Hannibal ad Portas – 6 – На слишком близких берегах

Алексей в Бункеромате тяжело вздохнул.

– Ты, чё, комбат! – ущипнула его чуть ли не за пупок Одна из Них.

– Не надо, не надо мне пророчить понижение в звании.

– Почему?

– И знаете почему? Уверенность была у меня со вчерашнего утра.

– Сегодня? – Даш.

– Только добавилась.

– Объясни, в чем и в чем? – Нат.

– Меня заказали.

– У нас своих снайперов нет, чтобы тебя защитить, – Да.

– Надо вызвать с Запретки.

– Оттуда, я думаю, и будут стрелять, – сказал Алексей, как обычно: задумчиво.

Пришел Фёдор и возразил:

– Я умею стрелять, но только по зекам. Почему? – спросил сам себя, а Нат ответила:

– Инструкции настолько те втемяшились в одно место, что забыл даже, как их менять, и так и пользуешься всю оставшуюся жизнь одной.

Валера:

– Сказал, что может, так как:

– Я учился, но выгнали раньше времени по глупости.

– Ты не сможешь противостоять профессионалам, – махнул лапой Алексей.

– Тогда надо звать Вову, – вздохнул кто-то. Внимания, – кто?

– Не обратили?

– Однозначно.

Но уже через пару минут Даша его спросила:

– Зайдем в банкетный зал? – и предупредила удушающе.

– Я не расслышал, – что?

– Ты похож на Вову, и тебя можно заставить принять участие в дуэли снайперов, которую предсказал Алексей.

– Не думаю, что он в предсказаниях Ку-Ка- Реку.

– Почему?

– Я не умею стрелять.

– Пойдем, я тебя научу.

– Поздно.

– Никогда не поздно то, что доказано еще существует.

– Послушай, Ни-Бум-Бум, – сказала Медуза Гэ, не глядя на него, – попробуй проявить себя, как человек неоднозначный.

– Я и так неординарный.

– Этого мало.

– Чего еще тебе надо, я сверху, а ты?

– Тоже.

– Я, конечно, могу подумать, когда ко мне в гости придут эти способности, но не думаю, что это будет для тебя удовлетворительный.

– Привет?

– Да, привет, а ты думал, ответ?

И всё-таки заставила его сделать так, чтобы ничего не понять. Он не давал согласия, но это вышло само собой, как:

– Соответствие, – а чему?

Не всегда же, действительно, обязательно понимать. Так, забыл и всё. Но не получилось. Дама, пока развлекался ничего-не-пониманием взяла его винтовку и выстрела по Лехе, ибо легких денег хотелось даже больше, чем обязательно трахаться. Он свалился со своего вертящегося во все стороны света креста темно-зеленого цвета, а Медуза обратилась к Бум-Буму:

– Теперь не я уже, а ты мой второй номер.

– Да брось ты!

– Почему?

– Ты не попала.

– Хорошо, давай будем думать глупо, а именно по-твоему, но тогда ответь на простой вопрос:

– Почему он упал? Ответ проще, чем ты думаешь, хотя и вычисляется математически только с помощью теории относительности: он упал раньше, чем ты выстрела.

– Там? А я здесь, как дура, обрадовалась: дело было здесь, как в этой, как кого-его деревне, где мы познакомились то ли в бане, то ли в сарае.

– Я тебе точно говорю, там другое время.

– Хорошо, я пойду и сама проверю.

– Тебя могут заманить в ловушку.

– Уже нет.

– Почему?

– Я приду уже, как заблудившаяся.

– Спросишь, можно ли здесь – там – обучиться на снайпера?

– Да.

– Хорошо, иди, и если тебя не грохнут – я добавлю.

– Что это значит – до-бавлю? – несколько раз скрестила она пальцы, и они попадали, как раз:

– Одной руки между другой руки, – а должно?

– Этот вопрос, – решила она, – дал-таки ей право, как и многим-многим другим: думать-ь.

И ее не убили, пока она долго шла по полю, но спросили как только шагнула на территорию самой – как утверждали здесь некоторые – плавучей базы:

– Пароль не надо – деньги давай!

И ответила уже, как человек не только, но и умный дополнительно, – нет, не:

– Ась? – а именно просто, по-человечески:

– Коричневая кожаная куртка.

– Мы тебе – нет, не камеру – но отдельный бокс уже приготовили.

– Не думали, что знаешь пароль.

– Я его просто угадала.

– Каким образом?

– Как умный человек.

– Так бывает? – допросили ее Нат и Даш.

Как только она вошла – сразу понравилась Лехе, что он попросил:

– Вы обе – Нат и Даш – перейдите в любое из помещений наверху или внизу.

Они ушли, а Медуза спокойно вынула глок сорок первого калибра и выстрелила в этого – как она думала – легендарного командарма. Потом сбросила вниз со второго этажа, вынула второй – 357-й с барабаном и хотела добавить сверху, как слышала бывают контрольные выстрелы, которые производятся не дураками-дилетантами, а настоящими профессионалами именно:

– Из другой позиции. – Но сзади ее окликнули.

Как человек умный обратила на это, кончено, внимание, но сделала вид, что мало что понимает в происходящем:

– Я пришла помочь вам наладить сферу обслуживания.

Вова, появившийся сзади, так обрадовался, что не обратил даже внимания на неординарность возникшей ситуации:

– Пришла поступать на работу официанткой, – а: стоит сзади. – Ибо:

– Если я сзади – она может ли быть впереди? Нет, конечно.

– Да-а, – только и мог молвить русским языком.

– Что, возить воду можно?

– Ты можешь заменить мне – если что – весь публичный дом. При условии.

– При условии?

– Что их не разрешат и другим.

Вова улыбнулся:

– Конечно, – вечером конфискацией.

– Вышибать свои деньги?

– Да, но так получишь еще больше.

– Еще больше – это немного.

– В два раза больше.

– Как настоящий киллер?

– Ну-у, да, в общем-то, – промычал Вова, еще не зная, кто кого здесь может заказать, но уже догадывался, что за ним пока не придут, так как и не знают толком, где искать, а вот Леху, как согласившегося добровольно быть генералом, – можно думать уже оприходовали.

На нее – тем не менее – не думал, как самостоятельного исполнителя, а так только:

– Слышала звон, что киллеры и некоторые проститутки зарабатывают больше, чем хорошо, а чтобы вот так с дуру решиться:

– Очень сомнительно.

И уже вечером даже не думал, что Леха уступил ему место в кабаке, как человек к этому делу устройства дзюдоистских поединков для зрителей кабака вместо подтанцулек:

– Весьма способному, – как еще не решил, но давно надеялся Вова, покинув своё подземелье под этим:

– Прикрытием, – что такой же дурак, как все, а не ученый, засланный сюда – уж, по крайней мере:

– Не отсюда, – точно.

Пока не знал в этом прикрытии только одного:

– Какое коронное блюдо запустить на вечерний сеанс, чтобы его вспомнили утром – по-трезвому – и опять:

– Пришли.

Шашлык – банально, да и угрей у него нет, – мартеновские печи, как известно, проводили все репетиции аппетита клиентуры только одним:

– Жареной картошкой с котлетами, – более того: вообще одной!

– Этого, разумеется, мало, – согласилась одна помощница – он думал:

– Потенциальная официантка.

Но и понимал:

– На роль чертей надо иметь в виду кого-то тоже сразу, – иначе – самого, может и не сожрут без остатка костей, но его людей – однозначно.

Так-то верить в этих чертей не мог по своему первому университетскому образованию, но вот по его не-окончанию:

– Должен.

Тем не менее, спросил ее про первую свою заботу:

– Ты что любишь больше всего? – и хотел даже добавить, – если не считать по-трахаться:

– Не смог, – постеснялся, а зря, так далеко в этом деле: всех сфер обслуживания вместе:

– Не упрыгаешь.

– Ась?

– Я говорю тебе, вам, что надо иметь в виду не только это, – сказала девушка на вид поумней, чем размашистая первая куртизанка, а что и она уже грохнула самого Леху с тех пор, как сюда прибыла:

– Пока не заморачивался.

Было в ней что-то знакомое, но сделал открытую им не очень давно посылку:

– Он ее – нет, – значит и она не может быть уверена однозначно.

И предложил:

– Назовешь любимое твое блюдо, а его оценю, как вазари – кукуй здесь беспрепятственно на любой из должностей, – добавив, само собой, – по крайней мере всю следующую неделю.

– А там?

– Видно будет.

– Я так могу.

– Как хочешь?

– Сразу победу, как минимум на два месяца.

– Хорошо, тогда говори смело, какое блюдо даст всем по рогам так, что все побоятся: не возьму сегодня – завтра так жалеть буду, что уж теперь точно придется обожраться, заказав сразу, – нет, не мне, себе и дочери, – но два сожру точно.

И она покрутила перед собой пальцы, так как молча, но кивком головы, как заядлый игрок в бильярд:

– Два борта в угол.

Дал одну подсказку:

– По-карски – лучше не трать зря и моё время и свою попытку – слишком долго и сложно готовить.

– Почему? – кивнула она незаметно, но и сама поняла: – Естественно, ибо баранина здесь дорогая, хотя специи, чтобы избавиться от ее самозабвенного запаха, найти, конечно, можно: этих – как их – уже понаехало, как не мы здесь живем, а они раньше.

– Ты знаешь? – задала она наводящий вопрос, – что волосы не всегда встают дыбом сразу, когда, а бывают сложные случаи.

– Когда только потом, – пояснил, чтобы лучше понять ее.

И она ответила, как поблагодарив за помощь:

– Котлета по-Киевски.

– Засчитываю, но только, как отсрочку от всё равно необходимого топ-блюда.

– Как второе будет?

– Киевская может быть только третьей-четвертой. Во-первых, необходимость прогрева в духовке, чтобы никогда не была сырая, – даже один раз в жизни, когда эту самую жизнь можно испортить не только сразу, но и распечатать сам конец.

– Мне три раза можно закрывать глаза, чтобы гадать? – спросила она, чтобы удостовериться в моей лояльности к ней, но я покачал головой:

– К сожалению, все хотят, но не многие очень просятся.

Глава 7

Действительно, хочется сказать почти неубиенный трафарет:

– Отбивная! – и, да, но если быть, то надо знать, что энергетику у отбивной уже сожрали не только целиком, но и однозначно:

– Полностью? – и испугался до тех пор, пока не понял, что это, да, кто-то сказал, но лучше признать, что я сам, а – значит – вполне можно засчитать:

– Только про себя.

И сказала так, что у меня едва волосы не встали дыбом от сожаления попробовать ее трахнуть, чтобы – ясно:

– Очень понравилось, – и не на долго ли, коротко ли, а прилично, прилично, если не насовсем.

На пару лет, – специально оговорился, чтобы не утруждать себя разочарованиями, тем более, и так-то лишними.

– Бастурма, – ответ:

– Дура, – но только автоматический, так как говяжья вырезка натюрлих, как внутренняя часть была – мясокомбинат не имел правда продавать направо и налево только наружность.

Тем не менее, уведомил, что поставил только четверку, хотя и твердую, что будешь пока здесь ошиваться.

– Почему так мало за правильный ответ? – спросила она, не постеснявшись.

Дал ей подсказу, но с условием, что посидит пока в банкетном зале на соке.

– Почему такие жестокие ограничения? – спросила она.

– Боюсь, будешь мигать, как выпьешь остальным подсказками.

– Почему вы так думаете, если мне это невыгодно?

– Тщеславие даже не всезнания, а просто знания – нельзя остановить логикой разума, ибо.

– Да, – согласилась она, – ибо логика славы сильнее даже проигрыша в партере, не говоря уже о броске из стойки.

И рассказал ей за пять минут свою теорию личного заговора, что не только пора, но и намедни это уже сделано:

– Котлеты должны быть вегетарианскими! – так рявкнула она, что ясно: в душе приветствует, но пока что настаивается на своём, ибо некоторые под-танцоры Эль-Цина с этого тоже начинали, а потом просто-таки на-просто:

– Спились, да, знаю.

– Мы не будем?

– Не то, что не будем – сам уже не могу.

– Я – она приложила кулачок к своей груди – еще буду иметь с этим дело.

– Вот, кто скажет из чего, и будет победителем этого турнира ясновидения, – сказал я.

– Какой вы добрый, а мне даже намекали, что набираете практически киллеров.

– Да вы что?!

– А что?

– Я просто и только спрашиваю, – кто?

– Не скажу.

– Почему?

– Потому что скажу за недорого, но не за бесплатно же, на самом деле.

– Ну, гут, тогда и коктейль тебе бесплатный – хотя ты и сдала экзамен на четверку – будет иметь место только один.

– Я сама еще возьму.

– Не думаю, что твои тугрики здесь будут приняты за настоящие деньги.

– У меня есть.

– Да, да, что именно?

– Есть, но пока не скажу, что.

– Хорошо, иди в банкетный, или сядь за последний столик у телевизора.

Далее, кто следующий сдает этот экзамен?

***

С двумя огромными сумками, наконец – хотя и как обычно – дошел до проходной зоны Д. Придумал, что еду из командировки, но откуда, так и не смог решить до конца.

– Пропуск там забыл? – спросил вахтер.

– Нет! Наоборот, здесь, – успел придумать эту вводную прямо перед дверью, как подходящую – пропустили, что:

– На обратном пути обязательно покажи.

И не выпустили, когда понадеялся. Сумки остались стоять около вахты, так как оказалось, что это Зона В, а не Д, – а я:

– Забыл! – что ли? – посмеялись, но всё равно посоветовали сходить сначала в администрацию факультета.

– Сумки свои возьми! – опомнились, когда я уже почти спустился вниз.

– Поставьте пока под стол, я сейчас приду.

– Нет, нет, нет!

На факультет тоже не пропустили, но потом дали зеленый свет, хотя и не как добро пожаловать, но всё равно:

– Спасибо.

Сергей Владимирович был не один, и я сказал, что подожду.

– Да, садись, садись, – сказал второй.

Хотел сразу сказать, что готов работать в институте под Москвой, но с какой стати, пока не знал, как начать. Выяснилось, что он здесь на стажировке, и могу ему пригодится на какое-то время. И он ушел.

– Будешь работать с ним.

– Где?

– Здесь.

Начало было хорошее, но я всё же предупредил:

– Мне стало негде жить.

– Что-нибудь придумаем, – ответил он. Но уже через минуту воспользовался случаем удивиться:

– Уже сейчас?

– Где вещи?

– Уже за дверью.

– Нет, нет, там внизу.

– Дела-а. Посиди здесь, я попытаюсь узнать.

– Можно пока пожить там, где ты жил в ГЗ.

– Да, конечно.

– Потом – возможно – удастся что-то придумать. Да, нет, потом придумаем точно, – серьезно сказал он. И мне было видно невидимое:

– Немного усмехнулся, – что, да, так бывает, а не только со мной лично.

Или даже:

– Мной только и придумано.

Я запомнил нарисованную на доске реакцию, и уже собрался идти, когда ему позвонили, он после этого разговора посоветовал:

– Есть комната в аспирантском общежитии, пока в ней никого нет.

Пока живи в ней, может потом это место за тобой и останется.

И уже через несколько дней – здесь же – в перерыве между подготовкой реакции и временем, когда она сама совершает свои круговерти в центрифуге, объяснил в завязавшемся разговоре, что:

– Возможно не те компоненты участвуют в этой реакции, которая так и было – удивительно – до сих пор расписана на доске – как, видимо, проблема, которую они сейчас и решали.

Они рассмеялись. Ибо, как выразился руководитель второй группы:

– Может быть у этих компонентов и есть промежуточная стадия, но до сих пор ее никто не замечал.

– Но они могут – в принципе делиться на две части?

– Каждая? – Сер. Влад.

– Что ты имеешь в виду, – спросил Вадим, второй местный экспериментатор.

– Если компоненты вступают в реакцию – значит это один компонент? – спросил Сер Вл.– Я правильно понял?

– Такой этап никак не фиксируется, – сказал Вадим.

Они посмеялись и посоветовали – точнее, именно по-доброму:

– Пожелали удачи поймать его сначала, прежде чем предъявлять на продажу, как окуня.

– Ибо лещ – это вещь, – сказал Сергей Владимирович, – но только речная. В море других его нельзя даже увидеть.

– И даже, если они есть – в чем разница – если результат один? – Вадим повторил то, что уже было пропедалировано Сергеем, – или – я ужаснулся – он еще ничего такого не говорил?!

Будем считать, хотел сказать, что может сказать.

Но всё же ответил, когда Вадим ушел:

– Это место деления нельзя найти методом тыка.

– Как можно? – спросил Сер Вер, – почему-то проинтонировал я про себя.

Но предположил:

– Эту симметрию нельзя найти, потому что и нет такого деления целого.

– Тогда почему, ты выдал такое предположение?

– Сам мир, сама окружающая их среда делится.

***

Двое парней так напоили Медузу, знавшую более, чем прекрасно, что у нее самой никогда не бывает денег, что не отказывалась, и даже тогда, когда сам Бум-Бум пробрался в Зону, чтобы понять, почему его связная не выходит на связь. – не только не мог ее остановить, но вообще сказала ему:

– Отвали, я тебя не знаю.

Он чуть-чуть свалился со стула. Но это еще ничего, но так как денег с собой тоже не было, и платить за него – нечем, – решил опять уйти незаметно, – но:

– Не без нее же!

– Валите, – сказал он, как обычно.

– Просто?

– Что?

– Просто так, что ли? – опять тот же.

Второй встал и провел Бум-Буму правый боковой. Бум-Бум упал, но тут же встал и хотел ответить, но второй подставил ему ногу, и в этот раз он оказался под столом.

И удивительно, что ногами вперед.

Вошел предводитель местных дворян голодно-блатной породы и пообещал:

– Валите отсюда.

Его водитель-охранник тоже согласился:

– Деньги есть?

– Да.

– Ка-Тэ.

– Вот из ит?

Второй согласился:

– Сейчас, аль после?

– Чё ты сказал?

Второй неожиданно в падении ударил, но не его, а Мур-Мура, которого так назвали когда-то за то, что пьяный обнимал телку в его местном Пятом Доме, а:

– Я думал – это кошка.

– Так ты, чё, Хромой – его тогдашняя кликуха – кошек больше любишь, чем Марух? – спросил один, но тут же убежал, когда Хромой приподнялся на локте, ибо:

– Эту кличку получил от другого такого же местного землевладельца 12-ти метровой комнаты здесь, за то, что именно его и грохнул за почти такое же невинное – даже не оскорбление – но за неуважение:

– По крайней мере принять можно.

Охранник понял, что произошло, но поздно, поздно, поздно:

– Второй проехал у него между ног, и невероятным образом залез ему на шею, как обезьяна, – но и то это только так рассказывали, а сейчас:

– Даже не заметили, что это путешествие было, было, было.

И сказали, один:

– Давай, быстрее, бежим с нами!

Она сидела уже за другим столом, а они – что удивительно – обращались всё к тому же столу, где она, по их мнению, должна если не лежать, то по крайней мере:

– Только еще подниматься.

Барменша Нат и то удивилась, что спела, хотя и не спеша:

– Ты разуй глаза, куда наводишь прицел.

И он не постеснялся спросить:

– Сколько стоит правильный совет?

– С вас? – она посмотрела в их счет, который, оказывается, уже был у нее, и мяукнула: плюс стоп пятьдесят итальянского вермута: семьдесят пять рублей, с колбаской:

– Восемьдесят два, – сказал Один из Них.

– Почему именно? – она.

– В сумме будет завершенное число десять.

И, через полчаса закончила она свой рассказ прибывшему следователю местного, но для местных, тем не менее, значимого архипелага по имени Алексей:

– Ушли? – переспросил он.

– Не понимаю, что здесь удивительного.

– Неужели никто не попытался их задержать?

– Вы чем слушали, – негромко прориторичила она.

– Мы с ваши знакомы? – парень покраснел.

– Конечно, – конечно, соврала она.

– Я вам не верю, – ответил, как обычно откровенно.

– Если даже ты, капитан, запишешь меня в свидетели, скажу правду.

– Говори-те.

– Я вам тоже не верю. Ибо вчера еще ты выбирал, на ком из нас, на мне или на Дашке жениться, а сейчас – не понимаю почему?

– Я вас не не возненавидел, но вы, мэм, обманываете меня на виду у всех.

– Я не говорила, что мы с вами знакомы до такой степени, что вы при каждой встрече заказываете мне черную игру и благородную красную рыбу.

– Благородную, именно? Потому что я не понимаю, чем она отличается от остальной.

– Это не кета и тем более, не горбуша, а семга.

– Она здесь бывает?

– Для тебя – чтобы ты заказал для меня – найдется.

– Серьезно?

– Шучу – она есть в меню, но хозяин этого Бардальеро Вова запрещается снимать с нее.

– Что, платье?

– Это натуральная семга, поэтому снять с нее можно только шкуру.

– С тебя?

– Что?!

– Ты в какой школе милиции учился, чтобы вот так с первой встречи наглеть?

– Ну-у, может быть, я ошибся, и это была не ты, а прохиндейка Даша, но сейчас – честно – так хочу, что мне всё равно.

– Я вас в первый раз вижу.

– Дока-жи, – очень удивился он.

– Я не возьму с вас чаевые.

Ответил:

– Я должен подумать, является ли сие преимущество доказательством.

И дал ей протокол на подпись.

– Я ничего подписывать не буду.

– Придется.

– Я за нее подпишу, офицер.

– Хорошо, – ответил капитан, не глядя на Дашу, которая только что подошла.

***

Он решил, что может быть только один выход из безвыходного положения имени – так сказать – апостола Петра – это:

– Подставить вторую щеку, – ПОТОМ.

Невероятно, и как это интерпретировать в биохимии?

Вообще, отвечать на такие, и даже на более простые вопросы, было трудно потому, что ему не разрешили принять душ, переодеться, где находятся Сандуновские бани знал, что в Москве, но забыл, так как видел только случайно из окна автобуса.

Просить, чтобы самому собрать свои вещи – тоже не решился, если сразу сказали нет, то – значит – можно опять нарваться на провокацию. И, следовательно, первый раз он собрал их сам:

– Только в мечте.

Все Апостолы ошибались, что не понимали, например, что уже видели:

– Отца Его! – это не значит, опять встретят и увидят, а именно:

– Вспомнят во второй раз уже Всё!

И всё же переночевать пришлось на вокзале, а паспорта еще не было, был отдан на выписку из квартиры. Но следователь отдал зачетку и пропуск.

Приснилось на этом вокзале, пока не разбудил милиционер, что повезло. Так бывает-т? Что это значит, как повезло Данте при спуске в Ад? Или ему повезло раньше, что встретился с Вергилием? Где мой Вергилий?

– Ась?

– Паспорт есть?

– Нет.

– Вы собирались ехать на поезде?

– На электричке, может быть.

– Сейчас нет электричек.

– Жду-с.

– Что это значит? – он повертел в руках мой пропуск.

– Это не в Ад, – простите, пошутил спросонья.

– Как знать, как знать, – сказал он и добавил: – В шесть утра тебе надо уйти или уехать.

Я проспал до восьми и обрадовался такой счастливой и для меня случайности. Что:

– Помылся прямо в туалете, где никого не было, и даже если будут, обрадовался, что хватит сил объяснить.

– Что?

– Так надо.

И если приняли в таком виде, хотел объяснить и самому себе тоже, что:

– Не зря.

И:

– Кому нужна помощь?!

И:

– Когда у них начало что-то получаться с реакцией, которую я сразу увидел на доске в ее начальном, но так и не законченном виде, и никто не позвал меня, чтобы тоже – так сказать – присоединиться:

– Обрадовался, что за первую часть программы удалось расплатиться, и именно не как-нибудь, а как следует.

Ибо верил: всё, что не подумавши, как следует ляпнул:

– Мне давно известно, как правда.

Дальше у них не пошло и попросили вежливо, чтобы я шлялся тут по кафедре биофака, где и за пять лет так и не приелись его книги на прилавках первого этажа, ни бутерброды – или что у них есть еще там – ни аудитории, ни даже коридоры с деревянными коричневыми стенами, как в – я думаю – не только в ложах правительства, но и его партии во главе – с кем сейчас?

– К счастью – вот не поверите – не знаю!

И знаете почему? Ибо, как в этой реакции – невидимой трансформации – видим мы одно, а происходит-то совсем другое!

Я даже не помню, говорил ли тогда – когда приняли меня с распростертыми объятиями, хотя и независимо от своих личных желаний, да и то только некоторые, – что:

– Изначальные соединения должны быть загружены друг другом, как обратными полюсами, – или всё равно никто ничего не понял?

И решил, что и сейчас бить по пустому месту – это чистая самодеятельность:

– Могут даже отругать.

Но, видя, что одна весьма упитанная прохиндиада в виде то ли ученого, то ли его секретаря смотрит на меня не так скрыто-презрительно, как раньше, когда еще только вешала этих Розен-Блюм-офф в виде перевернутых в воду апокалипсисов Чюрлёниса: