По лезвию надежды

– Придержите лифт, пожалуйста! – я с горем пополам добралась до его дверей на своих туфлях. Почему нельзя было надеть обувь без каблука, Клэр?!

Когда я залетела в кабину, то зацепилась носом туфли за закрывающиеся двери. Понимая, что падаю, я с силой зажмурилась и вытянула вперед ладони, приготовившись удариться о пол. Но меня подхватили чьи-то руки. Удара не последовало, и я медленно открыла глаза.

Мужчина, который зашел в лифт передо мной, поймал меня, когда я споткнулась и начала падать. Он аккуратно держал обе мои руки, чтобы я не потеряла равновесие. Я тихо подняла голову с его дорогих и блестящих ботинок наверх. На меня смотрела пара голубо-серых глаз с плохо скрываемым весельем. Быстро взяв себя в руки, я отстранилась.

– Спасибо, – я поправила пиджак и отошла в сторону.

– Вы обронили, – мужчина наклонился, чтобы подать мне мой кошелек, который выпал из рук при моем неуклюжем полете.

– И снова спасибо, – я забрала кошелек и отошла в угол лифта.

Осмотрелась. В кабине нас было трое – кроме мужчины с ребенком и меня на восьмом этаже больше никто не сел. Мы медленно спускались вниз. Я старалась делать вид, что все в порядке, но внутри просто сгорала от стыда. Так и знала, что что-нибудь пойдет не так. Это чувство не покидало меня с самого утра, как только я вышла из дома. Обычно я склонна доверять своей интуиции, она никогда меня не подводила. Но сегодня списала все на волнение.

Сейчас я тоже чувствовала тревогу, но не могла понять, почему. Собеседование прошло, со своих каблуков я уже свалилась. Стараясь себя отвлечь, я стала ненароком рассматривать своих попутчиков.

Мужчина, который спас мой нос от удара о пол лифта, стоял с другой стороны кабины и что-то изучал в своем телефоне. Достаточно высокий – с моим ростом на каблуках он был выше меня на две головы – с широкими плечами, на нем был темно-синий костюм в клетку, который будто шили под него. Из-под расстегнутого пиджака виднелась черная рубашка, которая оттеняла его светлые волосы. На левом запястье красовались крупные металлические часы. Лицо мужчины обрамляла идеальная светлая щетина, которая подчеркивала его точеные скулы. Русые волосы, голубые глаза с серыми вкраплениями, прямой нос и симметричные полные губы – отличные гены достались этому человеку. Второй рукой он держал маленькую ладонь мальчика, который, в свою очередь, рассматривал меня. Ребенок, должно быть, его сын. Уж очень они похожи между собой. Такой же светловолосый и голубоглазый. У сына глаза были без серого оттенка, но он имел такой же разрез. На вид ему не больше трех лет. Я улыбнулась мальчику. Он смотрел то на меня, то на отца. Его светлая головка летала в разные стороны с такой скоростью, что, казалось, вот-вот оторвется.

Свет погас в кабине так резко, что я не успела сообразить, что происходит. Спустя пару секунд раздался громкий скрежет, и лифт с внезапным толчком остановился на месте. Только этого не хватало.

Повисла гнетущая тишина. Прошло несколько секунд, прежде чем я начала озираться по сторонам в поисках камеры видеонаблюдения и кнопки вызова помощи. Когда я увидела ее в углу на панели, то протянула руку, чтобы нажать, но мой спутник уже опереди меня. Мужчина включил фонарик на телефоне и посветил в мою сторону.

– Нам придется пробыть здесь в лучшем случае минут десять, прежде чем нас вытащат. Я надеюсь, что это происшествие не нарушило ваши планы? – человек, который стал свидетелем моего позорного падения, сейчас обращался ко мне.

– Нет, я как раз закончила со всеми своими делами в издательстве. Но мне бы не хотелось застрять в этой кабине надолго. Я не люблю замкнутые пространства.

– Понимаю. С учетом того, что в последнее время с этими лифтами действительно много проблем, надеюсь, что отреагируют оперативно. Но в них еще никто не застревал.

– Здесь где-то должны быть камеры видеонаблюдения. Может, нас увидят через них? – я огляделась в поисках маленького окошка под потолком.

– Они не работают. Когда свет гаснет, камеры отключаются.

У нас за спиной послышался глухой стук. Я резко повернулась. Ребенок, все время стоявший сзади меня, упал на коленки и держался за горло. Мужчина тут же оказался перед ним и присел рядом.

– Том, что случилось? Ты слышишь меня?

Малыш попытался что-то сказать, но вместо слов из его горла послышались хрипы, будто он задыхается. Он по-прежнему держался за шею так сильно, что на его маленьких руках напряглись вены.

– Он весь мокрый! Что мне делать?! Посмотрите, его трясет! – мужчина испуганно смотрел на меня. Ребенок с колен упал на попку, облокотившись спиной о стену лифта.

Я подошла к мальчику и села рядом с ним.

– Малыш, ты боишься. Это всего лишь маленькая остановка лифта, чтобы подождать всех желающих на нем прокатиться. Сейчас все соберутся, и мы поедем. Дай мне, пожалуйста, свою ручку, и мы вместе подождем.

Ребенок трясущейся рукой сжал мою ладонь. Вся его футболка была мокрой от пота. На его запястье чувствовалось, как бешено колотится его сердце. Я изо всех сил старалась улыбаться маленькому человечку, хотя мое собственное сердце отбивало такую чечетку, что могло выпрыгнуть из груди прямо сейчас.

– Вот так, ты молодец. А теперь давай вместе на счет три подышим. На раз вдох, на два выдох. Воооот так. Правильно. Рааааз, двааааа, – Том протянул мне две руки, и мы вместе начали дышать. Спустя несколько минут его пульс пришел в норму, тело перестало трястись, дыхание выровнялось. – Молодец, Том, молодец.

Том забрал свои крошечные ладони из моих рук и бросился к папе. Он залез к нему на колени и расплакался. Мужчина гладил его по голове и уткнулся ребенку в шею губами. Было видно, насколько он испугался. Я так и продолжала сидеть на полу в лифте в своем идеальном новом костюме, понимая, что, возможно, я только что спасла маленького человека.

– Что… что это было? – мужчина смотрел на меня огромными испуганными глазами, по-прежнему прижимая всхлипывающего ребенка к себе.

– Паническая атака. У него раньше случались приступы?

– Нет, это в первый раз. Почему это происходит? – он продолжал гладить ребенка по голове.

– Сильный испуг. Скорее всего, приступ спровоцировало то, что мы застряли. Замкнутое пространство и темнота сделали свое дело. У Вас были случаи, когда ребенок оставался один в темной комнате или пространстве? Либо была какая-то психологическая травма? – я дотронулась до спины мальчика и погладила ее.

– И то, и другое. Том попал в аварию с матерью полгода назад. Сына зажало в машине и его смогли достать только час спустя. К счастью, никаких серьезных повреждений не было, только сильный стресс. Но приступов паники раньше не случалось.

– Ох, мне очень жаль…

Фонарик на телефоне моего спутника до сих пор светил, лежа на полу кабины. Я могла видеть лицо мужчины: его печальный взгляд, полный заботы, когда он смотрел на сына, его резко осунувшееся лицо. Он поднял ребенка на руки и прислонился спиной к стене. Том обхватил ладонями шею папы и положил голову ему на плечо. Мальчик больше не плакал. Мне показалось, что он спит.

Я немного расслабилась. Сделав еще раз вдох-выдох, отряхнула колени, на которых сидела, успокаивая ребенка. Мужчина подошел ко мне и протянул руку, чтобы помочь подняться. Мы только что пережили такой сложный совместный момент, а я даже не знаю, как его зовут.

– Думаю, что нам уже пора познакомиться, учитывая все сложившиеся обстоятельства, – озвучил мои мысли молодой человек, подняв меня, при этом не отпуская мою ладонь.

– Это точно. Меня зовут Клэр, – я пожала его руку. – А вас?

– Приятно познакомиться, Клэр, а я …

В этот момент в кабине загорелся свет, и мы двинулись вниз. Буквально через несколько секунд двери распахнулись, и перед нами появилось огромное количество людей. Впереди стоял Роджер, а за его спиной маячила моя новая знакомая. Увидев нас, главный редактор с шумом выдохнул.

– Чарли! Я обещаю, что заменю эти лифты немедленно! Слава Богу, что никто не пострадал.

Я обернулась на мужчину, стоящего передо мной. Который поймал меня, когда я споткнулась в лифте. Подал мне мой кошелек. Чьего сына я спасла от приступа паники.

– А вы – Чарли Хоггард. Владелец Бритиш паблишед.

Глава 5. Предложение

Клэр

Я сидела на диване в кабинете Чарли. Он находился в противоположной стороне от кабинета Роджера и Мэри. Здесь обсуждались вопросы, связанные с бизнесом, а не с книгами. Из окна его кабинета открывался вид на деловой Лондон. Мэри сидела рядом со мной и держала меня за руку. Роджер стоял рядом с Чарли и наблюдал, как врач обследует Тома. Мы провели здесь уже около часа, но так толком и не поговорили о случившемся в лифте.

Мне до сих пор не верилось в то, что произошло. И все это случилось за каких-то несколько часов, проведенных в издательстве. Как там говорят: случайные встречи самые не случайные в жизни?

Роджер проводил доктора до двери и попрощался. Чарли сидел с Томом в кресле и о чем-то разговаривал с мальчиком. Я не видела лиц отца и сына, но могла предположить, что Чарли пытается отвлечь ребенка от страшных воспоминаний.

– Мэри, милая, ты не могла бы заказать в номер Чарли что-нибудь перекусить? – Роджер подошёл к нам и встал возле меня.

– Да, конечно, я уже не могу находиться в этом напряжении. Пицца подойдёт? – блондинка резко вскочила на ноги. Было видно, что ей некомфортно.

– В самый раз. И попроси, пожалуйста, Ханну, чтобы она сделала две кружки кофе Чарли и Клэр, и одну в мой кабинет.

– Без проблем. Будет сделано, – Мэри кивнула и вышла из кабинета.

– Я, наверное, пойду. Тетя меня уже потеряла, – взяв в руки свои кошелёк, я поднялась с дивана, но Роджер рукой остановил меня.

– Клэр, постой. Чарли хочет поговорить с тобой после всего, что произошло. Поэтому, пожалуйста, задержись еще немного.

Я мысленно отметила про себя, что Роджер перешел на «ты», а вот как мне обращаться к нему я понятия не имела. Он все-таки мой босс. Кайл тоже был моим боссом, и мы были на «ты», но он мой друг. Поэтому на время я решила избегать прямых обращений к своему главному, пока не разберусь, в какой форме мне теперь с ним разговаривать.

– Хорошо, я подожду. Как Том? Ему лучше?

– С ним все в порядке. Не волнуйся. Спасибо тебе за то, что ты не растерялась. Чарли рассказал мне.

Я пожала плечами и промолчала. А что я могу сказать? Пожалуйста? Глупо все это.

Чарли Хоггард переложил Тома в кресло и подошел к нам. Вид у него был уставший. Он снял пиджак и остался в одной рубашке. Брюки были в пыли от лифта, но мужчина абсолютно не замечал этого. В дверь вошла Ханна с двумя кружками кофе: латте для меня и американо для Чарли. Следом Мэри занесла в кабинет пиццу.

– Девочки, поставьте все на стол, пожалуйста, – Роджер показал рукой на журнальный столик, стоящий рядом с диваном, на котором расположилась я. – Чарли, мы пойдем. Если что, ты знаешь где я.

Хоггард кивнул Роджеру и проводил взглядом всех выходящих. Когда дверь за последним захлопнулась, он тяжело вздохнул и сел рядом со мной.

– Клэр, спасибо! Я в неоплатном долгу перед вами. Доктор сказал, что если бы Тома вовремя не успокоили, он мог бы задохнуться, – Чарли провел рукой по своим волосам и посмотрел своими потрясающими глазами в мои.

– Я сделала то, что смогла, – сложив руки себе на колени, устало откинулась на спинку. – Он спит?

– Я уложил его в кресле.

– Хорошо. Доктор сказал, как исправить положение?

– Да, Тому необходимо позаниматься со специалистами. Авария нанесла большой урон его эмоциональному состоянию, – Чарли посмотрел на принесенную еду. – Вы голодны?

– Если честно, то да. В лифте я так перепугалась, что совершенно забыла о том, что безумно хочу есть.

– Что ж, тогда у нас есть пицца. Угощайтесь, – Чарли встал и подвинул столик с едой прямо к моим ногам, чтобы мне было удобно.

– А вы? Разве вы не будете есть?

– Я выпью кофе, пожалуй.

– Ну, нет, Чарли. Стрессовали вместе, едим тоже вместе. Либо так, либо никак, – я улыбнулась, протягивая ему кусок пепперони.

Мужчина, улыбаясь, забрал у меня пиццу. Мы ели молча. Каждый был погружен в собственные мысли. Но, скорее всего, оба думали о произошедшем сегодня.

– Значит вы – Клэр Хэйг? Тот самый ценный экземпляр, про которого прожужжал мне все уши Кайл.

– Простите? – тесто встало поперек горла. – Что значит – прожужжал?

– Что вас так удивляет, Клэр? Кайл позвонил мне и попросил помочь пристроить одного из его лучших сотрудников.

– Я думала, он просто прислал вам мое резюме и рекомендации, – я чувствовала, что краснею. – Не знала, что вы так тесно знакомы.

– Кайл Браун – мой давний товарищ. Мы общаемся больше, чем просто партнеры. Но я вижу, что эта тема смущает вас – тогда не будем о ней. Знайте, что я рад тому факту, что вы приняли наше предложение. Я думаю, что Роджер обязательно найдет вам место в штате со временем.

– Спасибо, но меня устраивает и текущее положение вещей. Я рада, что попала к вам, – я слабо улыбнулась и взяла свой кофе.

Мы снова погрузились в молчание. Я доедала свою пиццу, Чарли пил кофе и периодически посматривал на сына, но Том спал.

– Клэр, – окликнул меня Хоггард, вырывая из собственных размышлений, – откуда вы знаете, что нужно делать при панической атаке?

Я предполагала, что разговор зайдет в это русло. Не даром он оставил меня на обед. Это был предлог, чтобы поговорить. Логично, в принципе. Я бы тоже хотела знать, случись нечто подобное с моим ребенком. Но мне редко доводилось говорить об этом с кем-то. Даже в семье мы предпочитали ничего не обсуждать. Но я, почему-то, хотела рассказать ему. Возможно, Чарли вызывал чувство доверия. Либо потому, что на его глазах стало плохо его собственному сыну, а он не смог ему помочь.

– Такие приступы случались у моей бабушки. Я изучила много информации об этом расстройстве, чтобы быть готовой оказать ей помощь.

– А как сейчас обстоят дела у Вашей бабушки? Ей лучше?

– Она умерла два с половиной месяца назад, – я опустила глаза в пол. Каждый раз, когда произношу эти слова, я будто приближаю себя к осознанию реальности.

– Простите, Клэр. Я соболезную вашей утрате, – Чарли опустил руки на стол и пристально посмотрел на меня. – Думаю, что вы ни с кем не говорили об этом. Точнее никому не выговорились. Если вдруг Вам нужно поговорить, то я готов выслушать.

Я посмотрела в голубо-серые глаза блондина, сидевшего напротив. Он прав – я ни с кем не разговаривала об этом так, как это нужно было мне. С одной стороны, я понимала, что ему ни к чему слушать проблемы других людей, а с другой – мне очень хотелось поделиться тем, что я чувствую. И я почему-то знала, что он поймет.

– Не бойтесь. Если хотите говорить – говорите. Я не спешу.

И я начала говорить. Я рассказывала Чарли о том, какой сильной и красивой женщиной она была, что я в ней любила больше всего, как мы проводили время вместе. Как она учила меня танцевать вальс, а я ее – качать пресс. Какую чудесную выпечку она делала для меня. Как мы хохотали над просмотром новогодних комедий. А после как с ней случился ее первый инсульт, после которого появился первый приступ паники и его никто не смог остановить. Из-за чего случился второй инсульт. Как она попала в больницу, и мы поочередно не выходили из нее. Рассказывала, как забрали ее домой, и я сама ухаживала за ней, пока ей снова не стало хуже. Про то, как она перестала ходить самостоятельно, потому что упала и не могла подняться. Рассказывала, как я водила ее в туалет за ручки и производила все гигиенические процедуры, и как страшно она стеснялась меня. Как я покупала ее любимое мороженое и мармелад, чтобы поднять настроение. Как мирилась с ее агрессивными словами из-за того, что она чувствовала себя обузой. Как мыла ей голову и тело в тазу, потому что она не могла залезть в душ. Рассказывала, как подводила ее к окну, чтобы немного отвлечь. Как она слушала меня, потому что уже практически не могла отвечать. Говорила, как случился обширный третий инсульт, после чего она впала в кому. Как я боялась подходить к ее кровати, думая, что она больше не дышит. Как врачи дали нам не больше десяти дней, чтобы подготовиться к смерти, и мы каждый день неумолимо ждали ее приближения. И как на четвертый день мама обняла меня и сказала, что бабушки больше нет с нами.

Я говорила без остановки, и Чарли меня не перебивал. С каждым словом я будто отпускала ту боль, которая копилась у меня внутри все это время. Когда я закончила, то посмотрела на него своими красными глазами. Я знала, что капилляры полопались в белках, и они покраснели, потому что так всегда происходило, когда я пыталась сдержать слезы.

– Вы внучка своей бабушки, Клэр. Такая же сильная, как и она. Сколько вам лет?

– Двадцать пять.

– Я восхищен.

– Чем?

– Что вы в таком молодом возрасте приняли на себя все тяготы заботы о пожилом человеке.

– Она вырастила меня. Я любила ее. И я хотела хоть как-то облегчить ей страдания. Хоть она до последнего думала, что обуза для нас, – я взяла салфетку со стола и вытерла глаза.

– Спасибо, что рассказали мне. Надеюсь, что вам стало немного легче, – Чарли легонько коснулся моей руки, но тут же отдернул ее.

– На самом деле да, мне действительно стало немного легче. Когда носишь все это в себе, это прожигает тебя изнутри, – я постучала ладонью по груди. – Но вы же не из праздного любопытства спрашивали, Чарли? Вы о чем-то хотели со мной поговорить?

Мужчина долго всматривался в мое лицо, решая, стоит ли озвучивать то, что он хотел спросить. Затем сцепил свои руки в замок и опустил глаза.

– Я понимаю, что сейчас мое предложение прозвучит бестактно и неуместно, но я готов рискнуть и спросить. Возможно, мне повезет, и вы согласитесь. Не стану лгать – Кайл немного рассказал мне о вашем прошлом, а сейчас вы подтвердили его слова.

Я непонимающе смотрела на Чарли. Было видно, что он подбирает выражения и сильно волнуется.

– Клэр, как я уже говорил в лифте, моя жена и ребенок полгода назад попали в аварию. Том отделался испугом и, как сейчас выясняется, психологическими проблемами. Жена сильно пострадала физически…

Я напряглась. Это явно не то, о чем, по моему мнению, мы должны были поговорить.

– В той аварии ей передавило ноги. Теперь она живет, скажем, на четверть. Ее нижняя половина тела практически не функционирует, – Чарли шумно выдохнул. – И ей нужен должный уход. Я окружил Элизабет лучшими врачами. Первые четыре месяца после случившегося я сам ухаживал за женой. Мой бизнес сильно пострадал из-за этого, я забросил все, чтобы находиться рядом с семьей. Но я не могу и дальше продолжать в том же духе, понимаете? Не потому, что мне сложно… Нет! – Хоггард молниеносно зажмурился, словно прогонял от себя тяжелые воспоминания, а затем так же резко распахнул глаза. – Лиз тяжело рядом со мной. Видимо по тем же причинам, что и вашей бабушке. Я готов всячески помогать во всем, в чем будет нужно, но мне нужно держать руку на пульсе и продолжать работать. Иначе развалится все. А если я хочу поставить ее на ноги, мне потребуется много вложений. Я нанимал разных сиделок для жены, но все они – женщины в возрасте, которые не могут дать ей ни должного общения, в котором нуждается молодая женщина, ни… отпора, когда это необходимо. У нее, в последнее время, стал весьма скверный характер.

Я смотрела на Хоггарда полными ужаса глазами. Было видно, как ему неловко рассказывать мне все это. Его жена – инвалид. У сына – психологическая травма. Кажется, что его слова долетали до меня откуда-то издалека. Он продолжал говорить.

– Врачи говорят, что для Элизабет было бы полезно общаться с людьми своего возраста. Девушками. Она и так чувствует себя неполноценной физически, мне бы хотелось хотя бы морально поддерживать ее. Ведь для восстановления нужен настрой, а его у нее, к сожалению, нет.

– Но ведь у нее есть подруги? Сколько лет вашей жене? – я мяла в руках свой кошелек.

– Ей двадцать восемь. Я вас умоляю, какие подруги! Когда она была здорова, вокруг нее вился ворох девиц, желающих получить ее расположение. Стоило произойти трагедии – и пуф, – Чарли поднял руки в воздух и хлопнул в ладоши, – они лопнули, как мыльный пузырь. Друзья познаются в беде, но никто не хочет возиться с инвалидом, Клэр.

– Родственники?

Он тяжелым взглядом пробежал по окну позади меня.

– Ни свою мать, ни моих родителей, ни меня, ни жен моих братьев, с которыми она, к слову, была в прекрасных отношениях, ни, тем более, моих братьев она не хочет ни видеть, ни слышать. Единственный, у кого есть беспрепятственный доступ к Лиз, так это Том. Но он ребенок.

– И что вы хотите от меня, Чарли? Чтобы я ухаживала за вашей женой? – я многозначительно посмотрела на Хоггарда.

– Я понимаю, что все то, что я сейчас вылил на вас, звучит, по меньшей мере, дико. Вы только что получили работу в издательстве, хоть и не совсем то, что планировали. Но все же вам будут платить вполне приличную зарплату, – Чарли перевел взгляд со своих рук, которые снова покоились у него на коленях, на мое лицо и посмотрел прямо в глаза. – Я все же рискну попросить вас помочь мне. Моей жене необходимо общение. Простые человеческие радости, от которых она продолжает отгораживаться, ставя на себе крест. Сразу предупреждаю – с ней сложно. Но только потому, что она в отчаянии. Элизабет всегда была очень веселой и отзывчивой. Авария перевернула нашу жизнь с ног на голову. Я предлагаю вам дополнительную работу у меня. Платить я буду достаточно – двести фунтов в день, в независимости от того, сколько часов вы проведете у нас – два или десять, при этом вы сможете совмещать работу в издательстве и отлучаться по всем поручениям Роджера. Все, что от вас необходимо – это поддерживать в Элизабет желание жить.

– Но вы же говорили про то, что ей нужен уход.

– Для этого в доме есть специально обученные люди. Проблема в том, что с врачами моя жена еще хоть как-то сдержана, но с сиделками такой выдержки от нее ждать не приходится. В последнюю она кинула заварник, из-за того, что ей не понравился приготовленный в нем чай. Я постоянно нахожу новых женщин, которые будут заботиться о жене, но иногда случаются перерывы. Тогда может понадобиться ваша помощь. В такие периоды я буду доплачивать вдвойне. Поймите, она не ужасный человек и не плохая женщина, просто ее мучает тоже чувство, что и вашу бабушку.

– Она думает, что она обуза, – я тяжело вздохнула.

– Именно. И, к сожалению, пока я не знаю, как ей доказать обратное.

– С чего вы решили, что я соглашусь на это? Я уже получила работу, которую хотела. Буду получать хорошие деньги, чтобы была возможность жить нормально. Зачем мне брать на себя эмоциональную поддержку вашей жены? И что она вообще примет меня? – я смотрела собеседнику прямо в глаза.

– Я не решил. Я просто попросил у вас помощи, в надежде, что вы согласитесь. После того, что сегодня произошло в лифте, почему-то мне показалось это единственно правильным решением, – Чарли нахмурился. – А в том, что вы сможете дать ей достойный отпор, я почему-то не сомневаюсь.

Что-то стукнуло сзади, и мы резко обернулись. Том спрыгнул с кресла и направлялся прямиком к нам. Подойдя ближе, он протянул руки к отцу. Чарли поднял сына и посадил между нами на диван.

– Папа, когда мы поедем домой? Я хочу спать. В кресле неудобно, – для своего возраста Том очень хорошо говорил. И у него был такой глубокий пронзительный взгляд, словно передо мной сидел взрослый человек, а не малыш.

– Сейчас, Том. Только проводим Клэр и поедем домой, – Чарли улыбнулся сыну.

– Хорошо, – ребенок повернулся ко мне и положил свою крохотную ладонь на мою руку, – Спасибо, мисс Клэр.

Я удивленно посмотрела на Чарли, а затем на Тома. После чего сжала его маленькую руку в ответ и улыбнулась.

– Не за что, малыш. Помни, что всегда нужно дышать на раз-два, хорошо? – я посмотрела мальчику в глаза, и он кивнул мне в ответ. – Чарли, сколько ему лет? Он разговаривает, как маленький интеллигент.

– Ему почти четыре. И да, что есть, то есть. Мне самому иногда кажется, что мой сын умнее меня, – Чарли грустно улыбался, смотря на наши с малышом сцепленные руки.

– Ну, я пойду, пожалуй. Спасибо за обед, кофе и разговор, – я отпустила руку Тома и встала с дивана, поправив блузку.

– Клэр, пожалуйста, подумайте над моим предложением. Я не настаиваю на принятии решения прямо сейчас. Если в течение месяца от вас так и не поступит ответ, я пойму, что вы отказались. Это никак не скажется на вашей работе в издательстве, я обещаю, – Хоггард подошел к своему столу и протянул мне визитку, – если вы решите принять мое предложение, то просто позвоните.

Я взяла визитку и убрала ее в свой кошелек. Том стоял рядом с отцом и непрерывно смотрел на меня. Что-то в этом мальчугане цепляло мое сердце до дрожи.

– Хорошо, Чарли. Я подумаю. Но ничего не буду обещать. До свидания.