевизора и дворовых игр, о злых учителях и тому подобное. Маме и папе Инга верила больше, но все же, слова брата, как она ни хотела этого, не казались ей полной выдумкой.

Легкий, уже осенний ветерок, заносил в комнату остатки воспоминаний о лете. На спинке стула лежала выглаженная коричневая форма, а поверх нее, белоснежный кружевной фартук. После завтрака она надела форму и долго смотрела на себя в зеркало и не могла насмотреться. Боже как красиво! Наверное, так выглядят принцессы из сказок. И у них обязательно есть такие большие, красивые банты.

– Инга, давай быстрее, мы опаздываем – позвала мама.

И вот они идут всей семьей по уже проснувшимся, озаренным ласковым солнышком, улочкам Каунаса. Она держится за крепкую руку отца, в другой руке несет большой букет гладиолусов, ощущения от ранца за спиной непривычны и призывают к серьезности. То там, то тут можно видеть девочек и мальчиков, хмурых и улыбающихся, маленьких и взрослых, идущих медленно и спешащих, в сопровождении родителей и без, в форме и без формы, двигающихся в одном направлении и в разных. У мальчиков ботиночки до блеска начищены. На подходе к школе ребятни нарядной еще больше становится, а в самой школе и вовсе переполох. Все взволнованы, знакомые друг с другом дети никак не наговорятся, спеша поделиться впечатлениями от каникул. Из одного помещения школы в другие быстро ходят учителя, на лицах их отражается радость вперемешку с заботой. Родители стоят неподалеку от своих чад, смотрят, улыбаясь по сторонам, слегка кивают, встречаясь взглядом со знакомыми.

Прошло какое-то время, и всех позвали на торжественное построение. Взволнованные дети стояли рядами в помещении спортзала и внимательно слушали торжественную речь директора Марты. Потом прозвенел первый звонок, и все разошлись по классам под веселые звуки песни, исходящей из колонок музыкальной аппаратуры: «Первоклассник, первоклассник. У тебя сегодня праздник!»

* * *

На свой день рождения Инга пригласила не только ребят, знакомых с ней до школы, но и новых друзей. Среди них были Миша и Оля, брат с сестрой, двойняшки. Их отец занимал высокий пост в учреждении, занимающимся строительством жилых и нежилых объектов. К слову сказать, учреждение это было шефом школы и брало на себя часть материальных затрат по обеспечению учебного процесса, поэтому учителя особенно благоволили к двойняшкам. У учебного заведения никогда не было проблем с ремонтом, одной из головных болей подобных организаций.

Нарядные дети заходили потихоньку, в небольшое помещение прихожей, где их встречала именинница и кто-то из родителей. На ней было одето аккуратное, голубенькое платьице с пояском. Рукава были короткие и плотно обхватывали плечи. Красивый белый кружевной ворот поддерживал тоненькую шейку. Вьющиеся волосы прелестно ниспадали с одной и с другой стороны, соединенные вместе у самой головы чудными голубыми ленточками. Свежее, чистое личико ее украшала искренняя улыбка детской невинности. Она радовалась, и, казалось, как будто облик ее светился, словно ангел спустился к нам с небес.

Миша и Оля Ковалевы зашли осторожно, озираясь своими детскими глазенками по сторонам, постепенно привыкая к новой обстановке. У Инги они были впервые.

– Здравствуйте – сказала именинница.

Гости кивнули.

– Папа познакомся, это Миша и Оля, мои одноклассники, я тебе о них рассказывала. А это мой папа Андрис. – Обратилась она уже к вошедшим.

– Очень приятно. – Сказал папа. – Значит это ты, тот самый Миша?

Миша засмущался.

– Давайте подарки и проходите в дом, несколько повелительным тоном попросила хозяйка праздника, и Оля незамедлительно протянула ей среднего размера сверток, а Миша гвоздики.

Школьная жизнь, как впрочем, и жизнь в целом, не проходит без забавных случаев. Один из таких произошел недавно в классе, в котором учились обозначенные выше персонажи. Теперь мы поймем, почему же Миша «тот самый», а потом к столу, к столу.

Дело было на перемене, в тот самый период первородного хаоса, который начинается внезапным, быстрым открыванием дверей классов после громкого звонка, и выбеганием оттуда неконтролируемой своры трудноописываемых существ в школьной форме. В последствие, эти отдельные массы встречаются, перемешиваются, и начинается что-то невообразимое. Кто-то друг за дружкой гонится, кто-то беседует, громко хохочет, кто-то на ногу ближнему наступить норовит. Мало кто спокойно у стеночки стоит, или на скамейке присаживается. Непросто учителю из класса в другое помещение через коридор сквозь буйство эмоций и действий пробраться. Приходиться лавировать, куда там водителю в час пик на городской дороге. Непростое испытание нести в этот момент стопку книг, или тетрадей из одного помещения в другое: уронишь, не соберешь.

Первоклассники с трудом привыкали к такому порядку вещей, и поначалу даже побаивались выходить из класса на перемену, но постепенно начали осваиваться, и чувствовали себя более спокойно, а некоторые принимали живое участие в играх и во всем этом бесшабашном мероприятии под названием школьная перемена.

В классе был один мальчик Алеша. Был он среди всех самый маленький, в школу его отдали с шести лет, потому что день рождения у него справляли в октябре. Папы у него не было. Жил он с мамой и бабушкой. Почти всегда молчал, других детей больше сторонился, на уроках вел себя неактивно. Чувствовалось, что пребывание в школе ему не совсем комфортно. С другой стороны, не каждый человек чувствует себя хорошо в незнакомой обстановке сразу. Чаще всего он адаптируется медленно и сначала ведет себя осторожно. Человек рано начинает понимать, что мир далеко не всегда бывает к нему добр и радушен, в нем есть место и для коварства и для несправедливости и еще много для чего. А Алеша? Может он, и в садик не ходил?

Он тихо стоял в сторонке, наблюдая за происходящим. К нему подошел второклассник Мартин в сопровождении двух своих товарищей. Был он мальчик крупный. Маленькие глазки венчали округлости пухлых щек, на голове ежик светлых волос.

– Привет – обратился он к Алеше.

Тот ничего не ответил и смотрел на подошедшего с испугом.

– Что молчишь? Первоклашка? – продолжил Мартин.

Алеша кивнул. Незаметно вокруг них начала вырастать аудитория любопытных школьников. Мартин был знаменит, и многие кто знал его, могли поспорить, что добром дело не кончится. А уж кто будет пострадавшим, и говорить нечего. Что скажешь, человеку интересно посмотреть на страдание другого, видимо для того, чтобы получить порцию удовольствия от осознания того факта, что не он сам в положении страдающего. Наверно, такова природа людей. Что ж, все замерли в ожидании интересной развязки.

– Ты знаешь, – продолжил протяжно крепыш, пытаясь втиснуть свои большие руки в узкие кармашки брюк – в школе фальшивые монеты появились. Это не ты их случайно принес? Дай-ка мне их посмотреть, а то милиция приедет, хуже будет.

Алеша безропотно вынул из формы все деньги, которые мама дала ему на завтрак, и отдал Мартину. Тот некоторое время смотрел на монеты, потом нахмурился и проворчал:

– Ну, точно, это они. Ладно, не бойся, в милицию не пойду. Сам разберусь. – И отвернувшись, собрался уходить.

– Стой! – услышал он голос одного из толпы.

Сделав удивленное лицо, он медленно повернулся в сторону говорившего:

– Ну? – сказал обманщик грозно, то ли спросил, то ли оскорбил.

– Отдай – сказал тот же голос, который принадлежал Алешиному однокласснику Мише.

Миша, кстати, был ненамного больше страдальца. Все стоящие рядом были поражены и со страхом смотрели на противника крепыша. После недолгой игры в гляделки, Мартин расслабился, улыбнулся:

– Ага, разбежался – и опять повернулся уходить.

Миша подбежал к обидчику, схватил за плечо, и когда тот развернулся, стукнул его в живот. «Ой!» – раздалось в толпе. Кто-то закрыл лицо руками. Мартин согнулся, придерживая живот рукой, а когда выпрямился, все увидели на лице его слезы:

– Ну, ты получишь – сказал он сквозь них и побежал в кабинет директора, к своей маме Марте Гражидене.

Многие в школе знали, что у Мартина мама директор, поэтому он многое мог себе позволить безнаказанно, и никто не осмеливался дать ответ. Миша не знал этого факта, и, после, рядом прошуршавшего шепота: «Ты че, это же сын директора», стоял, оглядываясь по сторонам в некоторой растерянности. Все смотрели на него, как на обреченного. Миша не знал, что Мартин был директорский сын, в противном случае, он быть может и не осмелился поступить подобным образом.

Буквально через несколько секунд дверь в кабинет директора открылась, и оттуда вышла крупная женщина с покрасневшим лицом, за руку она вела всхлипывающего своего сына. Она быстро, широкими шагами подошла к ребятам в направлении, которое ей указал своим пальчиком сынок. Он же кое-как телепался, с трудом поспевая за маменькой, держась за ее руку, словно маленькая машинешка, буксируемая мощным гигантом грузовиком.

– Кто? – спросила она своим громким, хорошо поставленным голосом.

– Вот он – слабенько, отворачиваясь куда-то в сторону, пролепетал, «невинно» обиженный, и направил указательный пальчик свой на Мишу.

– Как тебя зовут мальчик?

– Ковалев…Миша.

– Ты, в каком классе занимаешься?

– В первом – говорил Миша, потупив взор.

– В кабинете каком? Где вас учитель учит? – повысила тон директор, и Миша почувствовал, как у него задрожали колени. Он показал в сторону кабинета.

– Пошли.

И они пошли в класс, где к очередному уроку готовилась молоденькая учительница, еще не избавившаяся от восторженной наивности, начинающего педагога, верящая в детей и в свое дело. А дети смотрели им вслед соболезнующим взглядом. Учитель слегка опешила, увидев процессию из директора, ее сына и своего ученика. Сердце подсказало неладное.

– Садитесь – сказала Марта повелительно мальчикам, указав на первую парту – и вы сядьте – разрешила она девушке, которая стояла, нервно перебирая пальцами, находясь в состоянии крайнего смущения.

Все сели кроме директора.

– Посмотрите, какое безобразие. Ваш ученик бьет другого на глазах у всех – начала она.

– Не может быть, Миша скажи, зачем ты это сделал? – раздался несмелый, тонкий голос со стороны учительского стола.

Миша молчал и гордо смотрел перед собой, наверное, так вели себя партизаны на допросах в гестапо.

– Видите, молчит хулиган. Его нужно обязательно наказать, вызвать родителей в школу – продолжала взволнованная мать.

Звонок уже прозвучал, но дети не решались заходить в класс. Вдруг со стороны полуоткрытой двери кабинета раздался детский голос:

– Он у меня деньги забрал.

– Кто? – одновременно спросили директор и учительница, поворачиваясь на голос.

– Вон тот, толстый.

– Это правда? – после некоторой паузы спросила Марта своего сына.

Вместо ответа он смотрел на нее, сощурившись, наклоняя голову на бок, пытаясь, как бы вжать ее в тело, но безуспешно, затылок настиг хлесткий удар тяжелой материнской руки.

– Дома поговорим – сказала она по-литовски и быстро вышла вон.

Однако же мы отвлеклись, а ведь день рождения в самом разгаре. Дети сидели за столом, пили абрикосовый сок с мякотью и, молча кушали со своих небольших тарелок салатики и голубцы, а также маринованные огурцы и помидорчики. Рыба на столе была представлена в ассортименте. Миша увлекся куском копченой ставриды и выложил свои локти на стол, в чем немедленно был уличен «старшей» сестрой (она была старше его на полчаса), и был бит по одному из локтей довольно невежливо, что впрочем, не спасло кусок от Мишиного старания.

– Ребята – прервала тишину Инга, и все остановили есть, обратив к ней все свое внимание – давайте поиграем в интересную игру.

В руках именинница держала листок бумаги с написанным текстом.

– Сейчас Йонас раздаст вам всем конверты. Вы их сами выбирайте, чтобы на удачу. Я буду читать вопросы по порядку, а вы по очереди вынимайте из конвертов ответы и тоже читайте. Брат именинницы пошел со стопкой конвертов по гостям, каждый из них делал случайный выбор и брал один себе. Несколько дольше, чем у других, он задержался около Мишиной сестры Оли, с которой не сводил глаз в течение всего праздника. Это произошло так, мимоходом, почти незаметно. Хотя это не совсем в строчку, но если я не опишу эту девочку, будет как-то не так. Для своего возраста она была, пожалуй, слишком высокая и выглядела старше своих одноклассников. Темные, чистые, средней длины волосы аккуратной шапочкой ложились на голову. Кожа была смуглая, черты лица правильные, приятные, в ушах маленькие желтые сережки, что для девочек ее возраста было большой редкостью. Вид она имела серьезный, все повадки ее говорили об опеки над «младшим» братом, как будто она заменяла ему мать. Ну, все, переходим к игре.

– Итак, первый вопрос – начала Инга. – Отвечает Йонас.

Брат сидел рядом с сестрой.

– Как называется твоя любимая книга?

Отвечающий небрежно открыл конверт и, громко, почти с достоинством прочитал:

– Работа не волк, в лес не убежит.

Все засмеялись. Йонас сидел, откинувшись на спинку стула, в руке держал бумажку, помахивал ей и тоже улыбался.

– Точно, точно, – сквозь слабый смех донеслись слова отца – на своем столе так порядок и не навел.

– Ну, папа?! – обиделся сын.

– Что ты, в самом деле – слегка пихнула локтем в бок Андриса его жена. – Ты поел? Иди-ка на кухню, пусть дети без нас повеселятся.

– Да я…

– Иди, иди…

Родители ушли, и атмосфера как-то сразу полегчала.

– Теперь ты читай вопрос, а следующий пусть отвечает, и так по кругу – дала в руки брата листок с вопросами именинница.

– Так, – встал Йонас – какое было твое слово учительнице, которая уронила тяжелую сумку? Да хватит есть – толкнул он жующего рядом малыша.

– А? Что? Я что ли? – сказал тот набитым ртом. – А, вопрос какой?

Это событие само по себе вызвало приступ хохота у окружающих.

– Читай ответ, блин – устало попросил Йонас.

– Ага, щас – отвечающий начал открывать конверт и долго не мог достать оттуда бумажку.

– Вот.

Он некоторое время непонимающе вглядывался в нее и выдал:

– Что тебе снится крейсер Аврора?

Все так и покатились от хохота, потому что он сказал это таким неуверенным голосом, и выражение лица его было таким рассеянным, что без смеха нельзя было смотреть. Да, и, честно говоря, тема сна оказалась кстати. Видя, что другим смешно, и сам стал тихонько подхихикивать.

– Садись Аврора, – весело сказал Йонас, хлопая товарища по плечу – спи дальше.

Тот сел, и тут же приступил к продолжению трапезы.

– Куда? – остановил его сосед. – Теперь ты читаешь. – И всунул ему в руки листок.

Тот начал непонимающе водить глазами снизу вверх и обратно по написанному, подливая масло в огонь всеобщего веселья.

– Здесь – ткнул пальцем в нужное место Йонас, давясь от гогота.

– А-а… Что сказали тебе родители на просьбу купить велосипед? – обратился он к Мише.

– Не зная броду, не лезь в воду – отвечал тот по бумажке.

– Да, долго тебе велосипеда ждать – раздался чей-то голос, сквозь гомон смеющихся невнятных комментариев.

Следующий вопрос читал Миша, обращаясь к сестре.

– Как ты ответишь, если девочка, или мальчик предложат тебе дружить?

Все замолчали и внимательно посмотрели на Олю, как будто ждали ответа от нее самой, или же ответ был жизненно важным.

– Без труда не вытянешь и рыбку из пруда – прочитала она по шпаргалке.

– О-о-о… – раздалось со всех сторон в знак одобрения, а может быть наоборот, выражая мысль, мол, посмотрите какая гордая.

Следующий вопрос был адресован девочке, сидевшей рядом с Олей:

– Что тебе сказал доктор, когда у тебя болел живот?

– А нам все равно, а нам все равно.

Всеобщее ха-ха-ха в ответ.

Дальше:

– Какой был твой ответ на вопрос учителя: «Что у тебя нарисовано на парте?»

– Солнечный круг, небо вокруг, это рисунок мальчишки – прочитала, несколько запинаясь, следующая участница мероприятия.

Потом:

– Когда учитель поставил тебе двойку, каким было твое возражение?

– Яйца курицу не учат.

Ха-ха-ха.

– Какой был твой ответ на вопрос учителя: «Куда впадает река Волга?»

– А пока, пока, по камушкам река течет.

Все еще раз засмеялись, удивляясь тому, как удачно совпал ответ, и хлопали даже от этого в ладоши. Последней отвечала Инга, вопрос был такой:

– Какая мысль пришла тебе в голову, когда тебя вызвали к доске?

– Что упало, то пропало.

– Ну, и ладно – сказал кто-то.

Все облегченно вздохнули. Несмотря на то, что игра оказалась интересной, все чувствовали некоторое утомление, а кто-то и желание продолжить трапезничать, чего делать во время развлечения было как-то неудобно. Какое-то время молчали. Поднялась подруга Инги, которая жила в одном с ней дворе, но учились они в разных школах, и торжественно подняла стакан с соком:

– Дорогая Инга, мы все тебя поздравляем с днем рождения, и я тебе желаю быть красивой, счастливой и быть хорошей подругой.

Именинница стояла, как и тостующая, со стаканом в руке, и, улыбаясь, внимательно на нее смотрела, ловя всей душой, тепло искренних пожеланий, и, боясь упустить хотя бы каплю этого тепла. Все встали и начали чокаться неказисто подражая взрослым. Потом они еще покушали, очагово обсуждая интересные моменты прошедшей игры. Следом танцевали под жутко дефицитную пластинку «Бони М», которую на день рождения подарил ее дядя Николас, на взрослом дне рождения, бывшем накануне, купив ее недавно в Чехославакии, где находился в командировке.

* * *

Была такая страна и называлась она Советский Союз. Многие народы жили одной большой семьей: Грузины, Таджики, Украинцы, Прибалты и проч. По поводу радости из-за многонационального устроения, в стране проводились различные мероприятия. Одно из них было намечено и готовилось быть воплощенным в жизнь в той самой школе, где училась наша героиня. Называлось это мероприятие: «Фестиваль дружбы народов». Суть его состояла в том, что каждый класс готовил костюмированное представление, изображающее танец, песню, или постановку из жизни народа одной из республик. Намечалось провести мероприятие в актовом зале в присутствии учителей и родителей.

По коридорам школы лихо бегали казахи, молдаваны и чукчи в основном русско-литовского разлива. В класс к сестре зашел Йонас, учившийся на два года старше, в черном халате с патронтажем в районе груди и с бумажной папахой на голове.

– Да-а… – начал Леха, глядя на него – грузин из тебя точно, как из коньков ласты.

И правда, белобрысое, прибалтийское лицо, плохо вязалось с костюмом гордого горца.

– На себя посмотри – ответил «грузин».

Алешины худосочную грудь и талию, одетых в куцую рубашку, вышитую на груди, продолжали широченные красные шаровары.

– Это что, – продолжал Йонас – вот у Мартина класс, вообще узбеки, обхохочешься. Представляешь, толстая физиономия Мартина, а сверху малюсенькая тюбетейка.

Картина показалась всем настолько комичной, что все попадали со смеха. Вообще обстановка была веселой.