скачать книгу бесплатно
– Пойдемте, я познакомлю вас с одной их моих пианисток, с Региной. У нее небольшая депрессия, а так, ничего. Очень милая девушка. Вам она понравится. К тому же натуральная блондинка.
– Везде.
– Ха!
– Извините! Одна из двусмысленных латышских шуток.
– Что тут извиняться. Я тоже выступаю в непривычной мне роли сводни. Вторая девушка немного попроще. Но тоже ничего.
– Может, мне ту, которая попроще?
– Сами выберите.
Регина лежала на диване и разговаривала по телефону на арабском. На ней были красного цвета блузка с открытым воротником и волнующе короткая юбка. На журнальном столике стоял стакан с темной жидкостью – судя по всему, борьба с депрессией шла полным ходом.
Увидев меня, ее глаза расширились, а на губах заиграла неуверенная улыбка.
– Приготовь нам кофе, настоящий, – попросил штабс-капитан.
Регина пошла на кухню чуть виляющей походкой. Через некоторое время она поставила поднос на стол и стала разливать кофе по чашкам. Комната наполнилась крепким ароматом.
– Молодого человека зовут Эдд Лоренц, и в Адене у него никого нет, – беспечно сказал штабс-капитан, будто сватать постояльцам своих пианисток было для него в порядке вещей. – Он пробудет в городе, возможно, несколько месяцев.
– Я понимаю вас, – улыбнулась Регина. Кто-то должен позаботиться о том, чтобы он не скучал.
С момента достижения зрелости я всегда мечтал встретить женщину, которая возьмет на себя инициативу, и теперь смотрел на такую, хлопая глазами. Она была по-русски симпатичной. Но мне хотелось только одного – свободы, еще раз свободы и никаких пустых разговоров.
– Хорошая девка, – сказал штабс-капитан, когда дверь за ней закрылась. – Сходите, погуляйте по Кратеру. А там уж как получится.
– Ближе к вечеру, – как бы согласился я. – Мне надо в офис, потом в полицейский комиссариат. – Да, еще один вопрос: Регина бывшая проститутка?
– Нет, не успела ею стать, – штабс-капитан шмыгнул носом. – А вот вторая хлебнула горя. Посылала все заработанные деньги домой. Проституция оказалась единственным способом отблагодарить родителей за счастливое детство.
Мои сотрудники, как всегда, бездельничали, плевали в потолок и ругались. Перебранка между ними возникала по каждому поводу. Особенно отличалась мадам. У нее было неважно со здоровьем и совсем плохо с характером. Она ругала попеременно то мужа, то пышку, то секретаршу, доставалось и гаучо.
Михаил Борисович мелко воровал. Так как у меня не было возможности предать его шариатскому суду, то я просто отобрал у него ключи от сейфа и дал пинком под зад. Через несколько дней мы случайно столкнулись в морском клубе. Он сидел за столиком, двумя руками вцепившись в помятый сэндвич. Я заставил его дать обещание не воровать. Он пообещал и вернулся в офис.
Пышка мечтала только о прямых волосах и ежедневно вела войну со своими черными кудрями. Она не хотела быть похожей на местных даже в этом и постоянно вспоминала покой своего детства в глухом городишке недалеко от Саратова.
Секретаршу я прозвал елкой, поскольку о своем прошлом она молчала как пойманный в еловом лесу партизан. Я запросил информацию у Бори, но он ничего не знал и посоветовал мне установить за ней слежку. Только этого мне не хватало.
Бухгалтерша в офис так и не вернулась. Как сказал гаучо, она хотела выйти замуж за хорошего араба, и чтобы дети были не слишком черные. Cудя по всему, кого-то нашла.
Я просмотрел записную книжку, где был записан распорядок дня на сегодня. В час – встреча с арабским коммерсантом, который мог забрать все не распроданные «нивы». В три часа – звонок Марсо. В четыре – встреча в полицейском комиссариате с неким Мунассаром Аль-Рахманом.
Ровно в полдень елка поставила передо мной тарелку с овсянкой на молоке.
– Я должен это есть?
– Для вашей же пользы. Я ведь вижу, что у вас болит желудок.
– Здесь, в Йемене, болит намного меньше, чем в Риге.
Секретарша мне нравилась все больше. Она знала арабский и прекрасно разруливала ситуации с клиентами.
Съев кашу, я взял с подноса чашку чая. Елка одновременно говорила по двум телефонам. Фирма была скорее жива, чем мертва.
На организованной мною вечеринке неделю назад все мои сотрудники показали, что умели. Михаил Борисович проникновенно читал стихи, мадам неплохо играла на фортепьяно, а гаучо – на трубе. Пышка приготовила абу макасов. Я сыграл на гитаре и спел застольную латышскую песню о водяных розах. А елка надела шелковые шаровары с завязками внизу и станцевала танец живота. После танца она потянула шаровары вверх и почти скрылась в них с головой. Я сказал, что с ее параметрами ей надо поискать жениха среди новых русских. Она как-то странно на это отреагировала. Наверно, у нее уже был такой, но он бросил ее здесь на произвол судьбы.
Ровно в час пришел арабский коммерсант, оказавшийся армянином.
Мы быстро обо всем договорились и перешли на «ты». Елка принесла кофе с коньяком. На ней были туфли без каблуков. Но от этого ее ноги только выигрывали. Армянин посмотрел ей вслед.
– Красивых девок нанимаешь. А я предпочитаю их держать подальше от своей работы и поближе к спальне.
В четыре часа я почувствовал себя усталым и с раздражением посмотрел на гору бумаг. Елка принесла мне еще несколько папок, но я поднял руки и перенес эту тягомотину на следующее утро.
– Все, меня нет и не будет!
Было жарко. Потягивая холодный сок, я вспомнил жаркое лето 1983 года в Праге. В городе кончилось пиво, впервые за более чем сто лет. В общественном транспорте женщины проветривали себя, тряся подолом коротеньких платьев. А здесь от жары женщины кутаются в черную абаю. Да, мир разнообразен.
Аден. 3 декабря 1993 года
Из дневника Эдда Лоренца
Поздно вечером я получил от профессора очередной кусок расшифрованных древнеегипетских текстов и нетерпеливо распечатал бандероль. Чтение растянулось на всю ночь.
Наступил месяц хойяк[21 - С половины сентября до половины октября.], воды Нила достигли самого высокого уровня и начали чуть заметно убывать. Деревья зацвели во второй раз.
Корпус Сета, сформированный в Танисе, подходил к Фивам. По дороге к нему присоединялись все новые и новые отряды войск, отмобилизованные номовой знатью, а также огромное количество проходимцев. Особенно много людей дал Мемфис и Абидос.
Лагерь нубийского корпуса, которым командовал Ной, не спал. В белом свете луны крыши палаток напоминали холмы, покрытые снегом. Воины сидели у костров. Ходили по кругу кувшины с вином, на вертелах жарилось мясо. Кто-то играл в кости. Было весело и шумно.
Вместе с Ноем ужинали его высшие офицеры. Всего пять человек. Будучи опытным полководцем, Ной четко обрисовал положение дел: «Мы можем сокрушить корпус Сета, но подойдут новые силы и нам придется оставить Верхний Египет. Никакой паники! Задача нубийского корпуса – нанести удар и отступить к казармам. Пловцы должны сжечь все лодки на левом берегу, чтобы фиванский корпус не ударил по тылам. Как только к Фивам подойдут корабли из Таниса, захватить их. На этих кораблях наши семьи и часть гарнизона Фив отплывет на Юг, вверх по Нилу. А наш корпус пойдет на Юг пешком, по пустыне, пересечет излучину Донгола и встретится с кораблями за Напатой».
Обливаясь потом и покрытый пылью с ног до головы, в комнату вошел Гор и коротко доложил:
– Головные отряды корпуса Сета в ночном переходе от Фив. Они идут налегке, оружие едет следом на повозках, а повозки вечно отстают. В отрядах много всякого сброда, который оставляет за собой запах пота и говна. А ливийские лучники пердят, как козлы, непонятно чем их накормили. Завтра утром они будут здесь.
К средине ночи лагерь успокоился и заснул.
Перед битвой в каждом отряде нубийского корпуса пропели молитвенные гимны и зарезали жертвенных животных. Перед боевыми порядками пронесли изображения богов, фиванскую троицу, бога войны Монту и богиню победы Нехебт.
Слуга приготовил Ною нагрудные латы, покрытые металлическими пластинками. Он надел их прямо на свою льняную рубаху с широкими рукавами. Второй слуга набил стрелами колчан.
Ной вышел к войскам, от волнения прокручивая на пальце кольцо со священным скарабеем. Он знал почти каждого солдата. И верил в успех.
Передовой отряд обогнул холм и вышел из его тени на освещенную солнцем равнину. Перед ним до самого горизонта простиралось бескрайнее желто-красное пространство. Вибрирующий воздух искажал линию горизонта, но постепенно он выровнялся и стал приближаться.
Сначала появились всадники. Они то собирались в боевой порядок, то снова рассыпались по пустыне. За ними катилась невероятная по размерам толпа орущих людей. Ближе, ближе, еще ближе.
Ной взмахнул рукой, и на толпу обрушилась туча стрел. Когда колчаны опустели, корпус пошел вперед, обращая всадников и толпу в бегство.
Ной прошелся по полю боя, срывая с лежащих тел медальоны с названиями номов, откуда они были родом, а также мешочки с зашитыми в них спасительными изречениями.
Кроме египтян, на земле лежали светлокожие сардинцы в металлических шлемах, вооруженные огромными мечами, ливийцы, с покрытыми татуировкой руками и пучками страусовых перьев на макушках, смуглые арабы с остроконечными бородками.
К Ною подошел Гор.
– Против нас ополчился не только весь Египет, но и весь мир. Может, мы в чем-то неправы.
Ной повертел в руках только что сорванный с убитого офицера амулет красного цвета в форме петли, на котором были высечены слова из «Книги Мертвых»[22 - Амулет, изготовленный из халцедона, символизирующий кровь Исиды.].
– Я постоянно убеждаюсь лишь в том, – ответил он, – что миром правит не Маат, не Исет, а Исефет[23 - Богиня, символизирующая хаос, беспорядок и зло.]. Только она реальна. Для этого офицера, который искал защиты у Исет, мы – зло. Но он и сам есть зло. Еще большее зло, чем мы. Все есть зло.
Гор окинул взглядом горы трупов.
– Меня учили, что борьба между тьмой и светом не прекращается никогда.
– Да, но это не великая битва богов, а грязная драка людей.
– Но тогда… я не понимаю, что есть свет и что есть тьма. Возможно, зло есть тень добра.
– А может – наоборот? – Ной сжал в кулаке собранные амулеты и кинул их на труп лошади. – Все решают боги. Но они не всегда знают, чего хотят. Поэтому правда и ложь постоянно меняются местами. В этот раз им взбрело в голову объявить злом не этих мародеров, которые хотели разграбить Фивы, а нас с тобой.
– Зачем?
– Может, так надо. Может, наше предназначение в чем-то другом.
Вечером посланец от Береники доставил Ною кубок, украшенный драгоценными камнями. В знак победы. Еще посланец сообщил, что, по сведениям шпионов Береники, завтра корпус Сета пополнится еще двумя тысячами воинов. Они обойдут Фивы с востока.
Таисмет чувствовала себя совершенно потерянной. Ей было тоскливо и страшно. Мир уходил из-под ног. Ей обещали все, а отняли даже ее маленький уютный мирок, где можно было предаваться мечтам.
Она сидела на берегу Нила, недалеко от причала под тростниковым навесом. Кругом были расставлены кувшины с водой и вином, корзины с сухарями, пирогами и кусками вяленого мяса. Писец отмечал в списках людей, получающих провизию.
Теистере сидела рядом, обнимая Таисмет за плечи, словно защищая от враждебного ей мира. Подошел Нефер и сел рядом с ними.
– Ты не должна опускать голову, – тихо и настойчиво повторяла Теистере, еще крепче обнимая подругу. – Я всегда буду рядом. Куда ты, туда и я!
Таисмет кивнула головой, но выражение ее лица не изменилось. Она тупо смотрела перед собой и тихо сказала:
– Кормилица всегда говорила, что придет день, когда мне надо будет взять то, что мне принадлежит по рождению, и спасти Египет. Почему боги отвернулись от нас?
Теистере повернулась к Неферу, словно заметила его только сейчас. В ее глазах промелькнула странная решимость. Неферу даже немного отстранился. Ему показалось, что он прочитал ее мысли: «Если это не удалось ей, то это сделаю я».
Пришел Нем и пригласил Таисмет идти за собой: «Тебя ждут».
Она не хотелось никуда идти. Хоть бы быстрее наступила ночь, в которую можно закутаться как в одеяло, прямо с головой, и думать только о том, что никто тебя не видит. Ее губы чуть шевелились, произнося молитву: «Я шла по пути света, ведущего вверх. Да, я проиграла, но зато один день моей жизни был совершенным. О, Исет! Твои деяния сокровенны. И я не ропщу. Есть Судьба и Высшая Справедливость. Дай теперь мне силу, чтобы я могла покинуть Египет, а если нет, то подняться к небу и стать сияющей звездой на Востоке».
«Идем», – повторил Нем.
Вход в огромную низкую хижину, похожую на конюшню, был занавешен грубым холстом, сквозь который пробивался пар только что приготовленной еды.
Таисмет на минуту задержалась перед входом, чтобы стереть с лица следы сомнений и принять гордую осанку. Теист расправила складки ее плаща и пригладила локоны парика. Последнее слово всегда оставалось за ней. Так повелось с самого их детства. Хатхорити никогда не жалела, что приняла хромоножку к себе в дом. Теист пробуждала в Таисмет неудержимое честолюбие.
Самой Теист вознесение подруги на египетский трон могло принести безбедную жизнь и престижное замужество.
Теист еще раз придирчиво оглядела Таисмет и удовлетворенно склонила голову, пропуская ее в двери хижины.
На пыльном полу казармы, покрытом кусками ковра, рядами сидели на корточках вооруженные мужчины и ели из мисок дымящуюся похлебку. Хатхорити в походной накидке хлопотала вокруг них, раздавая лепешки и лук. Те, кто уже поел, склонялись над кружками пива, как плакальщицы над саркофагом.
При появлении Таисмет все поднялись на ноги. Хатхорити приветствовала ее поклоном и тихо спросила:
– Устала?
– Я не устала и не боюсь. Боги не устают и не боятся.
Таисмет села в поданное для нее кресло, наподобие трона, отделанного бирюзой. От печали и смятения не осталось и следа.
Нем громко хлопнул в ладоши, и все, как по команде, повернули головы в его сторону.
– Переговоры с командирами фиванского корпуса и корпуса Сета закончились ничем. Мы уходим. Там, у причала, нас ждут десять кораблей и четыре баржи с оружием, запасами воды и пищи. Корабли пришли с Севера и нам удалось их захватить. Мы поднимемся вверх по реке, пока еще достаточно воды. Не теряя времени.
– А Ной и нубийский корпус? – спросил кто-то.
– Они уничтожат остатки танисского флота и пойдут караваном прямо через Нубийскую пустыню.
В казарме повисла тишина. Все присутствующие понимали, что покидают Египет навсегда.
Нем разложил на столе рисунок. Несколько мужчин склонились над ним.
– Сначала мы поплывем по Нилу на юг, а потом на восток, туда, где восходит солнце. Мы дойдем до пределов мира и создадим новое государство у подножия обиталища богов, – Нем накрыл ладонью правую часть рисунка. – Это будет государство божественной Таисмет.
Он повернулся к Таисмет, поднял руку в знак почтения и прижал ее к сердцу. Таисмет высоко вскинула голову.
Вошел Ной:
– Боги зовут нас! Мы не оглядываемся, мы идем вперед, на новую землю, повинуясь их воле, и поставим там новые храмы! Вы лучшие воины Та-Кемта, вам нет равных, вам хватит сил и смелости дойти до края земли, чтобы прославить наших богов и свою царицу!
Его речь прозвучала так сильно и уверенно, что по рядам солдат прошел одобрительный гул.
Таисмет вышла из казармы вслед за Ноем.
Теистере подошла к рисунку, разложенному на столе.
«О боги! Это же за Кушем! Эфиопиа! – прошептала она. Ее начал бить озноб. – Я даже не знаю, где это». Она села у входа и, наклонившись вперед, опустила голову между коленями.
У причала стояли корабли и баржи, сделанные из твердого дерева, с высоко задранной кормой. Крепкие мачты, похожие на перевернутую рогатку, несли широкие четырехугольные паруса, укрепленные на двух реях. В отсеках, сколоченных из досок, томились ослы, привязанные к закрепленным на палубе кольцам. Одна из барж была доверху нагружена изделиями египетских ремесленников – оружием, украшениями, зеркалами, тюками льняной ткани, все это можно было использовать для обмена.
