Мнимая единица. Книга 5. Потомки дронов

Виктория Строева

Мнимая единица. Книга 5. Потомки дронов

Глава первая

Космодром для «прыжков в нуль» простирался до самого горизонта. Строительство уникального объекта подходило к концу. Начальник строительства, Валентин Николаевич Быстров, в прошлом известный, как навигатор первого нулькорабля, стоял у его края, упираясь носками ботинок в податливо-вязкую и одновременно упругую боковую грань практически готовой стартовой площадки, которая согласно жестким требованиям проекта возвышалась над плато на полметра. Гордый собою, он взирал на воплощение гениальной человеческой мысли, автор которой сидел чуть поодаль, устроившись прямо на песке. Это был знаменитый физик Филипп Ветров, разработавший принципы «прыжка в нуль», политический лидер Вестерна и известнейший человек в Галактике. Крепко сложенный, среднего роста, бородатый, с выразительным лицом и живыми глазами, в отличие от друга он просто любовался тем, как над поверхностью космодрома дрожит разгоряченный воздух. Несмотря на сильную занятость, он оставил столицу, чтобы навестить друга, и нашел его в редкостном расположении духа. Начальник стройки сиял от счастья: уникальный объект, в который он вложил столько труда, уже через месяц начнет отправлять корабли в космос. Да и погода радовала! В этой безлюдной части единственного континента планеты уже три дня царил настоящий рай.

Ветров вдруг зажмурился, уголки его губ стали подрагивать от рвущегося наружу смеха.

– Дама была бы в восторге! – промурлыкал он и открыл искрящиеся весельем глаза.

Рубашка на спине Быстрова натянулась. Благостное настроение, которое он пестовал в себе с утра, уступило место раздражению. Он нервно дернул головой и недовольно буркнул:

– Мои мысли тебя не касаются! – он сжал кулаки, силясь не дать волю своим неуместным думам. Но те легко прорвали воздвигаемую им плотину запрета, заставив додумать: – «Вот идиот! Размечтался рядом с Филиппом! Вообразил, как поверхность космодрома поглощая часть моего корабля, отправляет его в открытый космос, чтобы доставить поседевшего Ромео к его горячей страстной Джульетте, которая не просто чужая, а чуждая враждебная ему женщина! И все это на радость читающему мысли Ветрову. Дух захватывает, как я все это живописал: покрытие разбегается радужными кольцами от точки старта, корабль тает на глазах, и стареющий плейбой прыгает со строительства века к той, которая… н-да… Все-таки я – идиот! И картина совершенно идиотская! Как это утомительно, когда ты прозрачен для своего собеседника!»

Быстров издал печальный вздох.

Ветров изогнул бровь и, глядя на иризирующее синим цветом покрытие космодрома, кажущееся бесконечным на ярком солнце, неожиданно отдал приказ:

– У тебя день, чтобы передать дела заместителю!

Быстров хотел рассмеяться, но вдруг понял, что Ветров не шутит.

– Почему? – не оборачиваясь, спросил он, его голос чуть дрогнул.

– Потому что ты, мой дорогой друг, без всякой помпы отправишься к своей инопланетянке еще до завершения строительства «нулькосмодрома».

Быстров резко обернулся. Его длинные по новой вестернианской моде волосы взметнулись вверх.

– Ты серьезно? – с робкой надеждой спросил он. – Я? К Нуан Сунел?

Филипп хлопнул себя по коленям и жизнерадостно сказал:

– То-то обрадуется дикарка! А что касается картины, Валя, которую ты вообразил, то она была величественной!

Чтобы скрыть заливающую лицо краску, Быстров отвернулся.

А Ветров поднялся с песка, тщательно отряхнул брюки и медленно, будто наслаждался каждым словом, подтвердил:

– Да, Валя. К Нуан. На Коалу. В логово потомков дронов. Но что-то я не пойму, ты рад или нет?

– Н-нет, да… Я рад повидаться с Н-Нуан! – заикаясь, ответил Быстров, и вдруг понял, что лжет другу. Не было в нем радости, а только страх и неприятное чувство, что он вдруг превратился в легкое перышко, которое ветер уносит куда-то в неизъяснимую даль… и все же он тихо сказал: – Я рад послужить Вестерну!

«Уж не боится ли он ее?» – помыслил Ветров и почесал затылок. И вдруг поймал себя на том, что и сам побаивается этой нечеловечески импульсивной инопланетянки вместе с проблемами, которые вскоре появятся на Вестерне из-за нее. И все из-за того, что семнадцать лет назад не послушался Великого Маина, и в брачном эксперименте между людьми и потомками дронов, не заменил собою Быстрова. Не пожелав ранить свою жену, он взвалил на друга слишком тяжелую ношу. И теперь жизнь Быстрова… да что там, вся колония Вестерна подвергается опасности! Ведь за мальчишкой лететь не ему! Значит и не ему отбирать кандидата! Сможет ли Быстров понять, кого он везет к людям?»

«Да вольется свежая кровь! Да нужна ли она людям, Маин? Потомок дронов – враг человечества. И дети, что родятся от него, вряд ли станут для нас своими…»

Как обычно его друг и наставник Маин не оставил мысль о себе без внимания.

Филипп услышал сквозь шепот ветра:

«Этот шестнадцатилетний мальчик пригодится Вестерну. А тебе пора к нам, несносный упрямец!»

«Я не исполнил всего, что должен!» – едва шевельнув губами, возразил ему Филипп, и, подбоченившись, окинул довольным взглядом почти готовый космодром.

После конфликта между людьми и потомками дронов, боровшихся за планету Вестерн, потомки дронов побывали на Вестерне трижды, но людям не позволяли делать ответный визит. Все три раза они возникали на околопланетной орбите Вестерна, выражая желание увидеться с ее лидером, чтобы обсудить семейное дело – будущее детей Валентина Быстрова и Нуан Сунел. Ветров поднимался на космической яхте, и всякий раз удивлялся, как мало знают члены коальского экипажа о детях Сунел, да и вообще о делах своей родной планеты. Впрочем, как и сам коальский полномочный посол. Будто перед отправкой на Вестерн мозги посланцев специально зачищали, или промывали то, что там имеется у них вместо мозгов, чтобы Ветров не выудил из них что-то важное и секретное. Ведь семейным – это дело никогда не было!

На этот раз коальцы повели себя иначе, во-первых, на встречу прибыли компетентные специалисты, а во-вторых, Ветрову объявили, что человеческому отцу пора увидеть своих детей – гибридов, рожденных от дочери дронов, и выбрать подходящего для жизни на Вестерне.

Дождавшись, когда Быстров успокоится, Ветров сообщил:

– За точность информации не ручаюсь, но мне сообщили, что один из мальчишек Сунел – выглядит, как истинный человек. И тебе предстоит разобраться: действительно ли он – человек, или – дрон, скроенный по подобию людей с помощью хирургических операций. Послы заявляют, что мальчик по доброй воле выбрал бытие человеком, и что поэтому среди коальцев считается выродком. Так что Сунел тоже не чает избавиться от него, сдав тебе на руки. Но тебе следует помнить, что по их законам, ты можешь выбрать любого, или вовсе отказаться брать кого бы того ни было. Последний вариант нас устроил бы больше всего. Но смотри сам, в каком-то смысле они все-таки твои дети! Но чувствам своим ты все же не доверяй. На Коале постараются сделать так, чтобы ты ощущал свое отцовство, как можно пронзительнее, и не воспользовался правом отказа! – Ветров подбросил носком ботинка песок, и добавил: – Эх, мне бы поехать, да они меня боятся! Только девочку на Вестерн не бери! Нам ни к чему ритуальные сексуальные бои в колонии Вестерна! Я думаю ты помнишь, как тебе приходилось с Сунел…

Быстров буркнул:

– Это трудно забыть!

Ветров кивнул и уточнил:

– Полетишь на их корабле. Он ждет тебя на орбите. Так что съезди домой повидаться с Элен и наверх!

Собираясь в дорогу, Быстров прислушивался к своим чувствам. Конечно, ему было любопытно увидеть коальских детей. Вот только он понимал, что это его отцовство весьма условное, поэтому большого желания прижать отпрысков к мужественному отцовскому сердцу у него не было. Как и взять кого-то из них на Вестерн. А Элен? Станет ли она доброй мачехой чужаку, матерью которого была ненавистная ей Сунел? Семнадцать долгих лет Быстров старательно скрывал от жены тоску по чужой, и все же невероятно близкой ему женщине с планеты Коала. За это время Элен родила ему двух дочерей и троих сыновей. И все-таки оба знали, что он не чувствует к ней страсти. Быстрову не хотелось расстраивать жену, но и не сказать ей, что отправляется с космическим визитом, он тоже не мог. Поэтому путаясь и заикаясь, сообщил Элен, как важно для колонии Вестерна навестить потомков дронов и забрать с Коалы одного из детей Нуан Сунел. И что он не имеет права на ошибку! Ведь тот, кого он отберет для колонии, может оказаться хитрым и опасным врагом.

Элен вся съежилась, слушая его. И даже на космодроме не раскрыла скорбного рта, когда Быстров обнял ее на прощанье.

– Я уже начинаю скучать… – коснувшись губами ее лба, нежно сказал Быстров, и ужаснулся, как фальшиво это у него прозвучало.

Чуткая Элен подняла на нее полные слез глаза, медленно покачала головой, резко развернулась и, спотыкаясь пошла к машине, не в силах оставаться с мужем долее.

И с этого момента Быстрова словно выкинули из настоящей жизни, заменив реальность на сценические декорации…

Глава вторая

…Быстров разглядывал каюту, в которой предстояло лететь до Коалы. Странным казалось все. Раздутые в размерах вполне знакомые предметы, непривычно большая высота потолка, мерцание стен. Странно было быть в окружении чужих совсем одному, без поддержки Ветрова. Странно было лететь на чужом корабле. И особенно странно лететь пассажиром.

Но между тем по оснащению каюта потомков дронов мало отличалась от аккуратненьких кают их первого «Нулевика». Только металлопластик мерцал, а вместо иллюминатора на стене красовался овальный обзорный экран. Он не сразу заметил еще одну деталь, которой не могло быть на их «Нулевике». Прямо в воздухе в полуметре от слишком длинной по человеческим меркам кровати, не обращая внимания на гравитацию, висело «нечто». И это «нечто» сильно смахивало на голову сахара. Быстрову сделалось смешно, и он, позабыв об осторожности, привстал на цыпочки и лизнул эту сахарную штуковину. Да! Она оказалась сладкой! Но сахаром точно не была, потому что хихикнула, как только он коснулся ее языком.

«Что за черт?!» – ругнулся Быстров на всякий случай не вслух, чтобы не оскорбить религиозных чувств хозяев корабля, если таковые у них имеются.

Он дотронулся до странного объекта пальцем и даже попытался его ковырнуть. И неизвестно, чем бы это закончилась, если в этот момент на обзорном экране не поплыло изображение, и панораму космодрома, на котором готовился к старту коальский корабль, не вытеснила бы голова корабельного стюарда. Смешливый «сахар» взмыл вверх, и Быстров вперил свой взгляд в инопланетянина. Чужак был весь голубовато-серый, начиная от бровей, и кончая форменным костюмом, туго обтягивающим его длиннющую шею. Однако черты лица (почти человеческого, если забыть о его деревянно-бесстрастном выражении) были даже приятными. Выразительная линия бровей, удлиненные глаза, чувственные губы. Все было привычным. Отличие расы потомков дронов начиналось выше лба. Голову стюарда венчали тонкие щупальца, по которым, потрескивая, пробегали электрические разряды. Корона из щупалец была одной из многочисленных тайн этой расы. Но Быстров уже видел их у Сунел во время медового месяца, которое они провели на одном из кораблей Маина. Сунел взяла с него слово, чтобы он хранил в тайне подробности ее телесного сложения. И Быстров свое слово держал! Чем и заслужил доверие со стороны потомков дронов.

– Меня зовут Телиф Ан! – глубоко посаженные глаза чужака не менее жадно уставились на широко известного на Коале человека. Быстров был отцом пятого цикла госпожи Сунел. И прозвище имел, как представитель неполноценной космической расы, самое подходящее – «срубленный папаша».

– Меня зовут Валентин Быстров! – отрекомендовался гость, растягивая губы в улыбке.

Телиф Ан церемонно поклонился ему.

Быстров хотел ответить тем же, но в этот момент что-то кольнуло его в висок, и он не стал опускать головы, решив, что к стюарду не следует относиться, как к равному. Это всего лишь обслуживающий персонал. А он – почетный гость, за которым был любезно отправлен специальный транспорт.

К тому же Быстров был уверен, что он известная личность на Коале, причём весьма!

От возмущения щупальца инопланетянина взметнулись вверх. Вот и Нуан вздыбливала их, когда на него сердилась.

«Я его разозлил!» – понял Быстров и улыбнулся: вывести из равновесия спесивых коальских мужчин задача не из простых, а у него получилось!

Оскорбленный потомок процедил с экрана сквозь зубы:

– Примите меры предосторожности, иначе вас раздавит при взлете. Ложитесь, и вас упакуют.

Валентин понятливо кивнул и шагнул к кровати. Недоглядев, он задел лбом плавающую в воздухе штуку, и ткнул в нее пальцем.

– Что это?

– Слуга, если угодно…

Валентин опешил.

– Слуга? Он… – машина?

Телиф Ан мигнул, выражая скупой мимикой удовольствие от замешательства чужака и надменно, с явным чувством превосходства, сообщил:

– Нет, это живое существо!

От гадливости, что он буквально пару минут назад сподобился его лизнуть, Быстрова чуть не стошнило. Телиф Ан, угадав его чувства, улыбнулся деревянной улыбкой, чувствуя себя отмщенным, причем отмщенным неожиданно, что лишь добавляло случившемуся особую прелесть. Немного посветлев лицом, в прямом и переносном смысле слова, он, зная, что люди очень забывчивы, предупредил еще раз:

– Не забывайте о мерах предосторожности, гость! Госпожа Сунел желает вас видеть без повреждений!

Липкие омерзительные щупальца кинули Быстрова в кровать, вдавили в нее, (кровать оказалась вязкой) и затянули сверху ремнями.

– З-задыхаюсь… ослабь… те… – проблеял Быстров и от отчаяния добавил: – Покорнейше прошу!

Ему сразу стало легко. Он будто воспарил над кроватью. И даже успел подмигнуть стюарду перед тем как нырнуть в черноту забытья.

– Невозможный субъект! – пожаловался сахару стюард перед тем, как исчезнуть с экрана.

…Очнулся Быстров от того, что ощутил слюнявое прикосновение к щеке. Преодолев отвращение, он приоткрыл один глаз и увидел над своими губами влажно хлюпающую сахарную штуку.

– Брысь! – (в ответ лишь отвратительное хихиканье). – Отстань, ради Бога!

Услышав о Боге, существо взмыло вверх. И пространство каюты затопило багровым светом, который был неожиданно ярок до рези в глазах. Быстров зажмурился, попытался встать, но не смог. И вспомнил, что привязан к кровати ремнями.

– Вытащи меня из кокона! Или ты не слуга?

Получив приказ вместо вежливой просьбы, сахар свалил Быстрова на пол, как кучу дерьма. К счастью напольный пластик на мгновение обрел пластичные свойства. Правда, с небольшим опозданием! Отчего Быстров все-таки расшибся. Кряхтя, как старик, он осторожно поднялся на ноги.

Каюта освещалась уже не так ярко, льющийся с обзорного экрана свет был приглушен фильтрами. На его вогнутой поверхности сияла сказочная панорама, где у самого горизонта в коричневатой дымке стремились крышами в багровое небо черные блестящие здания, расширяясь от основания кверху.

Сахар загородил собою картинку, требуя к себе внимание.

Быстров поморщился.

– Как тебя зовут? – спросил он, глядя на то, как слуга медленно дрейфует в воздухе между ним и экраном.

Слуга не ответил.

Вспомнив наставления Сунел, что прежде следует представиться самому, Быстров отрекомендовался:

– Быстров Валентин.

– Тетра 1001, – ответило существо, качнувшись, словно было головою на невидимой шее.

– А если просто Тетра?

– Тогда просто 1001! – голос сахара чуть дребезжал, кажется, он растерялся, только вот отчего?

– Почему? – уточнил Быстров с любопытством.

– Святотатство! Говорить на Коале священное имя Тетра без индекса запрещено!

Опасаясь ненароком оскорбить собеседника, Быстров от дальнейших расспросов отказался, и кивнул на экран, когда 1001, представившись, уплыл к стене.

– Это планета Коала?

1001 подтвердил.

Стараясь выразиться, как можно более изящно, Быстров, заметил:

– Какой великолепный отпечаток реальности…

– Готовься к выходу! – без всякого почтения оборвал его сентенцию сахар.

Быстрову показалось, что в конце было добавлено еще и слово «болван». Но он не был в этом уверен.

Картинка на экране, растекаясь в стороны, освободила место изображению командной рубки корабля. В ее центре стоял рослый потомок дронов, одетый в форму.

«Судя по нашивкам – капитан пассажирского корабля» – отметил про себя Быстров и удивился, почему он так в этом уверен? Значит либо это подсказка, навязанная ему телепатическим способом, либо, наконец, проснулась его знаменитая интуиция.

Он покосился на слугу, пожал плечами и стал разглядывать капитана.

Лицо капитана было весьма примечательным: с резкими крупными чертами, изборожденное глубокими извилистыми морщинами. Капитан был значительно старше стюарда. Но кроме возраста его отличало от прислужника что-то еще. И Быстров, скорее, это почувствовал, а не увидел.

– Стар Пресс, капитан пассажирского межзвездного корабля! – представился потомок и далее последовала длиннющая вереница цифр вперемежку с гортанными звуками.

– Валентин Быстров! – ответил Быстров, расшаркавшись.

Стар Пресс склонил голову, оценив по достоинству манеры гостя, и вдруг улыбнулся. Его улыбка оказалась неожиданно живой, совсем не такой, как у стюарда.

– Дорогой гость Коалы! Поздравляю! Вы – первый человек, удостоившийся чести ступить на поверхность нашей прекрасной Коалы – Деи! – с пафосом произнес он.

Быстров поклоном выразил свою благодарность и полюбопытствовал:

– Не просто Коала, а Коала – Дея… значит, так вы называете планету на своем языке?

На лицо Стара Пресса набежало темное облачко. Кажется, он смутился и поэтому поторопился сменить тему:

– 1001 будет исправно служить вам, пока вы гостите на Коале! – он вдруг подмигнул Быстрову совсем по-человечески. – Вас встречает ваш старый друг!

– Кто?

Но экран уже снова показывал багровое небо.

К своему ужасу Быстров осознал, что стоял перед капитаном в костюме Адама. Однако, вспомнив, что нагота для потомков, что спортивный костюм для землянина, успокоился.

«Не расстраивайся! – прошепелявило в его голове. – Деям все равно одет ты или нет!»

Быстров зло посмотрел на слугу.

– Кто это сказал? Ты?

– Я!

– Перестань лезть в мою голову… – начал Быстров, но сообразил, что по-другому общаться с сахаром у него не получится.

«Рад бы, да не могу! – подтвердил его догадку сахар. – Приходится, знаешь ли! По долгу службы! Только и занимаюсь тем, что лезу кому-нибудь в голову. В твоем же случае заниматься этим неприятно, ибо твои мысли фонят, а таким, как я, это вредно! Я – переводчик, и....»

– А я – гость Коалы! – напомнил Быстров. – Поэтому будем взаимно вежливыми! А скажи-ка мне любезный 1001, что означает слово «деи»?

Быстрова снова обдало волной чужеродного страха. Кажется, с упомянутым словом что-то было не так! И значит не показалось, что капитан испугался!

«Это слишком даже для гостя! – промелькнуло в голове Быстрова, готового поклясться, что слуга каким-то непостижимым образом сдвинул брови, которых у него нет, и глядит страшными глазищами, которых тоже не имеет. – Запомни чужак! Коальцы – это потомки дронов! Вот так и говори! А «деи» – слово для нас!»

Быстров поморщился. Строптивец – слуга своими запретами успел надоесть ему до смерти!

– Верни мне одежду! – миролюбиво попросил он и, запасаясь терпением, добавил: – Пожалуйста!

– Сначала дезинфекция, потом одежда! – проквакал слуга.

Прямо с потолка на Быстрова ручьем полилась тягучая жидкость и, достигая его ног, бесследно исчезала в полу. Когда последние капли влаги всосались в пластик, Быстров получил одежду. Способ ее выдачи впечатлял даже больше, чем странный душ. 1001 метнулся к стене, ударился о нее с сухим треском, и из образовавшейся вмятины плеснуло кучей тряпья.

Быстров поймал ее на лету, и вмятина исчезла. В великом сомнении он нырнул в то, что ему дали и, естественно, утонул в инопланетном костюме. Однако костюмчик оказался с секретом: сам обтянул его по фигуре, лишь только была застегнута последняя клепка. Экран по приказу 1001 превратился в зеркало. Быстров оглядел себя и весьма довольный результатом подмигнул своему отражению. Костюм на нем сидел отлично, подчеркивая достоинства человеческой фигуры.

– Неплохое начало! – заметил он и, более не мешкая, направился к двери.

«Маску «болван»!» – пронеслось в его голове.

И снова Быстров не был уверен в последнем слове. Однако догадался протянуть руку к месту, где исчезла вмятина, и маска материализовалась на его ладони. Подивившись очередному коальскому фокусу, Быстров приложил маску к лицу, и та сразу превратилась в еще один слой его кожи.

В каюту с шипением начала поступать коальская атмосфера, вытесняя вестернианскую.

И когда все стихло, дверные створки разъехались. В коридоре его ожидал надменный стюард. Склонив голову набок, он, подражая манере людей, протянул Быстрову свою огромную длань. Быстров вложил в нее свою, тоже немаленькую, и чуть не вскрикнул. Сила в инопланетной деснице была чудовищной. Телиф Ан механически улыбнулся, отпустил руку гостя и повел его по извилистому коридору. У внешнего люка Телиф Ан притормозив, отступил в сторону, и Быстров шагнул вовне один. Волнуясь, он спустился по трапу и с наслаждением ощутил под ногами твердь планеты.

Ожидавший у трапа бронзовый великан, прогрохотал на удивление радостно:

– Добро пожаловать на Коалу!

– Здравствуйте господин… э… – Быстров силился вспомнить, кто перед ним, ведь, по словам капитана это был его старый друг.

– Вы не узнаете меня? – радостные нотки в голосе аборигена сменились разочарованием.

– Виной тому багровый свет вашего солнца… – начал извиняться Быстров, но великан перебил его.

– Я – Ланс Берг!

Быстров внимательно вгляделся в черты встречающего. В глазах появилось узнавание, и Ланс Берг радостно хмыкнул. Впрочем, обрадовался и гость.

– Рад, что вас миновала печальная участь других членов вашей вестернианской миссии! – заметил Быстров. – Тоскливее места, чем свалка, я не встречал!

Доктор согласно кивнул:

– Я и Нуан Сунел живем на Коале благодаря заступничеству нашего общего друга Филиппа Ветрова. Мы избежали наказания, потому что он поручился за нас… – Ланс Берг выдал из щупалец огромный сноп искр, значит ему было неприятно это вспоминать. Но он заставил себя успокоиться, скользнул взглядом по открытому люку и вдруг рассердился. – Почему гостя сопровождаешь только ты, эллипсоид?

Быстров оглянулся. Слуга висел позади него, и был уже не белым сахаром, а гладким эллипсоидом густого черного цвета с характерным стеклянным блеском. И все-таки 1001 был узнаваем: ибо был все так же спесив и одновременно услужлив.

– Согласно статусу! – заносчиво скрипнул 1001.

– Не тебе судить! – рассвирепел Ланс Берг и что-то зашептал в свой воротник.

Тут же из черноты входного люка шагнул на трап сконфуженный стюард. Его щупальца трещали от унижения и злости. С подчеркнутым смирением он спустился вниз и замер в полушаге от гостя.

Ланс Берг удовлетворенно кивнул и властно скомандовал:

– Все по местам!

Глава третья

Справа от доктора, прямо из пустоты, без какого-либо предупреждения вынырнула машина.

От неожиданности Быстров подался назад. А сопровождавший его 1001, насладившись его паникой, принял сигарообразную форму и пальнул куда-то, словно из ружья, прощебетав на прощание, что у гостя с языком затруднений не будет. От удивления рот Быстрова раскрылся.

Весьма довольный произведенным эффектом доктор Ланс Берг раскрыл перед ним дверцу.

Быстров, наконец, опомнился, закрыл рот и, неуверенно шагнул к машине, ворчливо заметив:

– Мне было обещано, что 1001 всегда будет со мной.

– Он встретит вас уже на месте! – ответил Ланс Берг, искательно заглядывая ему в глаза. – Хотелось бы считать, что вы его отпустили …

Удивленный Быстров изогнул бровь, но кивнул, так как ему совершенно не хотелось снова увязнуть в скучнейших церемониях Коалы. И он, решив воздержаться от дальнейших расспросов, забрался в машину.

Аборигены последовали за ним. И в салоне сразу стало тесно.

Машина, тем временем, рванула вперед. Ландшафт за окном слился в сплошную массу. Быстрова тяжело вдавило в сиденье, перед глазами поплыл кровавый туман. Он хотел закричать, но тело уже не имело силы.

«Мне конец…» – помыслил он и отключился.

Очнулся Быстров в момент остановки машины. И с огромным трудом удержал содержимое желудка от излияния наружу. Тело болело. Ему казалось, что он растекся по сиденью кровавым пятном. А глаза не вытекли только чудом!