Притяженье Земли

Наломав здоровую охапку, он присел и съел ещё один плод. Они были довольно сытными. Хотелось пить. Виктор встал, поднял дрова и отнёс к обелиску. Оценив количество принесённого, он вздохнул – объём его веток составлял четверть, от приносимого за раз Сёмой.

«– Ишь ты, такса мохнатая, во всём меня лучше. Ещё и лыбится до ушей. – подумал он с грустным осадком в настроении. – Просто молодой ещё, жизни не видал, а здоровья – вагон.».

Петрович поплёлся к ручью. Напился и зашагал к кустам, стоявшим ниже по течению, которого, кстати, не было видно в ламинарном потоке.

Ломая ветки, он услышал шорох и треск. Замер. По затылку пробежался холодок. Петрович вслушивался, но единственными звуками были колокольный перезвон его сердца и зубов. Он схватил наломанное и рванул к вершине холма.

Сёма доламывал последние ветки, регулярно подбрасывая горстку дров в костёр.

– Сёма…. уфф… ты… это… – Виктор пытался выровнять дыхание. – Когда кусты ломал… не видал… никого?

– Тебя видел – ты дрова в костёр бросал.

– Кроме, кроме меня? Видел? Уффф. Или, может, слышал? А? Звуки какие-нибудь?

– Звуки слышал. – кивнул красношёрстный пришелец. – Ветки трещали.

– Точно! Я тоже слышал! – воскликнул Петрович и настороженно заозирался. – А где? У ручья?

– И у ручья тоже.

– А ещё где?

Сёма задумался, а потом улыбнулся широко и сообщил: – Да везде. Где ветки ломал, там они и трещали.

– Тьфу! Балда ты, Сёма! – в сердцах воскликнул Петрович.

И тут же устыдился: «– В чем его упрекать то? Его, наоборот, очень даже можно понять: примчался, понимаешь, мужик голый, пыхтит, слово скажет – и минуту воздух глотает, как рыба, поди его, разбери – чего хочет? Да и ответил-то Сёма чётко – что видел и что слышал, всё подробно. Это я неправильно спрашиваю. Надо подход найти к чебурашке этому – тут по-нашенски, по-деревенски, не прокатит. Пришелец, всё-таки!».

– Понимаешь, Сёма, я там услышал, как ветка треснула – не та, которую я ломал – другая.

– Которую ломал – я. – понимающе улыбнулся шестилапый.

– Не-е-е-ет, – протянул с улыбкой Петрович, стараясь не психануть – Не угадал! Которую ломал кто-то другой. Кто-то другой, кого мы ещё не видели. Понимаешь?

Глаза Сёмы стали большими и тёмными. Виктор увидел в них тьму Вселенной, в которой зарождался свет знания. Животное мудро кивнуло, и вынесло вердикт: – Мгурны-лёпы! Пауки!

Петрович оторопело смотрел на него, а Сёма, чуть нахмурившись, продекламировал: – Многоногие твари, от которых мы обязаны защитить холм – наш дом.

Петрович устало опустился на землю – эмоциональные скачки подсадили «внутреннюю батарейку».

– Почему пауки-то? Говорю ж – кто-то невиданный. Пауков же мы уже видели, Сёма.

– Мне кажется, я видел НЕ ВСЕХ пауков. Ты же говорил – их полчища, а ночью было совсем немного.

– Пауки ветку не сломают. – гнул свою линию Петрович. – Мне кажется, что есть ещё кто-то – кроме полчища пауков, и нас с тобой. – наконец сообщил он, удивляясь – почему сразу так не сказал Сёме.

– А он за нас или за пауков?

– Это, Сёма, хороший и очень важный вопрос! Но ответа я на него не знаю. Ладно, давай посмотрим – что там с чёрными камнями.

Чёрные цилиндрики стали алыми.

– Значит – не горят. – с сожалением констатировал Петрович.

Чёрное кольцо не поджечь – геноцид пауков откладывался.

Дрова в костёр больше не бросали – эксперимент закончен, а запас был скуден. Петрович потрогал прозрачные камни – они были холодными, а затем сказал: – Пойдём на лесоповал, Сёма.

Пока таскали дрова, Петрович постоянно думал о необычно стремительном и странном теплообмене между камнями: чёрные передавали жар друг другу, почти без «потери градуса», а прозрачные – забирали тепло у чёрных, но оставались холодными. «– Интересно, если бы прозрачные в костре касались чёрных – смогли бы вторые нагреться? Может, с постоянным подогревом, ‘пресытили’ бы прозрачных до предела?». Он остановился, ошарашенный возникшей идеей.

Бросив охапку дров, Виктор быстро пошёл вниз по склону холма. Прошагав по прозрачным и оранжевым, шагнул на синие камни и остановился. Они были горячими, но кожа терпела – градусов пятьдесят, если по Цельсию.

Петрович взял по горсти синих и оранжевых камней и пошёл к ручью. Оранжевые камни были чуть тёплыми. Опустив цилиндрики в воду, он подождал с минуту, и вытащил один синий. Камень был ещё достаточно тёплым. Вернув его в ручей, Виктор сделал ходку за дровами. Потом проверил чёрные камни – они всё также были алыми от жара.

Когда синие и оранжевые камни остыли, Петрович отнёс их к обелиску, подождал пока высохнут и аккуратно сложил: один цвет с одной стороны от раскалённых чёрных камней, другой цвет – со второй. Потом осторожно положил по цилиндрику нужного цвета таким образом, что образовались перемычки, соединившие пылающие камни с оранжевым и синим островками.

Чёрные камни еле заметно потускнели. Петрович боязливо потрогал оранжевый камень – он был чуть теплее, чем, когда лежал на солнце. Синие камни прогрелись, по ощущению, градусов до шестидесяти. Он подождал пару минут и снова потрогал камни – результат был прежним, ни синие, ни оранжевые больше не нагревались.

– Выходит, у каждого цвета свой температурный лимит. – довольно потёр руки Петрович. Он что-то прикинул в уме, кивнул и с задором произнёс: – Придётся потрудится.

– Сёма, давай за мной! – воскликнул он, быстро шагая к кольцам из камней.

Пришелец красной молнией метнулся за человеком.

– А куда мы идём?

– За камнями.

Сёма резко встал, испуганно глядя то на Виктора, то на кольца вокруг холма.

– Да не бойся ты. – успокоил Петрович. – Синие нам нужны. Хотя, и чёрных ещё потребуется немного. Но этим я сам займусь. Сейчас нужно много-много синих камней.

Они курсировали между синим кольцом и обелиском, возле которого складывали камни. Пока Петрович, потея и тяжело дыша, делал ходку, Сёма успевал сбегать пять-шесть раз. Он носился на двух лапах, четырьмя таская синие цилиндрики. По пути к кольцу, он успевал сорвать и съесть несколько голубых плодов.

– Вот зараза! Передовик хренов. – пробурчал Виктор. На самом деле он злился на себя, за свою слабость. Ну или на судьбу, Вселенную и весь мир – за то, что даже в этой сумеречной зоне, в лимбе, у него были одышка и низкая выносливость.

Через полтора часа куча синих камней выглядела внушительно. Виктор, отдыхая, осмотрелся. Солнце продолжало уменьшаться, вокруг становилось темнее и прохладнее.

– Ты, Сёма, сходи ещё пару раз, а я пока подготовлю здесь всё.

Он стал разравнивать кучу синих цилиндриков, создавая площадку, которая длинным краем упиралась в обелиск. Получившийся «ковёр» был размерами, примерно, полтора на два метра, и высотой в два-три слоя камней. Это было меньше, чем хотелось бы. Петрович подумал, потом начал подгребать синие камни внутрь, создавая валик, высотой сантиметров десять. В дело шли и те, что подносил Сёма.

Когда опустились сумерки, Петрович развёл огонь. В этот раз он оставил чёрные камни, которые уже потемнели, но всё ещё оставались очень горячими, с краю костра. Затем пошёл к чёрному кольцу, оставив Сёму следить за костром.

Камни в чёрном кольце были пока слишком горячими, чтобы их нести. Петрович вытолкал несколько штук на синее кольцо, и обложил прозрачными цилиндриками, принесёнными с собой. Затем повторил процедуру. Набрав две горсти, он зашагал на холм – к костру.

Лежащие в костре чёрные камни снова стали ярко красными. Петрович разделил принесённые камни на две части. Одну отложил, а другую бросил в огонь. Затем отыскал крупную ветку с сучком на конце. Подойдя к насыпанной площадке из синих камней, Виктор пощупал её – камни были чуть теплыми. Он подошёл к костру, удобнее перехватил ветку и примерился. Насыпь была в полуметре от костра, раскалённые камни лежали на самом краю пламени.

Петрович сунул ветку в костёр, поддел один камень, и сделал движение, как будто клюшкой бросает шайбу. Алая искра взмыла вверх, ударилась об обелиск и упала на угол синей насыпи. Ветка вспыхнула, Виктор снова сунул её в огонь и вытолкнул второй камень. Тот покатился и упёрся в синие камни. Он бросил горящую ветку в костёр.

Петрович, с бьющимся от волнения сердцем, пощупал площадку и радостно рассмеялся – камни были очень тёплыми. Он забрался туда и сел, скрестив ноги.

– Сёма, залезай-ка сюда!

– Тепло-о! – растянулся в улыбке пришелец.

– Это наш ночлег на сегодня. Завтра сделаем покомфортнее.

– Сейчас тоже очень комфортно: камни – тепло, костёр – тепло и свет.

– Костёр, Сёма, придётся погасить – дров всё равно не хватит. Да и не поспать же – постоянно огонь поддерживать.

– А пауки?

Петрович нахмурился, посмотрел в густеющие сумерки и ответил: – Вообще, пауки по холоду не ходят. Будем надеяться, что эти твари тоже теплолюбивые и не смогут долго передвигаться ночью. Но на всякий случай, оставим наготове несколько факелов.

Костёр быстро угасал. Чёрные камни, лежащие в нём, только начали краснеть от температуры. Виктор встал, подбросил дровишек и повернулся к Сёме, растянувшемуся на тёплых синих камнях.

Рост пришельца, когда он стоял на всех шести лапах, составлял около метра. Если он вставал на четыре лапы и поднимал переднюю часть туловища – как кентавр, то макушка его головы была на уровне подбородка Виктора, то есть, около полутора метров. Когда Сёма вставал на две лапы, его суставы меняли положение, центр тяжести перемещался, и рост его становился примерно метр семьдесят. Сейчас же, растянувшись, его тело было не меньше двух метров в длину.

Камни в костре стали пылать алым. Виктор подкинул дровишек и позвал пришельца.

– Пойдём за провиантом, Сёма – подкрепимся на ночь, да и запас не помешает. Хотя – какой с тобой запас, обжора!

Один за всех.

Соорудив из веток на земле стол, они выложили на него принесённые фрукты. Костёр погас, но от раскалённых камней шло зарево, освещавшее пространство на два метра вокруг.

– Прямо как угли. – пробормотал Петрович, и, повинуясь импульсу, бросил ветку на них. Ветка зашипела, а потом резко и ярко вспыхнула. – Удобно. – кивнул он.

Третий

Петрович сидел, опёршись на обелиск спиной, Сёма лежал рядом, положив голову на передние (или верхние) лапы. Они смотрели на зарево от чёрных камней, и наслаждались теплом, которое шло от синих. Виктор думал о Сёме. Он чувствовал, что пришелец начинает ему нравиться – простой, позитивный, полон энергии и задора. И в то же время – наивный.

– Добрый вечер.

Петрович удивлённо посмотрел на Сёму – голос был твёрдый и вкрадчивый. Виктор не слышал, чтобы пришелец так говорил. Сёма повернул голову чуть в сторону, с радостным возгласом: – Привет!

За границей видимой части пространства, клубилось что-то бесформенное. Человек оцепенел.

– Позвольте воспользоваться вашими ресурсами. – раздалось из темноты. – На возмездной основе.

Петрович ловко схватил толстую палку, отложенную для факела.

– А что у вас есть? – задорно спросил Сёма, доедая последний плод из запасов.

Виктор с испугом и возмущением посмотрел на него. Он хотел возразить, что у них нет ресурсов на обмен, но в горле пересохло.

– Кусты с плодами. – сообщили из темноты, после длительного молчания. – Кусты можно жечь, а плоды – есть.

– Пойдёт! – радостно заявил шестилапый пришелец.

Ближе к костровищу шагнула фигура, ростом с человека. Петрович – без резких движений – положил в костёр несколько веток. Они зашипели и вспыхнули, осветив пространство вокруг.

Фигура была чёрная, стояла на двух ногах, и имела четыре руки, в которых держала несколько кустов, усыпанных голубыми плодами. На голове были два глаза, размерами и формой как у человека, но – фасеточные. Пламя костра отражалось в каждом омматидии глаза ночного гостя, притягивая взгляд и завораживая.

«– Ещё один шестилапый. – пронеслось и Виктора в голове. – Может они родственные виды?». Он сразу почувствовал неладное. Вся поверхность тела у визитёра была похожа на лоскутное одеяло, только лоскуты были одного цвета – чёрного. Петрович готов был поклясться, что грудь у незнакомца шевелится. Не размеренно – от дыхания, а беспорядочно, отдельными сегментами. Может, конечно, это просто игра света и теней, но плохое предчувствие саднило в сердце. Да ещё эти фасеточные глаза.

– Проходи! – радушно пригласил Сёма, схватив кусты. Он ловко обтряс плоды, слопав четверть по ходу дела, затем принялся мелко ломать ветки.

Виктор прокашлялся и сипло сказал, недовольным голосом: – Меня Виктор зовут. Это – Сёма.

– Крашц. – представился чёрный гость.

– Сам то откуда? Местный или как? – спросил человек, помолчав.

– Мы из галактики Светлых Хлебов. – раздался вкрадчивый голос. – Система Кристальных Бурь, планета Мгур.

У Витька скакануло сердце – что-то тревожно знакомое было в названии планеты.

Сёма вытер рот и расплывшись в улыбке спросил: – Путешествуете? Или по работе сюда?

– Нет. Мы просто очутились здесь, и не знаем ни причины, ни способа. Только вспышка фиолетовая сверкнула, и мы здесь.

– Значит, товарищи по несчастью. – кивнул Петрович, всё ещё крепко сжимая ветку. – Только у нас места маловато: сами еле умещаемся на лежбище. А костёр придётся гасить.

Наступила неловкая пауза. Сёма растерянно переводил взгляд с гостя на Витька, потом улыбнулся и заявил: – Я могу принести ещё много дров.

– Темно уже, Сёма! – с заговорческой интонацией процедил Виктор.

– Я хорошо вижу в темноте! – Ещё шире улыбнулся красный пришелец.

– Это опасно! Может, просто кому-то пойти к кольцу из чёрных камней? – Петрович выразительно посмотрел на чёрную фигуру. – Они тёплые, там хорошо.

– Мы знаем. Но камни остывают к утру, а сегодня будет холоднее, чем вчера ночью.

Человек кивнул, пристально оглядывая гостя. Не было сомнений, что вся поверхность его тела шевелилась и двигалась. Мгур! Значит жители – мгурны. Первоначальная догадка затвердела почти до факта и страх накатил с новой силой.

– Всё «мы» да «мы». – протянул он. – Вас что – много?

– Не много. Мы – один.

– Ух ты! Здорово! – восхитился Сёма. – А это как?

Петрович вздохнул, пытаясь побороть тошноту от страха, и спросил, глядя визитёру в глаза: – Пауки?

Чёрная фигура, не отводя взгляда ответила:

– Мы – Мгурны.

– Мгурны-лёпы? – радостно вскинулся Сёма. – Мгурны – хорошо, вкусная еда!

Он задумчиво осмотрел гостя. – Но ты не лёп, ты слишком большой – я не могу тебя раздавить.

– А зачем нас давить? – спросила тёмная фигура, шагнув назад. – Живыми мы представляем большую ценность, чем раздавленные.

– А вкусная еда у вас есть? – с надеждой спросил Сёма.

– Нет. – ответил мгурн. – Мы можем сделать.

– О! Прямо сейчас?

– Не сразу – нужны голубые фрукты.

Сёма оглянулся – весь продовольственный запас был съеден. Он подскочил с криком: – Я сейчас сбегаю. Много надо?

– Куда ты сбегаешь? – запротестовал Виктор. – Холодно, темно, неизвестно – кто ещё может там шарахаться!

На самом деле, ему не хотелось оставаться один на один с этим мгурном. Да и сама идея жрать то, что даст незнакомое существо – скорее всего, агрессивное и враждебно настроенное – была бредовой.

– Мы принесём. – вкрадчиво сказал мгурн.

Он шагнул во тьму и что-то зашуршало. Когда он вернулся в круг света, показалось, что рост его уменьшился. Петрович осмотрел его сверху до низу, и с удивлением отметил, что ноги стали неестественно короткими.

Человек был на грани глубокой паники. Не было сомнений, что новый пришелец – это пауки. Он вспомнил утро, как многоногие твари убегая, сливались в более крупные формации. Теперь, выходит, слепились в подобие человека – мимикрировали, чтобы ближе подобраться. Тошнотворная волна липкого ужаса подкатила к горлу. Петрович начал делать глубокие вдохи и выдохи.

Мгурн снова шагнул в темноту, и быстро вернулся. Теперь он был прежнего роста, ноги выглядели нормально. Он протянул руку, предлагая Сёме буровато-зелёный шарик, размером с куриное яйцо.

– Стоять! – резко выкрикнул Петрович, удивляясь своей дерзости. – Ну ка, убери свои колобки подальше!

Мгурн послушно опустил руку и чуть отступил.

– А ты, Сёма, голову включай – нельзя же быть таким наивным!

– Почему? – искренне удивился шестилапый.

– По кочану! – отрезал Виктор. – Вспомни – что было, когда ты последний раз слопал этой дряни? А?

– Было вкусно! – радостно ответил Сёма.

– Да, чтоб тебе пусто было! – не сдержался Петрович. – А как ты спал без задних ног, пока тебе зад прожаривало – не помнишь?

Красношёрстный пришелец вскочил, извернулся и оглядел задние ноги.

– Они на месте. – сказал он с облегчением, но несколько озадаченно. – Их точно не было, когда я спал?

Петрович сердито посмотрел на него.

– Вот съешь этой гадости, впадёшь в спячку, а потом посмотришь – что останется, а чего не будет. Проснёшься, а головы нет. Тело всё съедено – один скелет, и только ветер в черепушке гуляет.

– Как же я проснусь, если головы нет? – испуганно спросил Сёма.

– А это уже твоё дело. – усмехнулся Виктор. – А может, ты и не уснёшь, а сразу копыта откинешь.

Сёма внимательно посмотрел на каждую из шести лап. – У меня нет копыт. – радостно заявил он.

Раздражение достигло лимита, вышло за красную черту, и в сознании у Витька что-то щёлкнуло. Он внезапно расхохотался. Смех был искренним и энергичным. Он лился ровно и завораживающе, словно звук идеально работающего двигателя.

Сёма присел от испуга, а мгурн отскочил во мрак. Но через несколько секунд, сначала красный пришелец, а потом и чёрный, мелко затряслись, явно испытывая удовольствие. Возле угасающего костра, в бесконечной тьме Вселенной, существа с разных её краёв, потерянные и оторванные от своих миров, безудержно хохотали. Камни в кольцах вокруг холма завибрировали и стали пощёлкивать.

Костёр угас, но раскалённые камни давали немного красного света и много тепла. Синие камни уже немного остыли. Надо бы подогреть – кинуть раскалённый камень на синюю насыпь, но Петрович лежал без сил после приступа смеха. Как, впрочем, и оба пришельца. Сёма распластался на лежбище из камней, а мгурн валялся бесформенной кучей возле погасшего костра.

– Что это было? – раздался голос от костровища. Теперь в голосе Крашца было меньше вкрадчивости.

– Это было лучше, чем вкусная еда! – довольно протянул Сёма.

– Вы про что? – не понял Виктор.

– Процесс, когда наши сущности… м-мм… резонировали. – пояснил мгурн. – И мы все вибрировали.

– Да, – подтвердил Сёма – тряслись и делали вот так.

Он странно задёргался и стал издавать звуки, похожие на кашель и лай. Петрович поморщился. Когда они все вместе смеялись, звуки не казались такими жуткими.

– Вы про смех, что ли? – удивился он. – Никто из вас раньше не смеялся? Поверить не могу! Что же у вас за жизнь то была?

– Сме-ех. – протянул Сёма. – Мне нравится смех.

«– Странно, – подумал Виктор – Сёма же постоянно позитивный, улыбается в полголовы, а про смех, выходит, только сейчас узнал».

Он поёжился, встал и кинул несколько веток в костровище. Ветки, упав на раскалённые камни, вспыхнули, озарив светом всю компанию.

– Ладно. – Петрович встал и ткнул пальцем в мгурна. – Ты… или вы, да неважно. Нужно принести синих камней – тебе лёжку приготовить. Сёма, на нас с тобой дрова.

Мгурн ушёл в темноту. Сёма направился следом, но Виктор жестом остановил его.

– Знаешь, ты поосторожней, Сёма – не доверяю я этому мавру. Ты говорил – спишь чутко?

– Очень чутко! – кивнул шестилапый.

– Вот как что почуешь – сразу меня буди. Понял? Только не ешь ничего больше! А то опять заснёшь беспробудно.

– Но снотворное мне дали мгурны-лёпы. А этот не лёп – слишком большой.

– Балбес ты, Сёма! Это ж и есть пауки – собрались в этого монстра человекоподобного. Четыре руки зачем-то вылепили, видимо и тебе угодить хотели.

– Очень удобно. – покачал головой пришелец. – Лёпы могут становиться пчафом.

– Это понятно. – отмахнулся человек. – Ты, главное, не ешь ничего больше. Пока.

– Было вкусно. – Сёма понурил голову.

– Ладно, можешь фруктов голубых сожрать. – позволил Петрович. – Иди уже за дровами, да не задерживайся там. Я-то в темноте ничего не увижу.

Пауки носились быстро, куча синих камней росла. Петрович раскочегарил костёр и бросил туда отложенные чёрные камни. Сёма натаскал кучу кустов и срывал с них плоды.

Мгурну сделали «пристройку» к насыпи из камней. В итоге, вся насыпанная площадка выглядела как буква «Г», обнимающая костёр. Петрович подкатил веткой пару раскалённых камней к разным концам синей насыпи, и лежбище стало тёплым. Все улеглись, и пришельцы быстро затихли.

Виктор не спал. Смотрел в пустое небо и пытался вспомнить расположение звёзд в родном посёлке. Вся прежняя жизнь казалась очень далёкой, хотя прошло то – чуть больше суток по ощущениям. И за эти сутки ситуация становилась всё непонятней.

Он начал впадать в полудрёму, из которой его выдернула прохлада. Камни в костровище потемнели, но были горячими. Петрович их почти не видел в сумраке, но ощущал волну жара. Он нащупал ветку, повозился минуты три и подкатил несколько горячих камней к синей насыпи. Лежбище потеплело. Он поёрзал немного, согреваясь, и заснул.

Разбудило его чавканье и громкий хруст ломаемых веток. Петрович открыл глаза – было уже светло. Насыпь находилась в тени, но синие камни были ещё тёплыми. Он осмотрелся потягиваясь. Все чёрные камни лежали возле насыпанного лежбища. Кто-то перетащил их из костровища. Наверняка, мгурн – Сёма бы не додумался. Хотя, может и Сёма – не такой он и глупый: оказался в итоге прав, относительно того, что днём хрустели, всё-таки, пауки, а не кто-то неизвестный.

Он подпрыгнул от резкого треска. Шестилапый пришелец ломал ветки. Мимо ног Виктора промчался синий камень, затем ещё один, а потом целая лавина. Он проследил взглядом и упёрся в большую кучу синих цилиндрических камней, которую натаскали пауки.

Петрович встал и почувствовал боль в мышцах всего тела. Особенно ныли ноги. Это было последствия его возросшей физической активности.

– Попало в дело немятое тело. – пробурчал он. – Кажись, это от молочной кислоты в мышцах. Конечно – столько скакать и бегать.

Он пошёл к ручью, и обнаружил Сёму, прислонившегося к солнечной стороне обелиска. Пришелец ел плод прямо с ветки, смешно вытянув губы.

– Привет. – буркнул Виктор. – Чего не разбудил меня?

– А зачем? – удивился Сёма.

– Да затем! – Петрович вдруг осёкся, пытаясь сам понять – зачем? Оглядевшись, ответа он не нашёл. А и правда – зачем будить, если проблем нет? Спит себе существо, значит надо ему. Пища есть, вода тоже. С врагами – непонятно, но, если бы пауки – а может и Сёма – захотели бы, съели б его ночью.

– Затем, что мы команда, понимаешь? – Виктор пытался подобрать слова, чтобы объяснить. Наверное, прежде всего – себе.

– А команда, Сёма, вместе работает, вместе отдыхает и вместе ест.

Сёма замер, не дотянувшись губами до очередного плода. Снял фрукт с ветки и протянул человеку.

– Да ешь ты. Я ж вообще говорю. – махнул рукой Петрович.

Пришелец продолжал держать плод, внимательно глядя ему в глаза. Внезапно в сознании человека вспыхнула мысль: «– Что ж я творю то! Говорю одно, а поступком опровергаю сказанное. То же мне – учитель хренов!».

Он нахмурился, злясь на себя, и протянул руку: – Ладно, давай сюда свою синюю буклю!

– Блюмбу. – радостно поправил Сёма.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

Петрович сходил к ручью умыться и вернулся достаточно бодрым для новых подвигов. Хотя мышцы дико ныли. Он схватил блюмбу, и пожевывая, оценивал объём проделанной пришельцами работы.

Сёма подтвердил свою репутацию ударника производства и натаскал огромный запас веток. Все они были поломаны и уложены большущей кучей, возле костра. Рядом ютилась куча намного поменьше – голубые плоды.

Возле обелиска высилась и росла куча синих камней. Их теперь хватило бы на три лежанки. Пауки сноровисто таскали цилиндрики, мелькая в траве и на почве.

– Вы тут неплохо потрудились! – покачал головой Петрович. – Давно начали?

– Не знаю. – улыбнулся Сёма. – Вроде не очень.

Внутри неприятно кольнуло – то ли от того, что не участвовал в созидательном труде, то ли от неприятного осознания, что пауки тоже оказались эффективнее его.

Пауки начали собираться за кучей синих камней, которую сами же и натаскали. Через несколько мгновений вышел мгурн. При свете он выглядел более жутко. Словно четырёхрукий человек без кожи, с налепленными в беспорядке заплатами мышц. Вместо фасеточных глаз были чёрные выпуклости, скорее всего, не имевшие никакого отношения к функции зрения.

Мгурн молча стоял возле натасканной им кучи. Петрович дожевал блюмбу, с запозданием осознав, что нет косточек, и обратился к мгурну и Сёме: – Ну, братья-робинзоны, что делать будем?