Окруженные тьмой

Тесть задрожал.

– Неужто убьют нас?

– Не посмеют! – успокоила его Женевьев. – За мной стоит все НАТО с его военной мощью.

Саша кивнул.

– Ага, – сказал саркастически, – за мной тоже… все мое отделение стоит.

Петрович не захотел отставать.

– А за мной… – он лихорадочно соображал, – за мной весь собес стоит! Во главе с лично товарищем Пяткиным!

– Ну, значит, не пропадем, – подытожил капитан.

И тут грохнул выстрел – сухо, страшно. Женевьев и Саша вскинули пистолеты. Но это был не выстрел, это с треском вылетел сломанный замок. Шкаф, стоявший у двери, зашатался и упал. Раздался тяжелый хруст, будто лопнули чьи-то кости.

– По моей команде – огонь! – крикнул Саша, прижимаясь к стене.

– Не стрелять! – проревел голос с лестничной площадки.

Саша, конечно, все равно бы выстрелил – спасибо, Женевьев схватила за руку, удержала в самый последний миг. И слава богу, что удержала. Спустя секунду в квартиру вдвинулся полковник Ильин. Несколько мгновений все разглядывали его с величайшим изумлением и в полной тишине. Казалось, явись сюда на легком облаке сам господь Саваоф – и то удивления было бы меньше. А капитан так и просто глазам своим не верил. Если бы не Женька, прямо в лоб Ильину пулю бы всадил – от такой мысли его пробил холодный пот.

– Товарищ полковник, это вы, что ли?

– Так точно, – ворчливо отвечал половник. – По вашему приказанию прибыл.

То есть что, по какому-такому приказанию – Саша ничего никому не приказывал. Полковник поглядел на него хмуро: ты что, капитан, совсем уже очумел? Шуток не понимаешь? Напоминаю, что я твой начальник. Это я к тому, что субординацию никто не отменял. И над шутками начальства нужно смеяться.

Ах, вот оно что! Ясно, учтем на будущее.

– Да уж, учти, если не хочешь до пенсии в капитанах ходить… – Ильин смотрел сурово. – Это что за старичок? Тесть твой, что ли? Почему одет не по форме?

Петрович вытянулся: разрешите доложить, товарищ полковник, освобожден от службы по слабости здоровья! Ну, все равно, проворчал Ильин, рубашку-то можно было надеть. Взрослый человек, а в одной майке шлендаешь.

– А это мы мигом, товарищ начальник… Это мы мигом, – и тесть побежал за рубашкой, а то и, чем черт не шутит, за пиджаком.

Ильин повернулся к оставшимся, буравил взглядом: трое вас тут? больше никого нет? Нас-то трое, так же, взглядом, отвечал ему Саша, вопрос в другом: чего это вы, товарищ полковник, так страшно в квартиру ломились? Дверь вышибли, замок, понимаете, сломали, шкаф завалили. Зачем?

Ильин вынужден был признать, что получилось неловко, нехорошо, и даже обещал все починить за счет управления. Впрочем, капитана больше интересовало, почему так упорно ломился внутрь полковник Ильин и чего вообще он так взволновался. На что полковник сердито заявил, что ничего он не волновался и вообще нервы у него, как у холодильника – железные.

Но Саша не отступал: полковник явно заговаривает им зубы. Они уже решили, что их взвод спецназа штурмует. Что все-таки случилось?

– Что случилось? – Ильин хмуро посмотрел на Женевьев. – Вон у нее спроси, она знает.

Капитан глянул на девушку: она? А она-то тут при чем?

Женевьев смутилась. Покраснела, заговорила сбивчиво. Саша не должен на нее сердиться, пожалуйста. Это она позвонила Григорию Алексеевичу. Она решила, что ситуация того требует. Она и сейчас так считает, потому что все это очень опасно…

Но тут ее перебил полковник. Это все лирика, сказал он, расскажите-ка лучше, каких это гостей вы к себе ждете? Саша не стал скрывать – да и какой смысл – рассказал все как было. Дескать, так и так, образовался один бандюган, с которым когда-то вместе в школе учились. А теперь вот капитан ему хвост прижал, так бандюган затаил против него некоторое хамство. И отблагодарить обещал – по полной бандитской программе.

Полковник обрадовался: вот видишь! Значит, не зря я ехал. Как бандюгана звать? Саша открыл рот, но ответить не успел.

– Михеев меня звать, Валерий Миронович, – раздался голос с лестничной площадки.

Все притихли и только молча смотрели, как Валера перешагивает через сломанную, лежащую на полу дверь. В руке он держал пистолет (похоже, он и в бане с оружием не расстается, хмыкнул внутренний дознаватель). Какой именно марки пистолет – не разглядеть, да и не до того было. Капитан и Женевьев переглянулись исподтишка, полковник незаметно потянулся рукой к своему ПМ, но Валера улыбнулся, покачал головой.

– Ну-ну, вот только эксцессов не надо! Стреляю я быстро и без промаха. Так что в ваших интересах…

Вид у него был очень неприятный, и почему-то верилось, что стреляет он на самом деле без промаха.

– Капитан, ты чего же дверь-то не запер за мной? – громко спросил Ильин у Саши.

– Так ведь вы же ее сломали, товарищ полковник.

Полковник не нашелся, что ответить, и стал недружелюбно глядеть на Валеру. Того, впрочем, взгляд полковничий не смутил. Наоборот, взгляд этот он встретил милой улыбкой. Значит, проговорил, это и есть наш доблестный полковник Ильин? Рыцарь, так сказать, без страха и упрека. Очень приятно познакомиться.

Ильин на это только плечами пожал и довольно вежливо порекомендовал Валере опустить ствол – неровен час, выстрелит, пиджак кому-нибудь попортит. А у них в полиции не те зарплаты, чтобы пиджаками налево и направо разбрасываться.

Валера отвечал в том смысле, что бояться не надо, сам по себе пистолет не стреляет, это вам не пьесы Чехова. Пистолет выстрелит только в том случае, если кто-то, например, полковник, поведет себя неразумно.

Полковник удивился. Это что, угроза?

– Ну что вы, ни в коем случае… – вежливо отвечал Валера. Потом подумал и неожиданно добавил: – А, может, и угроза, черт ее знает. Впрочем, мы что-то заговорились. Прошу всех выложить оружие.

Ильин пожал плечами: это еще зачем? Неужели господин Михеев им не доверяет?

Нет, господин Михеев доверяет им, как родной матери. Однако на всякий случай пистолеты лучше отдать. Вдруг рука дрогнет. Загоните господину Михееву пулю прямо в лоб. Друзья и родственники господина Михеева будут безутешны. Да и он сам, признаться, немного огорчится. Так что стволы, пожалуйста, наружу. Нет, не все сразу. По очереди. Начнем с вышестоящих. Полковник, что у вас?

– У меня именное, – сказал полковник. – Так что не хотелось бы…

– Память о героических подвигах? Понимаю, – кивнул Валера. – Но все равно, прошу сдать.

Полковник замялся. А может, он просто патроны высыплет? А? Валера покачал головой. Нет, патронами дело не обойдется. В руках такого аса, как полковник, и незаряженный пистолет способен сработать. Им можно, например, в висок швырнуть. Очень эффективно бывает. Так что будьте добры, пукалку свою на пол, и так ее… ножкою подтолкните.

Полковнику ничего не оставалось, как положить пукалку на пол и подтолкнуть ее ножкою к господину Михееву. Тот взял пистолет и вопросительно посмотрел на капитана. И тут оказалось, что Саша свое оружие отдать никак не может. Дело в том, что оно у капитана служебное, табельное. Так что за ствол ему придется отчитываться. Что он потом скажет? Что своими руками отдал его бандиту? Так его же за такое в пожарники разжалуют – и правильно сделают.

Валера мягко улыбнулся. Ничего страшного, они вот сейчас попросят товарища полковника отдать Саше приказ, так что отвечать будет уже не капитан, а сам полковник Ильин. Полковник слушал эти предательские слова с кривой улыбкой. Потом развел руками и велел Саше отдать оружие.

– Григорий Алексеевич? – Саша посмотрел на начальство удивленно.

Но голос у полковника был железный: это приказ, капитан. А приказы не обсуждаются.

Саша чертыхнулся, и его пистолет тоже перекочевал к Валере. Дело, наконец, дошло и до Женевьев. Той милостиво разрешили отдать ствол Валере прямо в руки, так сказать частным, интимным образом. Женевьев послушно подошла и возвратила Михееву его «беретту». Тот произнес краткую прочувствованную речь о том, как он скучал по своему старому доброму стальному другу. Потом лицо его переменилось и сделалось суровым.

– Вас бы следовало строго наказать за ваши шалости… – заявил он, обводя присутствующих неприязненным взором. – И, может быть, я это сделаю. Не исключено, что прямо сейчас. Вы посмели мне угрожать. Это оскорбительно и глупо. А дураки, как известно, долго не живут.

Тут полковник опять не выдержал.

– Послушайте меня, Михеев, – сказал он, и голос его звучал чрезвычайно внушительно. – Мы отдали вам наше оружие и вашу замечательную «беретту» тоже. Так, может, уйдете, пока сюда не нагрянул полицейский спецназ? Уверяю вас, с ними договориться будет куда сложнее.

Все ждали, что Валера заартачится, но он неожиданно согласился с полковником. Однако один уходить не решился. Хочется, сказал, теплой компании. А для компании выбрал себе капитана. У нас с ним, заметил интимно, осталось одно незаконченное дело.

– Вы же видите, я добрый человек, – Михеев по-прежнему был сама любезность. – Мне нужен только капитан. Я даже девушку насиловать не буду.

Женевьев воспротивилась: она не девушка, она парижский ажан.

– Даже ажана насиловать не буду, – согласился Валера. – А вот с капитаном сложнее… капитану придется пройти со мной.

Полковник быстро покосился на Сашу и прочел в его взгляде обреченность. Отдавать капитана Валере было нельзя, гуманнее было просто выбросить его с десятого этажа.

Ильин откашлялся.

– Слушайте, Михеев… Вы ведь пока ничего страшного не совершили. Если уйдете тихо-мирно, пистолеты мы оформим как утерянные. И искать вас не будем, слово офицера.

– Миль пардон, – вежливо отвечал Валера, – но слову вашему мусорскому грош цена. Да и не интересуют меня ваши слова. Меня вот этот гражданин в звании капитана интересует. А вы делайте что хотите. Хоть стратегическую авиацию на меня науськайте. Все равно не поможет.

Полковник еще пытался убедить Михеева, что тот совершает ошибку – тяжелую ошибку, непоправимую, но тот только отмахнулся: хватит с него болтовни. И выразительно поглядел на Сашу.

– Ну, – сказал тот дрогнувшим голосом, – не поминайте лихом…

И тут Ильин решился.

– Секунду!

Валера недовольно посмотрел на него. Что за глупые проволочки, все уже сказано, переговоры закончились. Он забирает капитана и уходит. К чему все эти секунды, минуты и прочие семнадцать мгновений весны?

– А вот к чему, – сказал полковник веско. – Взгляните-ка сюда!

Валера взглянул и вздрогнул. В руках полковник держал какой-то компактный, но страшноватый предмет. Предмет этот был похож на маленькую двустороннюю булаву, но пустую внутри и словно бы сделанную из человеческих костей. Валера секунду-другую разглядывал пугающую игрушку, потом переменился в лице и даже издал какое-то змеиное шипение.

– Узнаете? – Ильин нехорошо улыбался. – Я вас спрашиваю: узнаете?

Секунду Валера, не отрываясь, глядел на булаву, потом перевел взгляд на полковника.

– Да, – пробормотал он. – Это ваджра. Но вы… кто вы такой?!

Улыбка полковника стала просто очаровательной: догадайтесь, любезный.

– Хотите сказать, что это вы – блюститель? – Валера не отрывал взгляд от Ильина.

– Может, нет. Может, да, – похоже, полковник от души веселился.

Было видно, что голова у Валеры работает быстро и лихорадочно. Ваджра – оружие Индры, сказал он. Если вы не блюститель, в ваших руках оно не сработает.

– Хотите рискнуть? – осведомился Ильин.

Валера скрипнул зубами, рисковать он явно не хотел.

– Отпустите капитана! – в голосе полковника лязгнула сталь.

А если нет, поинтересовался Валера, если не отпустит, что будет делать многоуважаемый полковник? Приведет ваджру в действие и уничтожит все вокруг – в том числе и себя, так, что ли?

Но многоуважаемый полковник не собирался себя уничтожать («да кто он, черт возьми, на самом деле?» – спросил внутренний дознаватель). Ваджра, напомнил он, действует только на тварей хаоса, так что все предприятие чревато неприятностями только для господина Михеева. Господин Михеев, впрочем, почти не слушал его патетическую речь и лишь некрасиво корчился, пытаясь понять, кто же этот наглец, так грубо сорвавший все его планы.

– О, это вы узнаете в свое время, – заулыбался Ильин. – А пока… Капитан, давай ко мне. Иди, не бойся. Он не тронет.

Капитан, не глядя на Валеру, двинул прямо к полковнику. И все было бы хорошо, все было бы замечательно, но тут притаившийся в соседней комнате тесть с криком «получи, гад!» бросился на Михеева.

– Петрович, нет! – дружно крикнули Женевьев и полковник.

Но было поздно. Тесть ударился о Михеева, как о каменную стену, и повалился на пол. Валера криво улыбнулся.

– Партизан развели? Очень удачно, его-то я и заберу. Ради него вы ваджру рвать не станете.

И он, встряхнув, за шкирку поднял обалделого Петровича. Капитан метнулся вперед, подхватил лежавший на полу пистолет.

– Отпусти его!

Валера с ухмылкой глядел на Сашу, кажется, не верил, что тот выстрелит.

– Отпусти, – повторил капитан, играя желваками.

– Да иди ты… – взвалив на плечо тестя, Михеев как-то очень быстро двинул к выходу.

Лицо Саши перекосило ненавистью, он скрипнул зубами.

– Отставить! – рявкнул полковник.

Но выстрел все равно грянул… Валера замер на месте, потом медленно повернул голову к Саше, сузил глаза.

– Так, значит? – сказал. – В спину? Хорошо, буду знать…

И вышел вон с Петровичем на плече. Пару секунд Саша стоял, остолбенев, потом, выйдя из оцепенения, бросился следом.

– Не надо! – отчаянно закричала вслед ему Женевьев.

Но полковник только рукой устало махнул: ладно, пусть, все равно не догонит. И в самом деле, спустя минуту капитан возвратился обратно. Вид у него был растерянный – Валера с Петровичем пропали, как сквозь землю провалились! Но куда, куда они могли деться?

– Лучше не спрашивай, – вздохнул Ильин.

Тут, наконец, Саша поглядел на полковника и поглядел очень внимательно. Тот только руками развел: ну, а на меня что глядеть, ушел твой Михеев, радоваться надо, что все живы-здоровы. Ну, может быть, не все, может быть, некоторым не повезло, но, в общем, можно считать, что отбились.

– Значит, отбились? – повторил Саша. – И это все? Все, что вы мне можете сказать?

Ильин только головой покачал. Эх, Саша… Я так много хочу тебе сказать, что не знаю, с чего начать. А, впрочем, можно начать с главного. Только давай все-таки сперва дверь поправим и на место вернем. А то еще одного такого Валеры, пожалуй, я уже не выдержу. Стареем… да, капитан, стареем… А вот, кстати, раз пошла такая пьянка, может, нам Женевьев чайку организует?

– Организует, товарищ полковник. Можете даже не сомневаться…

Когда Женевьев вышла в кухню, Ильин снова посмотрел на Сашу.

– Давай тогда так, капитан. Будем потихоньку дверь чинить, а по ходу дела я тебе кое-что расскажу. Кое-что интересное…

Глава шестая. Бог с ограниченными возможностями

То, что услышал Саша от полковника Ильина, пока они чинили дверь, напрочь расходилось не только с уставом полиции, но и с простым здравым смыслом. В какой-то момент капитан даже подумал, что его разыгрывают. Сначала Валера, свинья, ему голову морочил на правах старой дружбы, теперь вот полковник за то же самое взялся. Какой космос, какой хаос, какие твари, граждане понятые, о чем вообще речь?!

Женевьев втолкнула в прихожую сервировочный столик, а потом и сама появилась с подносом. На подносе стоял белый до прозрачности фарфоровый чайник и самого партикулярного вида чашки, в которых мирно благоухал зеленый чай. Казалось, и не было тут только что никакого сумасшедшего дома, не являлся проклятый Валера, чтобы уволочь – во второй раз уже, да сколько ж можно! – несчастного Петровича. Мир, мир и в человецех благоволение – может, и правда ничего не было, только показалось? Саша уже было потянулся к чашке с чаем, но полковник – вот оно, начальство! – внезапно махнул в ее сторону шуруповертом.

– Спасибо, Женечка, с чаем чуть попозже, – сказал он озабоченно, и Женевьев ушла, оставив капитана с пустыми руками и с горьковатым привкусом разочарования на кончике языка.

Правда, горевать о невыпитом чае было некогда. Внутренний дознаватель, словно охотничья собака, сделал стойку: как, простите, как товарищ полковник назвал нашу француженку?

– Не помню, – Ильин равнодушно пожал плечами. – Ажаном, кажется…

Нет, граждане понятые, не ажаном он ее назвал и даже не Женевьев, торжествовал внутренний – он назвал ее Женей, Женечкой! А ведь так ее зовет только сам Саша. Ну, и назвал, и что из этого следует такого особенного, вяло возражал дознавателю капитан. А следует из этого, господа, ни много ни мало то, что она все докладывает полковнику! В том числе и то, что между ними было личного, особенного. Во всяком случае, так посчитал дознаватель, а следом за ним и Саша насторожился.

Ильин, конечно, отнекивался, но капитан надавил, и железный, как казалось раньше, полковник все-таки сдался. Вздохнул, кивнул головой. Хитер, сказал, мудер, черт с тобой – прищучил. Докладывает. Но исключительно ради его же, Сашкиной, безопасности.

– Ради моей безопасности? – вспылил Саша. – Моей? Может, вы, Григорий Алексеевич, ради моей безопасности еще и в постель ко мне залезете?!

Ильин нахмурился: успокойся, ни я лично, ни родина-мать в лице прокуратуры к тебе в постель не полезет. И вообще, капитан, будь добр, держи себя в руках. Я все-таки старше тебя – и по возрасту, и по званию. А ты и субординацию забыл, и нормальное человеческое уважение.

Согласитесь, однако, трудно, очень трудно оказывать уважение человеку, который своими хитрожопыми комбинациями сам ставит себя ниже плинтуса – пусть даже это целый полковник. Может быть, полковник вообще нарочно Женьку подослал, чтобы она за капитаном приглядывала, желчно заметил внутренний дознаватель. Ведь он же сам, Ильин, говорит, будто Саша – какой-то особенно важный человек, а такого, конечно, надо охранять.

Да в том-то и дело, что не человек, поправил дознавателя полковник. Не простой человек, во всяком случае. Капитан – не кто иной, как блюститель миров. И полковник ту же самую примерно завел шарманку, что и Валера до него, – мир хаоса, мир космоса, блюстители-пограничники и все в таком роде. Скажем честно, звучало это хоть и мутно, но довольно лестно для Сашиного самолюбия. Особенно, если учесть, что, как сказал полковник, блюстители тут фигуры очень важные, можно сказать, ключевые.

Хотя, между нами говоря, это все, конечно, сумасшедший дом, заметил внутренний дознаватель. Однако Саша в его словах вполне законно усомнился. Странно, сказал, что с ума сошли сразу два таких разных человека, как полковник и Валера, – да еще на одной и той же теме. Неважно, отмахнулся внутренний, не об этом сейчас думай. Думай о том, что главное в общении с сумасшедшими. И что главное? – заинтересовался капитан. Главное с сумасшедшим – не злить его, отвечал дознаватель. Особенно, если он – в чине полковника, а ты – простой капитан. Саша про себя с этим, в общем, согласился, а вслух Ильину сказал буквально следующее.

– Хорошо, – сказал Саша, – предположим, я блюститель. И что от меня теперь требуется?

Полковник обрадовался его покладистости – идешь навстречу, молодец! – и сразу пришел в хорошее настроение. Выяснилось, что пока что от Сашки требуется не очень много. Для начала он должен войти в свою полную силу. И чем раньше это случится, тем лучше. Рассусоливать им некогда, а то грохнут их всех за милую душу и не посмотрят, кто здесь капитан, а кто – целый полковник.

Говоря это, Григорий Алексеевич глядел на Сашу неприятно круглыми глазами. («Ну вылитый сумасшедший, – забеспокоился внутренний дознаватель, – того и гляди с балкона сбросит, неплохо бы тему сменить»).

И Саша сменил тему, но только так сменил, что лучше бы уж вообще молчал в тряпочку.

– А что это за ваджра, которой Валера так испугался?

Полковник улыбнулся тонкой улыбкой человека, допущенного к государственным харчам.

– Ваджра, капитан, – один из самых сильных видов оружия на земле. С санскрита переводится как «молния». По преданию, создал его бог Индра. Ну а нам, так сказать, по наследству досталось. Действует оно сейчас только на тварей хаоса. Хотя поначалу могло уничтожить кого угодно – демона, бога, человека. Нас, правда, это немножко не устраивало. И тогда мы, говоря современным языком, перезагрузили его. Перенастроили, короче. Теперь ваджра бьет только по темным. Правда, не всегда убивает. Иногда убивает, иногда лишает сознания. А иной раз отбрасывает в такие глубины хаоса, откуда даже тварям добираться назад очень и очень непросто.

– А почему так? – удивился Саша. – Почему такое мощное оружие действует не абсолютно?

– Результат перенастройки, – объяснил Ильин. – Выиграли в точности, проиграли в силе. Это и с обычным оружием бывает.

А что же он не использовал ваджру, когда тут был Валера?

– Ну, во-первых, я не знал точно, кто он такой, – отвечал полковник. – Я же говорю, на разных тварей ваджра действует по-разному. А во-вторых, силу ваджры надо беречь. Ей же можно сразу кучу тварей вырубить. И да, разрушения она производит огромные, но энергии требует массу. Один раз использовал, и потом надо долго заряжать. Это тебе не автомат Калашникова, очередями не стреляет.

– А чем она стреляет? – поинтересовался капитан. – Каков, так сказать, принцип действия? Это что-то вроде направленного взрыва в сторону врага?

Что-то вроде, кивнул полковник, вот только взрыва никакого нет. Точнее, он есть, но его никто не видит. Ваджра действует как психическое оружие, она разрушает сознание. И поразить тварь из хаоса гораздо сложнее, чем человека. У них, как бы это сказать, сознание находится частично на свету, а частично в хаосе. Вот дотянуться до той, темной стороны их мозгов очень трудно. Но ваджра это может.

Выслушав это все, капитан поневоле задумался. Что мы имеем в сухом остатке? Есть некий мир порядка или космоса, к которому принадлежит и он, капитан. Есть враждебный ему мир хаоса, некая инфернальная тьма, откуда к нам приходят твари, замаскированные под людей. С одной стороны, гарри потер какой-то. С другой, может, не нужно это воспринимать так буквально? Может, речь идет о метафорах. Ну, грубо говоря, тьма – это криминальное сообщество, наши западные партнеры, иностранные агенты и прочие гады на печеньках у Госдепа. А свет… Свет – это, во-первых, он сам, капитан Серегин, во-вторых, полковник, а также полиция, росгвардия, прокуратура, ну, и все люди доброй воли, конечно. Как-то так получается…

Ага, закивал внутренний дознаватель, росгвардия, прокуратура – типичные люди доброй воли. Ты еще про добрых людей из ФСБ вспомни. Где ты видел, чтобы криминальное сообщество глушили психотронным оружием? В сказках про властелина колец? Ты в таком случае Нео, избранный, где твой черный халат и шланг в спине, пошли уже летать! Отвянь, несколько смутившись, велел капитан, а сам снова обратился к Ильину.

– Товарищ полковник, я вот одного понять не могу. Если все так, как вы говорите, то почему же я узнал об этом обо всем только сейчас?

– Потому что раньше нельзя было, – отвечал полковник строго. – Сила Блюстителя начала просыпаться в тебе только сейчас. Или ты думаешь, Валера на тебя просто так вышел? Ему тоже надо было понять, убедиться – ты это или не ты.

Когда полковник вспомнил про Валеру, Саше сделалось как-то не по себе. Так ведь до сих пор и неясно, кто он такой, этот Валера. Ну, помимо того, что бандюган… Там, в хаосе, он кто такой? На этот вопрос Ильин ему почему-то не ответил. Не могу, сказал, и все тут. И не потому, что не доверяю, просто сам не знаю точно.

Капитан припомнил, что когда на пустыре появилась Женевьев, Валера сказал, чтоб смертная не совалась и что блюстители между собой отношения выясняют. Так, может, он, Валера, тоже блюститель?

– Ну, это вряд ли, – усмехнулся Ильин. – Это он мог просто из хвастовства сказать. Блюстители – высочайшая каста. Почти каждая тварь хотела бы быть блюстителем.

Бог с ними, с тварями, подумал Саша, но про себя-то я могу спросить? Спросить-то он, конечно, мог. Но и опять, как выяснилось, далеко не на все вопросы Ильин готов был ему ответить. Не имел права – опять же, пока. Но на какие все-таки мог – на те обещал.

В таком случае Саша хотел бы вот что знать: кто вообще такие эти блюстители? Какова, так сказать, их природа и откуда они берутся. Вот полковник недавно заявил, что блюститель – это не совсем человек. Значит, и он, Саша, тоже не совсем человек? Тогда кто же он?

Полковник вздохнул.

– Ох, Сашка… Ну и вопросики ты задаешь.

– Григорий Алексеевич, вы обещали.

– Да обещал, обещал, не отказываюсь… – несколько секунд он думал, потом поднял на капитана глаза, посмотрел очень серьезно. – А что бы ты сказал, если бы узнал, что блюститель – это что-то вроде бога?

Саша вытаращился на Ильина, да и кто бы ни вытаращился, люди добрые? Чего угодно он ждал, но не такого. То есть как это – бог, говорил его взгляд. Это я, что ли, сижу на облаке, вокруг меня порхают серафимы, мне молятся, а я в ответ исполняю пожелания трудящихся?