Мнимая единица. Книга 5. Потомки дронов

Быстров продолжал растерянно глядеть на Сунел, которая стоически переносила муки, и … о Боже! умоляюще на него глядела!

Не выдержав ее взгляда, Быстров взмолился:

– 1001 переведи!

Нет ответа! А за спиной уже начиналась паника.

– Да объясните же вы, наконец, что делать! – чуть ли не прокричал человек.

Его, естественно не поняли, поэтому не объяснили.

– Ланс! – не выдержал Быстров. – Ну, хоть вы то меня не бросайте!

Блюститель нравственности в словах землянина узнал свое имя и до него, наконец, дошло, что 1001 перестал работать толмачом. Тогда он встал рядом с так называемым отцом и жестами показал ему необходимую последовательность действий. Следуя наставлениям доктора, Быстров округло согнул руки, эмоционально всплеснул ими, и поманил новорожденных к себе.

Светящиеся перчатки замелькали на фоне коричневой подсветки.

– Так и продолжай! – вдруг пробрюзжал 1001.

– Проснулся! – зло пропыхтел Быстров, и, ободренный эллипсоидом, завертел руками, как мельница.

Шло время. С Нуан ничего не происходило, Быстров устал и начал замедляться.

– Быстрее! Уже скоро! – поторопил его Ланс Берг, и отпрянул, буквально скачком.

В воздухе промелькнул глянцевый эллипсоид. Быстров скосил на него глаза, подумал и «этот туда же!», и чуть не пропустил момент рождения. Он что-то поймал. В его руках зашевелился мокрый теплый комочек. И только теперь он услышал, как надрывно кричит Сунел, которая прогнувшись в спине, приподняла над кушеткой свой гротескный живот. По лицу Быстрова заскользили тонкие липкие змейки. Юное существо, еще не имея конечностей, изучало землянина щупальцами, запечатлевая его образ. Кажется, потомки этого не учли.

Ланс Берг что-то прорычал. Врачи выхватили младенца из рук Быстрова и бесцеремонно вытолкали из палаты. Впрочем, Быстров был не против оказаться подальше от действа.

Спустя четверть часа, когда за стеной все стихло, Быстрова почтил визитом Ланс Берг.

– Сунел благополучно разрешилась от бремени! – радостно сообщил он.

– Слава Богу! – вырвалось у Быстрова. – Я так волновался!

Оба значительно помолчали. Появление на свет новой жизни – событие трогательное.

– Как Нуан? – осведомился Быстров, в его голосе отчетливо послышались нежные нотки.

– Она – опытная роженица! – неопределенно ответил доктор.

– Она так кричала! Я за нее испугался…

– Первой идет девочка, – объяснил Ланс Берг. – Она намного крупнее мальчишек…

– И сколько их?

– Девочка и девять мальчиков. Как всегда, – Ланс Берг помолчал. – Отдыхайте, Валя. Завтра вас ожидает долгий утомительный день. Но самое страшное для вас, как человека, уже позади!

Они обменялись рукопожатием гораздо более сердечным, чем хотелось обоим.

Смущенный Ланс Берг церемонно поклонился и поспешил удалиться.

Расслабившись, Быстров, наконец, ощутил, что его лицо саднит и отправился в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало. И поцокал языком. Там, где лица касались щупальца новорожденной, пылали багровые полосы.

– Ядовитая девчуля! – проговорил он, залезая под душ. – Прямо подстава какая-то! Синие хотя бы слово сказали… не говоря уже о 1001.

Избавившись от жгучей слизи, Быстров накинул халат на плечи и отправился на поиски 1001. Он слишком зависел от строптивого слуги, чтобы не помириться с ним.

Слуга висел в кухне, под самым потолком, над горящей плитой, с таким видом, будто греется.

Быстров не стал его упрекать по поводу заминок в переводе, а просто спросил:

– Ты в порядке?

Слуга не ответил.

– Брат по разуму, помоги мне понять хозяев Коалы! – попросил Быстров. – Я без тебя, как без рук!

Тетра чуть качнулся, и только.

Быстров миролюбиво продолжил:

– Доктор сказал, что завтра предстоит трудный день. Тебе известны каковы его планы?

– Встреча с президентом! – снизошел до ответа 1001.

Быстров присвистнул.

– А послезавтра, – добавил 1001, – тебе предстоит встретиться с сыном.

– Ты не в курсе, кого мне прочат?

Эллипсоид с серьезностью, на которую только способна материя, попросил:

– Пообещай, что с тобой не приключится припадка гнева…

Это было сказано таким тоном, что человек почувствовал себя уязвленным. Он ответил:

– Я не склонен к истерикам!

Тогда 1001 спустился к его уху и театрально прошептал, создавая при этом сильный сквозняк:

– Не самого лучшего!

Быстров прищурился на слугу. Имитация русской речи у него получалась все лучше и лучше. Он заметил:

– Стратегически неверное решение!

– Как знать! – возразил ему 1001. – Я ведь имел в виду не способности, а душу.

Быстров поскреб влажный после душа затылок.

– Так ты о душе!

1001 важно кивнул.

– Да, душа… – Быстров вздохнул. – Тяжко будет этой душе на Вестерне! И мне его, по-человечески, жаль! Но вернемся к нашему разговору!

– Да, господин?

– Мне нужна информация о физиологии, психологии, религии потомков, и…. – Быстров на секунду задумался, – о последних и самых модных веяниях в искусстве или спорте среди молодежи.

– Почему тебя интересует мода? – заинтересовался слуга.

– Я должен знать, чем увлекается коальская молодежь, чтобы лучше понять сына, а также помочь ему адаптироваться на Вестерне!

– Молодежь увлекается музыкальным геномом, – ответил 1001.

– Неожиданно! – в глазах Быстрова вспыхнуло любопытство. – И что это?

Вместо ответа 1001, вдруг преобразился, сделавшись шаром, и стал пульсировать в неподражаемом ритме, отдавая в пространство волны мягкого света.

Быстров ахнул:

– Как ты – красив!

– Это наша первородная форма! – торжественно сообщил шар. – Мы принимаем ее только перед дронами.

– Тогда это честь для меня! – Быстров поклонился. – Ибо я – не дрон.

Шар был польщен. А потом буквально огорошил Быстрова:

– На Земле среди людей живет величайший из дронов. И он – наш мессия!

– На Земле? – опешил Быстров. – Как понимаю, он прячется в человеческом теле? И кто он?

– Нашему народу это неизвестно, – печально ответил шар. – Но может быть, ты знаешь его?

– Нет, не знаю. Но могу спросить у друга. Если кто-то из людей и знает о вашем миссии, то только он. Но сильно не обольщайся…

– А кто твой друг? – уточнил шар.

– Тот, кто семнадцать лет назад переиграл на Вестерне твоих хозяев.

– Филипп Ветров? – уточнил шар.

– Он самый! – Быстров достал бутылку из холодильника, налил себе перебродившей смеси из местных фруктов, сделал несколько глотков, смачно крякнул, и только потом заметил: – То, что среди людей живет ваш мессия, еще не делает меня дроном!

– Логично! – признал слуга, но формы не поменял.

– Давай вернемся к моему сыну… – предложил Быстров.

Шар качнулся в воздухе.

– Загляни в компьютер. Я уже сделал для тебя подборку.

– Спасибо! – с чувством поблагодарил человек и похвалил: – Ты очень расторопный слуга!

– Ты даже не представляешь насколько! – шар нарисовал на себе улыбку и заметил: – Ты начинаешь мне нравиться!

– Значит ты способен на чувство? – в голосе Быстрова был скепсис.

1001 даже обиделся.

– Эмоция – это не только реакция эндокринной системы. Эмоции влияют и на мое состояние так же, как ваша физиология влияет на вас. А что касается этики, то это сфера… – шар задумался.

– Не что иное, как сфера разума, – подхватил его мысль Быстров. – Ты это хотел сказать?

– Вроде бы – да, вроде бы – нет.

Быстров налил себе еще и сделал большой глоток.

– Вроде бы – да, вроде бы – нет! – повторил он. – Ты точно не машина! Об этике потомков дронов я кое-что знаю. О физиологии и истории – ничего. Начну, пожалуй, с самого начала, с зарождения на Коале разумной жизни.

– Есть проблема! С физиологией и историей запрещено знакомить чужаков! – заметил шар. – Эти сведения считаются секретами расы.

Быстров, прихватив с собою напиток, поманил за собой Тетру 1001 и перешел в кабинет.

– 1001, а почему тебе вздумалось после приземления на Коалу меня облизать? – усаживаясь перед компьютером, полюбопытствовал он.

1001 удивился.

– Но разве вам не приятно, когда собаки…

– Стоп, стоп, стоп! – Быстров не смог сдержать смеха. – То, что годится для собак, тебе не подходит, парень! Ты – существо разумное. Так что будь самим собою!

Настала очередь хихикнуть Тетры 1001.

– Ну, если я предстану перед тобой таким, каков есть по природе своей, ты будешь молить меня стать собакой! И в подтверждение своих слов я тебе покажусь…

Шар рассыпался облаком мелких кристаллов, и собрался вновь, выворачивая себя наизнанку. Потом выдвинул из себя рукоять, как от ножа, и поместил ее над ладонью Быстрова. Тот машинально сжал ее. И человека передернуло. Но не от боли или отвращения. А от безысходности перед мощью невероятно загадочной организации жизни, которою был шар.

– Хватит! – взмолился Быстров.

– Что и требовалось доказать! – резюмировал шар и отлетел к потолку.

И уже оттуда просигналил свои извинения за посягательство, как инородного духа на «святая святых» – человеческую душу Быстрова, и на хрупкую трепещущую перед нечувствительным к боли камнем человеческую плоть.

Кадык Быстрова задергался. Он все еще чувствовал ужас, глядя на шар.

– Ты унизил меня, камень!

1001 вернулся к эллипсоидной форме.

– Могу искупить! Проси! – его слова прозвучали подозрительно вкрадчиво.

– Запрещенной для чужаков информацией! – воспользовался случаем гость Коалы.

Эллипсоид понял, что бездарно попался. Но слово было дадено.

– Будь, по-твоему, человечек. Только в сети достоверной информации ты не найдешь. Мне придется показать все самому. Только предупреждаю: будет болеть голова… адски!

– Потерплю. Валяй!

Глава шестая

1001 отпустил сознание Быстрова. Человек медленно вернулся в реальность, постепенно осознавая, где он находится. Как и обещал 1001, у него ужасно болела голова. Но то, что он узнал, было куда ужаснее его боли. Сородичи Тетры оказались кошмарным скопищем инфантильных преступников. Обескровив коренную расу Коалы, они обрекли ее на угасание. А последовавшие за ними агрессоры лишь воспользовались удобным случаем. Но факт, что вторая волна завоевателей сознательно переняла облик аборигенов планеты, Быстрова озадачил. Самые первые из второй волны захватчиков претерпевали болезненнейшие трансформации, пока не закрепили в своем потомстве новую морфологию тела, и не свели на «нет» все усилия коренных жителей планеты увеличить свою численность, сохранив чистоту расы. После вторжения шаров, как называют себя сородичи Тетры, оставшиеся единицы местных жителей в большинстве своем были уже стариками, правда, еще способными к детопроизводству. Но детородная активность резко сократила старым особям жизнь, и старики, несмотря на все свои старания записать и систематизировать знания и традиции дронов, не успели завершить составление текстов, чтобы передать информацию детям в полноте, то есть не успели передать то, что делает дронов дронами. Поэтому со временем аборигены деградировали не только как вид, но и как социальная структура.

Быстров, не скрывая своего отвращения, смотрел на 1001.

– Зачем потомкам понадобилось становиться копией дронов? – тихо спросил он.

– Дроны далеко не первые на их счету. По Галактике разбросано много копий. Говорят, что рендемы, а изначально это были именно они, придают себе облик аборигенов из уважения к Создателю, чтобы оставить след от погибших рас, – с глубокомысленным видом ответил слуга.

– Какое изощренное лицемерие! – изрек Быстров сиплым голосом.

– Но стоит ли судить иных, когда ты сам не совершенен? – неожиданно возразил эллипсоид слогом пиита.

Быстров ничего не сказал, он ждал продолжения.

И 1001 позволил себе пожаловаться человеку:

– Мы тоже когда-то жили на этой планете. Так что перед тобой ее абориген! После того как мы перебрались в систему астероидов, и пожили там, как отдельное сообщество, нам захотелось вернуться на родину, на нашу Баску. Баска – это древнее название Коалы, – на всякий случай еще раз уточнил эллипсоид. – Но оказалось, что мы уже не свои! И произошло, что произошло. Мы разрушили мир, хотя и не собирались. Члены экипажа Ветрова, очнувшись от анабиоза, пережили нечто подобное, когда попали в чужое для себя будущее … вроде свои, но и не свои! Уж очень много поколений сменилось между вами!

Быстров резко поднялся, больше не имея сил глядеть на печального монстра.

– Оставь меня! – сухо приказал он.

1001, приняв смиренный, вид поплыл к двери.

– Вернешься утром! – вдогонку ему послал человек.

– Да, господин! – тихо прошелестел эллипсоид.

Всю ночь Быстрова мучили кошмары. То он превращался в кубик-рубик, пронизанный подробной сеткой кровеносных сосудов, то отчаянно дрался с матерью Филиппа Ветрова, что может привидеться только в дурном сне! Впрочем, это и был дурной сон! Из головы матери Филиппа топорщились щупальца. Одежда ее состояла из кубов, подмигивающих черными квадратами Малевича. Причем в каждом квадрате еле заметно пульсировало по эллипсоиду. Вырвавшись из этого бреда, Быстров проснулся в холодном поту, рывком сел, и… снова рухнул на подушку, чтобы провалиться в сон. Мать Ветрова уже поджидала. Она заговорщически подмигнула ему, и вдруг приняла облик Нуан Сунел. Раздулась и бах! Взорвалась каменным крошевом. А за Быстрова взялась новорожденная. Она жгла его щупальцами везде, куда смогла дотянуться, а потом укусила за нос. «Такого не было!» – возмутился Быстров и проснулся.

Он уперся глазами в доктора и несказанно ему обрадовался.

Ланс Берг выпрямился, отпуская его плечо.

– Вы стонали во сне, Валя…

1001 выплыл из-за спины инопланетянина и возвестил:

– Готов служить!

От удивления у Ланса Берга открылся рот: эллипсоид заискивает? Перед тщедушным человечком?

А Быстров, как ни в чем не бывало, поинтересовался у слуги на счет завтрака.

– Завтрак подан, хозяин!

– Элен бы у тебя поучиться! – проворчал человек и, замотавшись в простыню, поспешил в ванную.

Удивленный Ланс Берг проводил его взглядом со все еще открытым ртом. И куда подевался вчерашний растерянный папаша-неумеха? Землянин вел себя властно, как и сами потомки.

После душа Быстров почувствовал себя бодрее и с интересом поглядел на свое отражение в зеркале. За ночь ожоги прошли, но под глазами образовались темные круги. Чтобы придать себе более респектабельный вид, Быстров немного поколдовал над непокорными волосами расчёской. Выполнив эстетический долг перед президентом Коалы, он облачился в костюм, заранее перемещенный в ванную предупредительным слугой, и отправился завтракать. Глотая сочные куски мяса, Быстров то поглядывал на ирризирующий блеск могущественного слуги, то на лоснящиеся щупальца Ланса, достойного представителя расы лицемеров-убийц, который решил присоединиться к завтраку, не устояв перед меню землянина. Все-таки он долго жил на Вестерне и похоже пристрастился к вкусу, распространенной на нем еды.

– Вас что-то беспокоит, Валя? – не выдержал Ланс Берг, в очередной раз поймав на себе настороженный взгляд человека.

Быстров кивнул.

– Боюсь, людям будет непросто найти общий язык с мальчишкой, которого вы подобрали! – пожаловался он и, чтобы не выдать своих истинных чувств, уткнулся в тарелку.

Ланс Берг нашел причину беспокойства гостя резонной и деревянно улыбнулся.

– Уже скоро неделя, как с вашим сыном работают нейропсихологи. К завтрашнему дню он будет готов увидеть своего отца без потрясения.

– Посмотрим, что у вас вышло! – ответил инопланетянину Быстров.

Ланс Берг согласно кивнул.

– Вы обещали трудный день! – проговорил человек, допивая напиток. – Что ж, я готов к его испытаниям!

Ланс Берг с сожалением бросил взгляд на остатки еды на столе и поднялся.

– Сегодня встреча с президентом Коалы! – торжественно объявил он.

На что Быстров ответил подходящей случаю фразой:

– Почту за честь предстать перед светлые очи его могущества!

От удовольствия Ланс Берг даже крякнул.

Очередная представительская машина была оснащена особенно вежливым компьютером. Быстрову так надоело слушать механическое бормотание, что он попросил приглушить его. Ланс Берг скривился, однако просьбу выполнил. Разговор не клеился. Быстров был не в духе, а Ланс Берг непривычно рассеян. Ибо зачать детей с Сунел настала его очередь. Он этим гордился и тяготился одновременно. Поэтому спутники добрались до резиденции правителя Коалы в полном молчании. У подножия здания, не меняя скорости, машина резко изменила траекторию, заскользила вверх вдоль наружной стены и замерла у самого верхнего этажа. Быстров поглядел вниз. По шоссе чиркали мерцающими зигзагами высокоскоростные машины, а припаркованные авто были меньше коробка спичек. Сглотнув, Быстров откинулся на спинку сиденья, прижавшись к нему плотнее.

Ланс Берг, переговорив по тускло мерцающему видеоприемнику, бросил через плечо:

– Нас уже ждут! – и указал на стену, в которой вытаивал проем, открывая глазам затянутого в мундир стройного потомка дронов.

Сухо поклонившись Лансу Бергу и с неудовольствием Быстрову, он жестом пригласил их войти.

Ланс Берг перешагнул полуметровый промежуток между машиной и зданием с легкостью. Дело привычное! Быстров тоже занес, было, ногу над пропастью, и … отшатнулся. Инопланетяне его конфуза не видели, потому что оба уже углубились в коридор. Немного погодя, Ланс Берг оглянулся, так как понял, что не слышит за собой шагов Быстрова. Действительно, за ними никто не следовал. Положение становилось щекотливым. Возвращаться назад, чтобы выручить человека, нежелательно, президент не любит ждать. Оставалось надеяться, что Быстров все-таки справится и перешагнет сам. И доктор продолжил путь, с раздражением поглядывая на офицера, который, чтобы поиздеваться над человеком, не выдвинул платформу, предусмотренную в конструкции здания. Быстров, как человек, был врагом Коалы. Планета Вестерн с точки зрения любого из потомков, должна принадлежать им, а не людям.

А брошенный в машине Быстров, тоскливо глядя в опустевший коридор, отважился шагнуть над пропастью. Но машина предательски качнулась, и он понял, что падает вниз.

– Тетра! – вырвалось у него вместо «мама», и в следующее мгновенье он уже шагал за Лансом.

Щупальца Ланса красиво вспыхнули, он почувствовал его за собой. А Быстров, переведя дух, начал изучать коридор, вдоль которого двигалась их маленькая процессия. Левая стена коридора была украшена старинными портретами, удивительно реальными и живыми. Пол оказался застлан коврами структурой, напоминавшей траву, не самое подходящее покрытие для прогулки в пластиковых башмаках. Шли они долго. Убранство коридора разнообразием не отличалось, и Быстров, соскучившись, начал изучать щупальца потомков.

За очередным поворотом на свободной от картин правой стене в веселом танце резвились световые всполохи. Под их задорный аккомпанемент стена, на которую теперь пялился Быстров, становилась все прозрачнее, постепенно превращаясь в овальный проем, что гостеприимно приглашал их в просторную залу. Где из мебели стояло только одно кресло. Ланс Берг поманил Быстрова за собой, подвел к креслу, усадил в него и оставил одного. Овал за ним затянулся, стена потускнела.

Через мгновение перед Быстровым предстал 1001, чтобы проинструктировать своего подопечного:

– Это кресло для гостя. Не вздумай с него вставать! Охрана посчитает это нападением на высокопоставленное лицо и нанесет телесный урон, если вообще оставит в живых!

Он взмыл вверх и неподвижно застыл там.

А Быстров приготовился ждать. Из-за ночных кошмаров он плохо выспался, поэтому его сморило, и он бездарно уснул на приеме. Разбудило его чье-то влажное дыхание. Человек сообразил кому оное может принадлежать и покраснел от стыда. Спросонья позабыв о предупреждении Тетры, Быстров вскочил на ноги, чтобы приветствовать президента. И только после этого вспомнил об инструкции 1001. Его с силою бросило назад, и он провалился в кокон колышущейся массы, в которую превратилось его кресло.

У потолка чертыхнулся слуга. За чертыханьем последовал весьма удивленный возглас, извергнутый из глотки красивым густым басом:

– Ай – ай – ай! Неужели слуга не предупредил, чтобы вы не вставали? Если это так, с него взыщется!

С трудом преодолевая брезгливость к колышущейся субстанции, Быстров изобразил на лице улыбку. Кляня себя за подобострастный тон, неизвестно откуда у него взявшийся, он проблеял:

– 1001 предупредил, что вставать с кресла нельзя! Но я уснул, а, проснувшись, забыл об этом! – Человек спохватился, что не с того начал и добавил: – Здравствуйте, господин президент! Прошу простить меня, что приветствую Вас, сидя! Но к сему вынуждают меня обстоятельства!

Президент оглядел Быстрова так, будто перед ним было редкое насекомое, и вдруг задрал голову и заржал, как конь.

– Давно я так не смеялся! – наконец, успокоившись, заметил он и пролаял: – Запрещаю увечить гостя!

Кадык Быстрова дернулся. А взгляд президента сделался приветливым и даже ласковым.

– Неопытность простить даже приятно! – заметил он.

Выпростав голову из кокона, Быстров всмотрелся в президента. Багровый свет, льющийся с улицы через окно, превращал предводителя потомков дронов в бронзового красавца. Фиолетовые глаза смотрели на собеседника весело и с любопытством. Он был тучноватым, и все же в теле чувствовалась мощь.

«Молод или стар?» – подумал Быстров.

– В расцвете сил! – произнес президент вслух.

Еле уловимым движением он обеспечил себя креслом, и буквально пал в него, принимая картинную позу.

– Признаться, я не ожидал, что такое существо, как вы, Валентин Николаевич, – заметил властитель Коалы, – обладает способностью общаться с помощью мысли! – голос президента был на удивление певуч, его хотелось слушать и слушать. – Протокол не позволяет мне общаться с гостями Коалы на тонком уровне телепатии, – президент жеманно скривился, – но с вами я готов нарушить и это.

Быстров уточнил:

– Позволено ли мне спрашивать?

– Спрашивайте! – милостиво разрешил президент.

– Мне легче говорить, чем обмениваться мыслями, – осмелился уточнить Быстров, понимая, что высокая оценка президента его способностей к мысленному диалогу относится не к нему, а к 1001. Да и сам президент, возможно, не владеет этим даром, а пользуется, как и все, услугами эллипсоидов.

– Как угодно! – охотно уступил президент, и склонив голову набок, осмотрел волосы гостя. – От них мало проку, ведь они у вас не искрятся, так?

– Не искрят, но защищают голову от солнца! – ответил Быстров.

Они проговорили около часа. Именитый собеседник был любезен и многословен, но и только. Быстров – подчеркнуто вежлив и скуп в суждениях. Фактически ни на один вопрос ответа не было дано. В голове человека осталась неприятная пустота, когда он внезапно обнаружил себя дефилирующим по коридору к пропасти между подножкой качающейся машины и отрицательно падающей стеной. Он в страхе замер у края. Но в этот раз Ланс Берг помог ему. И Быстров так был этим тронут, что изрек:

– Дорогой доктор, Вам свойственна доброта и человечность!

Ланс Берг опешил, но изобразил на лице улыбку.

Глава седьмая

Доктор довез Быстрова до дома и оставил на попечение слуги. Проглотив свой обед, человек снова устроился перед компьютером, чтобы продолжить изучение коальской культуры. Слушая образчики популярных мелодий, он наткнулся на информацию о новейшем направлении в изобразительном искусстве Коалы, которое являло собою коктейль, состоящий из вросших друг в друга весьма непохожих культур двух высокоразвитых цивилизаций. Это направление было настолько чуждым человеческому восприятию, что растревожило Быстрова не на шутку. Чтобы справиться с накатившей на него тоской, он решил посвятить остаток дня выставке, которая если верить рекламе обещала быть «занятно-поверхностной». Изучая ее анонс, Быстров вспомнил, что нечто подобное он видел на Земле четыре века назад еще до прыжка в суетное ядро Галактики. Тетра 1001, подлетев к экрану, одобрил его выбор и вызвал для него старинное такси, чтобы высокой скоростью не навредить здоровью Быстрова, который от чрезмерных перегрузок, по словам Ланса Берга, один раз уже чуть не умер.

До места они добрались без приключений, но у галереи случился казус: Быстрова атаковала коальская «ночная бабочка».

Дело в том, что вплотную к галерее располагался ресторан, битком набитый потомками дронов, и гудящий, как растревоженный улей. На эту часть материка уже спустились сумерки. И Быстров благодаря своему высокому росту был похож на аборигена-юнца, развлекающегося под присмотром слуги. Поэтому человек не удивился, когда пышнотелая девица, выскользнув из ресторана, избрала его объектом сексуального домогательства. Быстров, защищаясь от изящных кулачков девицы, прижал ее к груди. Девица растерялась, замерла, но потом весьма довольная что-то гортанно проворковала. Быстров обмяк, ослабил хватку. Незнакомка выскользнула из его объятий и растаяла в темноте.