скачать книгу бесплатно
– Бубенчиков! Самовар и что у вас там есть?
– Бублики ваше высокоблагородие.
– Давай.
– Один момент, самовар ещё не простыл, только ставить изволили, вас поджидали. – Лукавил Бубенчиков, ибо сидевшие в конторе жандармы до его прихода, сами пили чай.
– Ну господа, вещайте. – Усаживаясь за стол вместе со своими подчинёнными, дал разрешение доложить о проделанной работе.
В кабинет вбежал Бубенчиков и поставив на стол поднос с самоваром, на котором восседал фарфоровый заварной чайничек. Вокруг самовара ютились стаканы в подстаканниках, стеклянные вазочки с сахаром и малиновым вареньем, и блюдцем с тонко порезанным лимоном. Другой жандарм внёс берестовую корзиночку с бубликами. И со словами: – Чем Бог послал: – жандармы удалились.
Первым докладывать стал штабс-ротмистр Пузанов, принимая стакан с чаем из рук шефа:
– Благодарю, с утра во рту маковой росинки не было. Так вот господа, на месте аварии у нас такого рода картина вырисовывается, будто эта самое столкновение, вовсе не случайное оказалось. К тому же не многочисленные очевидцы утверждают, что коляска молодого человека мчалась как сумасшедшая, причём он самолично ею и управлял. С ним не было извозчика. Но самое интересное, поведала некая мадам Грушницкая Ирина Григорьевна, вдова чиновника, служившего в управе благополучия, владелица одиннадцатого дома. Дама в летах, ей поди уж восемьдесят, страшно сказать с каким хвостом. Кокетничала и жеманилась, но свой возраст так и не назвала.
– Может не помнит. – Усмехнулся Козлов, с аппетитом запивая бублик чаем.
– Вряд ли. Бабулька хоть и на ладан дышит, а глазки у неё ещё живые. К тому же стройное изложение мыслей. Слышали бы вы в каких красках и деталях, она описывала пышные торжества 1862 году, с прибытием царской семьи, во время открытия памятника тысячелетие России. От которого я и по сей день восхищён, гениальностью скульптора Микешина и архитектора Гартмана. И вообще, эта Ирина Григорьевна, много лишнего мне успела поведать. Как говориться плоть завяла, а дух в столь дряхлом теле, прибывает в любопытстве, стремящийся все больше где бы подглядеть, да подсмотреть.
– Конечно это грех, но в нашем деле такие труженицы очереди к Богу, не заменимы. – Кладя себе в рот варенье, заверил штабс-ротмистр Козлов.
– Именно так, страдая старческой бессонницей в столь ранний час, наша хранительница нравов, причём замечу чужих, и стала столь ценной свидетельницей. Она утверждает что сразу заметила мчащуюся по мостовой коляску, запряжённую парой гнедых, на встречу одиноко двигающейся тюремной карете. И будто бы эта коляска перед тем как они должны были поравняться, резко повернула на право и со всего маха врезавшись в карету. И ещё, она заметила что из коляски вывалился молодой шатен и якобы хромая, подбежал к своим лошадкам и припал к ним. Грушницкая сообщила что тогда ей подумалось, будто этот кавалерист жалеючи, ведь одна лошадь билась с переломанной спиной. Так нет, с её слов оказывается этот молодой офицер оказался таким жестокосердным, цинично сдёрнул с лошадиных шей шарфы и жалость вовсе не причём. Каково!? – Торжественно закончил Пузанов.
– Так говоришь, эта хранительница ладана, признала в нашем повесе офицера и даже кавалериста. – С интересом переспросил Владимирский.
С азартным блеском в глазах Пузанов важно ответил:
– Ну да. Утверждала будто её отец ушёл в отставку отставным поручиком кавалерии и до смерти носил эту выправку, получившую будучи ещё кадетом. Мне думается, наш лихач либо военный, или в прошлом кадет. У меня такая мысль у самого в голове крутилась. Хотя эта Грушницкая и большая фантазёрка, но комната её на втором этаже и она в свой лорнет видит прекрасно. Нет право, я сам проверял. И я вам замечу, что эти старые матроны, лучше нашего брата разбираются в военной выправке. Но самое главное, выходит… – Тут его перебил Козлов:
– Выходит что глаза у лошадей были завязаны шарфами.
– В яблочко! – Подтвердил Пузанов. Я самолично оглядел лошадей нашего лихача с военной выправкой и даже, как выражаются потерпевшие пьяные извозчики, – что тебе под вожжу попало? Ну и я подводя финал, обнюхал лошадиный анал, там присутствовал устойчивый запах скипидара.
– Браво. Из этого следует, что наш лихач умышленно разбил тюремную карету. И теперь остаётся нам найти молодого человека лет двадцати двух, с военной выправкой кавалериста и предъявить ему обвинение в ранее упомянутом преступлении. Неплохо поработали Алексей Капитонович. А что у вас Александр Владимирович? – Обратился наш герой в конце своего заключения, к Козлову.
– Из опрошенных соседей, почерпнули мало что. Даже те кто видели, ничего внятного рассказать не могут. Зато я нашёл тех строителей, которые проходили мимо. Они на Лубянеце сараи во дворе перестраивали. И что характерно, при опросе о том, кто выскочил из подворотни, помнят все, в чем был одет, и как напал на конвоира. А вот с задержанным уже путаются. Одни говорят, будто он ударил старшего и сразу же напал на заднего конвоира. Другие, будто он не добежал до него и развернувшись убежал с тем с другим, выскочившим со двора. Там на углу улицы их поджидала коляска. И все же, один плотник вспомнил про ту даму, что выходила с подъезда. Она будто бы когда напали на конвой, испугавшись присела, а затем убежала в противоположную сторону. Внешность описать её не удалось, знаем только что для женщины высокого роста. По описаниям, выходит что нападавший был Станислас Сигизмундович Грабовский. И все же непонятно, как они побег так ловко провернули. Выходит по любому, у них были сообщники, кто-то же их ждал в коляске. И потом этот ухарь, офицер в штатском устроивший аварию.
– Господа. Я тем временем метнулся в мертвецкую и вот что я узнал. Обоих охранников убили профессионально, ударом в печень. Но разными заточками. Переднего конвоира, грубой кованной, а заднего литой и более тонкой, стилетом. Вот смотрите: – Владимирский достал лист бумаги на котором была начерчена схема движения конвоя. Затем встав и отошёл от стола к двери, считая шаги: – Пятнадцать. Вот что я подумал, если эта не опознанная девица была с преступниками в сговоре, то она могла каким-то образом отвлечь караульного. Проверим экспериментально. Я поворачиваю голову, а вы Александр Владимирович и нападаете на меня.
– Странно, если у задержанного был стилет, почему он не заколол обоих конвоиров, начальника охраны и заднего? И от куда у него стилет? – Подымаясь со своего места рассуждал Козлов. Он сымитировал удар охраннику и мгновенно преодолев пятнадцать метров набросился на Владимирского.
– Не успеваете Козлов. Может эта дамочка сама нанесла удар стилетом? Я уж размышлял об этом. – Владимирский улыбнулся: – Или даже, это был переодетый мужчина. Но тогда у нас большие проблемы. Во первых если это дама, то профессионалка, нанести такой удар в печень двигающемуся охраннику, ой как не просто. Жёстко, возможно с разворота, свидетель утверждает что она спиной к конвою стояла. Если это переодетый мужчина, то он актёр высшей категории. Я когда ехал из мертвецкой, заскочил в лазарет к Овчиникову, старшему караул, и этой мыслью поделился с ним. Он отказался верить в моё предположение, утверждает по повадкам барыня была. А ну давайте вы Алексей Капитонович изобразите нападение. – Предложил Владимирский Пузанову.
– И все же не понятно, если бил стилетом задержанный Грабовский, откуда у него оказалось холодное оружие? – Становясь на исходную точку размышлял Пузанов. Он по определённой команде обозначил удар и стремглав бросился на шефа, изображающего конвоира. Скорость действий его была велика и у него получилось. Однако эти действия прокомментировал Козлов:
– Наглядный эксперимент показал, что Грабовский старший мог убить конвоира, но всё же, всё так зыбко. Во первых, вряд ли он такой же быстрый, как и Алексей Капитонович, во вторых, как можно рассчитать доли секунды, за которые не успел я и успел Алексей?
– Вопросов больше чем ответов. – Владимирский заходил по кабинету: – Вот что господа. Вы слыхали что-либо о доме купца Лисицина?
– Только то, что старик Лисицын скончался где-то за границей и дело его перешло к трём его сыновьям наследникам. Там ещё зять Лисицына, долю жены получить хотел, да у него не с ладилось. – Показал свои познание Пузанов, все ж таки как не как, а он был из купеческого рода. Хотя сам интереса к бизнесу не имел, но жилки к коммерции не утратил. Женился он по любви, что не свойственно купцам, на обманутой и разорённой Марье Петровне, Столешниковой, которые когда-то сдавали свой магазин в аренду Владимирскому. Теперь магазин вновь принадлежал им и у них появился ещё один. Но магазинами, успешно занималась кроткая Марья Петровна, успевшая родить ему двух детей в свои двадцать три года. Пузанов же свой капиталец мог вкладывать, что называется на бирже, то теряя деньги, но чаще оставаясь в прибыли.
– Так вот господа, дом достался молодой вдове купца Лисицина. – Владимирский сделал паузу, затем продолжил: – Что мы о ней знаем? Молода двадцати лет, хороша собой, москвичка. В свой особняк вернулась недавно и сразу вечерами стала устраивать маскарады. И главное замечу, её гости исключительно военные. С чего бы это?
– Может какая-нибудь есть связь, Грабовский старший, тот что сбежал, в Киевском кадетском училище три года учился, его оттуда отец забрал. – Напомнил Пузанов.
– Поэтому господа, нам и надо поближе познакомиться с этим домом. Сегодня же нанести визит. – Владимирский уставился на своих сослуживцев, ожидая их реакции. После некоторой паузы Козлов заметил:
– Затея смелая. А как прознают? Каким скандалом пахнет господа, что в дом без спроса проникнут синие мундиры.
– Кто не рискует, тому и шею не мылют господа. Будем оптимистами и надеяться что шею нам намылят не для верёвки, а истинно в целях гигиены. – Хорохорился Пузанов, готовый рискнуть ради дела.
– Не каркайте вы Пузанов. – Трижды сплюнул через плечо Козлов.
– Слушай сюда. – Охладил своих подчинённых подполковник. – Немедленно дом оцепить, со всех сторон, установив тайную слежку, так что бы и муха с кучи дерьма не взлетела. Мы выдвигаемся на место. Я то на всю физиономию меченный. – И Владимирский провёл пальцем по своему шраму, начинающемуся со лба и заканчивающемуся под правым глазом на уровне ноздри: – Добровольцы есть?
– Я! – В один голос ответили штабс-ротмистры.
Операцию готовили тщательно. Несколько раз проехали мимо дома Лисицина, подбирая нужное место, что бы остановился для наблюдения. В парадных дверях дома Лисицина стояли настоящие солдаты, только без ружей и с ними мощного телосложения швейцар с бакенбардами в зелёной ливрее с золотыми позументами. Наконец к дому стали подъезжать коляски, сначала одна, из неё вышли двое во фраках и в масках скрывающих все лицо, у одного радостного Петрушки, у другого грустного похожего на Пьеро, затем другая, из неё вышел капитан в форме, но его не пустили во внутрь.
– Стало быть капитан не знаком с правилами. Смотри как кипятится, будто самовар. – Заметил Пузанов, наблюдающий из коляски за происходящим. Их экипаж находился на противоположной стороне улицы: – Этот медведь ливрейный вряд ли нас впустит.
– Согласен, подымет шум. – Согласился Владимирский импровизируя на ходу: – Поехали. – Дав команду извозчику, продолжил уже распоряжаться: – Быстро переодеваемся во фраки. Может ещё успеем. Через час с четвертью они вновь вернувшись, подъехав но теперь уже на другой коляске:
– Ждём.
К самому входу подкатила коляска с извозчиком и из него вышла дама в накидке подбитой мехом рыси, из под которой шлейфом спускалась узкая юбка собранная сзади. Она была в маске русалки с зелёными волосами.
– Господа карета, вероятно на маскарад.
– Бубенчиков, крутанись перед каретой. – Скомандовал Владимирский вознице. Их экипаж тронулся с места и развернувшись медленно поехал к купеческому дому. Почти перед самым парадным входом, коляска, наполненная жандармами во фраках притормозила, за ней остановилась и карета, из кареты скидывая подбитый мехом плащ вышел мужчина в маске деда мороза, он был огромный, телосложением похожий на швейцара.
– Езжай. – Скомандовал Владимирский и их закрытая коляска покатила дальше. Прибывший дед мороз, не подходил по своим параметрам ни к кому, из сидящих внутри офицеров. Как вы уже догадались, наши жандармы решили проникнуть в дом вдовы Лисициной обманом, а если быть точнее, подлогом.
– Господа, вон там поворотя за угол, остановилась коляска. Эка невидаль, а по моему это наш клиент во фраке. – Пузанов мотнул головой на противоположную сторону улицы: – В коляске дама, она и подвезла нашего ловеласа. О господа, дама в летах.
– Это жена полковника Бельского, командира уланского полка, в коем я изволил служить до увечья. – И Козлов потёр кисть своей покалеченной левой руки: – А этот ловелас, как вы заметили Алексей Капитонович, корнет Лебедев Николай Васильевич, ему уж двадцать девять будет в начале мая.
– Для такого вальяжного хлыста, не сильно он продвинулся по службе. Чай дуэлянт? – Комментировал Пузанов не отрывая взгляда от Лебедева, целующего ручки полковницы.
– Опасный человек, лучше не переходить ему дорогу. Тщеславен, злопамятен, не привыкший уступать. Три дуэли и три мертвяка, замечу две из них из-за женщин. Видите кто у него покровительница, так что Дон Жуан ещё тот. Встретил его намедни, так он мне руки не подал и все из-за синего мундира. А ведь мы с ним в одном эскадроне служили, он тогда подпоручиком был. Теперь разжалован в корнеты.
– Господа простился, одел маску козла. Блондин и росту вашего, чуть выше среднего Владимир Владимирович. – Говорил Пузанов с сожалением, ему хотелось самому попасть во внутрь дома.
– Это сатир рогатый. – Поправил Пузанова Козлов.
– Бубенчиков. – Командовал Владимирский: – Давай разворачивайся и тормозни перед ним, что ливрейному было не видно. – Затем обратился к офицерскому составу, сидящему внутри коляски: – Господа, я изображаю маску сатира. Бубенчиков притормозит, вы быстро, что бы ни звука закидываете его в коляску и в кутузку. В подозрении, будто он польский террорист. Утром извинитесь и выпустите.
Коляска с жандармами догнала Лебедева и Бубенчиков потянул вожжи, что бы притормозить. Но так как к вечеру подморозило, то вода стекающая с крыши от таяния снега, покрылась льдом на мостовой. Подковы лошади заскользили по этой наледи и она села на круп, продолжая скользить. Видя такое дело, что коляска в секунды проскочит нужный объект, Пузанов просто грубо схватил за шиворот Лебедева и так же дерзко втянул его в коляску, где на него навалились жандармы. Через мгновение Владимирский выпорхнул из той самой дверцы, предварительно натянув маску сатира. Лошадь встала с крупа и поскакала дальше, оставляя на мостовой скользящего Владимирского. Когда грузили Лебедева, что-то звякнуло на мостовой и теперь наш герой делая вид, будто отряхивает свой фрак, на самом деле осматривал тёмный тротуар. Он достал зажигалку и посветил, на камнях мостовой сверкнул серебряный рубль: – А вдруг как это пароль. – Подумал Владимирский, подымая. Подойдя к швейцару, он подбросил рубль в вверх и пока тот крутился в воздухе зашёл в помещение.
В приёмной его никто не встретил и он направился дальше, на звук играющего рояля. Проходя мимо столика с разными напитками, он налил коньяк себе в стакан и сделал вид что пьёт, на самом деле сполоснул коньяком себе лицо и руки, таким образом создавая иллюзию выпившего человека.
Далее он прошёл в зал купеческого стиля, состоящий из двух больших комнат соединяющихся зауженным проходом. Помещение обитое шёлком освещалось скудно, как впрочем и вторая часть помещения. Видимо по задумке хозяев, с богатой мебелью красного дерева, это создавало интим. В углу комнаты за зелёным сукном, на гнутых стульях играли в карты четверо, лев, волк, и нам уже знакомые Пьеро с Петрушкой. Большие часы пробили половину девятого. Рядом ещё стол, за ним играют двое во фраках, патриций с венком на голове и кролик. В соседнем помещении кружились пары и одна из них ворвавшись в эту часть зала, шумно смеясь направилась к столу, где играли патриций и кролик. Владимирский подошёл к столу, стоящий у стены напротив от играющих. На столе с красной скатертью, стоял тазик-образный ковш, вырезанный из цельного дерева, он был до верху наполненный чёрной икрой. Рядом на фарфоровом блюде белел порезанный каравай, зовущий запахом свежей выпечки. Большое блюдо с фруктами и целый арсенал графинчиков и бутылок. Вблизи на комоде, на расписанном цветами подносе, стояли пустые бокалы. Наш герой заметил к себе внимание, из соседнего зала за ним следила стройная дама в маске лицедея, где одна часть лица была серебряная, а другая золотой. Владимирский беззаботно налил себе коньяку и выпил. Затем взяв сигару закурил, или если быть более точным с имитировал курение, ему это пришлось сделать из-за того, что у настоящего Лебедева в карманах были сигареты. Перед ним появилась дама в сарафане голубого шелка, под которым была одета тончайшей шерсти сорочка белого цвета, а на лице маска печали. Дама мгновенно к нему приблизилась, пытаясь заглянуть в глаза, что было бесполезно, при тусклом мерцании свечей стоящих в бронзовом канделябре на комоде. Грудь её стала вздыматься и оттуда должен был вылиться мелодичный звук, но вылетел сдавленный шёпот:
– Что же вы Николя, с порога и прельстились к коньяку, пытаясь прогнать свою печаль. Давайте же как прошлой ночью, гнать её вдвоём. – И дама неприлично толкнула его своим телом: – Пошла печаль! Пошла! – Страстно шептала дама атакуя его грудью.
– Видишь ли Печаль, я сегодня не в форме: – Осторожно начал Владимирский что бы сразу не проколоться.
– Николя, здесь все не в форме, без неё вы мне нравитесь ещё более.
– А что, если Печаль закружить и запутать. – Произнёс наш герой и подхватив даму, стал кружить её в танце, только для того, что бы укротить пыл Печали и избавиться от взгляда наблюдающим за ним, серебряно-золотой маски. Они танцуя заскочили в другую часть зала, где за черным роялем вдохновлённо играл музыкант в красном колпаке палача. Здесь же кружилась ещё одна пара, знакомая нам русалка и радостная маска похожая на клоуна. В углу на кресле, словно на троне, восседала красавица в чёрном платье. На голове у неё была траурная вуалетка, на руках черные перчатки в сеточку. Похоже что это была крашенная блондинка, с невероятно нежно белой кожей, на фоне чёрного её одеяния и большими серыми глазами с ободками. Мужчины толпящиеся у трона, проявили не довольствие, особенно нам уже известный здоровяк, в маске деда мороза. Когда хозяйка дома в одеянии чёрной вдовы, пошла танцевать со своим избранником, солидным кавалером, в маске льва, царя зверей. Дед мороз в сердцах порвал пополам колоду карт, предложенную ему медведем и безапелляционно подхватив за талию золотисто-серебряную маску неуклюже закружил её в танце. Маска то ли колобка, то ли солнца, пересекла зал и села на диван к столику с закуской. Эта маска налила себе полный бокал коньяку и осушил его. Было заметно расстройство колобка, – Похоже он явно рассчитывал, что чёрная вдова выберет его, – размышлял Владимирский.
Танец закончился, палач взял бутылку смирновки, стоящую на рояле и налив себе двести граммовый бокал, выпил залпом, произнеся:
– Господа! Для королевы бала и её избранника, вальс Штрауса: – «На прекрасном голубом Дунае»!
– Ах увольте меня. – Донеслось до нашего героя. Видимо дед мороз сегодня шутить был не в духе, он не стал выслушивать претензии своей дамы и направился к колобку, понуро сидевшему на диване. К серебристо-золотой маске, вероятно олицетворяющею солнце и луну, подскочил медведь и стал страстно целовать её ручки, в результате уломав «небесные тела» на танец.
– Да здесь просто притон. – Рассуждал наш герой нехотя вальсируя.
– Опять пялитесь на эту краковскую колбасу, нешто она краше? – Услышал он шёпот партнёрши.
– Почему же краковскую? – Осторожно поинтересовался наш герой.
– Сами говорили, будто она из Кракова.
– Ревнуете? – Беззаботно произнёс Владимирский, вспоминая, – полицмейстер говорил об экономки из Варшавы, это пожалуй она – луна и солнце.
– Не дождётесь. Хоть она один раз и восхитила вас, но изменчивость лежит печатью на её лице. Она изменит, приведя вас вновь к Печали.
– Да не она меня заботит. – Как-то пространно ответил наш герой.
– Понимаю.
– Ну и что вы понимаете? – Закидывал удочку наш жандарм, что бы выудить информацию.
– С Виктором вы вчера тянули фанты. – Неприлично прижавшись к Владимирскому прошептала Печаль. В слове Виктор, она на французский манер делала ударение на последнюю гласную: – Что с того вытянул он удачу, а она забыв про своё обещание, теперь веселиться со львом. Всё ждёте вы, что королева с трона к смертным снизойдёт, она же выбрала царя, зверей.
– А что если фантом, была нелепая прихоть разбить тюремную карету. Тогда пожалуй наш Виктор и не подозревает куда вляпался. – Осенила мысль Владимирского.
– Послушайте Николя, зачем вам эта фарфоровая кукла? Возьмите мой богатый, духовный мир. – Тяжело дыша, Печаль прижавшись грудью к нашему разведчику, да так что того грудная клетка тоже заколебалась в так дыханию Печали. Затем она добавила: – Скрытый под моим нижним бельём.
– Тут Владимирский заметил, как дед мороз достал из внутреннего кармана фрака газету и шлёпнул её перед колобком. Наш танцор, приблизился к дуэту расположившемуся на диване и вальсируя рядом, превратился в слух:
– Не посмотрю что благородный, в бараний рог… – Донеслось до нашего жандарма. Дальше нечего не расслышал, но в его голове замелькали мысли:
– Дед мороз – это же промышленник Лаптев, о нем говорил Охлабыстин. И голос его, что же я сразу не сообразил. Что такое в газете может быть? Утреннее нападение на караул. Значит рядом с ним Виктор. Это пожалуй удача. Нужно непременно сесть и взглянуть на статью. Но как оторвать прилипшую к нему даму. – Поразмыслив, Владимирский начал действовать:
– А не желает ли печаль повеселиться?
– Желает. – Страстно застонала дама.
– А выпить со мной на брудершафт.
– Смело. Наконец вы очнулись от грёз, мой рыцарь. – Наивно повелась его партнёрша. Они в танце приблизились к столику где стояло спиртное, но главное сидел колобок с дедом морозом.
– Пардон господа. – Пьяно через губу пролепетал Владимирский сидящим на диване и тут же, будто про них забыв, наливая в бокал коньяк: – Чем будем гнать печаль, моя радость.
– Шампанским.
– Как скажете. – И наш жандарм бокал с коньяком, до верху дополняет шампанским, вручая его даме: – А я себе коньяку налью. На брудершафт до дна. – Они чокнулись хрусталём и осушили бокалы, затем как и положено поцеловались в губы.
– А вы находчивы. Я когда выпью, полностью теряю бдительность. – Кокетничала Печаль, не догадываясь какой ей был заряжен коктейль.
– Не желаете ли повторить брудершафт, таинственная аллегория? – Владимирский таким нечестным образом, продолжал своё устремление отвязаться от дамы.
– О, нет. Мне что в голову ударило. – И дама качнувшись зацепилась за его руку.
– А как же поцелуйчик? – Похотливо прошептал ей на ухо, наш герой.
– Проказник. Как кружиться голова. Чуть позднее. Я не надолго. – И дама покачиваясь, стала удаляться с большой долей вероятности что в уборную.
– Солнце вы наше, берите пример с нашего рогатого друга, проиграл на одном, выиграл в другом. – Говорил дед мороз уткнувшемуся в газету колобку.
– Чего с того, коли сатир запал на нимфу. Но я то не такой. – Отрываясь от газеты произнёс колобок.
– Дурак ты круглый. – Дал определение дед мороз.
– Пусть я мерзавец, пусть пропащий, но ты не смеешь говорить мне это! Иначе продырявлю череп твой чугунный! – С нотками истерики начал вставать с дивана колобок, но его грубо усадила на место волосатая рука деда мороза:
– Да остынь ты. Давай вон лучше выпьем, полегчает.
Владимирский покинутый дамой глупо покачивался перед сидящими на диване, имитируя будто он хочет налить себе выпить. На самом деле ему хотелось заглянуть в газету, что бы убедиться в полной точности своей догадки:
– Господа. Вы не нальёте мне, а то как будто я утратил свой прицел. – Начал Владимирский глядя на колобка.
– При непременнейше. – Отозвался дед мороз, разливая коньяк по фужерам.
– А вы возмужали Виктор. – Решил обострить ситуацию наш жандарм.
– Колобок, все это время сидевший уткнувшись в газету, поднял глаза на нашего героя и бросив на стол газету отозвался:
– Это в каком же смысле?
Владимирский мельком взглянул на заголовок, – «Кровавое убийство охранников тюремного замка, в двух кварталах от губернской тюрьмы».
– В том самом. Становитесь знаменитым.
– Ну что вы господа. – Дед мороз раздал всем по налитому до верху фужеру: – Закон клуба, никаких имён. Вздрогнем. – Они выпили.
