Hannibal ad Portas – 6 – На слишком близких берегах

Передумал, отказался от блатного бело-халатного места, что значит:

– Не зря, ох, не зря не взяли в сыщики, хотя и только из-за того, что испугался в темноте пистолетного выстрела.

И то этот испуг удалось уловить только хронометром, а так-то чуть не грохнул стрелявшего, из чего, впрочем, тот и определил главным образом:

– Испугался!

Что – в общем-то – правильно, но это и значит, что надо сначала хорошенько разозлиться, чтобы:

– Победить.

Из-за всех этих так близко к цели лежащих расстройств Алексей опять зашел в бар, но с намерением:

– Только попрощаться.

И.

И увидел его. Но и здесь сработала странная привычка людей – после долго отсутствия:

– Не узнавать друг друга.

– Почему ты думаешь, что прав? – спросил Леха.

– Дак, именно поэтому.

– А именно?

– Ты понял, что я тебе объяснил?

– Нет.

– Ну вот, и все – нет.

– Значит, ты прав?

– Да.

– И такова вся твоя логика?

– Да, сэр, если вы сэр, а если нет, то не очень ясно, зачем и спрашива-ете-шь.

Чтобы понять меня – вы должны понять, что здесь идет сознательная фильтрация истины.

– Ничего не может просочиться даже? – Алексей.

– Да.

– А ты, как тогда проперся.

– Я не проперся – как ты мелешь – ибо это и вообще невозможно.

– А?

– Да, именно Б – я там уже родился!

– Человек – так сказать – с Бульвара – этих, как их?

– Это пространство и время нельзя обозначить видимым спектром.

– И Земля – значит – по-твоему.

– Да, захвачена.

– Кем, захватчиками? – Алексей.

– Да, но этими, которые позиционируют ее, как.

– Как?

– Как всегда такой и бывшею!

– Ты возмущен, что это не так?

– Возмущен, что никто этого не понимает, что Земля – Другая-я!

– Вот так даже, как Атлантида, что ли?

– Нет, это и есть именно Атлантида.

– Какое главное отличие? – Алексей вынул блокнот, чтобы записать этот важный ответ.

– Бессмертие.

– Но Атлантида умерла.

– Да, так можно думать, ибо очень уж велика глубина ее падения.

– Будем искать?

– Ищете, я уже разочаровался.

– Но ты знаешь, что у тебя нет другого пути?

– Так-то, да, но видимо, подождать придется.

– Где по-твоему надо искать вход в истину?

– Рядом. Между:

– Небом, Землей, дорогой, деревьями, ветром и затишьем.

– Если твои разработки находятся на всё еще этой стадии, э-э, разработки, то уже ничего не успеем сделать.

– У вас есть сведения о совсем уже близком Конце Света?

– Нет, но как вынужденная мера – будет.

– Что ж – это близко к истине, но далеко от понимания ее человеком, – как и:

– Было?

– Не думаю, что всегда.

Алексей пошел к начальнику колонии, что, мол, так и так:

– Надо отпустить одного зачем-то осужденного.

– Не больше, чем на два дня, – ответил хромой уже Ник-Ник, бывший раньше – хотя и считалось тогда:

– Уже, – хромым, и как сообщали любознательным: в какую-то одну из войн.

– Что будет через два дня? – Алексей.

– Проверять приедут, все ли ста еще здесь.

– Я могу побыть за него, если что.

– Да?

– Да.

– Ты умеешь делать такие же фокусы, как он?

– А именно?

– Ты должен сам знать, что именно им надо.

– Даже так.

– Да, ибо этот парень уже доказал, что человек сам.

– Да, я согласен с ним – сам точно не знает, чего ему больше хочется: иметь ту, которую уже имел, или, наоборот.

– Следующую?

– Следующих уже скоро не будет – только предыдущую.

– У меня не было предыдущих, – ответил учитель физики на гражданке, а здесь фильтровальщик человеческого материала на пригодный к дальнейшей разработке, или уже можно с уверенность записать:

– Пусть останется здесь, на Земле, как на Зоне, и мечтать дальше, чтобы назначили банщиком, чтобы без зазора трахать голубых, вынужденных здесь быть серыми, – а нет:

– Ясно, – ответил Алексей, – второго суда уже не будет.

– Да, банщик или повар – это предел его полетов не только во сне, но и.

– Да, и на Марсе – также, как Луне апостолу Павлу.

– Ась?

– Что?

– У нас – в наз – в физике такого закона по названию нет.

– Это не у вас.

– Он тебе сказал?

– Данте.

– Врешь!

– Нет, просто еще не всё забыл, поэтому кое-то спутал – это был всё-таки Павел.

– Смысла не вижу в этих рассуждениях, – сказал Николай Николаевич, – ибо пусть они и правдивые даже, но нам все равно же – даже без запрета партией и правительством – не понятные.

– Мне тоже сказали, да, но добавили, что не абсолютно.

– Он?

– Есс.

– Ох! я встречу того духа-а!

– Значит, он здесь всё-таки?

– В Шизо. Нет, нет – это шутка.

Леха вышел с зоны и по задумчивости зашел в соседний магазин для приезжих к осужденным, если кто забыл купить колбаски побольше, чтобы осталось и вечным – даже после пенсии – зекам:

– Охранникам, – шмонающим недостачу.

И продавщица, чем-то ему знакомая, но уже прилично потасканного вида, подмигнула незаметно даже вооруженным видеокамерой подсмотрелкой, – как:

– Стрелкой на часах, – что значит, скоро обед, выйду, подожди, авось и трахнешь:

– Опять? – даже возразил он сам подсознательно.

И оглянулся, куда можно спрятать, но она рассмеялась:

– Не надо усложнять то, что и так уже находится за пределом нашего обычного представления.

Он вышел, сел на скамейку нарочно спиной к выходу из магазина, так как уже с:

– Не-поступления с первого раза в школу милиции, – тренировал волю, делая то, что очень не хочется и даже боязно.

Неужели здесь люди сидят по случайно открытому каким-то дикобразом открытию:

– Двадцать лет спустя, – как сегодня?!

– Точнее, наоборот, – угадала его поиски истины в уме подходящая красавица.

– Ты накрасилась? – только и смог почти равнодушно ахнуть Алексей.

– Это не я.

– Брось, брось, вижу, что ты.

– Ну, хорошо, кто я? – спросила она и тоже села – так сказать – рядом, ибо прямо ему на колени.

– Э-э, Галя!

– Может, Валя?

– Нет, нет, точно, ты Даша.

– Неужели я была такой некрасивой?

– Я тебе куплю сарафан Монтана, как заработаю побольше денег – будэшь!

– Проституткой, что ли? Нет, это не по мне, я сама привыкла трахать всех, кто еще не понял, чего, собственно хочет.

– Не могу понять, как ты сюда попала.

– Но понимаешь, как отсюда выйти?

– Да, дойду – здесь недалеко – стоит танковое отделение.

– Довезут на танке?

– Да, я недавно отмазал ихнего майора.

– От чего?

– От побывки на пенсии раньше времени.

– Ты думаешь, вернешься туда опять, откуда пришел?

– Мне больше некуда.

– Это хорошо сказано, но всё равно вряд ли получится.

– Еще никто не возвращался туда, откуда пришел?

– Да. И знаешь почему?

– Не знаю.

– Время – вишь ты – тоже: движется!

– Ми нэ зналы, – пошутил Алексей, как умел. Но всё равно ужаснулся, почувствовав, что попал в сети, из которых может выбраться только полный дурак, а ему до него еще пахать и пахать, – как:

– До пенсии, – угадала-пояснила ему ситуацию Галя-Даша.

Он только мяукнул:

– Неужели для этого я должен вас обеих трахнуть, как одну?

– Можешь наоборот.

Алексей подумал и сообщил:

– Я ничему этому не верю.

– Если всё уже сделано – это и не обязательно проравнодушила она.

Он сходил в расположение танковой части, но ему сообщили, что да, есть, но была:

– Двадцать пять лет назад.

Не в состоянии ничего ответить вернулся назад.

– Ты где был? – спросила Даша.

– Так. А ты?

– Ходила за сигаретами.

– В свой магазин, он еще не ушел в будущее, пока тебя не было?

– Ты шутишь, или просто так – так и остался дураком?

– Я не понимаю, почему этого не могло случиться.

– Время связано с человеком. Я здесь – оно тоже никуда не торопится.

– В принципе, всё как обычно, – согласился Алексей.

Она:

– Да, мы тута и оно здесь.

– Я вот только не чувствую себя Пуаро на пенсии.

– Я тоже не Агата Кристи.

– Ты думаешь, время не будет без нас меняться?

– Не наоборот?

– Надо попробовать.

– Что, сесть в тюрьму, чтобы найти его.

– Да ты что на самом деле вообще думать разучился?!

– Скорее всего, и не умел, мэм.

– Хочешь его увидеть – посмотри в карманах.

– Там ничего нет.

– Денег нет на такси?

– Нет, но смогу отдать на месте. Возьму в счет аванса у Сер-Сера.

– Не знаю, получится ли это у тебя, так как аванс – это уже идет в счет. Но всё равно, – она посмотрел на часы, – попробуем успеть до окончания обеда.

И.

И она сама села за руль майорского Уазика, который здесь испекался на солнце, и:

– Поехали-и!

– Хорошо, что, – сказал Леха.

– Да? Что я умею ездить?

– Нет, что он едет, – не улыбнулся даже он, хотя это и было его обычным делом: только смущаться.

– Ой! – крикнула она, повернув направо.

– Вот ду ю сэй?

– Чуть не проскочили!

– Кого его?

– То болото, где тебе надо забрать свои дела. – И не обращая внимания на идущий справа сухогруз тонн под сорок, начала свой неумелый разворот.

И Леха ужаснулся:

– Украла Уазик у хозяина специально для побега, поводом к которому послужил он!

Хотя надо было ужасаться, как минимум и быстро приближающимся немецким сорока тонным мер-сик-ом.

– Это ты так назвал его с высоты птичьего полета?

– А мы где? – пошутил Алексей не своим голосом, что даже ее испугал.

– Ты, чё?

– А чё?

– Боишься?

– Ты – нет?

– Нет, конечно, ибо нас – нас, – повторила она, – догнать нельзя.

– Разные континуумы? – ничтоже сумняшеся спросил Леха.

И она даже затормозила, – а:

– Мерседес, действительно, не приблизился.

– Мы находимся в своем времени, а он.

– В другом? – решил согласиться Алексей, чтобы больше не рисковать неожиданным торможением.

Но всё же не вытерпел:

– Я слышал, что, да, так бывает, но увидеть эту разницу никогда нельзя.

– Ты видел?

– Да, я видел не-приближающийся сорока-тонник. Ты?

– Нет.

– Не может быть!

– Почему? Я не ты. Или ты уже и меня запеленговал, как свою прошлую собственность.

– Ты не поставила знак вопроса.

– Да, потому что верю: мы были – пусть и через одного – но все равно вместе.

Иначе.

– Ты со мной дальше не поедешь?

– Да, я выйду на ходу, а ты чапай на скорости.

– Ладно, ладно, я не шутил, но и сознаваться в не-содеянном пока не буду.

Он подъехал к котловану водохранилища и так затормозил, что она даже не успела спросить, когда уступила ему место за рулем, – а:

– 40-тонный грузовик – не проканав мимо – уже ехал впереди, приближаясь к дальнему повороту.

– Просто я вижу кадров больше, чем обычно, – решил Леха надолго не заморачиваться.

Алексей проснулся утром от холода, и увидел над озером только стелющийся туман. Он не узнал местность, но решил, что это не может быть далеко от города – если здесь есть города – так как увидел на самом краешке обрыва резиновый детский мяч с тремя полосами, как брошенную в связи с неожиданным отъездом:

– Радугу.

Он медленно поднялся, подошел к дороге и поднял руку, не подумав даже, сколько так придется стоять – с протянутой рукой.

Но простоял долго, не меньше пятнадцати минут, прежде чем опустил, наконец, руку, понял, что многие еще спят, а некоторые даже не удосужились выехать из города, чтобы потом иметь смелость в него вернуться.

Почему надо иметь смелость вернуться в город – понять пока не удосужился решиться.

В случайности? Уже не верил.

И так и не появилось ни одной машины за все десять километров. Может быть больше. Мысль, что дорога перекрыта – не синтезировалась, как логичная.

– Вас долго не было, полковник, что-нибудь случилось? – встретила его весьма сексуального вида, кажется, э-э:

– Секретарша?

– Вот ду ю сэй?

– Я грю, – он не успел сообразить, за что, как чуть раньше этого получил пощечину.

– За что?!

– Я бросила всех потенциальных выдвиженцев в зам министры, не уехала – как все – в Австралию, где выдают всем вновь приплывшим по несколько кило чистого золота, – а:

– Ты, – ответил он сам за нее, но только по смыслу – содержания:

– Так и не осознал.

– Скорее всего, – решил Алексей, когда сел в черно-темно-зеленое кресло с вертящимся воротничком и всем остальным стулом независимо, – назначили полковником случайно, по ошибке.

Или, – бросил себе спасательный круг, – больше никого не было в нужный момент, чтобы его отблагодарить, как следует.

Надо узнать раньше, чем поймут, что ничего не делал такого полезного для раскрытия преступления последней пятилетки, но решили:

– Больше некому здесь прославиться.

Да и отец у него раньше был, кем-то высокого звания. Какого? Вот это надо прямо сейчас узнать. Он нажал кнопку вызова досрочницы – что значит, прежде чем зайдет адъютант или первый помощник – ситуацию разъясняет эта помощника:

– Авось это только обычный стресс, который только и требует, что немного времени – до получаса – не больше.

И Досрочницей оказалась она, которая только что плакалась на его плече, что взял ее обманом. А в каком смысле – непонятно же ж почти, – если только:

– Ты надеялась, что я уже скоро буду генералом?

– Разумеется, мне обещали.

– Так быстро даже в кино не бывает.

– Быстро?! Ты знаешь, мне сколько лет?

– Ну-у, конечно, постарела, года двадцать четыре, я думаю.

– Почти угадал: сто двадцать четыре.

– Неужели здесь живут так долго?

– Напрасно ты радуешься, в этом нет ничего хорошего.

– Почему? Мало платят?

– Вот из ит платят?

– Всё бесплатно?

– Да, всё, но именно, всё, что есть!

– Здесь нет даже приличных больших грейпфрутов?

– Думаю, что нет, хотя такие мелочи я не искала.

– Тогда, чего нет такого хорошего, чего тебе так не хватает?

– Нет ничего, я тебе говорю, потому что нет уважения к человеку! Так, думают, что только скотина, хотя и пахнет говном чуть меньше, чем их висящие на деревьях разноцветные, как новогодние игрушки:

– Фрукты?

– Ты знаешь?

– Просто применил логическое мышление. И, да, прости, ты дочь генерала, а я никогда не знал ни одного генерала.

– Я так и знала, что ты не захочешь узнать меня!

– Ты не права, ибо я готов хоть сейчас познакомиться.

– Ни-за-что.

– Я полковник.

– Мне нужен генерал-полковник. И да: зря ты думаешь, что он умнее тебя.

– Меньше?

– Конечно!

– Я не хочу быть дураком.

– Ты и так дурак.

– Почему?

– Потому что не полковник, а генерал-полковник запускает хомов в счастливые Австралии, где уже не бывает пахнущих говном фруктов.

– Неужели цивилизация зашла так далеко?!

– Да, мой бывший полковник, Земля – это уже только пусковая площадка в места со счастливыми случаями.

– Хочу – э-э – в.

– Кость попала? – она.

Он:

– Да, я люблю только семгу и осетрину.

– Они без костей?

– Конечно.

– На меня не рассчитывай.

– Да, думаю, не буду претендовать.

– Придется, придется. Дело в том, что через час у нас будут гости, и я должна показать тебя во всей красе.

– Мы будем трахаться при всех, а они смотреть в зеркало?

– Ты знал?

– Интуитивно просмотрел все возможные варианты и остановился на этом.

– В этот раз ты ошибся, Джек Потрошитель.

– Я должен найти преступника, чтобы подтвердить свою квалификацию?!

– Есть какие-нибудь неувязки, проблемусы?

– Я просто не успею!

– Почему?

– Он еще ничего не сделал.

– Напрасно ты во мне сомневаешься.

Глава 4

И сообщили по видеосвязи, что только что – пять-семь – минут назад был ограблен банк в виде сберкассы, но деньги унесли именно:

– Еще не обесцененные?

– Ты знаешь, какой сейчас год?

– Начало какой-нибудь новой эры?

– Ты угадал.

– Значит, осталось немного, – как обычно, только чуть-чуть улыбнулся Алексей.

– Нет, нет, ты пришел слишком поздно, чтобы успеть! – и было видно, что леди обрадовалась.

Тем не менее, она была в чём-то права – провести ее полную идентификацию – оказался, да, скорее всего, и был:

– Не в состоянии. – Что-то знакомое, даже суперсексуальное, но доставшееся не ему, а другому, но дураку – по крайней мере – не меньшему.

Алексей приказал привести к нему – почти через дорогу, но только на этой же стороне улицы – заведующую вкладами, и чтобы постаралась заранее подумать, как будет выкручиваться из создавшейся противоречивой ситуации.

Она – не успела войти, а уже почти из-за двери квакнула:

– Я не понимаю, в чем противоречие, если вы вовремя не выкупили свой 41-й Москвич.

– Во-первых, никогда – или очень редко, когда – не интересовался Москвичами:

– Москвичками?

– Хорошо, – ответил Алексей, – вы свой спрос сделали, но больше этого не повторится, не так ли?

– Ах, ты китаец Ли! тогда заходи запросто – около десятки старыми получишь.

– Только в валюте.

– Я не могу возражать?

– Уже сказал, но повторю – нет.

– Ладно, возьми, вот я принесла с собой десять тысяч долларов – считай твои.

– Этого мало на развитие бизнеса в новой создавшейся ситуации.

– Так и надо было сказать, что хочешь на мне жениться.

– Ты согласна?

– При условии, что завтра же уезжаем в Австралию, да.

– Хорошо, мне здесь тоже никогда не дадут генерала.

– Если дадут до полночи?

– Подумаю, не больше. Хотя генералом, да, хотел быть с детства, но никому не говорил, чтобы больше веры осталось на стороне моего искреннего желания.

Вошла первая, похожая на симпатичную учительницу с плоским лицом ограниченности своих потребностей – но только в принципе, ибо так-то:

– Они были безграничными, – что можно думать еще в детстве ей обещали папу губернатора Питербурха, а вышло, что, да, он был, но только в прошлом, или:

– Будет в только в будущем?

– Верно.

– Сейчас?

– Вам ничего не положено.

– Могу так и оставаться школьной учительницей?

– Разумеется.

– Я не хочу.

– Поздно.

– Ничего не поздно.

– Ты размножилась?

– Можете считать и так.

И ее взяли в милицию. Кем? Пока так и не понял. Если судить по фильмам эпохи whs:

– Дело уже было, – но не исключено, что это только моё воспоминание.

– Ты должен вспомнить всё.

И этим она привлекла моё внимание еще больше. Согласилась, чтобы трахнул ее прямо на столе с его загибом на нее, – или наоборот?

Оказалось, не так страшно, как это дело малюют.

– Ты не знал?

– Нет.

– Правда? Ты, что?

– А что?

– С – ну, пусть не с Луны, – но, может быть, с Марса свалился?

– А ты? – не решился искать нового междометия. Впрочем, можешь не отвечать, ты и так ошиблась.

И вышел в коридор, где дожидалась банкирша.

– Вы кого ждете?

– Дак, тебя.

– Что значит:

– Дак? Потому что мы знакомы.

– Допустим, есть что-то в тебе – вас – от прошлого, а я оттуда.

– Ошибаешься. Ты из будущего.

Пошел обедать в ресторан, который был в гостинице и вспомнил, что были у меня в этом городе две дур-донки, – кто теперь уж не знаю, но вот можно ли думать, что это и есть эти две?

Так-то:

– Абсолютно не похожи! – интуитивно?

Надо подумать. Нет, всё-таки, не могу свести на нет полную трезвость этих с готовностью к профанации неправды – тех.

Алексей тяжело вздохнул – как над безнадежностью – и пошел искать тот кабак, где он был – теперь уже можно не сомневаться – счастлив. Так как этот мир не только мало понимал, но и сомневался, что дальше будет легче, – лучше? Даже думать не надо, что здесь бывает.

Но надпись:

– Бренд, – дала возможность не сомневаться, что вторая часть этого – немного переделанного слова – тоже была когда-то на месте.

И зашел, ответили даже празднично:

– Они уехали к тебе.

И поверил, поехал, но от ужаса полученного ответа, забыл даже спросить, как туда:

– Попасть?

Хорошо, что по дороге встретился подполковник Сер-Сер, и предложил место в своей Волге:

– Кидайся!

Чуть, действительно, не кинулся, но всё-таки удалось сесть.

– Вы куда повернули?

– Не будем терять время, я сам отвезу тебя на зону, – и зачитал приказ о моем внедрении в преступную среду, как человека, получившего трешку за правду.

– Да вы что?!

– А что?

– Я не из преступного теста сделан, я боюсь!

– Небось, небось, – как сказал Емельян Пугачев Петру Гриневу, – эта веревка не для тебя намылена, но.

– Но?

– Попробовать надо.

– Не могу, честно!

– Перестань креститься, как бабушка перед насестом, где одни куры и абсолютно нет петухов.

– Не надейтесь, что я буду первым! У меня второй разряд, я тренировал чемпионок.

– По боксу?

– Дак, естественно.

– Это значит только одно.

– А именно?

– Я в тебе не ошибся.

Привезли на Зону, а полковник – скорее всего – так и был подполковником – не проводил даже до спортзала, где можно и жить заодно. Оказалось:

– Здесь и будете жить, – сказал прапор, в роли сегодняшнего старшего дневального с кружкой чая, который, впрочем, тоже предложил:

– С Мишкой на Севере – будешь?

– Естественно.

– Я думал, откажешься, – пошутил он.

Спросил:

– Этапы часто бывают?

– Пока больше не предвидится, – ст. прапор.

– Почему?

– У нас здесь будет проходить чемпионат мира по боксу.

– Мира, – точно?

– Да.

– Может быть, Европы?

– Она больше?

– Не думаю.

– Вот и я не думаю.

Я понял задание так, что бокс на женской зоне – это только прикрытие, а так-то, конечно, надо разобраться с местной коррупцией. На совет:

– Это смешанная зона, – только отмахнулся.

– Ты чё? – спросил ее бывший уже начальник, сдавая мне дела, и – я так понял – только на время этих учений.

– Учений? – переспросил он. – Нет, мой друг – это будут первые в мире настоящие соревнования по боксу, как.

– Как?

– Что, как?

– Я имею в виду, как честные, – вы имели в предисловии этой посылки.

Алексей ожидал чего-то подобного, но не такого, что мужчины будут драться с женщинами за приз:

– Новый, только что построенный большой двухэтажный теплый туалет.

Думали: иностранные коррупционеры отмывают свои незаконно заработанные деньги, – нет, это был одобренный партией и правительством постулат:

– За счет премий улучшать условия жизни не только обычных людей, но и зеков – тоже.

Алексей это прочитал, и спросил еще не успевшего смыться начальника:

– Так это?

– Что?

– Зеки не совсем люди, что ли?

– Ты не удивлен?

– Почему, наоборот, даже непонятно, зачем это делается.

– Так не удивляются, – ответил этот уже бывший подполковник, а теперь только в запасе. Как выяснилось, сам подал в отставку, чтобы хоть когда-нибудь получить заветного полковника, – а:

– Работать на шестерочной должности в управлении – не буду.

– Не хотите? – немного поправил его Алексей.

– Да, – просто согласился бывший начальник.

Алексей хотел узнать, что здесь случилось такого необычного, что бегут многие, но не все.

Многие, как он понял, это бывший начальник и он сам:

– Хочу чё уже хочется.

Но не думаю, что повод – это разборки между живущими вместе мужчинами и женщинами, да и проверить надо:

– Правда ли это?

– Вот ду ю сэй? – спросил только что вошедший прапор Фёдор, – чтобы не забыть так и было написано у него на груди.

– Вместо номера?

– Что-с, э-э, сэр, я думаю, теперь вас называть?

– Я ни-че-го! не понял, – сказал Алексей.

– Я грю, примерять новый костюм будете?

– Я?

– Ну-у, есс, есс.

– Я тебя спросил первый, почему надпись на груди.

– На моей, по-английски, вы заметили? Так чемпионат международный.

– Не со всем светом, надеюсь.

– Вы имеете в виду, как был у Жана-Клода Ван Дамма, когда он сначала работал под-прикрытием?

– Хорошо, просто прочтите мне, что у вас написано на груди?

– Американский аналог.

– Озвучьте.

– Фрэди.

– Так я и знал! – так рявкнул Алексей, что и сам испугался, что даже добавил: – не Крю, надеюсь.

– Гэр, – если только, – ответил прапор и ушел, оставив на вешалке форму для Алексея в зеленом, как маскхалат чехле.