Хроники Третьей Мировой войны, которой не произошло

Валерий толкнул дверь, подал документы. Немолодая важная дама в синем халате поставила какую-то закорючку на предписании, вернула ему паспорт вместе с картонным квадратиком, покрытым синими значками.

– Пожалуйста, проходите. Вы нажимаете кнопку – она показала букву и трехзначное число – Запомнили? В лоток вываливается этот квадратик, который определяет все здания и помешения, в который вам разрешен вход. При выходе сдаете. Все понятно?

– Да, спасибо!

– Счастливо вам! Выехать из города вы можете, имея на руках подписанную вторую часть вашего предписания, которую покажете при выезде, там же заберете справку.

– Так, – подумал Валерий, – а если нету? Сидеть, пока не сделаешь?

– Да, можно вопрос?

– Конечно.

– Скажите пожалуйста, почему в городе среди дня так много народа на улицах?

– Это очевидно – на Комбинате все работают по сменам, два выходных после трех, город живет круглые сутки.

– Спасибо! Я все понял!

Эйфория закончилась через минуту после знакомства.

– Здравствуйте! Очень хорошо, что мы, наконец, познакомились. Я – Князьков Борис Николаевич, – сказал крепкий мужик лет примерно сорока. – Нам хорошо бы обсудить все, что касается ядерной установки, особенно по режимам, нагрузкам, управлению. Геннадий Дмитриевич Якутов – он ведущий по вашим изделиям. Геннадий, выходи!

Из-за перегородки возник плосколицый сибирский абориген двухметрового роста. Сей слегка грузный – килограммов под сто двадцать – широкоплечий детина двигался легко, как тень. Острые глаза сверкали в раскосых щелеподобных глазницах на совершенно круглом плоском лице чукчи из анекдотов.

– Приветствую! Я – Якутов. Давайте поговорим, как мы будем работать. Я, по правде, не уверен, что нам придется взаимодействовать, поскольку традиционная энергетика показала себя в последнее время очень хорошо, но, чем черт не шутит, вдруг все-таки ядерная установка будет на борту «Курьера»? Если уж приехали, давайте все обсудим, и начнем с пуска. Аварийные ситуации? Кто напишет регламент для эксплуатационного персонала, то есть, я, конечно, знаю, кто, но кто даст исходные данные и прогнозные расчеты? Где коридоры параметров для атласа режимов? диагностика? Когда мы реально получим повышенную мощность после нашей команды– через секунду, десять, сто; и что будет, когда нагрузка сбросится? Радиокоманды – сколько и какие? Как вы будете взаимодействовать с КТС? Сколько температурных каналов вам нужно?

Валерий совершенно не был готов к такому приему. Он-то хотел обсудить переходные процессы на установке, поговорить про ход нейтронной мощности и так далее, но он вдруг понял, что его разговоры никому не нужны. Хозяева сделали все, что могли – выделили массу, габариты и моменты, и хотели получить за это ток нагрузки и напряжение на клеммах. И все. А если там вообще нет нейтронов, то это даже было бы лучше – меньше головной боли… Этот «чукча», как его тут же окрестил Валерий, задавал вопросы, которые волновали его как ответственного за систему, его манера вести себя совершенно не согласовывалась с анекдотическим образом забитого и недалекого жителя окраин Союза. Якутов – четкий, организованный и опасный, а что касается «забитого», то, похоже, этот Гена сам забьет кого угодно – дай только волю. Долго будешь вспоминать, если, конечно, останешься в живых!

Надо было выкручиваться, пусть даже это – и не его тема. Не впервой.

Валерий вытряхнул содержимое внутренних карманов пиджака, достал стопку бумаг и сложенные вчетверо «слепые» – без оцифровки осей – миллиметровки.

– Я готов. Геннадий Дмитриевич, как будем работать?

И началось.

Он и не заметил, как время подошло к пяти. Очевидно, марципан на проходной был сделан из настоящих продуктов – есть захотелось только сейчас. Но резко.

Князьков поднялся.

– Хватит на сегодня. Отпускаем человека – он все же с дороги. Валера, все, что ты рассказал, нам очень интересно. С тобой будет работать наша Альфия – она в прошлом году окончила Томский университет.

Молодая девчонка среднего роста вышла из-за рабочего стола. Она очень смущалась, до Валерия дошло, почему – круглое лицо было усыпано крупными веснушками. Медные кудряшки падали на лоб.

– Альфия Миннибаева, – представилось она. .

– Привет, Альфия. Скажи, где у вас можно пообедать-поужинать, как-то грустно без обеда. Дальше, где я могу все это оставить – он показал на кучу бумаг.

– Валера, оставь на моем столе. Насчет пообедать – есть столовая на проспекте Ленина, мы ее называем «У Линды». Мимо не пройдешь. Но народу полно.

Увидимся завтра. Пока. .

Заведение Валерий нашел без проблем. Оно действительно было заполненным, но ждать пришлось недолго. Народ струился сверху ручейком.

В обеденном зале пахло приличным рестораном.

Молоденькая девушка в белом переднике и наколке принесла заказанную еду через считанные минуты. Вкус соответствовал запаху в зале, цены –московской столовке. В Институте тоже прилично кормили, но до этого ресторана было далеко…

В зале появилась высокая худощавая женщина средних лет в накрахмаленном белом халате и высоком колпаке, серьги в виде рифленых золотых листочков сверкали в ярком свете люстр. Соломенного цвета волосы, убранные под колпак, голубые глаза, удлиненное лицо – типичная уроженка Прибалтики. Она с хозяйским видом шествовала между столами, не забывая внимательно смотреть по сторонам. Народ оживился, персонал засуетился. С разных сторон слышались приветствия – очевидно, все ее знали.

– Линдочка, приветик, как дела, Ренат, дети?

– Линда Томасовна, добрый вечер! – прогудел чей-то бас.

Сидящая за соседним столиком дамочка вскочила с места и, улыбаясь, подбежала к «шефине». Женщины поцеловались, едва прикоснувшить друг к другу – высокий колпак все же мешал.

– Линда, здравствуй, дорогая! у вас так хорошо, все так вкусно! Спасибо тебе большое! Так я еще раз спрашиваю – вы с Ренатом к нам придете в субботу? Муж сейчас на смене, он просил меня специально зайти к тебе и уточнить, у них же график. – собеседница кивнула головой, шум в зале мешал расслышать ответ. – Так будете? Ждем вас часам к шести!

Валерий не удержался, чтобы не подойти и поблагодарить.

– Я у вас первый раз, никогда ничего подобного не пробовал в общепите! Спасибо, вкусно, как дома!

– Ну, тоже мне, комплимент, – глаза собеседницы сверкнули аквамаринами. – Ваша жена или мама занимаются своим делом, а я – только этим. У меня два образования, специальное оборудование, продукты, которые нужно и наилучшего качества – значит, я должна и готовить лучше!

– Ну извините, если сказал что-то не так,

– Да что вы, это шутка. Спасибо за добрые слова, мне надо идти – она удалилась, стуча каблуками.

– Ничего себе, – подумал оторопевший Рогатин.

Следующий день прошел в сплошных переговорах, ребята принесли кучу документации, Рогатин читал, спрашивал, еще и еще раз, не стесняясь беспокоить людей и выказывать свое непонимание – в конце-то концов, может быть, он никогда не будет иметь такой возможности.

Альфия сидела все время буквально рядом с ним, она была умным собеседником, и довольно быстро между молодыми людьми установилось понимание. Альфия не боялась задавать вопросы и, в свою очередь, удовлетворяла любопытство Валерия – что, в конце концов, здесь за жизнь. Он же старался быть достаточно сдержанным, опасаясь задеть что-то непозволительное, в конце-то концов, действие происходило в городе, которого нет. Первый же его вопрос был о том, почему здесь такая запредельная культура обслуживания буквально везде и всюду – в гостинице, в магазинах, даже здесь – на фирме? Уборщица приходила наводить порядок два раза – строго в обед и после окончания рабочего дня, зарплату приносили прямо в комнату, а неизбежные сборщики взносов приходили незамедлительно сюда же. В магазинах не было очередей вообще – продавщицы из соседних отделов тут же приходили на помощь. И так далее, и тому подобное – вежливость, аккуратность, предупредительность везде и всюду.

Альфия грустно усмехнулась.

– Валера, все очень просто. Наша фирма, действительно, большая, но город – это Комбинат. На Комбинате работает в несколько раз больше народу.

– И что?

– На Комбинате – премии за выполнения плана, вредность и льготы, они зарабатывают очень много, много больше нас – она произнесла цифру. – Ничего себе!, – подумал Валерий, сравнивая обе цифры со своей зарплатой.

– Так что семьи в деньгах не нуждаются.

– Здорово!

– Сам видел, как у нас все организовано – с долей гордости произнесла она.– Так что у женщин много времени

– Наверное.

– Времени много, а заняться нечем. Тут же у нас золотая клетка – к высокой зарплате привыкаешь. Даже ведь на нашей фирме районный коэффициент, надбавка за закрытость Города, премии по итогам квартала, за новый объект, в общем, хватает. А деваться здесь некуда, культура – в Красноярске, а до него, сам знаешь, сколько. Все всех знают, хоть вой. В гости кого пригласить из-за забора – заявление за сорок пять дней. Короче, без работы тут сдохнешь.

– Ну и что мешает?

– А то, что на Комбинат женщин не берут. Вообще ни под каким видом.

– Вот оно что! Тогда понятно.

– Так что на каждое – каждое! – место, годное для работы женщины, стоит длиннющая очередь. О нас я не говорю – рабочее место утверждается лично Решетниковым – а просто в городе. Знаешь ли ты, что на каждое место продавщицы очередь человек в 20? И первая жалоба клиента вполне может быть последней. Другого места здесь никогда не будет, поскольку все всех знают. Можно рассчитывать только санитаркой в больницу или контролером на проходную.

– Грустно..

– Эй, молодежь, – вмешался Князьков. – у меня дело к Рогатину. Завтра – по четвергам – у нашего отдела забронирован номер, а наш главный начальник на Тюра-таме. Есть одно свободное место, можем тебя взять в наш банный дворец – в прошлом году построили. Так что ничего не планируй на завтра на вечер.

– Борис Николаевич, с удовольствием!

– А сейчас – как я обещал – к Анисину, он у нас главный по вычислительным средствам. Машина на борту будет, но пока задачи не определены.

– Ага! – подумал Валерий. – Надо с этим разобраться. Определим.

Рогатин пытался следить за быстрыми перемещениями Альфии по многочисленным лестницам, но бросил эту затею, решив, что при необходимости язык куда угодно доведет. Наконец, шифрозамок на невзрачной железной двери приветливо щелкнул.

– Здравствуй, Альфия, здравствуйте, столичный гость. Анисин, – отрекомендовался он. – Ну что, поговорим про бортовую машину? Сразу предупреждаю – буду только рассказывать про архитектуру и программное обеспечение, по спектру задач пока не ясно.

– Отлично!

– Бортовая ЭВМ «Бирюса-4» имеет следующие характеристики – Анисин начал перечислять.

– Это все хорошо, – сразу же пронеслась мысль , – как бы незаметно ухватить кусочек? – Как уже упоминалось, Рогатин был патологическим жлобом и куркулем во всем, что касалось вычислительных средств. – Надо дождаться конца сообщения и поговорить об этом –зацепиться за устройства хоть ногтем.

– В самое ближайшее время будут формироваться задачи и делиться ресурсы. Ваш отдел пока заявки не подавал.. Альфия, ты что на это скажешь?

– Я не знаю, как Князьков…

– А что? Одна задача уже есть, – моментально вступил подготовленный Валерий (раз ресурсы еще не делились, то надо быстро хватать, говорить четко и уверенно). – Это дублер логического устройства САУ. По памяти это немного – он ут же вспомнил необходимые данные из программы, – из устройств – один выходной преобразователь и два входных, по номиналам это совмещается. Все остальное можно взять из телеметрии. Ну как?

– Без проблем, почему нет, идея здравая! – отозвался Анисин. – Надо только написать протокол технического совещания с соответствующим решением. Альфия, напишешь? Подпишем у начальства, и вперед!

***

Валерий поднимался на сопку; асфальтовая тропинка была проложена так, чтобы увидеть самое живописное. Надо было все запомнить – зеленые, желтые и красные рощицы, разделявшие городские кварталы (сверху было видно, что растительности значительно больше, чем домов), волшебный запах ранней осени – смеси прелой листвы, земли, росы, чистейшего воздуха, характерный звук железной дороги. По берегу Енисея шла электричка, направляясь к большой горе. Грандиозных размеров ворота поднялись, поезд вполз внутрь. Ворота беззвучно закрылись.

Обещанный «банный дворец» действительно производил сильное впечатление. Напарившись и наплававшись в бассейне, народ разместился за большим столом. Попили пивка от души, начались анекдоты, и кто-то, наконец, заикнулся про чукчу. И осекся – живая иллюстрация присутствовала за этим же столом …

Все вдруг разом затихло.

Якутов встал во весь свой двухметровый рост. Простыня, завязанная узлом на мощном плече атлета, свисала вниз подобно тоге римского сенатора. Плоское лицо выражало искреннюю обиду и негодование.

– Я возмущен! Предыдущий, с позволения сказать, рассказчик оскорбил мои национальные чувства! -

Валерий похолодел, действительно, это можно было расценить как неуважение. Нехорошо! Что же будет?

Тишина висела в воздухе. Якутов недобрым взглядом сканировал собравшихся, как бы пытаясь вычислить мишень для будущей разборки.

Наконец, выдержав необходимую паузу, Геннадий продолжил:

– Разве так рассказывают анедоты про чукчу??? Вот как надо! -

И началось…

Уже через три минуты все лежали на полу.

Геннадий знал неимоверное количество историй про жителя Севера – искреннего, самоуверенного или нерешительного, умного или недалекого, – перевоплощаясь в нужный образ по ходу дела. Внешность чрезвычайно усиливала комический эффект.

Народ вначале просто хохотал, потом взмолился:

– Гена, остановись, сейчас пупок от смеха развяжется!

В дверь раздался звонок.

– Так, ребята, сматываемся. Это нам первое предупреждение – через десять минут придут убираться.

***

– Ну спасибо! Такое удовольствие! Слушай, Борис, кстати – до чего же здоров Геннадий!

–Так чего ты хочешь? Мастер спорта по ручному мячу и по волейболу – за город играет до сих пор, и в краевой сборной «Динамо»!

***

– Ребята, спасибо вам за прием, очень интересно. Если мы чем-то можем помочь, то с удовольствием!

– Валера, счастливо! Приезжай еще – приятно, что в Москве есть работающие люди, честно тебе скажу. Ты позвони предварительно, когда возьмешь билет – у нас каждый день кто-то летает в Москву, их провожают, а на обратном пути могут всегда забрать тебя.

– Но как я позвоню? У нас «Искра» только у Звонарева, а ВЧ – у Алексанова.

– Попросись. Еще лучше – дай телекс, я или Альфия подойдем и ответим.

– Спасибо!

– На твой самолет у нас всегда ходит автобус – завтра в 7:30 от гостиницы. Не забудь. Он же забирает людей с того самолета, на котором ты должен был прилететь. И еще, самое главное – ничего больше не таскай в карманах – это не одобряется. Говори, что привезешь, где будешь работать – к приезду будет тебе и портфель, и разрешения, и все, что надо. Пока!

Куйбышев, в это же время

Коллеги Князькова и Якутова из Куйбышева работали как заведенные – изделие было новым, и естественно, то и дело вылезали всякие нерешенные вопросы. Времени катастрофически не хватало, а тут – вызов наверх!

Иншаков поднялся к Генеральному, пытаясь понять, что случилось, но в голову никаких прегрешений не приходило.

Он вошел в приемную, секретарь Баранова тут же нажала клавишу – Дмитрий Ильич, Иншаков, – встала и открыла дверь, тихо проговорив на немой вопрос Иншакова

– Военные сидят уже два часа.

Геннадий Петрович увидел генерала Максименко, еще нескольких военных, они о чем-то спорили на повышенных тонах с ведущими по системам того самого экспериментального аппарата.

– Геннадий Петрович, возникла следующая проблема – по нашим данным, в начале следующего года американцы начнут испытания своих новых ракет «Першинг-2». По счастливому совпадению параметры орбиты вашего изделия дают нам возможность наблюдения за пусками на Уайт Сэндс, поэтому руководством принято решение о замене экспериментальной аппаратуры на нашу штатную. Я уже слышал, что переделки должны быть значительными, но прошу понять, это – не наша прихоть, а боевая задача. Бортовая универсальная ЦВМ – надежда на то, что нашу новую нагрузку можно встроить в имеющееся изделие за приемлемый срок. Запуск должен состояться в феврале!

1978: Лето продолжается зимой

Проспект Мира, октябрь

– Серафим Федорович, зайдите, если можете.

Человек в старом коричневом халате оторвался от осциллографа и взял микрофон.

– Сейчас.

Тот же человек открыл высоченную дверь приемной через считанные минуты. Коричневый костюм с большим значком на правом лацкане мешковато сидел на нем.

– Александр Сергеевич ждет. Пожалуйста, Серафим Федорович!

Невысокий человек с тонкими чертами лица восседал за огромным письменным столом. При виде Сафонова он встал и пошел навстречу.

– Серафим Федорович, нам надо поговорить, очень срочно. Мне сообщили, что в Институте через две недели организуется совещание по управлению. Мне сегодня же надо ответить, кто будет присутствовать.

Человек в костюме кивнул.

– Понимаю. Александр Сергеевич, если поедете вы, это будет означать, что мы участвуем в работе над «Амуром».

– Точно. Серафим Федорович, каково ваше мнение? Поверьте, я понимаю ваше возможное недовольство – я считаюсь руководителем этой темы, как и всего остального на Предприятии, но я хорошо сознаю, что вы – основатель и движущая сила этого направления. Так как вы оцениваете ситуацию с САУ для Амура? Они же своевременно выслали корректировку ТЗ! Что вы думаете об их замечаниях?

– Александр Сергеевич, ситуация сложная. То, что они хотят, требует серьезных доработок аппаратуры. Я как главный конструктор изделия 105 не могу этого допустить – фирменные интересы, конечно, главное, но еще главнее – престиж и доброе имя.

– Серафим Федорович, есть еще один резон. Сейчас мы – неоспоримые лидеры в данной тематике. Как я понимаю, аппаратура с предлагаемыми ими доработками будет очевидным образом лучше. Это все понимают. У них нет выбора – пусть надавят через Заславского на нашего Министра, чтобы нам передали завод на Белорусском, при этом условии мы прекрасно все успеем. Это точка зрения нашего главка. Можно погрозить февральским постановлением по низколетящим аппаратам, тут у нас нет конкурентов. Фирма Пилюгина занята глухо по стратегическим носителям. Понятное дело, Постановление – это и новые мощности, но и новое жилье и другие блага…– А как вы считаете, только честно – сможем ли мы?

– В рамках выделенных аппаратных ресурсов – все лучшее, что только возможно. К сожалению, «Мартин и Мариетта» превосходит нас в этом на порядок. Но что можно – безусловно, сделаем.

– Так как?

– Александр Сергеевич, вам решать. Но думаю, что для отказа надо выбрать очень серьезный предлог, после чего всеми силами накинуться на ракеты.

– Хорошо, решили. Серафим Федорович, я прошу вас принять участие в Институтском мероприятии. Это – моя личная просьба. Откажетесь – не обижусь.

– Ну что вы, Александр Сергеевич, я все понимаю. Не беспокойтесь, все будет так как надо.

Город, вечер того же дня

Решетников тоже привык к тому, чтобы все было как надо. Близился конец года, заместители должны «отнормироваться» – обычная практика.

– Товарищи, я не говорю об СНТВ, с этим вопрос закрыт. А что у нас по «Курьеру?» -

Смуглый человек с густой шапкой курчавых черных волос уверенно начал:

– Время у нас есть, и я считаю, что дела идут, в общем, штатно. Но изделие новое. Главные отличия – существенно более жесткие требования по точности всех систем, в особенности СОС, условия работы СТР также будут более сложными из-за низкого кпд самой мощной полезной нагрузки – квантовооптического генератора. Смежники, к тому же, задерживают (ну, не то, чтобы задерживают, но и не торопятся) уточненные данные по лазеру и блоку питания. БЦВМ – она поможет, Анисин работает. Энергетика – Ленинград и ИИП идут в графике.

– Ваша оценка?

– В общем, на 4 с минусом. .

– Еще?

Собравшиеся начали высказываться, в основном, по делу. Решетников обратил внимания на молчание его заместителя. Конструктор доктор и лауреат Сидоров-Козин был давним соратником Решетникова, в успехах КБ и Завода его вклад был весьма весомым.

– А вы-то что, Константин Геннадьевич?

– Михаил Федосеевич и все собравшиеся! У меня другое предложение. Нам сейчас представляется шанс решить задачу «Курьера» по-другому, не тратя излишних ресуров и умственной энергии.

Я не против новых решений, таких как ядерник на борту. Но нужно ли нам это? Это абсолютно новая разработка. А мы уже сейчас солнечными батареями можем иметь почти ту же самую мощность, ну, чуть меньше. У всех есть запасы. Есть они, наверняка, и у наших московских смежников по КОГ. Давайте попробуем добиться снижения их требований по минимальному уровню мощности хоть процентов на двадцать, тогда новые солнечные батареи Лидоренко решат эту задачу без всякого ядерника. А это – серьезная экономия нашего времени и гарантия качества. В этом случае мы просто будем серьезно дорабатывать то, что у нас уже есть.

Присутствующие задумались. Идея была заманчивой – предложение Сидорова-Козина позволяло использовать весь предыдущий опыт, некоторые расчеты и даже агрегаты, не говоря уже о том, что конструктивное решение было уже многократно проверено.

– Но это противоречит принятым решениям на самом верху! – возразил кто-то из присутствующих

– Да, противоречит, ну и что? Я готов написать Сергею Александровичу личное письмо с обоснованием наших предложений. Думаю, он поддержит на любом уровне.

Но я не сказал самого главного. Вы знаете, что в середине будущего года мы должны запустить новый объект «Кругозор» – это практически старый СНТВ, для замены которого на новый предназначался непоставленный «Сапфир». Так вот, мы в нашем отделении вместе с РадиоНИИ посчитали – можно увеличить поверхность батарей и поставить еще один передатчик. Это удастся сделать. И тогда мы поставим точку вообще во всей истории с ядерниками для объектов этого класса. Зачем они нужны – от них только головная боль!

– Предложение серьезное, надо подумать – заключил Решетников. Спасибо!

Институт, ноябрь

Идея Сидорова-Козина была, по правде говоря, губительной для отдела Звонарева – в случае удачи с таким трудом подготовленная экспериментальная база повисала мертвым грузом. Люди уйдут, железо без людей – ничто.

Конференц-зал был полон на треть. Ленинградцы, подольчане, заводчане и москвичи собрались в Институте – новое изделие, сосредоточившее весь предыдущий опыт, стояло на стапеле в Таллине.

Дуров сидел у двери, регистрируя участников.

– Не будем ждать, начнем. САУшники подойдут, – открыл заседание Звонарев..– Вы, конечно, знаете о той проверке, которая была проведена Министерством в качестве экспертизы нашей готовности к разработке изделия для нового потребителя. Это было неприятно, но, слава Богу, все окончилось хорошо.

– Так вот в чем дело – осенило Рогатина, сидящего в одном из последних рядов. – Вот что это было в августе!

– Не могу не сказать, – продолжил Звонарев – что над всей программой наших работ по этому объекту нависла серьезная угроза – от нас могут вообще отказаться. Поэтому любые наши решения должны гарантировать сроки и качество.

Дверь в конференц-зал открылась. Рогатин увидел зимнюю гостью Галину Михайловну Шахову, сопровождавшую мрачного типа в низко надвинутой шляпе и длинном кожаном пальто. Под пальто обнаружился коричневый костюм со странным «старообразным» знаком на правом лацкане пиджака.

Человек более всего напоминал постаревшего Чебурашку из мультфильмов – такой же маленький вздернутый нос, большие удивленные выпуклые глаза, вообще, вид какой-то несерьезный и придурковатый. Впечатление усугубляли редкие искусственные зубы.

– Ну что за тип! Неужели это те самые САУшники? Тогда понятно, почему они в обструкции к его предложениям – что ожидать от такого деятеля, он же вообще ничего не способен понять! – подумал про себя Валерий.

Рогатин был в корне неправ. Под маской «простодушного Чебурашки» скрывался матерый волк, а за видимыми скверными металлическими зубами – еще несколько невидимых рядов. Это выяснялось только после того, как расслабившийся оппонент уже лежал с перегрызенным горлом.

Сафонов – а это был он – тщательно холил и лелеял образ наивного и простодушного недоумка, по чистой случайности оказавшегося у руководства большим коллективом. Предупредительной (для своих) табличкой типа тех, которые предупреждают об опасности персонал атомных станций – «Без надобности вблизи не находиться!», – служил старообразный знак «Отличник наркомата» на правой стороне пиджака – обладатель знака мог быть награжден им в возрасте двадцати лет, не более. Заслуги для этого в середине сороковых должны были быть воистину экстраординарными.