Последний воин

Зельва, прислушиваясь к его рассуждениям, улыбнулась.

– Ах, вот оно что! Ты прав. Это как с людьми, не так ли? Мы все порой бываем и добрыми, и злыми, и духовными, и земными одновременно. Похоже, что и руны могут быть такими многогранными.

Алхим кивнул. Он понял, что этот путь будет долгим, и, возможно, ему предстоит пройти через ещё много таких открытий.

Молодой пастух

Зима отступила незаметно, как будто устав, уступила место нежной и мягкой весне. Сначала это было едва ощутимо: снег ещё лежал плотным покрывалом, но в воздухе появился новый запах – свежий и бодрящий, полный обещаний. Где-то за околицей начали звенеть первые капли талой воды, тонкие ручейки пробивались сквозь снег, журчали, сливаясь в крохотные потоки. Деревья ещё стояли голыми, но если приглядеться, то на ветвях можно было заметить крошечные почки, набухшие и готовые вот-вот раскрыться.

Солнце вставало всё раньше, и его лучи становились теплее. Они, как ласковые руки, гладили землю, помогая ей проснуться от долгого зимнего сна. На полях, под рыхлым снегом, начали показываться первые зелёные ростки. Ветер, хоть и остался прохладным, уже не был колючим, а мягко шевелил волосы и одежду, приносил с собой запахи влажной земли и первых цветов.

Скоро всё вокруг наполнилось жизнью. На деревьях появились зелёные листочки, а в воздухе раздались звонкие голоса птиц, вернувшихся с юга. В саду за домом расцвели первые подснежники, наполняя пространство нежным ароматом. Весна оживила не только природу, но и души людей: в деревне стали чаще слышны смех и разговоры, а дни наполнились лёгкой радостью от ожидания тёплого времени.

Алхим часто сидел у окна, наблюдая, как земля пробуждается. Он любовался тем, как цветущие ветви яблонь белыми облаками покрывают сад, а в небе, будто играя, порхают птицы. Весна казалась ему чем-то магическим.

Время шло, и весна постепенно начала уступать место лету. Тёплые дни становились всё длиннее, а ночи – всё короче и мягче. Тяжёлые весенние дожди, лившие словно из ведра, сменились лёгкими, тёплыми дождичками, после которых воздух наполнялся сладким ароматом свежей зелени. Земля уже прогрелась, и по ней легко можно было ходить босиком, чувствуя, как мягкая трава приятно щекочет ступни.

Цветы, которые начинали весну робкими всплесками белого и жёлтого, теперь расцвели яркими красками. Полевые маки, васильки и ромашки украсили поляны, превращая их в пёстрые ковры. Листья на деревьях стали плотнее и насыщеннее, образуя густую тень, где можно было укрыться от палящего солнца.

Воздух стал наполняться другим, зрелым ароматом – запахом трав, нагретых солнцем, и пыльцы, что витала в воздухе, золотистыми искорками оседая на одежде. Вечера стали наполнены звуками сверчков и стрекотанием кузнечиков. Ветер, некогда прохладный и робкий, теперь обрел тепло и мягкость, обнимая лицо, когда ты выходишь на улицу.

Лето вошло в свои права тихо, но уверенно. Всё вокруг наполнилось теплом, светом и жизнью. Животные, птицы, насекомые – всё ожило, работая, растя, готовясь к своей полной силой жизни.

Алхим и Зельва продолжали свои вечера с книгой, но теперь они часто выходили в сад, где вокруг цветущих кустов и деревьев царила своя, не менее волшебная, магия.

Алхим чувствовал, что ему нужно что-то делать, чтобы не быть обузой для тёти Зельвы. Несмотря на всю её заботу, он не хотел сидеть на её шее, а понимал, что должен зарабатывать на жизнь. В конце концов, он уже не был ребёнком, и его желания становились взрослее.

Однажды, после долгого раздумья, Алхим решил, что пора устроиться на работу. Ему нужно было что-то простое, но при этом дающее хоть какую-то независимость. Когда он услышал, что пастух, который раньше пас местных коров, стал слишком старым, чтобы продолжать свою работу, он понял, что это может быть хорошим вариантом.

– Тётя, я хочу работать пастухом, – сказал он вечером, когда они пили чай.

Зельва посмотрела на него с лёгким удивлением.

– Пастухом, говоришь? Ну, если тебе это нравится, то, конечно, это хорошая работа. Но знай, что будет нелегко. Работа тяжёлая, и тебя будут кормить за это немного. Ты готов?

Алхим кивнул. Ему не хотелось проводить всё время в доме, наблюдая, как тётя Зельва трудится, а он лишь читает книги. Он хотел быть полезным и заработать хотя бы немного.

Следующим вечером Алхим направился к старому пастуху, чтобы поговорить с ним о том, сможет ли он заменить его на пастбище. Старик, по имени Титус, сидел у своего дома на стуле, восседая, как старый король на своём троне. Его лицо было морщинистым, а волосы и борода – серебристыми, как первый снег.

– Титус, – начал Алхим, – я хочу взять на себя твою работу, пастухом стать. Слышал, ты больше не можешь пасти коров, так что, если тебе сложно, я готов заменить тебя.

Старик посмотрел на него с удивлением, потом его взгляд стал мягким.

– Ну что ж, парень, – ответил Титус, – ты не первый, кто хотел бы взять мой труд на себя. Я стар, да, и ноги уже не те, чтобы гонять коров по холмам. Если хочешь, бери – я научу тебя, что знаю. Но знай, что работа эта не для всех. Нужно быть стойким, терпеливым и любить этих животных.

Алхим пообещал, что он справится. Вскоре старик начал обучать его всем премудростям пастушеской жизни. Он учил, как следить за стадом, как управлять коровами и как устроены местные пастбища. Алхим быстро освоил необходимые навыки, но работа была тяжёлой: долгие часы на ногах, горячее солнце, иногда холодный ветер, а в сезон дождей – грязь и сырость. Пастухом быть – это не было лёгким делом. Но Алхим не жаловался. Он знал, что на данный момент это – его шанс на самостоятельность.

Плата за его труд была скромной – всего 30 фьянов в неделю. Это было далеко от того, что могла бы предложить Зельва за её умелую работу. Однако Алхим понимал, что он не мог рассчитывать на большие деньги, и эта сумма для него была вполне приемлема. Плюс к тому, он получал что-то большее – опыт и чувство того, что он сам зарабатывает себе на жизнь.

Каждое утро он вставал рано, когда ещё только начинало светать. Он одевал простую одежду и выходил на пастбище. Там его встречали коровы, а его задача была следить за ними и не отпускать их далеко от участка. Весь день он проводил с животными – пас их на зелёных лугах, гонял по холмам и оберегал от возможных опасностей.

Зельва часто беспокоилась, когда Алхим долго не возвращался, но он всегда успокаивал её:

– Всё в порядке, тётя. Я уже привык. Это тяжёлая работа, но мне нравится. Всё лучше, чем сидеть дома.

Зельва лишь кивала, глядя на него с заботой и уважением. Она понимала, что для него это был важный шаг, и не могла не гордиться его решением. Алхим становился всё более самостоятельным и зрелым, а тяжёлый труд в поле помогал ему ощутить свою ценность и независимость.

Каждое утро, уходя на пастбище, Алхим клал в сумку не только кусок хлеба, флягу с водой и крепкую пастушью палку, но и свою книгу рун. Эта книга, потёртая и старая, с пожелтевшими страницами, казалось, была самой ценной вещью, которую он когда-либо держал в руках. Алхим не мог оторваться от её страниц, даже когда пас коров.

На пастбище, окружённый холмами и цветущими полями, он проводил долгие часы. Между заботой о стаде, Алхим садился под дерево, раскрывал книгу и старательно изучал символы. Руны манили его – загадочные линии и узоры, казалось, оживали под его пальцами, открывая неведомые тайны. Он пытался запоминать их формы, разгадывать их значение и находить связь между знаками.

Однако его любопытство не ограничивалось страницами книги. Алхим искал руны повсюду: на старых камнях, обросших мхом, на коре деревьев, даже в рисунках, которые оставлял ветер на песке. Он наклонялся, пристально вглядываясь, иногда часами рассматривая трещины на валунах или линии на лепестках.

– А вдруг здесь есть феи или гномы? – думал он, вспоминая рассказы старого пастуха Титуса, который когда-то говорил, что феи водят коров к своим тайным кругам, а гномы могут прятать золото в корнях деревьев. Алхим мечтал увидеть их, хоть краешком глаза, но всякий раз реальность оставалась обычной: камни были камнями, цветы – цветами, а стадо коров мирно щипало траву.

Однажды вечером, когда он вернулся домой с книгой в руках, тётя Зельва тихо подошла к нему.

– Алхим, я вижу, как ты увлечён своими рунами, – сказала она мягко, но с ноткой тревоги в голосе. – Это хорошо, что ты ищешь ответы, но, увлекаясь этим, не забывай, что ты отвечаешь за стадо.

Алхим опустил глаза, чувствуя укор.

– Я знаю, тётя. Но я всегда слежу за ними…

Зельва вздохнула.

– Иногда важно помнить, что мечты о великом не должны заслонять реальность, – сказала она. – Ровно как корова, забредшая в чащу, может быть съедена волками, так и твой разум может заблудиться в поисках несуществующего. Береги себя и своё дело.

Шли годы, и Алхим уже стал юношей. В его жизни многое изменилось, но одно оставалось неизменным – заботы о стаде, которые не позволяли расслабиться. В возрасте пятнадцати лет он уже был настоящим пастухом, обладавшим мудростью и терпением, которые не приходят с годами, а рождаются в глубине сердца. С каждым годом его душа становилась крепче, а взгляд – проницательнее.

И вот однажды к нему в помощники пришёл его старый друг – Ульнияр.

Алхим знал, что Ульнияр – человек не совсем серьёзный, склонный к лени, особенно когда речь шла о заботах и ответственности. Он был как весёлый ветер, который приносил в свою долю лишь лёгкость, но не стабильность.

Порой он лежал под деревом, закрывал глаза и отдавался мечтам. Его мысли уносились к чему-то далёкому и неизведанному, в тот мир, где не нужно было ни о чём заботиться. Ульнияр, казалось, был вечно в поисках чего-то нового, чего-то эфемерного.

Алхим же, даже будучи всё ещё подростком, нес на своих плечах груз ответственности. Он не мог позволить себе отдыхать, даже когда на небе светило яркое солнце, а в воздухе царил запах свежей травы. Время от времени он поглядывал на друга, который уютно развалился под деревом, наслаждаясь тенью и тишиной, и вздыхал.

– Ульнияр, – иногда говорил Алхим, – ты же знаешь, что если мы потеряем хоть одну корову, во что это выльется?

Но Ульнияр лишь улыбался и вытягивал руки к солнцу, как будто желая поглотить его тепло, и возвращался к своей дреме, не обращая внимания на просьбы друга.

Несмотря на свою лень, Ульнияр был другом, с которым было легко, а когда приходили трудные моменты, его смех и непринуждённость напоминали Алхиму, что жизнь не всегда должна быть серьёзной.

Дни в Перелесье текли неспешно, и Алхим уже привык к размеренному ритму жизни. Однако однажды, когда вечерний туман только начинал расходиться по долинам, староста, старик по имени Бориан, позвал его к себе.

Алхим, склонив голову, вошёл в хижину старика, где пахло древесным дымом и свежими травами. Бориан сидел за деревянным столом, с его морщинистого лица не сходила привычная улыбка, полная жизненной мудрости, но в глазах читалась скрытая важность момента.

– Алхим, – сказал староста, откладывая в сторону старинный пергамент, – я решил повысить тебе заработную плату на двадцать фьянов. Я считаю, что твой труд должен быть вознаграждён по заслугам.

Алхим удивлённо замер, не ожидая такого поворота.

– Я постараюсь оправдать ваше доверие. – сказал он, кивая.

Однако, когда новость достигла Ульнияра, реакция была совсем иной.

В его глазах читалась зависть, а его губы искривились в нечто похожее на недовольную усмешку.

– Так вот как! – сказал он, иронично. – Алхим впереди меня.

Когда Бориан узнал о недовольстве Ульнияра, он сразу же вызвал его к себе в хижину.

– Ульнияр, – начал он, – я не понимаю, в чём твоя обида?

Ульнияр сдвинул брови, но не проронил ни слова. Бориан продолжал:

– Повышение – это вопрос срока службы и приверженности делу. Всё справедливо, и я не вижу в этом ничего, что могло бы тебя обидеть.

Ульнияр молчал, переваривая слова старосты. Он был человеком, переменчивым и быстро забывающим обиды, но сейчас в его душе было что-то тяжёлое.

– Я понимаю, – наконец сказал он, сдерживая своё раздражение.

– Ты не должен сравнивать себя с Алхимом, Ульнияр. У каждого свой путь, и у каждого своя роль в этом мире. Иногда приходится трудиться и не замечать, что другие идут по пути легче. Но я уверен, что ты найдёшь своё место и заслужишь своё повышение, когда придёт твой час.

Староста встал и хлопнул его по плечу.

– Так что, если хочешь, продолжай делать свою работу. И помни: каждый вклад ценен.

Ульнияр молча вышел из хижины.

С тех пор он стал задумчивее. Сидел в тени деревьев, погружённый в свои мысли. Его былое веселье и легкомыслие куда-то исчезли, а глаза стали чаще скрывать печаль, будто он искал что-то, но не знал, что именно. Алхим замечал это и не мог не попытаться поддержать друга.

– Ульнияр, что-то не так?.. – начинал он, подходя к другу.

– Я в порядке, – отмахивался Ульнияр, словно не желая обсуждать то, что скрывалось внутри. Его голос стал резче, и все попытки Алхима утешить его встречались с неприязнью. Он был слишком горд, чтобы открыться.

В конце концов, на третий день Ульнияр ушёл.

Он сказал Алхиму, что больше не видит смысла в работе пастуха. В его голосе не было гнева, только холодная решимость.

Через несколько дней Ульнияр, вместе с родителями, перебрался в Змеевку – соседнее село. Его отец построил там дом, и семья осела на новом месте.

Но прошло ещё три года, и Алхим узнал, что Ульнияр ушёл из дома. На этот раз – бродяжничать. Он забрал с собой лишь узелок с самыми необходимыми вещами и ушёл в мир, чтобы искать что-то своё, что-то, что не смогло бы найти его здесь. И с тех пор его никто не видел.

Загадочные символы

Однажды, неожиданно для всех, Алхим захворал. Он ощутил слабость, его ноги стали тяжёлыми, а в груди зловеще сдавило. Болезнь пришла быстро, и, хотя обычно летом он не знал простуд и недомоганий, сейчас всё было иначе.

Зельва готовила отвар из трав, которые она собирала для таких случаев. В её руках даже самые простые растения превращались в мощные лекарства.

– Лежи спокойно, Алхим, – сказала она мягко, когда он попытался встать. – Тебе нужно отдохнуть. Болезнь уйдёт, если ты будешь слушаться.

Алхим вздохнул, но послушался. Он чувствовал, как тепло отваров растекается по телу. Он знал, что на его месте теперь работает временный пастух, и эта мысль тревожила его.

Через пару часов в дверь тихо постучали. Это был Бориан. Староста пришёл, чтобы поинтересоваться, как чувствует себя молодой пастух.

– Вижу, ты в порядке. Тетя Зельва заботится, как всегда.

Алхим почувствовал облегчение от его присутствия и, чуть приподнявшись, заговорил:

– Как там мой временный заместитель? Он справляется? Может, Альва немного нервничает, она всегда не любила, когда меня нет рядом. А остальные коровы? Всё в порядке с ними?

Бориан, сидя у постели, начал рассказывать, что пастух, который временно подменял Алхима, хорошо справляется с работой. Он был крепким и опытным. Стадо было в порядке, и Альва, несмотря на свою привязанность, не слишком переживала, хоть и немного беспокойно бродила вокруг, осматривая нового человека.

Алхим вздохнул с облегчением. Его сердце немного успокоилось, но он всё равно продолжал терзаться мыслью о том, как всё будет без его постоянного присмотра.

– Не переживай, Алхим, – сказал Бориан с улыбкой, заметив, как сильно юноша волнуется. – Ты же знаешь, что здесь все знают свою работу, и ты – не единственный, кто может заботиться о стаде. Сейчас твой долг – позаботиться о себе. Твоё здоровье важнее всего.

Зельва, подлив отвара в чашку и снова накрывая Алхима тёплым одеялом, тоже добавила:

– Если будешь здоров, то вернёшься к своим коровам очень скоро.

Алхим снова лег на подушки, чувствуя, как его напряжённое тело постепенно расслабляется. Он хотел продолжать разговор, задавать ещё вопросы, но усталость, наконец, одолела его, и глаза начали закрываться. Бориан и Зельва оба улыбнулись, видя, что юноша наконец-то успокоился.

– Спокойной ночи, Алхим, – сказал Бориан, вставая и направляясь к двери. – Мы справимся. Ты отдохни, и не переживай.

Зельва подошла к окну и посмотрела на вечернее небо, тихо произнося:

– Время всё расставит на свои места.

И в тишине вечернего Перелесья, когда даже ветер угомонился и звезды начали тускло светить в небе, Алхим, наконец, погрузился в глубокий сон.

Среди ночи, когда в хижине стояла тишина и лишь лёгкий шелест ночного ветра доносился снаружи, Алхим внезапно проснулся. Его сердце колотилось, а дыхание было тяжёлым. Он открыл глаза и, сразу ощутив странное беспокойство в воздухе, увидел, что в комнате горит тусклый огонь, а фигура Зельвы стояла рядом у кровати. Её лицо было бледным, а глаза – обеспокоенными.

Алхим вскочил, испугавшись, что с ней что-то случилось.

– Тетя Зельва? Ты в порядке? – его голос был тревожным. Он быстро огляделся вокруг, вглядываясь в её лицо, пытаясь понять, в чём причина её беспокойства.

Зельва вздохнула, стараясь скрыть свою собственную встревоженность, но не смогла полностью успокоиться. Она осторожно положила руку на плечо Алхима, её движения были мягкими и успокаивающими.

– Всё в порядке, Алхим, – сказала она спокойно, хотя её глаза выдали тревогу. – Просто я… я услышала, как ты кричал во сне. Это меня немного напугало.

Алхим ещё больше опешил, не понимая, о чём она говорит.

– Кричал? Я?.. – он замолчал, пытаясь вспомнить, что происходило в его сне. Но перед глазами сразу возникли лишь темные пятна и беспорядочные обрывки событий.

Зельва продолжила, её голос был тихим и немного дрожащим:

– Да, ты кричал во сне, как-то сильно и отчаянно. Мне показалось, что ты был в каком-то ужасе. Это было так… неожиданно. Я испугалась.

– Прости, тётя Зельва. Я не хотел тебя пугать, – сказал он, пытаясь сдержать неловкость. Его голос звучал мягко, чтобы она успокоилась.

Зельва всё равно не выглядела полностью спокойной.

Алхим почувствовал, как его плечи расслабляются, и, почувствовав тепло её заботы, сказал:

– Не переживай, я в порядке. Наверное, просто слишком много мыслей в голове, и не стоит об этом переживать. Я снова усну, и всё будет нормально.

Зельва, хоть и не совсем убедилась в его словах, всё же кивнула.

– Хорошо, Алхим, отдыхай. Но если что-то ещё, ты зови меня, ладно? Я буду рядом.

Алхим, снова укладываясь, улыбнулся, несмотря на внутреннее беспокойство.

– Не переживай, всё будет хорошо. Ты тоже спи. Я обещаю, что буду спать спокойно.

Зельва ушла, закрыв за собой дверь, а Алхим снова повернулся на бок. Внутри его было что-то странное – смесь беспокойства и усталости. Он не мог понять, что вызвало этот кошмар. Может, всё это было связано с болезнью? Или может быть, виной всему была его неуверенность в том, что происходило вокруг.

Но, несмотря на тревогу, он погрузился в глубокий сон.

Утром Зельва, как всегда, заботливо приготовила отвар из трав, настояв их в кипятке, и принесла Алхиму, чтобы помочь ему скорее прийти в себя. Она поставила чашку рядом с его кроватью, аккуратно поправила одеяло и села рядом, ожидая, что он скажет.

Алхим взял чашку с горячим отваром, прикрыв глаза от жара, и на мгновение замолчал. Его мысли всё ещё плутали где-то в темных лабиринтах сна, пытаясь разобраться, что же ему приснилось прошлой ночью. В конце концов, он посмотрел на Зельву, её глаза полны заботы, и, кажется, он был готов раскрыть то, что его беспокоило.

– Тётя Зельва… я, кажется, вспомнил, что мне снилось. – Его голос был ещё немного хриплым, словно он только что вернулся из туманного мира, где не существовало ясности.

Зельва приподняла бровь, ожидая, что он скажет.

– Мне снился дракон, – продолжил Алхим, делая паузу, как будто сам ещё не верил своим словам. – Не обычный дракон, а какой-то… ужасный, с пятью головами. Он был прикован к стене в пещере, вот такими длинными цепями. Я видел, как эти цепи скрежетали, как дракон бился, пытаясь освободиться, но его всё держало. Я… я даже видел, как одна цепь сломалась, и вдруг его движения стали более свободными.

Зельва с тревогой посмотрела на него, но не прервала, давая Алхиму время рассказать. Она чувствовала, что это важный момент, хоть и не могла до конца понять, к чему всё это.

– И вот, как только цепи ослабели, дракон вырвался из пещеры, – продолжил Алхим, его лицо стало более напряжённым, словно воспоминания о сне вызывали в нём не только страх, но и странное ощущение. – Но вот странно… когда он вырвался… я заметил, что у дракона осталось не пять голов, а только четыре. Я не знаю, как это произошло, и… я так и не понял, что случилось. Всё было как в тумане, запутанно.

Он замолчал, опустив взгляд. Казалось, ему было трудно продолжать. Он почувствовал, как страх и неопределённость, связанные с этим сном, начали снова захватывать его мысли. Тот дракон… он был настолько реальным.

Зельва сидела в тени, внимательно следя за Алхимом. Она не прервала его рассказ, но её лицо стало ещё более сосредоточенным. Она не просто слушала его слова, а пыталась уловить каждый нюанс, что могло бы объяснить странный сон.

– Дракон… и четыре головы, – тихо сказала она, будто повторяя его слова. – Это… может быть, это не просто сон, Алхим.

Алхим продолжил:

– Да, дракон приближался ко мне… и, наверное, поэтому я кричал. Я помню этот ужас в глазах его голов. Всё казалось настолько реальным… но потом всё стало просто… размытым. Я не помню, как это продолжалось. Просто какой-то болезненный бред.

Зельва не могла просто отмахнуться от такого рассказа. Она выглядела обеспокоенной. В её глазах промелькнула тень мысли, которая не была сразу очевидна. Тихо, почти задумчиво, она произнесла:

– Такие сны… не всегда бывают случайными, Алхим. Иногда они предупреждают. Ты ведь говоришь, что дракон был прикован цепями. Может быть, это… как метафора для чего-то, что должно освободиться, или что-то, что пытается выйти из-под контроля?

Алхим замолчал, погружённый в её слова. Он не был уверен, что это за метафора, но чувствовал, что что-то в этом есть. Что-то, что наполняло его душу беспокойством. Всё, что он хотел, – это забыть этот сон, но он понимал, что не сможет, пока не разберётся, что именно он значил.

– Ты думаешь, что это… не просто бред? – спросил он, его голос был полон сомнений и растерянности.

Зельва кивнула, но не стала продолжать.

Вечером Зельва вновь приготовила отвар из целебных трав. На этот раз она сделала его крепче, добавив несколько редких ингредиентов, которые могла достать только в лесу. Зельва знала, что иногда такие лекарства требовали больше времени, чтобы подействовать, и хотелось, чтобы Алхим скорее восстановился.

Она принесла отвар в комнату и, как обычно, села рядом с ним.

– Пей, Алхим, – сказала она, ставя чашку с отваром перед ним. – Это поможет тебе расслабиться и уснуть.

Он кивнул, выпил тёплый напиток, и вскоре его глаза начали тяжело закрываться. Зельва наблюдала за ним, наблюдая, как его дыхание становится ровным, а тело расслабляется. Когда он наконец заснул, она осталась сидеть рядом, тихо покачиваясь на стуле, наслаждаясь спокойствием, которое заполнило комнату.

Проведя некоторое время в тишине, она встала, медленно и аккуратно подошла к двери. Перед тем как выйти, она оглянулась на спящего Алхима. Её взгляд был полон заботы и размышлений. Было что-то странное в том сне, который он увидел. И что-то, что не давало ей покоя. Она чувствовала, что нужно что-то сделать, найти ответы.

Зельва тихо закрыла дверь и вышла на улицу.

Воздух был свежим и чистым, насыщенным запахами трав.

Лес начал темнеть, и первые тени длинных деревьев растянулись по тропинке. Лишь кое-где вдалеке оставались последние пятна света, которые быстро исчезали.

Зельва шла, не спеша, но её шаги были уверенными, как у человека, который уже давно привык к тишине ночного леса. Ветра почти не было, но между деревьями время от времени пролетали ночные птицы, их крылья тихо шуршали в воздухе. Зельва не раз ловила взглядом то мелькнувшую тень, то искры лунного света, отражающиеся в каплях росы на листьях. Всё казалось таким знакомым, и в то же время странно пустым, как если бы сама ночь могла ответить на её вопросы, если бы она только попросила.

Она двигалась всё глубже в лес, и звуки села постепенно стихали. Теперь оставалась лишь её тишина, глубокая и бесконечная, сливаясь с окружающим миром. Каждое дерево, каждый куст, каждое шуршание под ногами травинок казались живыми и полными какой-то древней мудрости.

Зельва шла всё глубже в лес, пока не оказалась в таком месте, где ни один случайный путник, ни даже любопытный зверь не смог бы её обнаружить.