Нити судьбы: Погоня за счастьем

– Стой, парень, ты можешь пораниться, – берусь за его маленький кулачок; он такой крохотный, но сильный, чёрные брови сошлись на переносице, а пахнет он изумительно – молоком и травами.

– Он обычно так быстро не увлекается, – смеётся его мама, не пытаясь ему помешать.

– У него какие красивые глаза! – рассматриваю красавчика. Ореховые зрачки пленили меня, маленькие ручки пытаются ухватиться за плечи сарафана.

– Весь в отца, – посмеивается продавщица.

– Можно? – протянула руки, мне так хочется его поддержать, прижать маленькое тельце к себе, вдохнуть запах кудряшек.

– Да, Тамара, – представилась она, передавая мне в руки этого мальца. – А он Тимур.

– Тимур, значит, приятно познакомиться! Я Руслана, можно просто Лана, – блестящие глазки шарят по моему лицу, что-то выискивая. Он звонко смеётся и хлопает маленькими ладошками. – Парень, ты само очарование! – прижимаю его головой к шее, глажу по головке. Кудрявые волосы щекочут меня.

– Будущий сердцеед, – смеётся Тамара.

– Я бы рада тебя увезти, малыш, – сердце пропустило удар, напомнив о том, что я когда-то тоже могла быть так же счастлива, держа на руках такого же черноволосого сорванца. А может, это моё будущее? От этих мыслей стало тепло.

– Давай к маме, красавчик, – осторожно передала малыша обратно, вытаскивая из его кулачков свои волосы.

– Я купил, мам, – Матвей стоит передо мной с тремя брикетами мороженого и странно смотрит на меня.

– Что? – открываю своё шоколадное мороженое по пути к машине.

– Значит, папа Давид был прав, когда говорил, что нам пора пополнения в семью, – весело рассуждает он.

Я поперхнулась от его слов. Вот это номер, разговоры между мужчинами в ещё не состоявшейся семье слегка пугают. Быстро он всё определил.

– Так Давид сказал? А что ещё он сказал? – искренне удивляюсь, что такие диалоги они ведут давно.

– Только это, – развёл руками, а потом рванул вперёд, оставляя меня одну. – Бадри, мы взяли мороженое, надеюсь, ты любишь шоколадное.

– Спасибо, – парень загружен чем-то, видимо, там мужчина хорошо прополоскал ему мозг.

– Всё хорошо? – любопытствую, хочу помочь.

В который раз отмечая его портфель и думая о том, что нужно было бы подарить другой, хороший, кожаный. Плохо, что я не привезла один из тех, что в шкафу.

– Да, просто истории, – ухмыльнулся он.

– Поделишься? – кусаю мороженое и наслаждаюсь шоколадным вкусом. Давно я не баловала себя.

– Всё потерять из-за любви, стоит ли оно того? – выпалил резко, проводя ладонью по волосам.

Вау. Не знаю, что и ответить. Вот это тема. Мой муж потерял жизнь несколько лет назад из-за своей любви. Что такое “всё” на этом фоне? Деньги? Потерять деньги, авторитет? Ничто. Потерять жизнь – это всё. Это уже не вернуть, а всё остальное можно было бы вернуть. Вздыхаю, никогда я об этом так не думала, да никто мне так в лоб и не задавал подобных вопросов.

– Серьёзно? Можно так влюбиться, чтобы оставить богатство и всё, ради чего жил? – недоумевает он, очевидно, в вопросах любви кажется совсем невинным.

– Наверное, Бадри, любить-то уж точно так сильно можно, – невольно потянулась к кольцу на груди.

– Вы любили? – резко поворачивается ко мне, продолжая рассматривать мою израненную спину.

– Это личный вопрос, и хватит выкать, я старше тебя максимум на четыре года, – возмущаюсь. – Что вы изучали сегодня? – перевожу тему, чтобы не повисла неловкая пауза, она нам сейчас точно не нужна.

– Извини. Мне нужно сделать проект, бизнес—план к осени, он помогает мне, – смущается.

– Покажешь? – очень интересно. – Я училась на одни пятёрки, – смеюсь, доедая мороженое.

– Тебе правда интересно? Как сделаю хотя бы 50%, обязательно покажу, – парень в восторге от внимания.

Ловлю на себе взгляд его блестящих глаз. – Да, интересно, а что? – краснею с непривычки.

– Ты вымазалась, – отводит глаза, дернулся в мою сторону, но вовремя осекся.

– О, мороженое, – наскоро вытираю лицо, грозя провалиться под землю от стыда. Кажется, я готова с ним заигрывать. Что со мной? В голове всю дорогу вертелся только один вопрос: он же не заигрывает со мной? Это не флирт. Одно дело итальянцы, партнёры Давида, там всё понятно, но здесь всё так искренне и невинно. Мира, Лана, Лана—Мира, да какая к чёрту разница, он юнец, ты вообще в себе?

Матвей больше не отходит от своего приятеля, и мы взяли на себя обязанность возить Бадри к другу на каждое занятие.

Признаюсь себе, что мне хочется увидеть маленького мальчика с кудряшками, и мы иногда встречаемся на том же месте. Я качаю его на руках, наслаждаясь вкусным запахом молока, трав и чего-то до боли знакомого, но слишком неуловимого, чтобы понять.

Приятно находиться среди женщин, как простой маме девятилетнего мальчика. У них очень милые заботы: как приготовить ужин, как отдать сына в детский сад, где отпраздновать годовщину свадьбы.

Я всё чаще ловлю себя на мысли, что мне бы тоже так хотелось просто быть женщиной. Может, это получится? Стоит задуматься о продаже компании директорам, которые давят на меня. Эту ношу тянуть становится очень сложно, корпорация стремительно набирает обороты, и делать всё легально, без откатов, договорённостей, взаимовыгоды, в общем, без политических игр, кажется слишком сложным. Она для меня кажется слишком мощной и сложной, как и мой погибший муж. Его характер и хватка оттуда никаким ветром не выдуть, и я вынуждена признать: чем больше я за его креслом, тем больше узнаю его через дело всей его жизни, тем мне становится страшнее. Я совсем не знала этого человека. Я не знала Амирана Тваури, Амирана Бессарионовича. Я его не знала таким. То, что я видела, – это лишь 5% от него. Конечно, я думаю о том, что было бы между нами дальше, если бы он не умер, и с каждым разом, с каждой подписанной бумагой за последние несколько месяцев я предлагаю себе избавиться от иллюзий об этом мужчине.

Поездку в Тбилиси больше нет смысла сдвигать, нужно решить этот вопрос раз и навсегда. Думаю, мы возьмём с собой Бадри, к тому же он должен мне показать проект, над которым работает по ночам. Этот парень стал частым гостем в нашем доме, его мама часто передаёт нам ужин. Пару раз мы даже ходили к ним с едой и подарками.

– Добрый вечер, Лана, я привёл его, – парень с опаской прошёл в дом.

– Матвей, ты ел? – крикнула мальчишке, который первым делом побежал разговаривать с Яром по скайпу.

– Да, дэда угощала его пирогами, – мнётся у входа, воспитанный.

– Присаживайся, это божественно пахнет, – указала на пакет в его руках. – Пиво, вино?

– Пиво, спасибо, это с сыром, – отложив пирог, принялся внимательно рассматривать документы.

– Что-то увидел? – ловлю себя на мысли, что мне нравится парень, достаточно младше меня. "Как человек, конечно" – это обязательная приставка. Точно не сексуальное влечение. Нет. А может и есть, но это не рационально. Он просто горяч, как и вся молодёжь здесь.

– Это очень похоже на мой проект по добыче металлов. Вау, тебе правда стоит его показать. Потому что я в этой хрени ничего не понимаю, – отпил пиво из бутылки.

– У меня есть к тебе предложение: что ты делаешь в эти выходные? – язык заплетается, словно предлагаю ему не поездку, а переспать со мной. Совсем уже отучилась с мужчинами общаться.

– Ничего, только проект может быть… – невинно смотрит на меня.

– Не хочешь прокатиться с нами в Тбилиси? – откусываю прекрасный сырный пирог с зеленью. – Ммм, боже, как она делает это? Золотые руки, восхищаюсь.

– Ахаха… ну ты же поможешь мне? – подаёт салфетку, старается не смотреть на меня. – Семь часов дороги, уверена, что выдержишь? – забота, наивная, чистая и ничем не прикрытая, не скрывающая подтекстов и манипуляций. Я ощутила себя в теплом коконе любви и хорошего отношения и мое сердце что-то кольнуло.

– Да, мне не привыкать, поедем вечером в пятницу, там есть квартира, обратно в воскресенье или понедельник, – рассуждаю. Хочу, чтобы он поехал, мне будет спокойно за Матвея, да и за себя.

Этот парень радует меня своей неподдельной простотой. Каждый раз смотрю на него и подмечаю, какой же он мужественный, несмотря на возраст. Он так мне напоминает Амирана, ту его мальчишескую сторону.

– Завтра помогу отцу в магазине, и я свободен, – кажется, он сам от себя не ожидал такого решения.

– Отлично, – победно улыбаюсь во весь рот.

Пироги его мамы – прекрасное напоминание о том, что жизнь полна красок и вкусов. Конечно, они напомнили мне мои любимые пироги тёти Мариам.

***

Вечером в пятницу, надев джинсовые шорты и длинную белую футболку, завершив образ босоножками на высоком каблуке, я привезла нас в аэропорт. Решила не тратить время и воспользоваться самолётом, а там взять авто на прокат.

– Мы полетим? – Бадри напуганно вытирает ладони о шорты цвета хаки.

– Не дрейфь, парень, у нас хороший пилот! – воскликнул Мот, забегая в самолёт.

– Ты боишься? – осматриваю его полупрозрачную серую футболку, под которой проглядывается тёмное пятно на груди. Хотелось бы мне увидеть эту татуировку.

– Нет, просто это всё как-то… – он смущён, парень, столько всего обрушилось на твою голову с нашим появлением: подарки, бейсболка и новый рюкзак. Я бы подарила больше, но не хочу ущемлять его мужское достоинство, да он и это принял после длительных уговоров.

Мы расселись в самолёте. Матвей получил какое-то задание от Ярика и занимался им на своём айпаде, а Бадри заметно нервничает, сидя напротив меня.

– Могу предложить выпить? – не знаю, как его успокоить.

– Нет, спасибо, – озирается по сторонам. – Всё это… откуда?

– Муж, – хрипло произнесла, слово застряло в горле. – Он владел всем этим, а потом он умер. – Вот так, девочка, погружаемся в реальность, медленно, верно, точно, это происходит с тобой, и это нужно принимать. Так странно говорить об этом новому человеку, совершенно мне незнакомому. Это равносильно тому, что признаю: мой муж всё же мёртв.

– Соболезную, – чёрные густые брови сошлись на переносице, он стал темнее тучи.

– Это было давно, ничего. Лучше покажи свой проект. Или хочешь поспать? – потираю ладони.

Он достал из рюкзака большую тетрадь и несколько листков, среди которых был его почерк, тот самый, что в конверте. Сердце будто стало каменным и начало тянуть вниз. Этого не может быть. Вынула эти страницы, чтобы ближе рассмотреть.

– Лан, всё в порядке? – теплая рука коснулась моей щеки. Я вздрогнула.

– Что? – это как бешеный всплеск надежды, ощущение, будто он рядом.

Грубые пальцы начали гладить меня по щекам. – Лана, что случилось? – парень напротив обеспокоен, всматривается в мои глаза, его губы были в нескольких сантиметрах от моих.

Нет, только не это! Вырываюсь из его рук: – Чёрт, извини, расплакалась, просто почерк так похож на мужа, но у него ровнее всё-таки. – Да, ровнее, Лана, совсем не такой, как тебе могло показаться. Наверное, пора прекращать сходить по вам с ума, Амиран Бессарионович.

– Ты будешь в порядке или убрать?

– Я в норме, извини, – может быть, это была плохая идея взять его с собой; мои выпады, похоже, не закончатся.

Серый плед лёг на мои плечи. – Твои руки холодные, и тебя чуть трясёт, – улыбается.

По правде, мне так нравится эта забота, но не хочется ею пользоваться. Я же даже про наличие девушки у него не спросила! А вдруг у него кто-то есть, и он будет нас сравнивать? Я могу послужить причиной расставания. А спрашивать… он подумает, что я не просто интересуюсь. Чёрт, наверное, нужно было надеть кольцо Тугушева.

Проект захватил нас полностью; он правда напоминал один из проектов Тваури, который был заморожен. Абсолютно такой же подход, только мы поступили чуть иначе, но его живой проект был круче, и, наверное, я пересмотрю свой.

– Скажи, пожалуйста, честно, сколько здесь процентов вложил твой друг? – заинтересована. Мне бы хотелось с ним познакомиться, явно очень интересный мужчина, который, возможно, не отказался бы помочь мне с этим делом.

– Не знаю, по правде, он полгода вкладывает в меня. Здесь он не многое поправлял, только написанные рекомендации, – хвастался, доволен собой.

– Ты не хотел бы поработать у меня над похожим проектом? Можно удалённо, я всё оплачу,– мне хочется дать ему все возможности, которые у меня есть, исполнить его мечту. Это вдохновляло меня и вселяет надежду, что я выйду из этого бизнеса когда-нибудь.

– Ты серьёзно? – растерян.

Да, парень, понимаю, не каждый день на голову сыплются такие предложения от невротичных дам.

– Да, подумай, мы здесь ещё на неделю, – смотрю на него вполне серьёзно и заинтересованно.

Напротив меня сидит целое солнце, которое ослепляет и греет.

– Без надувательства, заключим договор. Проект будешь защищать перед директорами сам, доработки и всё такое. Я познакомлю тебя с отделом, который ведёт проект сейчас. Формальности уладим на берегу, – потираю ладони. Фея—крестная расправила крылья.

– Может, у вас есть конкурс на вакансию? Я хочу, чтобы всё было по—честному! – скромничает. Удивил, так удивил. Умиляюсь этому.

– Есть, и вот это твой пропускной билет, парень. Если тебе нужно одобрение директоров, то как закончишь, я скажу, куда отправить, – смеюсь искренне: какой же он честный, это покоряет.

– Ну не смейся, Лана! Я серьёзно, – рассмеялся, хлопнув ладошкой по лбу. – Кто знал, что ты волшебница?

– Вон тот парень, – указываю на сына, который спит, ничего не подозревая.

В аэропорту нас уже ждал чёрный кроссовер. Заехали в круглосуточный супермаркет за едой и отправились в квартиру. Рядом с парнями мне спокойнее. Всю дорогу я боялась своей реакции на квартиру. Но вошли мы спокойно. Матвей отправился сразу спать в нашу спальню, а я принялась готовить салат с яичницей, пытаясь не вспоминать, как делала это здесь несколько лет назад.

– Лан, а кто это? – спросил Бадри, рассматривая фотографии на стене.

– Это мой муж, – указала на его самую позднюю фотографию. – Ему тут, наверное, 25.

– Можно вопрос? – внимательно рассматривает каждый снимок и кажется растерян.

– Да, задавай,– уверенно произношу. Кажется, если я выговорю всё, то это перестанет болеть во мне.

– Он умер таким молодым от чего? – морщит лоб.

– Нет, его убили, когда ему было почти 35 лет. Просто здесь давно не обновляли, – залюбовалась фотографией Амирана, на которой он беззаботно улыбается, как Бадри.

– Извини, я зря, – грусть в голосе, сожаление – то, чего никто за все эти годы не проявлял в мой адрес.

Это очень глубоко тронуло меня. Закусываю щеку изнутри, чтобы не пролить слёзы.

– Всё нормально, – чувствую себя слабой от его реакции.

– Мне завтра нужно будет уехать рано утром. Побудете с Матвеем вместе? – перевожу тему.

– Конечно, я буду только рад! Покажу ему здесь пару крутых мест! – восторгается, огонь в глазах.

– Деньги будут в конверте, – указываю на стол.

– Не надо, Лан, хватит! – резко и обиженно.

– Нет, Бадри, мы не вписывались в твои планы, – неловко беспокою его, зная, что у него и так немного свободных денег. Но прекрасно понимаю, что ущемляю в нем мужчину такими выходками, а это совсем неправильно.

– Я в состоянии оплатить проезд, мороженое и пару экскурсий, – руки в карманах, злится. – Ты и так очень много для меня сделала.

– Что, например? – глупо усмехнулась.

– Самое крутое и интересное лето. Возишь меня к другу, и я летел в Тбилиси на частном самолёте, представляешь? – глаза блестят. – На частном самолёте! – восторгается.

– Бадри, – краснею в очередной раз, – хорошо, но все остальные экскурсии оплачиваю я, и если он что-то захочет помимо мороженого, вы вернётесь домой за лари.

– Хорошо, жвачку ему куплю за твой счёт, – поклонился, прикладывая руку к груди, полон сарказма.

Я ударила кулаком в его твёрдое плечо. – Ему нельзя жевать жвачки! – рядом с ним искренне смеюсь. – Пошли есть мои кулинарные шедевры.

Мы просидели на кухне ещё час. Он рассказывал про родителей, как они открывали свой маленький магазинчик, и о том, как бедно жили. Ему вряд ли светило поступление в престижный вуз, но одна встреча изменила его жизнь. Человек, у которого он учится, помог ему за полгода выйти на хорошие оценки и денег не берёт за репетиторство, хотя его семья живёт небогато – как оказалось, это муж Тамары и отец Тимура.

– Он не рад, что я повстречал тебя, и, наверное, не обрадуется, если расскажу про твоё предложение, – не смог скрыть переживания, мнение этого мужчины важно для него.

– Почему? – отпила красное сухое вино из бокала.

– Коба видит, что ты мне нравишься, то, как я рассказываю о тебе, и эта работа, серьёзные проекты, – сидит и смотрит на меня своими яркими карими глазами. Вот куда мне прикажете деться от этого заявления?

– Бадри, давай решим сейчас, я не думаю, что это… – мямлю.

Не дал мне договорить, положил руку на мою щеку и так мило улыбнулся.

– Лана, я всё понимаю, ты очень красивая. Тебя хочется укрыть от всего мира, ты кажешься потерянной, – сожаление в его глазах. – Что же с тобой произошло?

– Короткая, но насыщенная история любви с драматичным концом, – улыбаюсь широко, слёзы покатились по щекам.

– Вас послушать, так лучше не любить, – отпустил руку и отпил вино.

– Я не жалею, – призналась, занимая себя уборкой стола, чтобы не взболтнуть лишнего.

– Знаешь, Коба тоже не жалеет. Оказывается, он потерял свою первую любовь, она умерла несколько лет назад, он тоскует по ней. Я надеюсь, у меня так не будет, – горький смех.

– У тебя так не будет, а теперь давай спать, – обняла его за талию и повела к спальням.

– Ты коротышка, – потрепал меня за волосы своей пятерней, скрываясь за дверью. – Спокойной ночи, солнце.

– Спокойной ночи, – театрально закатила глаза. Тепло разлилось по моей груди, но завтра мне предстоит долгая дорога.

Глава 6

Поехать на рассвете была прекрасная идея. Пока парни спали, я, как мышка, надела джинсы и черную длинную футболку, бейсболку и отправилась в путешествие.

Все было так, как тогда, когда я ехала к нему, переполненная гордостью за своё решение. Ехала менять жизнь, молодая, беспечная, влюблённая по уши. Воспоминания плавно лились рекой: я и плакала, и смеялась, всё выходило из меня – обиды, злость, а затем всё менялось на любовь и благодарность.

Двери храма открыты, рядом новобрачные с десятком гостей танцуют и смеются. Я проживаю всё снова и снова; в груди щемит, дышать тяжело, но я справляюсь. Это прекрасное освобождение.

Стоя со свечой у груди, мне нечего сказать, абсолютно нечего. Если он там и слышит меня, пусть земля ему будет пухом. Сложно ли мне простить себя за любовь к другому? Да, сложно. Но Амиран – это моя совершенно другая любовь, не похожая на предыдущую. Я люблю его и, скорее всего, буду любить до конца своих дней. Останусь гендиректором, создам совет директоров, укреплю позиции в финансовой части, передам её, найму советника, но его детище, которое он доверил мне, я не продам. Никогда не продам. Кому я врала? Оно дорого моему сердцу, слишком дорого. Я смотрю на иконы, в храме начинается красивая грузинская служба. Улыбаюсь во весь рот: моим мужем был грузинский мужчина.

А вот и первая слеза прокатилась по моей щеке. С этим грузинским мужчиной у нас была целая история любви: с красивым венчанием в этой церкви, с перестрелками, романтическими ужинами и страстным сексом, с его собственническими замашками и моими девчачьими выходками. Как же я была молода, как прекрасна я была! Совсем другой человек, и ту другую себя я тоже люблю. И вместе с Амираном хоронить её не хочу, а похоронила тогда, ведь мне было страшно, одиноко, волнительно и больно.

– Амиран Бессарионович, вас было так мало, и вы были так ярки, что я запомню вас до конца. Встретимся в следующей жизни, мой дорогой муж,– выдаю, не думая, ставлю свечу, крещусь и выхожу прочь на солнце, чтобы задышать полной грудью.

Домой ехала быстро, обгоняя всё на своём пути, чувствуя легкость. Будто Бог благословил мои помыслы. Полный сюр, конечно, если посмотреть на то, чем занимаются мои мужчины.

Ребят ещё нет. Прошла в гардероб, где справа висят его костюмы, рубашки и пара его футболок – всё ещё здесь, пахнут им.

– Амиран Бессарионович, вы словно были здесь вчера, – вытираю слёзы. – Нет, не возьму тебя, – уговариваю саму себя, чтобы не засунуть пару вещей в чемодан.

Достаю свою коробку с самым красивым свадебным платьем и бельём; оно пахнет нами с того дня. Оно пахнет свадьбой и жарким сексом.

– Ох, – прижимаю к груди платье и нюхаю его, вздрагиваю.

– Всё в порядке? – на пороге стоит Бадри. – Мот, разогрей Лане еду, – присел рядом со мной. – Твое?

– Дааааа, – горда своим достоянием. – Мы венчались в Мцхете в начале марта, ты, наверное, догадался, что он грузин, – улыбаюсь как дурочка, складываю вещи обратно в коробку. Не хочу делиться, слишком интимно.

Все ещё осознаю, что моим мужем был красивый грузин.

– Оставишь это здесь? – с любопытством осматривает полки шкафа.

– Да, там, куда я вернусь, всему этому не место. – Выдыхаю, провожу пальцами по пиджакам. В голове появляется сумасшедшая идея. – Бадри, у тебя размер почти как у мужа, а он эти костюмы ни разу не надевал, да и не наденет вовсе.

– Нет, Лана, я не могу, может, Матвей вырастет и…

Я рассмеялась в голос, заставив парня покраснеть.

– Поверь, этот модник в гавайской рубашке и через десять лет ни на что не променяет, а эти костюмы состарятся. Это же Дольче, они мечтают, чтобы их носили! Просто примерь, – сняла с вешалки один и сунула ему в руки.

– Мам, Давид не может тебе дозвониться, – в комнату ворвался мой яркий мальчик в рубашке цвета гавайи и синих шортах. Его волосы собраны в пучок на затылке, как у Бадри. Настойчиво протягивает мне телефон.

– Дааааа, – растягиваю слова, как кошка. что-то определённо во мне переменилось, я стала легче.

– Привет, милая, – урчит, как кот, видимо, только проснулся.

– Привет, извини, я ездила… – начинаю оправдываться.

– Понял. Как ты? Всё в порядке? – заботливо спрашивает.

– Да, скоро вернусь, пару дней, – выдохнула, пихая Бадри в комнату для примерки.

– Ты в курсе, что у тебя около десятка увольнений в высшем менеджменте и полная смена охраны? – медленно произносит, видимо, его директора финансовые задели.

Меня это взбесило; такое ощущение, что позвонил пожаловаться.

– Да, я в курсе всего, что там происходит. От меня требуют одобрения каждого действия, – отрезала.

– Лан, извини, просто хочется, чтобы ты уже рядом была. Да, это задело Волька, и он позвонил мне. В панике объясняться, почему он скрыл какие-то бумаги. А я напомню, его Амиран утвердил перед смертью, не я,– продолжает. – Не знаю, что там за бумаги, не серьёзные какие-то…

Тяжело вздыхает. Всё он знает, но говорить точно не хочет.

– А я озверел тут без тебя, – продолжает. – Если честно, не думал, что наше расставание так меня взволнует.

Слышно, что он напряжён, и это совершенно на него не похоже. Неужели это после того, как я призналась ему в любви?

– Скоро буду, мой лев, у тебя всё? – хочу завершить разговор и продолжать наслаждаться последними днями воспоминаний и моим миром здесь. Его я сюда впускать точно не хочу с вечным контролем и слежкой.

– Может, мне прилететь?

– Нет, я скоро буду. Потерпи, Волк, – это действует безотказно. Сейчас он разве что угол не обоссит, об который я терлась.

– Вертишь мной как хочешь, дьяволица. До встречи,– усмехается.

– До встречи, милый Арес, – сбрасываю звонок.

– Бадри, вот это да! Ты как Джеймс Бонд, нет, круче – как модель из Армани! – воскликнул сын, неумело присвистывая.

Передо мной стоит обворожительный молодой мужчина. Костюм на размер великоват, но сидит отлично и облегает, как надо. Молодой человек покраснел.

– Он твой парень? Даже не отнекивайся, он тебе пригодится! – хлопнула в ладоши и пошла упаковывать несколько совершенно новых вещей Амира. Прекрасно дать им вторую жизнь. С каждой вещью в сумке на душе становилось легче, отпускаю.

Мы провели самые крутые выходные, я смеялась от души, наедалась до отвала. Мы обходили все улочки города, посмотрели все достопримечательности и даже встретили знакомых Бадри, которые занимаются музыкой. Восхитительные закаты на одной из террас, с которой виден весь Тбилиси, песни, танцы, попали под летний дождь. Молодой фотограф тренировался на нас. Вернулись обратно тоже на самолёте во вторник, раньше город нас не отпускал. Грустно улетать, но я точно знаю, что теперь буду здесь чаще отдыхать. Это место не убивает меня, оно даёт мне силы справиться со всем.

– Ты как там? – обеспокоенный Петров с фоном итальянской музыки.

– Знаешь, прекрасно! Вчера мы напились вина с моим новым другом, пели песни под гитару, и это круто. Не хочу возвращаться, – призналась, стоя на балконе нашей виллы.