В ответе за прошлое. Роман

– Остынь. Я не успеваю отследить твои восклицания. Я сам весь в эйфории, да ты тут еще огня добавляешь. Успокойся. Надо аккуратно к этому открытию подойти. Наверняка тут есть какие-то ограничения, вернее сказать, правила, которые надо еще узнать, изучить и пользоваться. Потащишь картину из Лувра, а вход домой закроется – и останешься в нашем добром настоящем, один на один с французским законодательством. И потом, что за манера – хапнуть бабла, да еще квартиру доверху набить им? Ты саму суть этого момента пойми. Мы можем, я думаю, наблюдать и быть непосредственными свидетелями очень важных исторических событий, открытий. Своими глазами видеть историю. Это поважнее, чем тырить картины по музеям и банки вскрывать. Хотя можно найти другой способ зарабатывания денег, пользуясь этим нашим открытием. Например, проследить, как пираты Карибского моря зарывают клад и достать оттуда их награбленные драгоценности. Правда, потом могут возникнуть проблемы с реализацией. Лучше брать деньгами в валюте той страны и того времени, куда будем заходить.

– Где, у кого? – Ехидство аж светилось в округлившихся глазах моего отпрыска.

– Да и для чего нам теперь куча денег? Мы и без денег можем попасть туда, куда захотим. Деньги нам нужны будут только на еду, на одежду. Впрочем, по твоей версии, можно одеваться прямо в магазине ночью, когда никого нет.

– Во-во! Давай для начала мне комп обновим, а то мой тормоз достал уже.

– Двухъядерник тебе уже мал? Хоть бы путное что делал, а то в игрушки только режешься. Да и вообще, дай отдохнуть. После беседы с царем мне надо нервы остудить, а еще лучше – сосуды расширить коньяком.

– Ну, погоди! – Андрей крепко вцепился в новую игрушку. – Давай зайдем куда-нибудь еще. Только посмотрим, никого звать не будем.

– Ха, звать. Я с Петром три дня по кругу ходил, пока он поверил мне. А уж он-то более-менее умный человек был… Хм, есть теперь уж.

– Ну, давай в твой Париж сходим, в Лувр, – канючил сын, зная, чем меня можно зацепить.

– Тебе же там неинтересно было, все скамеечки обсидел, пока по залам гуляли. Если уж в Париж, тогда в гости к Наполеону.

– И как ты с ним общаться будешь?

– Как общаться? Вот видишь, первый тормоз уже есть. Мы ничего не поймем, и нас там никто не поймет.

– А может, там встроенный переводчик с голоса есть? Такое дело – и без переводчика?

– Давай глянем в настройках.

Я вышел на главную страницу.

– Давай я, – сынуля оттеснил меня от компьютера, – я быстрее разберусь.

– Смотри, аккуратнее. – Я ревностно следил за его пальчиками, шаловливо бегающими по клавиатуре. – Не нажми чего-нибудь лишнего, а то попадем в преисподнюю к дьяволу. Наверняка без него здесь не обошлось.

– Не боись, все под контролем, не такое еще раскручивал.

– Включи автозапись действий, чтобы потом можно было мне использовать.

– Да включил уже. – Сын отмахнулся от меня. – Иди отдохни, я позову, как разберусь.

– Ладно, пожалуй, надо сосуды расширить, а то голова трещит – спасу нет.

Я вышел на кухню, накапал себе грамм двадцать коньяка, прошел в зал и устало опустился в кресло.

«Здесь полчаса назад стоял Петр Первый – царь, самодержец всея Руси. Нет, этого быть не может». Мелкими глоточками выпил коньяк, поставил рюмку на подлокотник и откинулся на спинку. «Этого быть не может!»

Очнулся оттого, что сын тряс меня и возбужденно шептал в самое ухо:

– Пап, папа, проснись скорей! Мамка ушла в магазин, а я залез в компьютерный магазин где-то в Штатах, там компов завались. Надо в ихнюю ночь залезть туда и выбрать себе круть. Я уже присмотрел себе комп и монитор, можешь себе выбрать, пока светло, Лехе подобрать тоже.

– В самих Штатах – это круто, поймают – и получат супероружие всех времен и народов. Лучше в своих магазинах брать.

– Зачем в своих? У них возьмем еще по ноутбуку Apple, самых новых, у нас которых еще нет, и их новейшие «айфоны». Ух ты, аж трясет всего.

– «Айфоны», говоришь? – Я проснулся. – Если по одному на нос, то можно попробовать. Мать ушла? Ладно, давай попробуем, только не из магазина, а со склада, там камер меньше натыкано, и найти их надо в первую очередь.

Я подошел к компьютеру, в мониторе на полке красовались системные блоки на любой цвет и вкус.

– На склад надо сразу идти, пока там светло, и выбирать. Договариваемся сразу: по одному – и уходим.

Потратив целый час на нелегкий выбор из всего имеющегося, сделали снимки мест, где все находится, камеры не нашли, настроили свой компьютер на их ночь. На всякий случай надели новогодние маски.

– Давай подплываем сначала к компьютерам. Открываешь, я выскакиваю, беру три штуки, затаскиваю, сразу захлопываемся, и без всяких воплей.

Нашли полку с системными блоками, сверились, и Андрей открыл переход. Я выскочил наружу, схватил первый, сунул в комнату, второй, третий, заскочил в комнату, Андрей закрыл переход. Сердце чуть не выпрыгнуло наружу, ноги, руки тряслись, как в лихорадке. Первое трансконтинентальное ограбление свершилось.

– Сидим минуток десять, ждем. Если вдруг скрытая камера, то сработает сигнализация или охранники всполошатся.

– Класс! А я пока коробку свою вскрою, теперь у меня самый крутой комп будет, «Линагу» в два счета пройду.

Он как ни в чем не бывало схватил коробку и утащил в зал.

– Там операционку накатывать надо сначала.

– Леха сделает, мы ему такие подарки накатим – ахнет.

– Ага, ахнет, потом он еще что-нибудь придумает, куда залезть. А мамка нам всем так накатит за такие похождения.

– А мы ей тоже новенький «айфончик» дадим.

– Ну да, чтоб тоже в доле была.

– Про мышки-то игровые забыли. – Андрей принес, болтая на кабеле, старую мышку.

– Ага, ты их там видел?

– Да я и не вспомнил про них, тут сразу такое навалилось, голова кругом идет. Что бы еще взять?

– Все, как наметили, возьмем – и ничего больше. Сейчас губищу раскатаете с Лехой, потом греха не оберешься. Пока вроде тихо, давай ноутбуков парочку берем – и за телефонами.

«Поплыли» к полке с ноутбуками, схватил два, и сразу захлопнулись.

– Давай к телефонам, я что-то заблудился уже, мандраж какой-то напал, да и мамка скоро придет, хай поднимет и прикроет нашу экспроприацию.

– Пап, пап, смотри! – Андрей аж захлебнулся от восторга. – Приставки новейшие, Nintendo, у нас таких еще нет в городе. Давай одну цапанем.

– Зачем тебе приставка? У тебя компьютер в десять раз лучше. – Меня уже просто тряс озноб. – Тебя сейчас с этого склада не вытащишь.

– Дак, если уж залезли, чё не брать, одну ведь только.

– А-а, где она? Открывай.

Андрей открыл переход, я схватил коробку и бросил на стол.

– К телефонам – и все, ничего больше.

– Да тут я, возле них уже, бери четыре, на всех нас.

Из последних сил хватаю четыре коробки телефонов и просто валюсь в комнату на пол.

– Все, никаких складов больше, и Лехе не говори, где взяли. И без меня никуда, понял?

– Понял. Офигеть, за пять минут набрали столько всего, что за пять лет не купить. Еще бы бабла хапнуть где-нибудь, и вам с мамкой можно не работать, да и я на работу не пойду.

– Вот так, да? Только из-за денег на работу ходят?

– А для чего еще? Вот ты встаешь в шесть, тащишься на автобусе сорок минут на другой конец города, делаешь то, от чего душу воротит, начальник-дебил над этой же душой стоит, работу требует, потом вечером опять сорок минут обратно, час у телевизора – и спать. День прошел, год прошел, жизнь прошла, до пенсии надо еще дожить. И это жизнь? Хапнем миллионов сто, квартиру получше и побольше купим, машину новую, шмоток всяких, дачу покрасивее – и живите, путешествуйте в свое удовольствие, наслаждайтесь жизнью, займитесь делом, хоть бесплатным, но чтобы душа пела. Мы же не государство грабить будем, найдем каких-нибудь бандюг и позаимствуем награбленно-наворованное.

– Как ты собираешься их искать?

– Так у них самые крутые тачки, дома большие, в ресторанах деньги прожигают.

– Любой успешный бизнесмен может себе все это позволить, еще яхты трехэтажные и виллы у океана.

***

На следующий день, придя с работы и чуть открыв дверь квартиры, услышал вопли Андрея:

– …достала эта мышка тормозная! Вадик, ты где мышку покупал? Я уже скорость максимальную поставил, сам успеваю среагировать, а мышка еле тянется.

«В „Линагу“ режется, опять меня с этой мышкой доставать будет».

– Пап! Ну давай уже купим мне мышку нормальную, все обходят меня. Комп нормальный стал, а этот тормоз все портит. Давай еще раз на складик этот заглянем, возьмем мышку, коврик – и все.

– У нас в городе мышки перевелись?

– Ты знаешь, сколько мышка у Вадика стоит? Полторы штуки, и коврик семьсот.

– Это что за цены такие? А коврик позолоченный, что ли?

– Так это специальные геймерские мышки и коврики, время отклика минимальное, скорости суперские, как раз для скоростных игр. Тебе самому понравится.

– Мне уже ваши цены не нравятся.

– Так я к чему клоню: давай позаимствуем денежку у богатеньких бондиков – и закроем финансовый вопрос навсегда.

– Неизвестно, кто кого потом закроет. Единственное, что пока мне кажется, надо деньги брать «свежие», чтобы их можно было пользовать пару десятков лет без замены на новые, что может быть затруднительным делом. Как доказать их происхождение налоговикам?

– В дальние времена возьмем свежие, как ты говоришь.

– Сколько это окно просуществует, неизвестно.

– Тогда набрать золото и валюту – эти товары уж на все времена.

– Ну уж нет, никакого золота. Валюта еще куда ни шло, товар долгого пользования, впрочем, если пока дают ей пользоваться. В путешествии по Европе при прыжке через комп пойдет хорошее количество, там покупать товар, здесь в обход таможни пользовать. Так ты придумал, как искать «мешки» денежные?

– В кино видел, как в «Брате» главного по рынку хлопнули. Так, может, покрутиться сверху над рынком каким-нибудь московским, найти главного собирателя мзды с продавцов и к нему домой, в закрома, наведаться? Думаю, там много чего можно найти, и без счета.

– Или по Рублевке прошвырнуться по подвалам, правда, можно и честного богатея обидеть. Ну, давай по рынку побродим, там надежнее нечестного хапугу найдем.

«Покрутившись» над рынком около получаса, обратили внимание на двух крепких ребятишек, которые методично обходили каждую точку в торговом ряду. Подходили к продавцу, тот отдавал им деньги, те делали пометку в какой-то записной книжке, уходили и шли к следующему. Происходило это действие без каких-либо слов, тихо, спокойно. Можно было подумать, что это сбор оплаты за место, что в некоторой степени логично. Обустройство торговых палаток, мест торговли, охрана рынка денег стоит. Но все это можно делать безналично, без привлечения дополнительных сотрудников, хотящих некоторую оплату за такую работу. И наличные деньги в этом случае – это средства мимо кассы, мимо налоговой инспекции.

– Давай-ка проследим за этой парочкой свысока, куда они эти денежки понесут и кому.

Довольно просто было наблюдать за ними свысока из потустороннего пространства. Чуть прокрутили время вперед и встретили их на последней точке длиннющего ряда с разбухшей кожаной ручной сумочкой. Они сели в поджидающую их машину и поехали в администрацию рынка, вошли в здание, прошли по первому этажу, позвонили в одну из комнат. Открыл степенный кавказец.

– Как дела, все нормально?

– Мишаня снова артачится, не выторговывает он оплату.

– Пусть другое место ищет, подешевле, где-нибудь в Серпухове или Орехово-Зуеве. Завтра, если проштрафится, ко мне его тащите, а точку сегодня до конца дня закрыть. У меня полно желающих на его место.

– Похоже, что мы на правильном пути, – вполголоса сказал я, – теперь надо посмотреть, как кавказский дяденька считает денежки и кому переправляет, а может, сам отвозит.

Ребятишки выложили пачку разношерстных купюр на стол. Кавказец отобрал по две тыщи из пачки, отдал ребятишкам.

– Можно на обед, потом снова за работу. Я в шесть выезжаю. Чтобы вся сумма была уже у меня.

– Мы тоже поужинаем, проскочим в ваши шесть часов и глянем, куда денежки поедут мимо кассы, – подытожил я.

Но отлучиться не удалось. На пороге у кавказца возникли другие крепкие парнишки, они выложили пачку денег на стол, ухватили свой заработок и молча удалились.

– Конвейер, не иначе. Идет торговля на рынке у кого-то или нет, а здесь поднос денег стабильный. Так, я ужинаю, а ты поглядывай, если хочешь провести операцию по отъему денег, доселе неизвестную Остапу Ибрагимовичу.

– Это еще кто? – не отрываясь от монитора, прыснул Андрей.

– Остап Бендер. Вы в своих «Линагах» классику напрочь позабыли, думать разучитесь.

– Как раз наоборот, знаешь, как соображалка шлифуется, реакция на кончиках пальцев тренируется.

– Да, да, твои игрушечные способности потом бы как-нибудь к практике прикрутить.

(И еще как прикрутил впоследствии, проходя службу в части спецназа морской пехоты, отражая в составе роты атаки противника на их военный пункт особого назначения. Многие ребята роты играли на гражданке в «Контр-страйк» и, полностью используя приемы игры, смогли быстро захватить командный пункт полка противника вместе с начальником штаба. За что получили прозвище «Дикие отморозки». )

Наскоро перекусив, подхожу к Андрею.

– Еще три парочки приходили, деньги принесли.

– Понятно, идем к их вечеру.

Минут за десять до конца рабочего дня кавказец открыл шкаф, где стоял большой баул, поставил его на стол, похлопал по боку и глубоко вздохнул. Подошел к зарешеченному окну, посмотрел на пустеющие ряды торговых лавок – рынок закрывался. Обернулся на звонок в дверь, подошел, глянул в глазок и открыл.

– Забирай, мне сегодня еще по делам, деньги сам отвезешь. Передашь Вахтангу: недобор пятнадцать тысяч, пятеро взяли выходной, трое на больничном и трое призадумались, будем разбираться с ними.

Вошел прямо-таки верзила, взял баул, прикинул вес содержимого.

– Не беспокойся, сделаем.

Мы отследили, как верзила влез в черный квадратный «Мерседес».

– Поехали, теперь они привезут нас, скорее всего, к папе всего этого конвейерного хозяйства. Сколько же денег в этом бауле? Наверняка у них и своя торговля здесь хорошо налажена, мзду собирают, деньги сумками кому-то в карман сыплются. Вот и поглядим, каково хранилище денег. Думаю, сейфом тут не обойдется. Комната-сейф, не иначе.

– Чего гадать, – здраво рассудил Андрей, – щас все покажут.

Через час наш «Мерседес» вырвался на простор пригородного шоссе и еще минут через пятнадцать подкатил к замку. Открылась пасть ворот, и машина въехала на просторную стоянку, где стояли гораздо более респектабельные «Вольво», «Ауди» и даже степенный «Кадиллак». Верзила вылез с баулом, вошел через боковой вход в здание. Мы поспешили за ним, чтобы не потеряться в хитросплетениях коридоров и комнат замка. Баул уже стоял на столе в невзрачном помещении, и шустрые руки «кассира» выкладывали наличность на стол. Пачки уже были сформированы и перехвачены резинками. «Кассир» рассортировал пачки по купюрам, быстро пересчитал, сверил с записью в сопроводительном листке и занес данные в компьютер. Буднично, деловито, быстро.

– Ничего не создано, ничего не построено, а деньги – вот они и даже не пахнут.

– Ну да, знаешь, как они воняют, особенно когда новые, – возразил Андрей, завороженно глядя на шустрые руки «кассира». – Но лучше этого запаха нет, наверное, во всем свете. Они сразу воспроизводят запах всего: машин, квартир, дач и моря в теплых странах.

«Кассир» тем временем выпроводил верзилу и стал упаковывать пачки в большие полиэтиленовые пакеты, подписывая черным маркером сумму содержимого.

– Кстати, очень удобно: и видно, что лежит и сколько, и влага не попадет. Не думаю, чтобы они везли это в банк и клали на счета, хотя, может, и заблуждаюсь. Такую массу надо охранять, и очень тщательно, и от чужих, и от своих. Итого в бауле триста семьдесят пять тысяч рублей. Вроде и баул большой, а сумма не ахти. Ну, пачки соток, пятисоток, тысяч объем и набрали. Теперь ответственный момент, он складывает пакеты в полиэтиленовый мешок и несет в хранилище.

«Кассир» подхватил мешок, подошел к массивной железной двери и поиграл пальчиком, набирая код. Там что-то брякнуло, и дверь приоткрылась. Он вошел в хранилище, мы просочились следом за ним. Увиденное там просто повергло в шок.

– Ни хрена себе, – сказал как можно мягче я.

– Офигеть! – восторженно воскликнул сын. – Это мы удачно зашли.

Вдоль стен стояли стеллажи с полками, на которых, плотно прижатые друг к другу, теснились мешки с денежной массой, рассортированные по цветам и картинкам.

– Очень удобно, гляди. Не надо копаться в мешках, можно брать сразу самое необходимое, даже примерно прикидывая сумму в пакете.

«Кассир» подошел к столу, положил свой мешок, взял со стеллажа незаполненный мешок с тысячными купюрами, сложил туда вновь принесенные пакеты и заклеил полный мешок скотчем. Поставил его на стеллаж с тысячным цветом. То же самое он проделал с остальными пакетами из мешка. Пополнились стеллажи с пятисотками, сотенными и пятидесятками. Оглядев все стеллажи, он вышел из хранилища, свет погас.

– Темно. Ты камеру видел? – спросил я озадаченно Андрея.

– Не-а, я на мешки смотрел и «тащился».

– На первый раз простительно, любой нормальный человек поехал бы рассудком, глядя на такое. Ладно, отмотаем на пять минут назад, и давай все тщательно проверим, нам светиться никак нельзя.

Мы отмотали время на пять минут назад и перезашли в хранилище вслед за «кассиром». Буквально по сантиметру обшарили все стенки, потолок и внутреннюю часть двери хранилища. Обследовали внешние стороны трех больших сейфов. Камер не было.

– Напрасно. Доверяй, но проверяй. Я бы вывел камеру из хранилища себе в спальню на монитор и еще писал бы на отдельный жесткий диск. Перед таким количеством денег вряд ли кто устоит, слишком велик соблазн взять хоть крошечку якобы незаметно. Ладно, сейчас в полной темноте покрутимся в хранилище. У камер есть инфракрасная подсветка для съемки в темноте, вот ее и видно на смартфон.

В темноте камеры тоже не обнаружили.

– Ладно, последний штрих для безопасности: наденем мамкины колготки на головы, чтоб, даже будучи заснятыми, оказались бы инкогнито. Интересно, что в сейфах лежит? Скорее всего, валюта, золотишко, может, камушки. Валюту бы тоже прибрать, чтоб больше не искать нигде. Придется ждать, когда валюту принесут, хотя, когда Петр Первый хотел от меня досками отгородиться, у него ничего не получилось. Я видел его все равно хорошо и даже разговаривал с ним. Давай опять откатимся назад и, пока «кассир» будет возиться с мешками, заглянем в сейфы.

Снова перезашли в хранилище, направились сразу к сейфам и буквально через мгновение уж могли осматривать пачки долларов, евро в одном сейфе, золото в слитках во втором, украшения в коробках и футлярах и еще разные бумаги в третьем.

– Богатенький «буратинка», просто Рокфеллер рыночный. Ну что ж, начнем экспроприацию ночью, их ночью. Щас найду колготки, и до мамки еще успеем обогатиться и спрятать, чтобы не знала.

Я взял в шкафу на полке у жены новые темные колготы, отрезал ноги.

– Надевай. Ты за пультом, я в хранилище.

Наметили время входа их прошлой ночью, отсмотрели вперед и назад по десять минут времени от точки входа. В хранилище никто не входил.

– Ну, с Богом. Открывай.

Я с фонариком соскочил на пол хранилища сразу у стеллажа с тысячными купюрами. Осторожно раздвигая задние мешки на стеллаже на самой нижней полке, стал доставать по одному через несколько мешков, чтобы было не сразу заметно, и кидать их в комнату. Мешки были довольно увесистыми, и можно было предположить, что там по несколько миллионов. Затем подошел к стеллажу с пятисотками и также набрал с десяток. Обливаясь по́том от страха, заскочил в комнату.

– Закрывайся – и давай к сейфу с валютой.

Мы вплотную приблизились к валютному сейфу и протиснулись в его пространство.

– Открывай.

Уже не выходя из своей комнаты, достал с полок сейфа по десять пачек по двести и сто евро, а также по десять пачек по сто и пятьдесят долларов.

– Все, уходим домой.

Руки тряслись, как после самой тяжелой работы.

– Для таких дел надо иметь просто железные нервы и стальное сердце. Даже зная, что никто не поймает, страху натерпелся. Такое занятие не по мне. Лучше работать за зарплату, дольше проживешь.

– Ладно тебе! – Сын восторженно обнимал пачки валюты. – Три минуты страха – и теперь вся жизнь без работы. Только надо было бы еще чуток набрать, с Лехой поделиться.

– Ты сначала это пересчитай, уже тебе мало.

– А денег никогда много не бывает, странная это материя, уж очень летучая.

– Скоро мать придет, давай эту материю нам под диван затолкаем, в антресоли к моим деталям, валюту – в мой стол под столешницу. Там она никогда не лазит, и ты теперь не лазь, строго через меня и только рубли. Не надо особо сорить деньгами. Пока с нашими зарплатами на наших работах это будет слишком заметно. Продадим эту квартиру, купим в приличном доме с консьержкой, с внутренней парковкой, вот тогда и можно шик показывать, там это нормально.

– А мне на мышку с ковриком-то дай сейчас, завтра слетаю в магазин, куплю.

– Надо ближнее место хранения наличности организовать для текущих трат, чтоб мать не заподозрила. И ты попридержи свои желания, а то она дознание учинит и хай поднимет. Тихонько, осторожно введем ее в суть уже произошедшего, а там посмотрим.

Глава 8. Наполеон

Я нашел его на самом краю обрыва. Он стоял, заложив руки за спину, ветер трепал фалды его шинели. Океанские волны в неистовстве бились далеко внизу, только шум их доносился сюда, наверх. Он смотрел вдаль, и нельзя было понять, о чем он думает. Может, снова тешит себя слабой надеждой, что за ним придут, его вспомнят, его позовут, как это уже было во время его первого заточения на острове Эльба? Правда, до сегодняшнего его пристанища на острове Святой Елены несколько тысяч миль, да и охрана более серьезная – два военных корабля сторожат на рейде. Но все-таки. Он еще полон сил, и еще столько несовершенства в этом мире… Но заглянуть в его душу было не суждено никому. Приблизившись вплотную сбоку, я был потрясен увиденным. Наполеон Бонапарт, император всех французов, завоеватель Европы, плакал. Он плакал скупо, по-мужски. Слезы скатывались по его щекам, и он не пытался их смахнуть – ветер сбивал их на плечи. Трудно было предположить, что он сожалеет о своем заточении здесь, на острове, так, как о том, что в свои пятьдесят лет он многое бы еще сделал.

– Простите, император, что беспокою вас.

Наполеон стоял не шелохнувшись. То ли я вопрос от волнения произнес тихо, то ли ветер был слишком силен. И я уже крикнул:

– Император, вы слышите меня?!

Он вздрогнул, резко смахнул рукой слезы и медленно повернулся. Не найдя никого, он опять застыл в своей позе.

– Император, вы не можете меня видеть, только слышать.

Наполеон опять повернулся, лицо затянула злая гримаса.

– Кто здесь? – скорее машинально, чем осознанно спросил он.

– Вестник.

– Вестник? – удивленно произнес он, поворачиваясь вокруг своей оси. – И где ты, вестник?

– Я здесь, но видеть вы меня не можете, да и охрана не должна меня видеть.

– И что ты хочешь, вестник? – устало проговорил Наполеон, снова устремив свой взгляд на океан. – Уж голоса доносятся с небес, пора на встречу к ним податься… Говори, вестник, я слушаю тебя! – крикнул он, распахнув руки вширь. – Пора уже к вам? Но я здесь не закончил свои дела.

– Не с небес я, вполне земной. Меня так Петр Первый назвал, мне нравится. Вы же знаете Петра?

– Знаю, достойный государь. Так ты и его видел?

– Да, как вас. И разговаривал с ним, и военные корабли и самолеты показывал.

– Какие? – живо откликнулся Наполеон. – Хотя, впрочем, бред какой-то.

– Вовсе не бред, меня царь Петр наш долго не признавал, отказывался верить, до пистолетов доходило, по мне стрелял.

– Почему ваш?

– Так я сам из России, только на двести лет вперед живу от вас. Про вас почти все знаю.

– На двести лет вперед?! И что там впереди, меня хоть помнят там? Или позабыли?

– Конечно, помнят. Не только помнят, но и чтут как великого полководца. Романы пишут, фильмы снимают. Именами ваших маршалов названы улицы и площади Парижа. А прах ваш покоится в красивом соборе.

– Прах мой в Париже покоится? – Наполеон ухмыльнулся. – Живой я там теперь уже не нужен? Мертвый идол спокойнее, чем живой император. Такова истина всех времен. Я так понимаю, оружие из вашего времени царю Петру показывали. Что, до сих пор воюете?

– Увы, человек не может мирно сосуществовать. Войны идут, не прекращаясь, и у нас.

– И в чем сейчас у вас выражается политика войны?