Моя армейская жизнь

скачать книгу бесплатно


Я пошарил под скамейкой и поднял с земли спичечный коробок.

– Вот в таких маленьких коробочках враг может спрятать целый магнитофон.

– Похвально! – заметил замполит, поглядывая на комбата. – С выдумкой.

– Говоришь, стратегическое сырье?

– Так точно!

Комбат всхохотнул, и ротный с Глащенковым засмеялись вслед.

– А ты артист!

«Пронесло», – подумал я.

Днем, на политзанятиях я выразил замполиту сомнение в целесообразности ночного труда.

– А это не труд, – горячо заявил замполит.

– Ну, работа.

– И не работа.

– А что же?

– Элемент поддержания боевой готовности!

– Как это?

– Боевая готовность – это когда делаешь то, что тебе не хочется, в то время, когда тебе неудобно, и то, что другим не нужно.

Что было на это возразить?..

Вечером в казарме ко мне подошел Богданов и близко поднес к моему лицу свой необычный кулак.

– Чем пахнет? – спросил он.

Кулак пах луком, которым Богданов сопровождал любую еду, кроме, чая. Но я ему подыграл.

– Свежевскопанной землей!

– Могилой! Понял?

– Не совсем, – честно признался я.

Он молча отпустил мне щелбан.

– За что?

– Балдеть на разных работах могут только генералы, офицеры и дембеля! Нет, ты определенно не принимал присягу.

Политзанятия.

Я ожидал, что после ночных бдений нас ждет долгий дневной сон. А нас с утра ожидали политзанятия. Проводил их лично замполит батальона капитан Глащенков.

Уже с первой своей встречи с ним я понял, что передо мной яркая незаурядная личность. И я не ошибся.

Тема лекции была Курская битва. Это было крупнейшее танковое сражение, настоящая битва стальных гигантов. Да, были там и пехота, и артиллерия, и самолеты, и разные другие войска. Но, если представить все это в виде огромной сцены, то бронированные чудовища на ней, безусловно, солировали, а остальные выглядели статистами на подпевках и подтанцовках.

Рассказчик был подстать теме.

На стене висела огромная карта с синими и красными стрелками. В руках замполита была указка. Глаза его горели. Он говорил горячо и вдохновенно. Голос его раскатывался победным громом.

Указкой, как фехтовальной шпагой, он легко, играючи наносил удары противнику. Он свободно перекидывал с одного фланга на другой полки, дивизии и армии. Прятал их в засаду и внезапно бросал оттуда в бой. Организовывал каверзные ловушки и подтягивал из тыла свежие части.

И все это огромной могучей лавиной накатывалось на врага. Красные стрелки вонзались в бока синих. Те сворачивались пунктиром и отступали назад, оставляя синии полукружья траншей и окопов, похожих на женскую грудь в профиль.

Голос замполита свободно перекрывал треск рвущихся снарядов, рев танковых моторов, гуденье самолетов и едва различимое в шуме боя скромное «Ура!» пехотинцев.

Картина атаки выглядела понятной и доходчивой. Вот так, именно так и только так и следовало действовать, чтобы одолеть врага и выиграть сражение. И произнеси он подобное в нужном месте, в нужное время, ну, например, году в сорок втором, в Ставке Верховного Главнокомандования, товарищ Сталин немедленно бы прослезился и отдал свои маршалские погоны нашему капитану, а Жуков и Василевский сгорели бы от зависти к речистому замполиту.

Но – дорога ложка к обеду, и – хорошо яичко в Христов день.

А закончил свой исторический экскурс замполит весьма неожиданным пассажем.

– И вот сейчас мы, наследники и преемники боевой славы старших поколений, должны достойно продолжать дело победителей. И построить настоящий забор. И не какой-нибудь деревянный, в котором враг может просверлить дырочку и спокойно обозревать жизнь полка. И не маленький, не низенький, через который легко заглянуть внутрь. А полноценный бетонный забор высотой два метра.

Замполит положил на стол указку и поправил рукой волосы.

Правда, стоило ему умолкнуть, освободить от гипноза своих слов и речей, как у меня немедленно возник вопрос.

– А если враг будет ростом два двадцать, как баскетболист Арвидас Сабонис?

На что капитан немедленно дал ответ:

– Такой враг будет заметен издали. И мы сумеем своевременно принять нужные меры.

Это был достойный ответ. Но у меня зачесалось. Сомнения и неуверенность одолели меня.

В самом деле, прошло с тех пор уж столько лет, появились самолеты с большими бомбами, ракеты, которые вообще могут находится далеко от полей сражений, да и всякое другое оружие. А посему: не являются ли анахронизмом танки в современной войне?

Но замполит был готов блестяще.

– Танки нужны для завоевания рубежей противника.

– По врагу можно ударить ракетой. Или сбросить с самолета большую бомбу. И вовсе не обязательно сближаться с ним до прямой видимости.

– Цель воинского сражения – победа над противником, – наставительно заметил капитан. – И заключается она не только в разгроме врага, но и в завоевании его территорий или освобождении своей. А территория считается захваченной, только когда на нее ступит нога солдата-победителя.

– Это ж пехота!

– Сухопутные войска! А танки – это есть главная ударная сила сухопутных войск!

Общение с незаурядным человеком всегда как подарок. А наш замполит Глащенков, безусловно, таковым являлся.

Это был совершенно удивительный человеческий феномен. Он был невероятно находчив, и изобретателен, не лез в карман за словом и знал ответы на абсолютно любые вопросы.

Его ответы были великолепны. Потому что любые вещи он мог свести к простым и понятным, как инфузория туфелька, прописным истинам. И застать его в расплох было невозможно.

– Сегодня мы живем хорошо, – говорил он, – а завтра будем жить еще лучше.

Никто ему не возражал. Ибо это было понятно и очевидно каждому, поскольку впереди всех ждал дембиль.

Как-то я попытался его подколоть.

– Товарищ капитан, а почему ночью темно?

– Солнце заходит.

– Но ведь мы живем в свете принятых партией решений?

– Ну да!

– Так что – они ночью гаснут?

Он оглянулся по сторонам.

– Ночью мы спим, а решения светят нам всегда!

Он произнес это твердо и уверенно. Я понял, что он не отступит. И ударил ниже пояса.

– А зачем нам тогда нужно электричество?

Замполит на секунду наморщил лоб, что было у него признаком глубокого раздумья. А ответил голосом Джордано Бруно, увидевшего перед собой зажженную спичку:

– Для того, чтобы мы могли выйти на первое место в мире по строительству могучих электростанций!

И именно он, капитан Глащенков сумел развеять все мои сомнения насчет необходимости строевой подготовки.

– Может не стоит нам, танковым людям, стирать сапоги хождением по плацу, а налечь на обильную пищу для наращивания массы тела? – спросил я его?

– Это неправильный подход! – уверенно заявил он.

– Почему?

– При сытой пище растет не посадочное место, как хотелось бы, а совсем другое, – он хлопнул себя по немаленькому животу. – Это делает невозможным проникновение в танк через люк и человек, как боевая единица полностью выходит из строя.

После занятий я спросил у Пулечкина:

– Вить, а что это за забор?

– Погоди, узнаешь! – ухмыльнулся он.

Когда мы выходили из ленинской комнаты, я увидел Богданова, который о чем-то переговаривался со стариками. Они одобрительно кивали головами и время от времени поглядывали на меня.

Присяга.

В любом армейском коллективе есть новички и ветераны. И так принято, что именно старики или деды наставляют молодых и передают им свой опыт.

Я знал это. И был готов…

Я спал, когда мне в ухо кто-то скомандовал:

– Подъем!

Я открыл глаза. Было темно. Стояла ночь.

– Тихо! – предупредил меня сержант Бякин из второго взвода. – Одевайся!

Я сразу сообразил, что меня будут приводить к присяге. Было страшновато и разбирало любопытство – а как это произойдет?

Меня завели в ленинскую комнату. Здесь горел свет. Окна были плотно зашторены.

По стенам висели портреты людей, цитаты из речей которых сопровождали нас от сортира до отбоя. В углу на постаменте, задрапированным кумачом, стоял бюст Ленина.

Из живых здесь находились дед Игорь Сорокин, Богданов и приведший меня Бякин. В углу испуганно жались двое салаг.

– А что будем делать? – спросил я.

– Заниматься аэробикой! – всхохотнул Бякин. – Поставь, пожалуйста, ноги на ширину плеч.

Я поставил.

– А теперь ладонями коснись пола. И замри.

Я нагнулся и через просвет в ногах увидел как сверкнули металлом бляхи ремней.