Полигон

Думаю, именно так на свет появилась Юлин.

– А я одна, – тоскливо вздыхает Кэс. – Не понимаю, почему меня нельзя подселить к девчонкам? – возмущается она, но при этом смотрит на Дилана.

Ума не приложу, что Кассандра в нем нашла. И я не про внешность. С этим у него как раз порядок, но вот характер – полное дерьмо. Не исключаю, что его поведение продиктовано защитной реакцией, но мы все здесь не на курорте прохлаждаемся, и никто не пытается намеренно уколоть другого. Как вообще общество Пирса можно вытерпеть дольше десяти минут?

– Радует, что хотя бы комнаты комфортные, – вносит нотку позитива Теа. – По сравнению с тем, что было… – добавляет она, не увидев ответной реакции.

– Санузлы и удобные кровати – это, конечно, здорово, но напоминает утешительный приз перед казнью, – пессимистично замечает Кэс.

– Меня больше волнует другой вопрос, – потирая пальцем змеиную голову на своем виске, задумчиво произносит Шон. – Почему сюда вызвали только нас? Где остальные военные?

Наши взгляды внезапно встречаются, и я едва заметно киваю ему в знак одобрения.

– Может, они не нуждаются в инструктаже? – пожимает плечами Теа. – В любом случае, скоро все узнаем.

Харпер появляется внезапно, его ледяной голос разносится по залу: «Все по местам». Мы мгновенно реагируем, занимая первый ряд кресел. Разместившись между Кэс и Теоной, я пристально рассматриваю всю процессию. Само собой, майор явился не один. Следом за ним на невысокий постамент перед интерактивным экраном во всю стену поднимается эффектная блондинка в белом комбинезоне с эмблемой Улья на плече. Судя по униформе, она из группы ученых. Возможно, генетик или биолог, но не из простых, а рыбка покрупнее.

Еще одно незнакомое лицо – крупная дамочка в военном мундире с погонами подполковника. Её выправка ничуть не уступает генералу. Она встает по правую руку от Харпера, но создается впечатление, что могучей леди в мундире очень сильно хочется отодвинуться от майора подальше или еще лучше – выстрелить ему в лоб из табельного оружия.

Мысленно усмехнувшись, я думаю, что подполковник – не единственная, кому хочется выбить из Харпера всю дурь и спесь.

И всё же… В нём есть что-то завораживающее, не дающее отвести взгляд, заставляющее внимать каждому слову, ловить каждый жест. Взглянув в лица сидящих рядом девчонок, я с некоторым облегчением понимаю, что не одна поддаюсь этому магнетизму. Они тоже пялятся на Харпера, словно загипнотизированные глубоким тембром его голоса со стальными грубоватыми нотками. Если бы мужчину можно было сравнить с оружием… то майор ассоциировался у меня с изысканной, но смертоносной катаной. Ее полированное лезвие блестит на свету, притягивая взоры, но достаточно одного неверного движения и твоей жизни конец.

Четвертый – лейтенант Эванс, и у меня имеются веские причины подозревать его в нечестной игре. Я почти уверена: пропажа источника связи и карта с неверным маршрутом – его рук дело, но вряд ли решение устроить мне стрессовую проверку принадлежало конкретно ему. Он выполнял приказ, и я догадываюсь чей…

Зак из кожи вон лезет, чтобы выслужиться перед Харпером – это настолько очевидно, что мне даже немного неловко за юного лейтенанта. Поэтому другого кандидата просто нет. Харпер. Это его инициатива. И отсюда назревает новая проблема. Один из инициаров – крот. Кто-то намеренно спрятал передатчик. А если конкретно – в списке Кэс, Дилан и Шон. Остальных с нами в тот момент не было.

Глава 21

Инструктаж длится долго и перегружен информацией. Во-первых, мы узнали, что периметр базы укреплён и защищён достаточно, чтобы не допустить проникновения шершней, однако после инцидента в лесу это утверждение звучит малоубедительно. Оборона на Полигоне тоже казалась надёжной до тех пор, пока нас едва не сожрали.

Во-вторых, все помещения базы оборудованы современными системами фильтрации, и риск заражения вирусом здесь минимален. В теории, это должно приносить облегчение, но в реальности угроза вируса остаётся, пусть и почти призрачная. На прошлом брифинге нам рассказывали, что шершни мутируют в новые, более опасные виды, и кто знает, что будет, если эти твари сумеют проникнуть сюда?

В-третьих, в нашу программу добавили теоретический блок подготовки, который будет вести доктор Элина Грант, главный биолог лаборатории Полигона. Со слов Харпера, она была вывезена на эту базу вместе с нами именно для этой цели. В отличие от ранее представленной нам подполковника Бессоновой, доктор Грант держится немного нервно, словно не привыкла выступать перед публикой. С некоторым раздражением замечаю, что она то и дело бросает подобострастные взгляды на майора и периодически касается его плеча.

Я не так проницательна, как Юлин Ши, но язык жестов в данном случае очевиден даже для меня. Этих двоих связывает нечто большее, чем общие цели и задачи. Возможно, не сейчас, а в прошлом. Не знаю, зачем я вообще акцентирую на этом внимание? Какое мне дело до личной жизни одного из командиров?

Он же не робот, в конце концов, а молодой привлекательный мужчина с определёнными потребностями. И если Элина Грант не против их удовлетворить, то почему бы, собственно, нет? Запреты и правила, действующие для инициаров, могут и не распространяться на командный состав.

– Прежде всего, – прочистив горло достаточно громко начинает доктор Грант, – Хочу подчеркнуть, что мы столкнулись с совершенно неизученной формой атаки. Шершень, который напал на вас в лесу, представлял собой новый виток эволюции.

Биолог прерывает речь, чтобы позволить этим словам осесть в наших умах. Чувство тревоги, как густой туман, медленно окутывает зал. Затем Грант медленно поворачивается к экрану, и перед нами появляется первое изображение.

На дисплее высвечивается фигура, словно вырванная из самых мрачных глубин нашего сознания. Это существо – пугающий гибрид человека и зверя, искажённый до неузнаваемости под воздействием мутаций. Его тело, будто выкопанное из подземного мира, кажется выжженным и разрушенным временем, но несмотря на видимый ущерб от последствий вируса – оно все еще живо. Бледная, мёртвая кожа, покрытая трещинами, рубцами и наростами; на мощных мускулах выпирают вздутые вены, движения замедленные и зловещие. Тяжёлая челюсть, снабжённая зубами, четко очерченная, как обломок скалы. Глаза – чёрные провалы с желтыми радужками и пульсирующими вертикальными зрачками, лишены всего человеческого, в них не отражаются страх или колебание, а только вечная, ненасытная жажда. Этот монстр не просто убивает – он существует ради пожирания, уничтожения всего живого на своём пути.

Элина делает шаг вперед, ее голос звучит холодно и четко, как острый стальной инструмент:

– Перед вами первый вид, которого мы классифицируем как Карнис. Этот мутант – живая машина разрушения, движимая ненасытным голодом, который вирус усилил до предела. Их цель – плоть, и они не остановятся, пока не насытятся.

Слова Элины бьют в сознание как ледяной удар. Я потрясенно цепенею, не в силах оторвать взгляд от этого чудовища на экране. Оно кажется чем-то гораздо более жутким, чем просто результат мутации – это воплощённый ужас.

Выдержав короткую паузу, доктор Грант продолжает:

– Его мышцы развиты настолько, что могут выдерживать удары, смертельные для обычного человека. Они медлительны, но благодаря своей невероятной стойкости могут представлять огромную опасность в ближнем бою. Однако, – Элина обводит взглядом наши пораженные лица, на мгновение переключив внимание с экрана на себя, – с оружием в руках и при должной подготовке уничтожить их достаточно просто.

– Ближний бой с тем старьем, что нам выдали для прохождения патрулирования – это самоубийство, доктор Грант! – подает голос Финн Лиамс. И остальные в зале его поддерживают.

– Ржавые винтовки, с которыми нас отправили на ночное патрулирование, не остановили бы даже мелкого хищника, – вставляю я.

– Это оружие давно пора списать в утиль, а не оснащать им новобранцев, – недовольно выкрикивает Дилан.

– Вопросом вашей экипировки и военной подготовки занимается майор Харпер, – она смущенно прокашливается, бегло взглянув на неподвижного, словно каменная глыба командира.

– Продолжай. – Коротко приказывает он, не посчитав нужным что-либо прояснить или добавить.

Слайд на экране резко меняется, и перед нашими глазами появляется новый мутант. Он – полная противоположность Карниса. Стройный, вытянутый, готовый молниеносно разорвать намеченную жертву. Напряженные мышцы натянуты, как стальные троссы. Глаза – узкие, хищные, горящие в тёмной пустоте неугомонной жаждой убийства.

Велокс. Это название вспыхивает в наших головах, когда Элина снова начинает говорить:

– Второй вид – Велокс. В отличие от Карниса, этот мутант – воплощение скорости и ярости. Вирус изменил его нервную систему таким образом, что все ее процессы работают на границе сверхчеловеческих возможностей. Велокс действует не так, как мы ожидаем от животных или от других мутантов. Он атакует внезапно, почти незаметно, и его удары так быстры, что жертва редко понимает, что ее жизнь окончена.

Изображение на экране начинает быстро двигаться – шершень мелькает, едва уловимый, как тень, которая внезапно меняет форму. В его движениях нет ни малейшего колебания, ни одного ложного шага. Он полностью поглощён своей целью – уничтожением.

– Похож на того, что напал на нас в лесу, – тихо шепчет мне Кэс. Я согласно киваю, чувствуя морозящий холод, ползущий по взмокшей спине.

– Его сила не в грубой мощи, как у Карниса, – немного повторяется Элина, словно пытаясь закрепить в наших умах новые данные. – Мы наблюдали случаи, когда Велокс разрывал несколько целей за считаные секунды, не оставляя своим жертвам ни единого шанса осознать происходящее. Велокс не думает, он просто движется как молния.

Парализованная ужасом и мелькающими в голове жуткими воспоминаниями, я неотрывно смотрю на экран, отчетливо осознавая: против такого существа нет ни стратегии, ни плана. Хаотичность и стремительность делают его непредсказуемым, он – живое олицетворение неминуемой и страшной смерти.

– Но самым опасным врагом остаётся не скорость и не сила. Самым страшным является разум.

И тут изображение снова меняется. Пугающие тени на экране движутся синхронно, словно по какому-то незримому плану. Эти существа перемещаются плавно, словно каждый их шаг предопределён. Они не хаотичны, как Велокс, и не неуклюжи, как Карнис. В каждом их действии прослеживается холодная тактика. На первый взгляд они выглядят почти как люди, но это обманчивое впечатление быстро исчезает, когда замечаешь их глаза с желтыми вытянутыми зрачками.

– Коллективус, – произносит Элина, и ее голос звучит как заклинание. – Это новый вид, наиболее продвинутый из всех. Вирус изменил не только их тело, но и мозг. Мы зафиксировали признаки того, что они могут координировать свои действия, разрабатывать стратегии и атаковать как единое целое.

На экране мутанты продолжают двигаться идеально отлаженно, как одно тело, разделенное на несколько частей, управляемых единым разумом. Их горящие глаза не выражают ничего, кроме безупречной целеустремлённости, как будто они уже знают, где ты и что предпримешь в следующий момент.

– Коллективус анализирует, изучает наши шаги и адаптируется, – нагнетает биолог. – Представители этого вида учатся на своих ошибках, и следующая встреча с ними будет сложнее предыдущей.

Доктор Грант выдерживает ещё одну длинную паузу, а затем произносит со всей серьёзностью:

– И еще один очень ключевой момент. Все данные, которые вы сейчас услышали, строго засекречены Корпорацией. Любое разглашение этой информации будет рассматриваться как предательство. Наказание – пожизненное заключение на Фантоме.

Зал замирает. Кажется, что даже воздух перестал циркулировать. Шорох одежды, редкие вздохи – всё стихает. Каждая фраза Грант, как игла, проникла в голову и вызвала болезненные вопросы. Черт возьми… черт… В голове не остается ни одной внятной мысли, кроме взрывающего мозг осознания – мой отец намеренно скрывает степень угрозы от населения островов, создавая ложную иллюзию безопасности. На самом деле мы все стоим на пороге новой войны! И он… Он, не колеблясь, отправил меня сюда…

Я сжимаю мышцы так сильно, что ногти врезаются в кожу. В висках стучит, в горле комок, сердце – как чужое, бешено колотится, отзываясь болью на каждую мысль. С губ срывается рваный выдох, в глазах на мгновение темнеет. Я чувствую себя… преданной и обманутой единственным человеком, которому я безоговорочно доверяла.

Смотрю на экран, а перед глазами уже не мутанты, а лицо отца…

Он так настойчиво говорил мне, что защита – главная цель. Но что, если защита – это лишь прикрытие? Что, если мы здесь не для того, чтобы защитить остров, а чтобы скрыть от населения правду?

Затем я вспоминаю мой последний бал после вступительной речи, крепкие руки на моей талии, умело ведущие в танце, твердый уверенный взгляд и обволакивающий голос:

«Относись серьезно ко всему, что тебе говорят. Прислушивайся к советам наставников и не спорь с генералом. Ты должна помнить, что на Полигоне Одинцов – единственный, кто действительно способен тебя защитить…»

Одинцов и «защитить»? Ты правда в это веришь, папа? Мы в аду, черт возьми. Я в аду, и ты ни слова не сказал мне о том, что меня ждет… что ждет нас всех… Выходит, ты лгал… лгал всю мою осознанную жизнь.

Возможно, Эрик…

Нет! Мне страшно даже допускать эту мысль, но она уже врезалась острыми шипами в сознание и рвет мою душу на части.

Возможно…

Возможно… у мамы есть веские причины ненавидеть моего отца.

Болезненный спазм сжимает внутренности, губы дергаются в горькой усмешке. Ощущение – будто я стою на краю пропасти и вот-вот сорвусь вниз. И из этой пучины никто меня не спасёт.

Даже президент Корпорации.

– У кого-то есть вопросы? – доктор Грант резко нарушает звенящую тишину. Первые секунды инициары молчат, все еще осмысливая поток обрушившейся на них информации. Мы слишком напуганы и растеряны, чтобы с ходу сформулировать перечень недостающих данных.

Первым приходит в себя Финн, решительно приподнимаясь из кресла.

– Доктор Грант, вы сказали, что шершень, напавший на нас, был следствием нового витка эволюции. Но к какому виду он относится? Это был Велокс или Коллективус?

Мысленно аплодирую ему, отдавая должное его аналитическим способностям. Но это в целом ожидаемо – все-таки Финн тоже ученый, хоть он и не успел закончить обучение.

– Мы пока не можем с уверенностью отнести этот экземпляр к типичным представителям изученных видов, и склонны считать, что это новый подвид мутации, – сдержанно отвечает биолог, бросая короткий, но напряжённый взгляд на Харпера, стоящего рядом с каменным лицом и молчаливо наблюдающего за залом.

– В чем именно состоят отличия? – не отступает Финн. Его голос звучит еще более настойчиво, как будто в нём проснулся профессиональный азарт.

– Всё дело в изменениях, обнаруженных в его клеточной структуре и зонах мозговой активности, – объясняет Грант, стараясь сохранять уверенный тон, но ее голос дрожит, и кажется, что ее слова звучат неубедительно даже для нее самой. – Вирус продолжает видоизменяться, ускоряя их метаболизм и регенерацию клеток, стимулирует более агрессивную адаптацию к условиям окружающей среды. Примером может служить целенаправленность и координация атак, зафиксированных во время последнего нападения. Это то, что вызывает особые опасения, и, учитывая увеличение популяции мутантов…

– Увеличение популяции? Но как? На материках больше нет людей, чтобы вирус мог распространяться. Или это не так? – уточняет Финн, нервно запуская пятерню в синюю шевелюру.

Мы все на мгновение шокированно застываем. Даже яркий свет экранов словно становится тусклее. Каждый из нас выжидающе смотрит на Элину Грант, надеясь услышать опровержение.

– Мы ещё изучаем этот феномен, – ее голос срывается, растерянный взгляд прилипает к непроницаемому лицу Харпера в ожидании дальнейших указаний.

– Продолжай! – не изменяя себе, цедит он сквозь зубы.

Доктор Грант поджимает красивые полные губы, рваным движением поправляя светлые волосы.

– Возможно, вирус эволюционировал до того уровня, что теперь размножение происходит не за счет заражения людей…

Слишком поздно. Слова «увеличение популяции» уже проникли в сознание каждого из нас. Финн снова нацеливается на уязвимое место:

– Но считалось, что мутанты утратили способность к размножению. Это было одно из последствий мутации, или я ошибаюсь?

Элина в очередной раз беспомощно взглянула на Харпера, но тот даже не шелохнулся. Теперь она оказалась лицом к лицу с тем, что не могла объяснить. Или, точнее, с тем, что нельзя сказать.

– М-вирус непредсказуем, – как можно убедительнее произносит биолог. – Есть высокая доля вероятности, что новые его формы изменили данный процесс. Мы наблюдаем за этим и… разрабатываем теории. Мутации могут достичь более глубинного уровня биологического существования…

– Это звучит как попытка увильнуть, – тихо, почти беззвучно бормочет Кэс, повернувшись ко мне.

Мне так непривычно видеть ее такой потерянной и напуганной, что внутри непроизвольно возникает острая потребность хоть как-то ее успокоить.

– Давай попробуем это выяснить, – ободряюще улыбнувшись, поднимаюсь со своего места. – Доктор Грант, вы можете объяснить конкретнее? – с усилием проговариваю я, присоединяясь к разговору, – Как число шершней может расти, если на материках больше нет людей?

Доктор Грант начала откровенно нервничать, непроизвольно сжимая и разжимая свои пальцы.

– Как я уже сказала, – ее голос становится заметно холоднее, – Мы пока не можем точно ответить на этот вопрос. Это лишь наши гипотезы. Я не могу поделиться всей информацией… сейчас.

Обрывки фразы со словами «вся информация» повисают в воздухе, напряжение в зале зашкаливает. Ясно одно – нас продолжают держать в неведении. Но что именно они скрывают?

В это время Дилан, сидящий через кресло от меня, громко фыркает:

– Чушь всё это. Кто-нибудь из них вообще знает, что происходит? – Он скрещивает руки на груди и наклоняется вперед, его дыхание становится затрудненным, как будто он готов броситься на любого, кто попытается дать ещё одно «неубедительное» объяснение.

– Типичные ученые, – с несвойственным ему цинизмом хмыкает Шон.

Майор, до этого хранящий молчание, наконец делает шаг вперед, бросая на меня прицельный взгляд, словно приказывающий заткнуться. Его голос раздаётся чётко и резко, как выстрел, разрывая повисшее напряжение:

– Цель этого теоретического блока состоит не в том, чтобы загрузить вас вопросами происхождения мутантов или их эволюционного развития, – чеканя каждое слово, холодно произносит он, скрестив руки на груди. – Ваша задача – изучить характерные черты шершней, их разновидности, слабости и особенности, которые помогут вам выжить на поле боя. Научные обоснования – это работа для учёных.

Он переводит фокус внимания на доктора Грант, и та молча кивает, опустив глаза. Харпер бескомпромиссно продолжает:

– Вы солдаты. И ваша жизнь будет зависеть не от того, как вы разберётесь в происхождении этих тварей, а от того, как хорошо подготовитесь к их уничтожению, – его слова рассекают воздух, как стальные пули, заставляя меня испуганно вцепиться в подлокотники кресла. – На этом инструктаж окончен. Возвращайтесь в свои комнаты и следите за расписанием на панели. Оно может меняться в течение дня.

Майор стремительно спускается к проходу и быстрыми шагами направляется в сторону стеклянной двери. Элина Грант торопливо следует за ним, как и остальные члены командного состава базы. Инициары тоже начинают подниматься со своих мест.

– Скоро и до него доберутся эти твари… – тихо шипит кто-то из моих друзей, когда Харпер скрывается из виду.

Даже страх не заставит нас молчать вечно.

Глава 22

Мы заходим в комнату, и первое, что бросается в глаза, – это странная, гнетущая тишина. Свет приглушён, он мягко освещает пространство, но не приносит уюта. Дверь за нами плавно закрывается, но не блокируется, как я ожидала. Кажется, будто кто-то специально оставил возможность проникнуть внутрь… или выйти наружу? Попробуй, разбери, что за дурацкие психологические игры устраивает нам командование. И стоит ли пытаться?

На «Полигоне» после отбоя двери всегда автоматически запирались. Это был привычный, даже успокаивающий звук – щелчок, как знак, что мы в безопасности до утра. Здесь же, на «Аргусе», все снова перевернулось с ног на голову, и я понятия не имею, откуда ждать подвоха. Но знаю точно одно – угроза может скрываться за каждым углом, в любой, на первый взгляд, малозначительной детали.

– Странно, что двери не фиксируются, – Теа тоже обращает внимание на этот тревожный факт. – Нам ждать гостей? Или самим можно выйти погулять? – она пытается шутить, но в ее жестах прослеживаются нервозность и усталость. Я чувствую себя примерно так же, но она, как всегда, держится лучше, стараясь не распространять свои панические настроения на других. Для работы в команде это очень ценное качество, и надеюсь, что мне тоже удается сохранять хотя бы внешнюю невозмутимость.

– А ты хочешь погулять? – скептически приподняв бровь, подхожу к стальному шкафу, в который мы так и не успели заглянуть.

– Почему бы нет? – с наигранной беззаботностью отзывается Фокс и судя по скрипу матраса, плюхается на кровать.

– Дело твое, но я бы не рискнула.

– Трусиха, – фыркает Теа. – Ты обратила внимание, что во время инструктажа никто не наваливал нам правила распорядка на базе?

– Ты думаешь, они отличаются от тех, что действовали на Полигоне? – сухо уточняю я.

– Я думаю, что нас притащили черт знает куда, и неизвестно проснёмся ли мы завтра, – выплеснув свое раздражение, отвечает Теона. – Поэтому да… я считаю, мы заслужили хоть немного свободы.

– Я обратила внимание на то, что подполковник Бессонова носит на форме те же нашивки, что и наши инструкторы. Из чего следует, что «Аргус» находится в зоне влияния Полигона.

– Боже, теперь ты напоминаешь мне Юлин. Она тоже докапывается до всех деталей.

Я молча пожимаю плечами и, открыв дверцу, внимательно осматриваю содержимое шкафа. Боковые полки заполнены аккуратно сложенной одеждой и сменным бельем, в центральной части – на вешалках несколько видов абсолютно новой экипировки, в нижнем отсеке – две пары тактических ботинок с натуральным мехом. В верхнем – современные защитные шлемы.

– Неплохо, – бормочу себе под нос. – Уровень комфорта и снабжения тут явно выше, но боюсь, у щедрости командования есть цена.

– Мы еще не знаем, как тут кормят… Я, кстати, жутко голодная. – похлопав себя по животу, заявляет Теа.

Не понимаю, как ей удается думать о еде в такой момент! У меня голова пухнет от мыслей, и я с трудом держу себя в руках, чтобы не сорваться в истерику. Все слишком запуталось… и я не знаю кому верить. Во что верить…

«Верь мне, сестренка. Только мне. Слышишь?» – всплывают в памяти слова Эрика из моего сна.

«Клянусь, я покажу тебе настоящий мир. Он существует, Ари… не только на островах».

Но это невозможно, материки захвачены шершнями, а наши бастионы безопасности погрязли во лжи. Мы стоим на пороге большой войны, но население городов живет обычной жизнью, не догадываясь, что их существование висит на волоске, в шаге от кровавой бойни… с врагом, о котором они практически ничего не знают, потому что Корпорация боится утратить контроль и свою власть над запертыми на плавучих островах. Мнимая защита и безопасность на самом деле всего лишь клетка.

Мотнув головой, я до боли кусаю губы, чтобы не разреветься в голос.

– Ари, иди сюда, – окликает меня Теа, успевшая переместиться в ванную комнату. – Тут даже махровые полотенца есть и тапочки, – радостно щебечет она, выглядывая из-за двери и демонстрируя свои находки. – Эй, что с лицом? – заметив мое состояние, Теона бросает чертовы тапки и быстро подходит ко мне. – Послушай, я тоже напугана, но… – она осекается, пытаясь подобрать правильные слова. – Мы ничего не можем изменить. И если позволим себе расклеиться сейчас, то на завтрашней тренировке можем выдать худшие результаты и оказаться на месте Амары…

– Теа, нас всего семь. Нет никакого смысла устраивать нам соревнования. – усилием воли я заставляю себя встряхнуться и вернуть способность мыслить рационально.

– Тем более. Два инструктора на нашу небольшую группу. У нас есть шансы подготовиться лучше остальных. Если справимся, а мы справимся, то вернемся на Полигон и сдадим чертов экзамен с лучшими результатами, – наивно рассуждает Теа.