Долгая зима

– Молодец, мать, – поддержал тёщу Виктор. – Командуй как следует. После долгой для нас зимы в охотку поработаем на родной земле, баньку справим, чистыми душой и телом встретим Светлое Христово Воскресение.

Цветной вирус

1

Иван Петрович Золотов называл себя «миллионером» отнюдь не случайно. Не только из-за своей благозвучной фамилии. В подведомственных ему цехах в производстве находилось такое количество цветных металлов и сплавов, что даже мизерная их реализация в личных целях через приемные пункты цветмета позволила бы сдатчику довольно быстро припухнуть кошельком. Заполучить же этот заманчивый мизер не составляло для него особого труда. При свободном начальственном доступе на все производственные участки он мог каждодневно незамеченно уносить в неизменной, словно приросшей к нему кожаной папке и карманах фирменной куртки пяток-другой килограммов цветного металла. Мог и вывоз его в значительных размерах организовать на своей, не подконтрольной заводской военизированной охране служебной машине.

При этом, правда, пришлось бы обзавестись надежными цеховыми помощниками, через которых беспроблемно грузиться и тайно вывезенное в отчетных документах умело прятать. Скажем, в утверждаемых им же самим сдаточных накладных нужное проделывать путем фальсификации количества и веса передаваемых по цепочке изделий из цеха в цех вплоть до склада сбыта готовой продукции. Ничего не стоило ему, помимо щедрой оплаты услуг из вырученного за похищенное, еще и узаконенными премиальными побаловать преданных подельников. И возможной при этом зависимости от свидетелей своих преступных деяний не опасался он. Любому, вякнувшему против него, мигом рот бы закрыл в силу своей значимой должности и неподмоченного авторитета. Да и не захотелось бы это вяканье услышать кому следует, когда вседозволенность наступила полнейшая и чуть ли не дурным тоном стал считаться добровольный отказ от дармового капитала.

Не склонился Золотов к подобному способу обогащения, не поддался воздействию набирающего силу, по его же меткому определению, цветного вируса. Напротив, самым серьезным образом противостоял его распространению. Буквально за руку хватал любителей легкой наживы, через общественно-административные органы на них воздействовал, приемо-сдаточные документы и акты на забракованную продукцию из цветного материала тщательно рассматривал…

– Не миллионер он, золотой-серебрянный, а полный бессеребренник! – возмущался молодой, но ушлый начальник литейного цеха, уличенный своим непосредственным производственным начальником Золотовым в махинациях при загрузке плавильных печей цветными смесями, что позволяло причастным к этому процессу наживаться за счет сэкономленных материалов. – Надо же, не поленился до грамма каждую составляющую шихты взвесить и с нормативными цифрами сравнить!

– Не от мира сего! – не понимали бескорыстность Золотова и в ближайшем его окружении. – Не перестроился!

– А зря?! Мог бы тоже воспользоваться своим положением, – при разговоре о цветном вирусе по-родственному прямо высказался плотник-стекольщик хозяйственной службы Викторов, заглянувший к шуряку в обеденный перерыв. – Твои однопогонники, гляжу, не брезгуют заводским добром поживиться. Моложе тебя они, а машинами обзавелись, на лучшие, импортные, то и дело меняют. Один ты – безлошадный.

– Накоплю вот кровные рублики к своему юбилею-полтиннику, тоже приобрету.

– Сомневаюсь. На трудовые шибко не разгуляешься. По себе знаю. Будь на твоем месте, не отказался бы от цветного навара.

– Можешь и на своем месте потихонечку таскать, – улыбнулся Золотов. – Ты же, как и я, со своим ящиком с инструментом во все цеха вхож.

– Нет, шуряк, цветное – не мое. Брусок там, досочку какую могу прихватизировать. Право имею, как плотник. Потому что сэкономленное беру. Стекло еще… Без боя работаю.

– Оправдываешь воровство, смотрю, – погасил улыбку Золотов. – Выходит, к примеру, токарю-сантехнику при бережливом использовании им медных и латунных прутков можно унос краников простить?

– Почему бы и нет! – стоял на своем Викторов. – Что лучше: в стружку загнать ценный материал или взамен для себя нужное выточить? Не на базар-толкучку же, не на пропой…

– Так и машины, что на цветмете, по-твоему, нажиты, тоже ведь для дома, для семьи. Значит, тоже простительно?

– Э, шуряк, не путай меня своими начальниками. Они ничего не производят, готовенькое берут. Воруют, считай.

– Тогда почему же мне предлагаешь к ворам причислиться?

– Жалеючи, Ваня. Справедливости ради. От низов ты оторвался, к верхам не прибился. Первые, в отличие от меня, в твою чистоплотность не верят – за начальство принимают. А к начальству у них, скажу тебе, отношение однозначно не восторженное. Среди начальников же ты белой вороной слывешь. Словно между двумя жерновами находишься. При случае разом смелют.

– Ну, ты и нафантазировал зятек, – рассмеялся Золотов, – аж мурашки от страха по спине забегали.

– Смейся, смейся. Только больше тебя пожил. Всякого повидал и начальников всяких. Попомни мое – не дадут тебе при твоей порядочности выше подняться. Вдруг ты их… того-с, сам понимаешь о чем я.

– Поживем – увидим. – Золотов остановил разговорившегося родственника, на часы глянул. – Ого! Заболтались, однако, с тобой! Не с чем к директору идти. Не любит Иноземцев не подготовленных. Кстати, как раз по цветным делам собирает.

2

Выпроводив зятя, Золотов сел за компьютер. Стал вносить в производственный график данные из последних цеховых сводок, с удовольствием жирно вычернил ожидаемые по месяцу и в целом по полугодию цифры:

– Прекрасненько. В целом по тоннажу выполнение просматривается. По номенклатуре только вот малость промазали: взамен нескольких важных деталей другие с избытком нашлепали, дефицитный металл съели. Хотя не должны были бы всё израсходовать… Опять, похоже, цветной вирус с аппетитом черное дело сотворил. Без пополнения металлом явно не выкрутиться…

О своих опасениях он высказался на совещании у директора завода.

– Машина с цветметом на подходе, – доложил начальник снабжения Вьюнков.

– С ходу в литейку ее. Без всяких там складских операций разгрузитесь, – распорядился Иноземцев, повернулся к своему заместителю по производству Рыбкину – Слышали, Пал Палыч? Проконтролируйте выгрузку, немедленную работу по литью недостающих деталей организуйте.

– Иван Петрович этим займется, – поднялся Рыбкин. – Мне же отпроситься придется. По семейным обстоятельствам. Неотложным! Не откажите, Игорь Валентинович.

– Никаких неотложек! – недовольно глянул на него Иноземцев. – Момент очень неподходящий… Потерпи уж.

– Позарез нужно! – не садился, своего добивался Рыбкин. – Золотов давно рулит производством. Не хуже меня сработает.

– Как в прошлый раз, когда с бронзовыми вкладышами всех на уши поставил?

Директорская язвительность чувствительно задела Золотова.

– Не совсем по адресу, – не сдержался, встал он рядом со своим располневшим в талии, заметно ссутулившимся начальником, словно стройный тополь возле начавшего рано горбиться вяза с дуплистым наростом на развилине ствола. – Точнее, не только в мой адрес. Несогласованность тогда вышла… Но вывернулись же! И сейчас с планом справимся!

– Точно не подведет! – как за соломинку утопающий, схватился за обещание своего подчиненного Рыбкин. – Отпустите меня, Игорь Валентинович. Очень нужно!

– Ну, что же, – заметно потеплел взглядом Иноземцев, больше от контрастного вида вставших рядом производственников, чем от золотовского эмоционального всплеска. – Что же… Коли так, не возражаю. Укрепляй свою семью, Пал Палыч. Но учтите оба, провала не прощу!

По сочным губам Рыбкина прозмеилась ухмылка, но он быстро сменил ее на заученно-преданную улыбку.

– Спасибо, Игорь Валентинович, за понимание. За план не волнуйтесь. Провала не допустим, – при этом он заговорщицки переглянулся с Вьюнковым: – Надеюсь, снабженцы с нами тоже в одной упряжке?

Золотов не слышал ответа снабженца, первым покинул директорский кабинет. Не заметил он и многозначащего перегляда друзей-заговорщиков. Да если бы и увидел, не придал тому никакого значения. Он спешил на склад сбыта готовой продукции.

3

Стояли привычные для этих мест жаркие последние июньские дни, и Золотов позволил себе неторопливо пройтись по тенистой стороне заводской аллеи. Ее создателем был предыдущий директор завода, уделявший внимание благоустройству территории наравне с производством. По его инициативе неухоженное пространство превратилось в прекрасное место отдыха заводчан. За два десятка лет высоко поднялись березы и осины, радовали гроздьями рябины, все больше шишек развешивали ели…

Любуясь набирающими радужную силу цветочными клумбами, Золотов шагал по начинающим со временем кое-где выкрашиваться плитам мимо красивых оригинальных по исполнению деревянных скамеек. С одной из них его окликнули:

– Зазнался, Ваня? Нос воротишь!

– Извини, Юрьевич. Задумался о своем производственном. – Золотов обнял бывшего начальника участка цветного литья Почкина. – Сто лет, сто зим! Каким ветром занесло?

– За фонарем вот зашел.

– Вижу. Дня не хватает, похоже. Ночь решил прихватывать на своей даче? Слышал, вовсю ты на ней развернулся.

– Увлекся землей. Семье пользу приношу, заодно и легкие свои от литейной гари и пыли прочищаю. Надышался-то, будь здоров! – Почкин вспомнил былое литейное, вздохнул: – Да, Вань, было времечко. Вкалывали, как в песне поется, от зари до зари, от темна до темна… А надо было и на дачу почаще выбираться.

– Теперь уж наверстаете упущенное, покопаетесь на ней вволю.

– Опять не получается. Частенько оттуда родные вытаскивают. То одно, то другое… Фонарь вот срочно понадобился. Не для дачи. Там с электричеством в порядке. Перебоев не стало, как дежурство организовали от любителей поживиться кабелем. А вот дома с этим совсем плохо. Хулиганить стали в нашем проулке. Во второй раз алюминиевый провод снимают.

– До них уже добрались, сволочи! – ругнулся Золотов. – Не насытятся никак!

– И не говори, Вань. Сраму не имут. Недавно вон со стелы на мемориале Победы латунные буквы посрывали. На заводе как с этим?

– Тащат, Юрьевич. Еще как! Хоть отказывайся от заказов на изделия из цветного металла. Нерентабельными они становятся.

– Вот как повернулось-то. Раньше, до моего ухода на пенсию, цветные чушки вдоль путей навалом лежали. Народ ходил, спотыкался о них. Никому не нужны были. Пока приемных пунктов не пооткрывали. И куда власти смотрят?

– Не до того им. А может, и с их благословения такое творится.

– Стучаться к ним надо. Требовать закрытия этих зазывных пунктов.

– Пробовали. Только нас же и обвинили. Мол, не можем у себя порядок навести, хищению потворствуем. Так-то вот. И крыть вроде нечем… Кстати, – Золотов сменил тему разговора, – подсказал бы, Юрьевич, если не забыл, какой лом для цветных деталей использовать. Помнится, не раз ты в этом плане снабженцев выручал. Жалею, не вник в свое время, не думал, что такое дикое воровство в наше новое демократично-дерьмократичное время увидим. Так как?

– Не было бы ответа да воры с вопросом помогли, – перефразировал известную поговорку Почкин. – Запомнишь или запишешь?

– Запишу. – Золотов достал из своей неизменной кожаной папки график изготовления цветных деталей, сделал необходимые пометки со слов старого литейщика, с особой тщательностью расписал материалы – в наименованиях и пропорциях – для отливки недостающих деталей. – Спасибо, Юрьевич, за помощь. Нашим металлургам далеко еще до твоего литейного интеллекта. Может, консультантом по старогоднему цветмету поработаешь? Вне штата оформим по выгодному для тебя договору. Как на это смотришь?

– Можно бы мозгами пошевелить. Не высохли, есть еще трошки. – Почкин шутливо хлопнул ладонью по своему морщинистому лбу. – Люблю литейное дело, где постоянно кумекать надо. Душа радуется при получении литья нужной твердости и без раковин.

– Так решайся. Молодежь подучишь. Финансы свои подправишь.

– Нет, Ваня. Не под силу мне на завод ходить. Одышка замучила. Лучше уж ты ко мне на дачу со своими литейщиками-металлургами наведывайся. Чем можем – поможем.

– Непременно навестим, – пообещал Золотов. – Как не зайти к хорошему человеку, к тому же еще и очень нужному. Особенно сейчас, при буйствующем цветном вирусе…

4

Попрощавшись со старым литейщиком, Золотов поспешил на склад сбыта. Заведующая складом оказалась на месте.

– Выручай, Клавдия Ильинична, по горящим позициям, – с ходу означил он цель своего прихода, перечислил их. Получив отрицательный ответ, не успокоился, попросил еще раз посмотреть внимательнее. – Может, как и моторно-осевые вкладыши в отказных изделиях лежат?

– Нет таких деталей! – повторила она – Ревизию только что делала, словно знала, что придешь. Но ты не волнуйся. Схожие есть. И по виду, и по весу. Их и отгрузим контейнером вместе с другими для… отчета. Потом взамен багажом нужные отправим. Делов-то!

– Не годится. Иноземцев дознается – не сдобровать! За моторно-осевые по первому кварталу чуть без приправы не съел. Спасибо Рыбкину, свою же подставу исправил. – Золотов не выдержал, рассказал об этой подставе: – Он ведь без моего ведома подготовленные для отгрузки вкладыши на собственные ремонтные надобности пустил. Причем, как раз после моего доклада директору о выполнении квартального плана по всей номенклатуре, когда я преспокойненько уехал домой отсыпаться после хлопотной ночи. Бухгалтерия, естественно, вкладыши эти в отчетные финансовые документы не включила. Само собою, шум поднялся. Иноземцев на Рыбкина, тот на меня свалил, обещал срочно исправить мою промашку. И, знаешь, сдержал ведь слово. У вас на складе нашел в отказных эти самые злополучные вкладыши и, главное, отгрузить успел.

– Рыбкин нашел? – заведующая складом удивленно вскинула чуткие тонкие брови, обиженно фыркнула. – Это я его самого тогда еле-еле нашла и предложила из отказника моторно-осевые забрать. Сама же на станционной контейнерной и бумаги при отгрузке в последний момент выправить успела. Ну Рыбкин! Ну рыбина!

– Не знал… Не верится даже! – больше, чем заведующая складом, удивился Золотов. – А я своего начальника все благодарил. Оказывается за то, что он твоей сообразительностью воспользовался и директору за свое выдал…

– Не умей работать – умей докладать! – к месту подначила Клавдия Ильинична.

– И вовремя ответственность на другого возложить, – добавил Золотов. – Этого у него не отнимешь. Умеет! Опять ведь Пал Палыч на меня все свалил. На сегодняшней планерке у директора от производственных дел устранился, на срочные семейные дела сослался. А я сам тому поспособствовал, без его направляющей руки обещал директору с планом справиться. Не дурак ли?

– Как в сказке получается: «Битый не битого везет», – засмеялась Клавдия Ильинична.

– Аналогия просматривается, – согласился с нею Золотов. – Не хотел бы снова битым оказаться. Думал, у тебя деталями разживусь. Не вышло. Но не будем отчаиваться. Есть еще времечко. Скорее бы только обещанный цветмет появился…

– Кто обещал-то? Не Вьюнков ли?

– Он. А что?

– Обещалкин он и пройдоха, твой Вьюнков!

– Не может быть. Только что ведь директору докладывал о подходе машины. В случае чего, сама понимаешь…

– Вывернется, Вьюн. Свою фамилию оправдывает. Не очень-то доверяй ему. Запросто подставить может.

– Ну вот! – вздохнул Золотов. – И деталями не помогла, и настращала. Лучше бы не приходил.

– Не напрасно зашел. И о «геройстве» своего начальника узнал, и о Вьюнкове информацию получил. Вдруг понадобится? Так что, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Выжимай все возможное из цехов. А там посмотрим, как выкрутиться… Возможно, и рискнуть придется по моему варианту.

– Спасибо, Клавдия Ильинична, за предложение. Только не по нраву мне оно. Попробую изготовить должное. Сейчас же распоряжусь собрать всех причастных к плану. Старогодний цветмет использую по рецепту Почкина. Очень кстати с ним встретился.

– Как он?

– По каждой детали рецепт подсказал. Предлагал ему консультантом подработать. Отказывается из-за одышки. На даче от нее спасается.

– Жаль. Специалист он, конечно, классный. Крепко бы помог…

5

Приглашенные в кабинет заместителя директора завода по производству явились без опоздания в назначенное за час до конца дневной смены время. Надо отдать должное Рыбкину за дисциплину. Не было лишь Вьюнкова.

Золотов позвонил снабженцам.

– С Рыбкиным на междугородной связи висят, – доложили ему о Вьюнкове. – По машине с цветметом уточняют.

– Пусть позвонит, как освободится, – попросил он, хорошо подумал о снабженце: «Не такой уж и пройдоха этот обещалкин, как Клавдия Ильинична нарисовала. И Рыбкин, смотрю, хлопочет, хотя сразу же после совещания у директора завода ключи для меня от своего кабинета оставил. Похвально!»

– Начнем, пожалуй, – обратился он к собравшимся, несколько удивленным отсутствием хозяина кабинета. – Пал Палыча несколько дней не будет по семейным обстоятельствам. Без него нам придется полугодие заканчивать.

Вкратце обрисовав сложившуюся производственную ситуацию, он выслушал отчеты литейщиков и обработчиков деталей из цветного литья, конкретизировал задачи по организации круглосуточной работы с учетом прибывающей с часу на час машины с цветным металлом. Особо остановился на использовании старогодних изделий из цветного металла, образующихся при разборке ремонтных объектов.

– Так только на днях все цветное старье снабженцам отвезли, – встал начальник колесного цеха. – Сепараторы, втулки и прочую мелочь. По указанию Рыбкина лично Вьюнкову сдали в обмен на новые колесные оси, не знал, что ли?

Рыбкинскую команду подтвердили и другие начальники цехов.

«Опять оплеуху влепил, рыбина!» – про себя выругался Золотов, но вида не подал, сумел продолжить как ни в чем не бывало:

– Знаю. Тем не менее прошу уделить этому вопросу первостепенное внимание. Разведка доложила – не весь цветной лом еще собран и в ремонтных подлежащих разборке объектах его предостаточно. Прямо в литейку везите. Приступайте немедленно, не дожидаясь письменного указания…

Немало усилий стоило ему довести совещание до конца. Расписав оставленному начальнику литейного цеха порядок приемки материала с рассортировкой по видам, он прикрыл за ним дверь и дал волю своему возмущению:

– Ну Рыбкин! Ну дает! Этих колесных осей и так девать некуда, а он вновь на них добро дал. К тому же бартером за дефицитный цветной лом. Вьюнков, что ли, в отсутствии своего начальника шельмует, пользуясь неосведомленностью Рыбкина по снабженческим заделам? Похоже, права Клавдия Ильинична, тот еще фрукт этот Вьюнков.

Словно подслушал его снабженец, запыхавшийся ввалился в кабинет.

– На корню подрубили! – схватился он за сердце, грузно опустился на стул.

Золотов, только что готовый разнести подставившего его снабженца в пух и прах, торопливо подал ему стакан с водой:

– Что случилось?

– Машина без меди едет.

– Как без меди? – Теперь уже Золотову впору было водицу поднести. – Так без меди плану – труба!

– И я о том. Места себе не нахожу. Рыбкин, как назло, смотался. Заходил он ко мне перед тем, как я с нашим водителем на связь вышел. Нормально все было и – на тебе – как серпом по бейцам! – путано молотил Вьюнков, не давая вклиниться ошарашенному принесенным им вестью производственнику, глотнул из стакана. – Фу-у-у… Полегчало, кажется. Думал, сгорю синим пламенем. Бывает же… Но есть вариант. В Медное звонил. На медно-серный комбинат. Договорился на тонну меди. Хватит?

– Должно хватить, – постепенно приходил в себя Золотов. – Так его же привезти еще надо…

– И я о том. Привезти не проблема. Водитель заедет, заберет. Сказал ему. Только без оплаты не дадут ведь. На бартер не соглашаются. По счету, через банк сделаться – долгая песня. Время не терпит. Рыбкин с главбухшей договорился бы по наличке. Да нет его. Теперь лишь на тебя надежда, Иван Петрович. Зайди к ней, попроси деньги под расписку.

– Мелковат я для нее. Давай вместе попробуем уговорить.

– Не хочу перед ней нарисоваться… В долгах весь.

– Тогда остается только к директору идти, – решительно поднялся Золотов.

– Нет, нет! Что ты? – Вьюнков вскочил, встал в дверях. – После моего бодрого доклада на последнем совещании он меня так профинансирует, долго икаться будет. Нет, нет… Сам что-нибудь придумаю, раз не хочешь выручить. Считай, не было у нас разговора на эту тему. Еще раззвонишь! Чтобы задницу свою прикрыть, меня подставишь!

Золотов не стерпел наглости снабженца, ответно врезал:

– По себе судишь! Подставил уже… меня! Цветной лом с цехов загнал на оси, которых, по твоему любимому выражению, хоть задницей ешь. Доложить Иноземцеву?

– Да ты! Да это ж… Объяснил бы да некогда. По меди надо решать для плана, а ты мне старьем сраным голову морочишь, директором грозишься. Э-эх! – Вьюнков смачно выматерился, но тут же примирительно сунул Золотову руку: – Ладно. Не сержусь. Не красна девица на выданье. Сам поеду в Медное. Расшибусь, а медь тебе достану. Собери своих литейщиков, выведи к полночи…

– Ну и Вьюн! Артист-фокусник, Вильнул-Надул! – посмотрел ему вслед Золотов, до конца не осознавая: возмущается он вертким снабженцем или восхищается. – Что ж, подождем обещанного.

6

К обещанному времени вместо машины он дождался лишь вьюнковского звонка. Снабженец сообщал, что погрузился и выезжает.

«Путь неблизкий. Без малого две с половиной сотни километров. С грузом в лучшем случае часов пять понадобится на дорогу», – прикинул Золотов, довольный уже тем, что завтра с утра можно будет начать работать с полной нагрузкой. Отбоя срочно собранной ночной смене он решил не давать. На пробную плавку из подвезенного с цехов цветного лома их поставил.

Наказав диспетчеру производственного отдела быть неотлучно в литейном цехе и при необходимости тотчас звонить ему, он поехал домой передохнуть перед напряженным, уже наступившим новым днем. Тихонько, чтобы не разбудить жену, прошел в зал, придвинув поближе к себе телефонный аппарат, лег на диван и уснул как убитый.

– Дрыхнешь все! – разбудил его телефонный звонок с вьюнковским голосом.

– Ты где? – Золотов с усилием стряхнул остатки сна.

– Где, где… – на другом конце провода рифмованно матюкнулись. – На заводе. Где же еще? Никто не встречает. Ни до кого не дозвонишься. Все вымерли словно. Еле тебя вот поднял, чтобы доложиться, что благополучно прибыл и ставлю машину под охрану в снабженческий бокс.

– Подожди, не ставь… – закричал Золотов в трубку, но связь разом прервалась.

– Не к добру этот невроз, – расстроено буркнул он, посмотрел на часы. Было начало пятого.

Он позвонил в литейный цех. Трубку никто не брал. Молчали и другие заводские телефоны, в том числе, как ни странно, и справочная заводской телефонки. Ему ничего не оставалось, как только ехать на завод.

– Транспорт еще не ходит, – пыталась отговорить разбуженная его криком жена.

– На такси доберусь. Каждая минута дорога.

На Центральной проходной охранник сообщил ему о прибывшей машине:

– В снабженческий бокс загнали. Опечатали ворота по настоянию Вьюнкова водительским и нашим пломбирами.

– Явно поспешили. Не могли с полчасика подождать.

– Какие полчаса? С добрый час уже как оба в мастерской связистов дрыхнут. И до того почти столько же канителились.

– Не понял? – Золотов сверил свои наручные часы с заводскими. – Все верно. Часа не прошло как разговаривал с Вьюнковым… Не понял! Может, что-то путаете.

– Не знаю, когда и с кем вы разговаривали, а у меня все, как положено, в журнале зафиксировано, – обиделся охранник. – Смотрите, если на слово не верите. Вот, чёрным по белому: «Прибытие машины из Челябинска – три часа пять минут». Видите? Вот ещё: «Поставлена в бокс снабжения – три часа сорок пять минут». Убедились? Убедились. Что тут непонятного? Все понятно. Прекрасно! Все тогда, свободны!

Донельзя раздосадованный таким оборотом дела, Золотов чуть ли не бегом направился в неблизкий литейный цех, злым коршуном налетел на дремлющего у телефона диспетчера.

– Спишь? На звонки не отвечаешь? С трех часов машина на заводе – и хоть бы что!

– Н-не спал я и звонков н-не было, – скорее от несправедливого обвинения, чем от начальственного окрика, заикался диспетчер. – Сторож п-подтвердит, вместе с ним сидели, кроссворд отгадывали. От-тошел только что замки проверить. И с-сами литейщики под-дтвердят… К-костяшками домино стучат. С-слышите? П-подходили все, о машине с литьем интересовались.

– А ты сам не интересовался, что ли? – потишил Золотов. – Разве не звонил в охрану?

– Около трех часов звонил. – Диспетчер тоже перестал заикаться. – Попросили не беспокоиться и их не беспокоить. Мол, охранник на Центральном посту предупрежден. Сообщит о прибытии машины и направит ее куда следует.