скачать книгу бесплатно
Я стоял в очереди за водкой и размышлял, как же ее донести?
Возить прямо в ящике в общественном транспорте – это, пожалуй, чересчур. А никаких пакетов я с собой не прихватил. Да и разбить такую хрупкую тару в автобусной толчее можно запросто.
Можно бы было взять такси, но денег у меня в обрез.
Пока дошла моя очередь, я решил проблему.
Я рассудил так: сам я такое количество водки – бутылку – по причине своей молодости и неопытности не освою. Руководитель группы Мария Захаровна тоже в силу своего возраста – но уже пенсионного – тоже вряд ли одолеет такую дозу.
Поэтому я взял восемнадцать бутылок и за оставшиеся деньги прокатился на такси.
Сборы были в полном разгаре. В автобус заносили свертки, кули и сумки.
– Мяч, мяч взяли? – надрывался Тюкин.
– Взяли.
– А что будем делать мячом?
– Играть. Мужчины – в футбол, женщины – в волейбол.
– Одним?
– Ну да.
– По очереди?
– Вместе.
– По каким же правилам?
– А без правил. Кто как умеет. Мы же едем отдыхать, а не работать.
– А ты играть в мяч умеешь?
Ко мне подошла Лариса. Она многозначительно улыбнулась и положила руку на мое плечо.
По моему телу пробежала крупная дрожь…
– Ты что здесь делаешь?
Меня трясли за плечо.
Я открыл глаза. Надо мной склонился капитан, замполит танкового батальона, где размещалась наша ремонтная команда.
– Спишь?
– Никак нет, товарищ майор! – быстро вскочил я на ноги.
– Я еще не майор.
– Будете! – нахально заверил я. – У вас и голос командирский и стать.
– Ладно, ладно! – засмущался тот. – А почему глаза припухшие?
– Плакал и скорбел.
– О чем?
– Дембелей жалко. Прапорщик приказал вырыть яму под новый сортир размером три на четыре и два глубиной. Конечно, я умру, но вырою. Но когда…
– А при чем здесь дембеля?
– Он грозился не отпускать их домой, пока не будет готова эта злополучная яма.
– А что же ты один?
– Разве дедов заставишь работать?..
– Да ситуация!.. – задумался капитан. – Ладно, делай разметку.
Минут через десять личный состав танкового батальона выстроился на месте моего будущего триумфа. Замполит произнес пламенную зажигательную речь.
– Товарищи бойцы. Перед вами стоит задача огромной важности, большого политического значения…
Это был настоящий оратор, трибун. Глаза его горели. Слова изливались из него непрерывным потоком, словно лава из огнедышащего вулкана.
Я стоял в стороне, гордый от мысли, что это именно я разбудил это чудо.
Брошенные в почву, унавоженную словами и орошенные пафосом речи, семена не пропали даром.
Они рыли! Как они рыли!..
Я сопровождал капитана, когда он обходил быстро углубляющуюся яму и время от времени тихо подсказывал:
– Подровнять край!.. Левый угол скошен!.. Правую сторону завалили!..
Он принимал мои слова за свои мысли и громким голосом транслировал мои незатейливые наблюдения.
Работа кипела. И любо-дорого было на это смотреть.
Они копали и отчерпывали воду, которая сразу появлялась на месте вырытой земли. Зато болото рядом стало заметно оседать и подсыхать.
И это было совершенно удивительное и неправдоподобное явление. Нет, я, конечно, знал и помнил школьный физический закон о сообщающихся сосудах. Но кто бы мог подумать, что это вполне гражданский закон действует абсолютно так же в условиях армейской дуралюминовой действительности?
К обеду я честно доложил прапорщику:
– Ваше приказание выполнено!
– Что, что?
Я подвел его к яме. Это была прекрасная большая яма. В нее можно было сложить немереное количество самых разных отходов. На дне ее выступила вода и копошились лягушки.
Я напрасно улыбался, провоцируя Тищенко на ответную улыбку. Он почему-то был хмур и недоволен.
– Ничего, – сказал он. – И не таких переучивали.
Но в его голосе вовсе не звучало уверенности.
Яму засыпали на другой день. Но я в этом участия уже не принимал.
Перевод.
Мои усилия не пропали даром. Тищенко что-то постоянно нашептывал лейтенанту Изотову и поглядывал на меня. Лейтенант согласно кивнул головой и наконец вызвал меня для беседы.
– Ну, рассказывай! – потребовал он.
– Про что? – удивился я.
– Ты умный парень, служить тебе почти два года. Чего ты добиваешься?
– Честно?
– Честно.
– Хотел бы попасть в армейский ансамбль.
– Это кукарекать что ли? – скривился лейтенант.
– Я и еще кое-что умею, – обиделся я. – Наипервейшая обязанность каждого солдата, – начал я голосом прапорщика Тищенко, – наесться до отвала, залечь в теплое сухое место. И ждать дембеля, который во сне приходит быстрее.
– Похоже, – без улыбки заметил лейтенант. – Ты действительно артист. Я вижу. Жаль, жаль… – почему-то со вздохом закончил он.
Я приободрился. Я уже видел себя непутевого и никчемного солдата на залитой прожектором сцене, в новеньком отглаженном мундире с аксельбантами и белой рубашке с зеленым галстуком, объявляющим певцов, танцоров, музыкантов и декламаторов патриотических стихотворений.
Я даже попросил Алика Утеева меня постричь.
Увы!
Я ошибался. Я так ошибался.
Прапорщики – самая хитрая и вероломная часть воинского общества, в чем я убедился лично.
Тищенко сам сообщил мне новость.
– Вот ты своего и добился! – Ласково и по-доброму поведал он. – Тебя переводят…
Он выдержал преогромнейшую паузу, во время которой он широко улыбался. Нарочито широко.
– … тебя переводят в танковый батальон.
Я достойно принял удар. Не стал просить и суетиться. Мужчина должен уметь переживать свое поражение.
Я постарался придать своему голосу наивозможную теплоту и сердечность:
– Служу Советскому Союзу!
Большая перемена.
Моя передача по системе сдал-принял происходила в ленинской комнате.
Там находились прапорщик Тищенко, молодой лейтенант-танкист и капитан Глащенков – тот самый замполит, с которым мы выкопали самую большую яму в истории полка.
– Отличный солдат! – нахваливал меня Тищенко. – Умный, сообразительный. К тому же токарь: специалист по металлу, настоящий ваш кадр.
Прапорщик панибратски похлопал меня по спине, как бы показывая достойное качество передаваемого товара.
– И зубы у меня в порядке! – открыл я рот.
– А при чем здесь зубы? – растерялся лейтенант.
– Слежу за ними. Чищу их болгарской зубной пастой «Поморин». Использую ее по назначению, а не для приготовления спиртосодержащих растворов.
– Это он так шутит, – попытался широко улыбнуться прапорщик.
– А еще я могу подтянуться на турнике.
– Сколько раз? – быстро спросил капитан.
– Я не считал.
– Хороший, хороший солдат! – стараясь придать голосу убежденность сказал Тищенко.
– Если хороший – почему отдаете? – резонно поинтересовался лейтенант.
– Для его же блага, – пояснил прапорщик. – Ему расти, развиваться надо. А у нас одна Средняя Азия, сами знаете.
– Знаем, – подтвердил замполит. – Я его помню – инициативный солдат.
– Во, во! – обрадовался Тищенко.
– А к стройке ты случайно отношения не имеешь?
– Как же – самое прямое!
– Не каменщик случайно? – подался ко мне замполит.
– Нет, я широкого профиля. Строитель коммунизма.
