По лезвию надежды

***

Вся следующая неделя не была насыщенна на события. Габби занималась с учениками, я выполняла задания издательства, которые на следующий день после нашей вылазки в клуб, как и обещала, прислала Мэри. Когда мы ехали в такси с бара, я вкратце обрисовала блондинке причину, по которой мне так быстро захотелось слинять. Подруга казалась мне поникшей, поэтому я не стала грузить ее разговорами. Оставшееся время каждая из нас провела в молчании и в своих мыслях. После этого мы больше не виделись, но практически каждый день были на связи по работе. И не только.

Всю неделю лил проливной дождь, что располагало к домашним посиделкам. Я каждый вечер сворачивалась в большом кресле в гостиной у окна, укутывалась пледом и приступала к работе. Еще с раннего детства осень – мое любимое время года. Казалось бы, природа умирает. Но это самая красивая смерть. Утренний мороз, который не заставляет околеть, но охлаждает. Воздух, пропитанный свежестью. Обеденное тепло и яркое солнце, которое уже не печет, но все еще греет. И вечера. Такие тихие, умиротворенные и насыщенные. Некоторые считают эту пору унынием, я же – порой, когда открывается второе дыхание. И хочется творить, радоваться и жить. И даже дождь, который льет целыми днями, не угнетает положение, а придает своеобразной романтики рутинной жизни.

Габби решила оттачивать на мне свои кулинарные способности, и я не возражала. Ее вчерашняя импровизация салатного искусства, названная «отвалом башки» и правда была достойной. Тетя так долго жила одна, что сейчас пыталась восполнить во мне все недодаренное детям и внукам внимание. Мама звонила каждый день и докладывала обстановку в Сан-Франциско. В нашем городе было жарко, и она тяжело переносила эту погоду. Я потихоньку начала восстанавливаться после болезненного разрыва. Хотя, какого разрыва. Побега и унижения. Снова стала вставать пораньше, чтобы сделать зарядку или пробежаться. Помогала Габби, когда она просила меня сходить в магазин или что-то сделать по дому. Готовила на нас двоих завтраки – тетка после учеников постоянно релаксировала с книгой до четырех-пяти часов утра, поэтому ложилась она немногим раньше, чем я просыпалась. Не смотря на то, что книжным маньяком в этом доме присуще было бы быть мне, похоже, это наследственное. Поэтому я хозяйничала на кухне утром, а Габс вечером. Разделяй и властвуй, так сказать. Мы болтали, смотрели кино, практиковались в русском, когда тетя хотела поиздеваться надо мной. Я же читала книги, заявленные Мэри, направляла ей рецензии, стоит ли брать их в публикацию или нет, и корректировала предложенные тексты.

В детстве я всегда говорила бабушке, что если бы мне платили деньги за то, что надо читать книги, я была бы самой счастливой девочкой. А она улыбалась, гладила меня по голове и просила каждый день думать о том, чего я хочу. И это когда-нибудь сбудется. Сейчас, вспоминая, как было сложно порой и хотелось опустить руки, я мысленно грею то мудрое наставление. Мы – то, что у нас в голове.

Сегодня первый день после недельного ливня, когда выглянуло солнце. Собственно, его лучи и подняли меня с кровати. Я так привыкла к серости, что перестала задвигать шторы в своей спальне. Спустившись вниз, я застала тетю на кухне.

– Время видела? Ты так рано обычно не встаешь. Или ты вообще не ложилась еще? – я подошла к тете и выхватила из ее рук чашку ароматного кофе.

– Клэр, ты с отцом разговаривала? – Габби ответила мне вопросом на вопрос. Весь ее облик выражал тот факт, что она давно уже на ногах.

– Ну, вчера разговаривала. Как и каждый день.

– Не вчера, а сегодня с утра. Он должен был позвонить тебе, – Габби осторожно перевела на меня свой взгляд и сцепила руки в замок.

– Сейчас пол девятого утра. Зачем ему звонить мне в такую рань? К тому же, всегда набирает мама, а он… – я замолкаю и перевожу взгляд расфокусированных зрачков на тетю. – Или… – до меня начинает доходить, и сердце стремительно разгоняется в груди. Мне кажется, я слышу, как оно отскакивает с громким стуком от одного виска к другому. – Габс, что случилось?

– Позвони отцу, он ждет звонка, – тетя сняла очки и потерла глаза. Она выглядела уставшей.

– Габби, ты пугаешь меня. Что произошло?

– Хизер в больнице. У нее случился сердечный приступ, откачивали в машине скорой помощи сорок минут. Отвезли в отделение и оставили там. Курт с ней, – Габби положила мне руку на плечо и вышла из кухни. Я словно в забвении поставила кружку на стол и поднялась в комнату за телефоном. В голове было совершенно пусто, только единственные слова: «У нее случился приступ» эхом отдавались в собственном сознании. Трясущимися руками я кое-как открыла дверь и с выдохом, опустившись на кровать, взяла телефон в руки. Два звонка и одно сообщение от папы.

– Клэр, – слышу я на другом конце провода.

– Как она? – мой голос звучит абсолютно по-другому: сипло и неуверенно.

– Сейчас нормально. Несколько часов назад ее еле вытащили.

– Я куплю ближайший билет и вылечу к вам.

– Клэр, не стоит. Мы справляемся, – отец аккуратно, но с легким напором протестовал мне.

– Нет, пап, я прилечу. Это не обсуждается.

– Дочь, – повисла секундная пауза. Папа набирал воздуха, чтобы произнести то, что хотел. – Все очень серьезно. Доктор Грей провел осмотр и сделал необходимые процедуры. Но все изменилось.

– Что значит – все изменилось? Что это значит, папа? – я уже почти кричала в трубку.

– Нужна операция. Очень серьезная операция, – на другом конце провода Курт Хэйг протяжно выдохнул. – Ее, на первый взгляд, не серьезные проблемы теперь прогрессируют. Недавние события усугубили ситуацию. Клэр… Нам нужна помощь.

– Но все же было нормально, – я растерянно смотрела перед собой, – нас же заверили, что лечение идет по плану. Что ухудшений не предвидится. Я не понимаю… Я приеду, чтобы помочь, чтобы увидеть его….

– Доченька, – папа на мгновение замолчал. Я нутром чувствовала, как его корежит. – Нам сейчас очень будут нужны деньги. Лекарства, реабилитация, операция. Я очень тебя прошу помочь, но из Лондона. У тебя есть хорошая работа… Я возьму дополнительных заказов, чтобы мама могла больше отдыхать. Габс тоже окажет содействие, мы обсуждали этот вопрос утром. Но этого все равно мало.

– О какой сумме ты говоришь? Сколько нужно? – я машинально сжала кулаки, чувствуя безысходность.

– Около ста пятидесяти тысяч долларов.

Больше я не слышала, что говорил мне отец. Это катастрофа.

Глава 8. Решение

Клэр

После разговора с папой из меня будто все жизненные соки выкачали. Так паршиво мне не было давно. На ватных ногах я накинула на себя джинсы и толстовку с капюшоном, схватила мобильник, рюкзак, и уже собиралась выйти из дома, как в последний момент вспомнила о визитке, выданной мне Хоггардом, после нашего разговора в его кабинете. Мне кажется, что я уже в тот момент, когда доставала эту черную карточку с золотыми буквами из кошелька, приняла решение. Но мне нужно было проветрить мозги и убедить себя в его правильности.

Габби не было на первом этаже, и я беспрепятственно вышла из дома. Меня била мелкая дрожь. В голове крутились слова отца про баснословную сумму денег, которая требуется для нашей семьи. Все мои сбережения канули в бездонном кармане этого ублюдка Чейза, который свозил на них свою новую подстилку отдыхать. И я даже предъявить ему ничего не могу – откладывали мы «якобы» вместе, но почему-то чехлилась постоянно я, а он аргументировал тем, что содержит семью. Что тоже было сказками: начиная с «содержит», заканчивая «семьей». Мы никогда ею не были.

Зарплаты родителей вполне хватало, чтобы содержать дом, чтобы жить нормально, не нуждаясь ни в чем, но и при условии сокращения всевозможных расходов и помощи родни, нам не накопить необходимую сумму. С учетом того, что маме сейчас необходим отдых. Я могла бы обратиться к Кайлу, но у него тоже нет таких денег. Это, мать его, сто пятьдесят кусков. К тому же, мой друг и его семья и так сделали для меня достаточно.

Я медленно шла по кишащим людьми улицам Лондона, а внутри меня не было места никакой жизни и суете. Я была разбита, раздавлена, опустошена. Проходя мимо знакомых мест, устало поднимала глаза и разглядывала мужчин и женщин, молодежь и стариков. Наткнувшись на маленький сквер, присела на первую свободную лавочку и вытерла глаза рукавом толстовки. Мне было так паршиво, что слезы предательски полились из глаз. Хотя я не плакала больше года – даже после смерти бабушки я не проронила ни слезинки. Меня будто замкнуло. Но сейчас…

Это же мама. Человек, который, без преувеличений, является важнейшим из людей в жизни каждого ребенка. Как я без нее? Куда? Что буду делать? Как жить? Я даже представить себе не могу.

Поднимаю взгляд на небо, подернутое темными тучами, хотя утром на нем сияло яркое солнце. Погода словно чувствует мое подавленное состояние. Все свое детство я проводила в этом городе у отцовской родни, но больше всего любила возвращаться обратно. И первым делом всегда висла на маминой шее, обнимая ее с такой силой, что кости хрустели. Она – мой лучший друг, мой самый главный советчик, мой ориентир и моя поддержка. Мне несказанно повезло, что она у меня есть – самая чудесная, самая любимая, самая умная. Самая лучшая. Таких больше не делают. Когда раздавали матерей, мне за какие-то заслуги дали именно ее. Я так горжусь ею. И, бесспорно, не готова прощаться. Ей еще жить и жить. И плевать на мое душевное спокойствие, гордость, неудобства. Если Хоггард будет платить мне столько, сколько заявил, совместно на двух работах, то мне удастся заработать почти две трети суммы за год. Я что-нибудь придумаю. Буду утки выносить за его женой, терпеть ее хамство, разговаривать обо всем, о чем она захочет, но заработаю эти деньги и поставлю маму на ноги.

Резко дергаю мобильник из заднего кармана джинсов и вызываю номер, который раз десять печатала и стирала, пока сидела на этой одинокой лавке.

Гудок.

Два гудка.

Три гудка.

– Слушаю, – послышался уверенный мужской голос на другом конце провода. Вокруг шумел офис и разношерстные разговоры.

– Чарли, добрый день. Это Клэр Хэйг, я приходила к вам на собеседование. И…мы застряли в лифте…и еще вы вытянули меня в клубе из передряги… – мое сердце бешено колотилось. Слова вылетали из меня быстрее, чем я могла о них подумать.

– Клэр, здравствуйте! Как ваши дела? Что-то случилось? – я слышу шаги, и постепенно шум с его стороны стихает. Теперь только его мерное дыхание и смягчившийся голос.

– Все хорошо, спасибо. Мистер Хоггард, я хотела спросить…

– Чарли, Клэр. Никаких мистеров, – такое ощущение, что он улыбнулся, говоря эти слова.

– Эм… да, конечно, – я чувствовала себя убого. Никогда еще мне не было так некомфортно. – Чарли, ваше предложение все еще в силе? – я с надеждой посмотрела на телефон, будто он покажет мне лицо собеседника. – По поводу помощи для вашей жены?

– Да, Клэр, конечно. Я давал вам месяц на раздумья. Насколько я помню, он еще не прошел.

– Я согласна принять его,– выпалила на одном дыхании. – Я же смогу заниматься и издательством?

– Конечно, все остается на тех же условиях, как мы и договаривались, – по голосу Чарли было слышно что-то подобное облегчению. – Я очень рад и благодарен, что вы приняли предложение.

– Когда я смогу приступить? И смогу ли я заниматься заданиями Мэри в вашем доме?

– Вы можете работать у меня, когда у вас будет время. А его будет предостаточно сначала, – Хоггард многозначительно кашлянул. – Приступить можно с завтрашнего дня, если вы не против. Я все организую.

– Чем раньше, тем лучше. Я готова.

– Хорошо, Клэр. Ваш рабочий день формально будет начинаться с девяти утра, заканчиваться в восемь вечера. Как я уже говорил, неважно, сколько часов вы проведете в моем доме – все положенные или пару, оплата будет полная за день. В случаях, если придется отлучаться по делам издательства, я буду в курсе и смогу предупредить медицинский персонал. Если по каким-то причинам придется выполнять функции сиделки для моей жены и терпеть ее… кхм… концерты, то оплата будет в двойном размере, – мужчина на несколько секунд замолчал. – Где вы живете? Я пришлю за вами водителя.

– Не стоит, мистер Хоггард… Чарли. Я доберусь самостоятельно, мне не привыкать, – я улыбнулась в трубку. – Просто продиктуйте мне адрес, пожалуйста, и я буду завтра к девяти.

Мой двойной, как получается, начальник, объяснил, где меня ждет моя новая подопечная, и попрощался. Положив трубку, отметила про себя, что он не стал давить на меня своим водителем. Просто сказал, чтобы я позвонила, если возникнут какие-то сложности. Невольно вспомнила бывшего, который только и делал, что указывал мне, как и что делать.

Убрав телефон в карман, я поплелась в обратном направлении к дому.

***

Лежа на кровати, я позвонила маме, чтобы узнать, как она. Я была счастлива услышать ее бодрый голос. Доктор разрешил разговоры, и мы проболтали около получаса. Мама заверила меня, что с ней все в порядке, попросила не срываться в Сан-Франциско и пообещала, что завтра она будет дома, а папа поедет закупать необходимые аппараты и медикаменты. Доктор Грей озвучил то, что и так я понимала сама: смерть бабушки сильно подкосила мамино здоровье. Все-таки, для нее бабушка была таким же важным человеком, как и она для меня. Взяв с меня слово, что я не буду нервничать больше, чем положено, родительница отключилась.

Весь оставшийся день я не показывалась из своей комнаты и ничего не ела. Уже глубоким вечером в дверь легонько постучали.

– Можно войти? – половина лица Габби просунулась за дверной косяк в моей комнате. Я махнула рукой, подзывая тетю к себе. Она аккуратно зашла внутрь, присела на кровать рядом и погладила меня по волосам. – Как ты, милая?

– Отвратительно.

– Хочешь поговорить? – тетя положила мою голову к себе на колени и продолжила гладить мне волосы, как я всегда любила в детстве.

– Не очень, если честно. Но завтра я выхожу на работу, – я повернула голову, чтобы посмотреть Габс в глаза. Она нахмурилась, пытаясь понять, что я имею в виду. – Нет, в издательстве я по-прежнему работаю. Я приняла предложение Хоггарда.

Тетя широко раскрыла глаза, губы вытянулись в непроизвольную трубочку, будто с ее губ сейчас слетит «оооо», но она промолчала, продолжая водить пальцами уже по моему лбу.

– Завтра к девяти мне нужно быть у него. Поэтому уйду я рано. И сейчас постараюсь уснуть.

– Принесу тебе чай. Чтобы лучше спалось, – Габби поцеловала меня в лоб и отошла к двери. – Если так происходит, Клэр, значит это то, что необходимо. Все к лучшему.

Габс вышла за дверь, но с чаем мы так и не встретились. Под мысли об ее последних словах я провалилась в глубокий сон.

Глава 9. Первое впечатление

Чарли

27 сентября. 8:45.

Я постукиваю пальцем по столу, сидя в своем кабинете. Она так и не позвонила, чтобы воспользоваться моим водителем. Характерная. Хмыкнув себе под нос, поднялся с кресла. Подойдя к окну, запустил руку в волосы. Мой личный коронный жест, когда я нервничаю. А я нервничаю? Да, пожалуй. Почему-то рядом с этой девушкой я действительно волнуюсь. Особенно, когда она смотрит на меня своими пронзительными зелеными глазами. Как будто внутри все переворачивает одним только взглядом. Никогда не видел такого цвета. И она такая… Простая, что ли. Не испорченная. Очень похожа на Лиз до аварии.

Я снова бросил нервный взгляд на наручные часы. Прошло всего пару минут. А если не придет? Все же она ясно дала понять тогда в офисе, что ей не улыбается перспектива развлекать инвалида со скверным характером. Но что-то заставило ее передумать и позвонить мне. Обстоятельства изменились, но я не понимаю из-за чего. Кайл тоже мне ничего не смог сказать. Я позвонил ему вчера, чтобы узнать, почему его подруга поменяла мнение: мы оба прекрасно понимали, что за этот месяц, отведенный ей на решение, я не услышу положительного ответа. Но Кайл был так же растерян, как и я. Ладно, подумаю об этом позже. Сейчас нужно познакомить Клэр и Элизабет.

Вчера я сообщил жене, что у нее появится новый компаньон. Точнее компаньонка. Как и следовало ожидать, Лиз только усмехнулась и пробормотала себе под нос: «Посмотрим, на сколько ее хватит». И все. Ни расспросов зачем, ни гневных криков о том, что ей не нужны подачки, ни психов – ни-че-го. Доктор Клафлин сообщил мне, что моя жена в очередной депрессии, которая глубже засела в ее голове. Она почти ни с кем не разговаривает, ничего не ест. С горем пополам, Артур пытается заниматься с ней физиотерапией каждый день, но вместо положенных двух часов жены хватает на двадцать минут. При всех моих попытках провести с ней время, она либо делает вид, что спит, либо читает. Отвечает односложно и озлобленно. Единственная радость, которая есть в ее жизни – это сын. Он проводит с мамой достаточно много времени. Они вместе рисуют, Лиз читает ему сказки, а Том часто остается с ней спать.

Снова смотрю на часы и опять провожу рукой по волосам. 8:55. Она должна быть на подходе. Не знаю, почему я решил, что это хорошая идея – позвать Клэр к нам. Возможно из-за ее истории. Когда девушка рассказывала о своей бабушке, что ей пришлось пережить, мне хотелось погладить ее по голове и сказать, что она молодец. Не каждый ребенок будет ухаживать за своим родителем, а она – внучка – молодая девушка, чьи ровесники по большей части не привыкли к самостоятельной жизни, не то, что нянчить старого человека.

Послышался звонок, который отвлек меня от мыслей о девушке, что появилась перед моим домом. Я слышу, как Джаспер, наш дворецкий, отправился открывать ей дверь. Вот скрип, тихие шаги, спокойный и немного неуверенный голос. Она пришла.

***

– Доброе утро, Клэр! Рад вас видеть! – я облокотился о дверной косяк своего кабинета, разглядывая гостью. На ней были узкие джинсы, закрытые ботинки без каблука, легкий светлый джемпер и тонкий коричневый плащ. Выглядело просто, но стильно. Волосы девушки были заплетены в высокий хвост, который склеился на концах. Голова Клэр была мокрая, и я бросил взгляд на окно. – Там что, дождь?

– Здравствуйте, Чарли, – ее голос немного подрагивал, и я не мог понять: от волнения или от холода. Клэр передала Джасперу свой плащ и подошла ко мне. – Да, только начался. Немного не успела, – от нее пахло свежим воздухом и чем-то цитрусовым.

– Почему вы не позвонили? – я поднял бровь и сложил руки на груди, глядя на нее сверху вниз. Она была достаточно маленькой. Мы всегда встречались с Клэр, когда та была на каблуках, сейчас же я вижу, что выше как минимум на две головы. – Машина бы забрала вас.

– Не надо, правда, – Клэр подняла голову и ее глаза начали сверлить мои. Я снова почувствовал, будто меня светит рентген. – Люблю гулять. К тому же, я совсем чуть-чуть не успела. Высохнет, ничего страшного.

– Хорошо. Пойдемте, я все вам покажу и познакомлю со своей командой, – отхожу, пропуская ее вперед. Девушка аккуратно прошла мимо меня, а я повернулся и жестом позвал Джаспера за нами.

Я показывал Клэр комнату за комнатой, объясняя, где что находится. Пройдя первый этаж, остановились в столовой. Мы договорились, что обедать и ужинать она будет с нами. Выходные – два раза в неделю, и Клэр сама сможет выбирать дни, только предупреждая меня заранее. Пока условились на субботе и воскресенье. Тут же я представил ей всех моих подчиненных, которых я, спустя столько времени, считал семьей. Мои старожилы – это Джаспер – наш дворецкий, и Маргарет – лучший из поваров, которого я мог заполучить. Затем Артур – физиотерапевт Лиз, Джон – мой водитель и миссис Паф – новая сиделка жены, которая работает на меня третий день и уже хочет сбежать. Но об этом знаю только я. Пока. Клэр искренне улыбается, протягивает свою маленькую ладонь вперед и жмет руку каждому. Я заворожено смотрю, как легко она завладела вниманием моих людей и понимаю, что она им нравится.

Провожаю гостью дальше. Подойдя к лестнице, Клэр резко останавливается и оторопело смотрит вперед. Я знаю, что привлекло ее внимание. Девушка внимательно рассматривает портрет, который висит напротив.

– Она очень красивая, – говорит Хэйг, шумно выдыхая воздух. – Ваша жена.

Смотрю на полотно, где изображены мы втроем: я, Лиз и Том. Сын здесь совсем маленький, а Элизабет еще здорова.

– И вы тоже изменились, Чарли, – девушка переводит взгляд своих глубоких глаз на меня, осматривает, затем снова переводит на портрет. – От этой картины так и веет жизнью. Здесь вы счастливы.

– Тонко подмечено, – я грустно улыбнулся. – Пойдемте, я познакомлю вас со своей женой.

Клэр продолжала смотреть на меня. Ее лицо было задумчиво. Она быстро кивнула и последовала за мной вверх по лестнице.

Элизабет

Я слышала, что Она пришла. Моя новая курица-наседка, только моложе. Я Еееще не видела, но уже не переношу. Не нужны мне очередные бесполезные собеседницы, которые кроме жалости ничего испытывать не могут. Сколько их было за весь этот период, что я валяюсь в кровати, отрезанная от мира? Пятьдесят? Сто? Какая разница. И эта надолго не задержится. Мне не нужны подачки от мужа. Если он не в состоянии самостоятельно развлечь свою жену-калеку – это его проблемы, не мои. Нравится ему транжирить деньги – пожалуйста. Я облегчать задачу не буду. Мне ничего не нужно – ни разговоры, ни общество, ни врачи. Я все равно не выкарабкаюсь.

Том сопит возле меня, а я очень хочу в туалет. Моя нынешняя сиделка там внизу, вместе со всеми знакомится с новенькой. Когда они соизволят дойти до второго этажа не известно, а испражняться в памперс просто унизительно. Я ненавижу свое долбаное состояние. Я не живу, а существую. Есть по часам, в туалет ходить по часам, не выйти никуда, все решения принимают за тебя. Это похоже на изощрённые пытки.

На лестнице послышались шаги, и Том завертелся. Я видела, как сын медленно открыл глаза и удивленно посмотрел на меня. Обычно в этот час в доме тихо, как в морге. Я погладила своего мальчика по голове и улыбнулась.

– Выспался, сладкий? – продолжаю накручивать его светлые волосы себе на палец.

Единственный, кто до сих пор удерживает меня на плаву и не позволяет наделать глупостей – этот маленький человек, который так сильно похож на своего отца.

– Мамочка, почему так шумно? У нас гости? – сын приподнялся на локтях и посмотрел на дверь, за которой слышались приближающиеся шаги.

– Да, Том. Папа хочет, чтобы у меня появилась подруга. И мы будем проводить вместе время. Я думаю, что это она. И сейчас мы познакомимся, – сын перевел на меня свои голубые глаза и взял за руку.

– А ты хочешь, чтобы у тебя появилась подруга?

Том был слишком умным для своих лет. Такой проницательный ребенок с характером взрослого человека. Он практически никогда не плакал и всегда слушал то, что ему говорят.

– Ты не очень любишь новых людей, правда, мама?

– Посмотрим, Том, – я улыбнулась. – Никогда не говори никогда, – подмигнула сыну как раз в тот момент, когда дверь открылась, и на пороге появился мой муж с Ней.

Чарли

В комнате повисла тишина. Мы медленно зашли, я встал немного позади и посмотрел на жену. Элизабет переводила взгляд с меня на девушку и обратно. На ее губах заиграла недобрая ухмылка. Взглядом я пытался дать Лиз понять, чтобы она остыла и не выдала ничего предосудительного, но меня опередил Том. Сын подскочил с кровати и, широко расставив руки, побежал к нам.

– Мисс Клэр! – Том обнял ноги Хэйг, после чего она наклонилась и крепко прижала ребенка к себе. – Я так рад, что вы пришли к нам в гости!

– Привет, малыш, как дела? – Клэр гладила моего сына по голове, а он так искренне улыбался, что на моем лице автоматически растянулась такая же широкая улыбка.

– У меня все хорошо, вчера мы с мамой весь день рисовали! Хотите посмотреть? – Том обернулся на мать, затем повернулся ко мне и протянул руки. Я поднял его и посмотрел на жену. Ее глаза выражали сильное изумление.

– Конечно. Покажешь? – обняв ребенка, повернулся к Хэйг. Девушка уже поднялась с колен и смотрела на мою жену. – Клэр, это Элизабет. Моя жена. Элизабет, это Клэр.

Дамы впились взглядами друг в друга, и, казалось, что комнату могло разорвать от витавшего здесь напряжения. Спустя минуту игры в гляделки, Клэр уверенно подошла к кровати и протянула моей жене руку.

– Приятно познакомится, Элизабет.

Лиз перевела взгляд с глаз девушки на ее руку, затем на меня и Тома, потом снова на гостью.

– Откуда мой сын знает вас? – рука Хэйг так и осталась висеть в воздухе. Девушка немного смутилась, затем посмотрела на меня, безмолвно спрашивая, может ли она что-либо рассказать. Я кивнул в знак одобрения.

– Я встретила вашего мужа и сына в «Бритиш паблишед», когда проходила собеседование в редакции, – Клэр смотрела прямо в глаза моей жене.

– О, интересно, – Лиз ухмыльнулась и посмотрела на меня. – Что ж, Чарли, ты так мало платишь своим книжным птичкам, что уже таскаешь их на подработку к себе в дом, чтобы поразвлекать жену-калеку? – Элизабет с усмешкой перевела внимание на девушку. Надо отдать Клэр должное, она и виду не подала, что ее это как-то задело.