Мнимая единица. Книга 5. Потомки дронов

Он дотронулся до лица рукой, пальцами чуть приподнял веки и оглядел свои члены.

Вроде бы все на месте, целостности он не утратил.

Ланс Берг что-то шептал в свой микрофон. Стюард смотрел вперед и выглядел безучастным. Впрочем, как и другие потомки. Состоянием Быстрова никто не интересовался. И он, предоставленный самому себе, стал озираться по сторонам, не забывая глубоко и размеренно дышать.

Машина остановилась у черного небоскреба, основание которого, как и у большинства зданий на Коале, было узким, где-то в два раза больше их авто, а вверх активно расширялось. Быстров добрался глазами до самой его крыши и зажмурился. Над небоскребом плыли коричневые облака, создавая иллюзию падения чудовищной громадины. Рефлекторно отпрянув, Быстров опустил голову, сделал несколько глубоких вдохов, снова открыл глаза и увидел, что часть стены цокольного этажа ушла под землю, обнажив черный проем.

Машину втянуло внутрь. Она вздрогнула и заскользила вверх.

Телиф Ан недовольно заерзал на своем сиденье и нервно спросил:

– Не слишком ли медленно?

Щупальца Ланса, потрескивая огоньками, развернулись в его сторону, медленно наползая. И Телиф Ан сразу притих. Минут через пятнадцать машина замерла. Ланс Берг собственноручно вынул из салона человека и бережно поставил на ноги. Быстрова шатало, и доктор поддержал его рукой, помогая обрести равновесие. Берг извинился за слишком высокую скорость езды, и посетовал, что потомкам дронов не известны пределы человеческих возможностей. В ответ Быстров промычал что-то нечленораздельное, демонстрируя своим видом, что он не очень-то в это верит.

Решив, что для сохранения лица сделано достаточно, Ланс Берг вежливо улыбнулся и направил Быстрова в узкий коридор, бережно поддерживая за локоть. Телиф Ан двинулся за ними. А за стюардом последовала охрана доктора. Миновав коридор, они ступили в просторную залу, залитую холодным голубоватым светом. И внешность потомков сразу проиграла. Без красновато-багровой подсветки местного солнца они превратились в бодро шагающих утопленников. Зато выиграли человеческие глаза, которые, наконец-то, смогли видеть цветовую гамму такою, какая она есть. Под потолком Быстров заметил три зависших эллипсоида. Самый нижний из них, став на мгновение сахаром, тут же вернул себе эллипсоидную форму, оставив в самой узкой своей части белую искрящуюся отметину. Быстров, узнав в нем 1001, к своему удивлению обрадовался тому, что его слуга рядом.

Пустая зала начала заполняться мебелью, либо просто проявляясь в воздухе, либо выдвигаясь из стен и пластикового пола. Наконец, плеснуло сиреневым цветом, который превратился в земной диван. И Быстров обрадовался ему, как другу. Он заставил себя отцепиться от поддерживающей его руки и нырнул в сиреневую божественную мягкость. Его еще подташнивало, и он был рад возможности опереться на удобную спинку. К нему подкатил столик с местными фруктами, каждый из которых был снабжен ввинчивающейся в мякоть трубочкой. Человек помнил уроки Сунел, и толково взялся за дело. Он пил терпкий сок и невольно вспоминал, как же им с Сунел тогда было непросто! В особенности ей… И очарование прошлого, которое так манило его все эти долгие семнадцать лет, вдруг исчезло. Он понял, что никакой романтики в их отношениях не было. Это был скорее научный эксперимент, санкционированный высшей космической расой. Сунел была крепче его, ее тело подвергали большей трансформации, значит она и мучилась дольше… И, если выбросить адаптационные дни, у них было не больше недели. Взгляд Быстрова стал грустен. Да, он по сию пору, возможно, любит Нуан Сунел, но мысль, что они, наконец-то, встретятся, отчего-то больше не радовала.

– Нравится? – вежливо спросил Ланс Берг, указывая длинным перстом на фрукты.

Быстров кивнул, и с вымученной улыбкой, так как его все еще подташнивало, полюбопытствовал:

– Мне предстоит увидеться с сыном?

Собираясь отвечать на вопрос, Ланс Берг тяжело навис над ним своей массой. Его исполинские габариты вызвали у Быстрова острейшее желание, улизнуть с дивана. Ланс Берг это заметил и выпрямился.

– Господин Быстров! Надеюсь, вы понимаете всю тонкость ситуации! Перед встречей с сыном вам прежде следует увидеться с его матерью. И мы сейчас, как раз, у нее… – Ланс Берг не договорил, заметив, как три эллипсоида стайкой устремились к двери.

Двустворчатая дверь распахнулась. И в залу, высоко подняв голову, величаво вплыла незнакомая Быстрову самка потомков дронов. Потомки-самцы сразу подобрались. Но она направилась не к ним, а к развалившемуся на диване гостю Коалы. Не отрывая от его лица любопытного взгляда диких фиолетовых глаз, она склонилась перед ним в поклоне, и тыльной стороной ладони дотронулась до его небритой щеки. Быстрова ее жест озадачил, его внимание рассеялось, и далее все эволюции, которые он совершал, происходили словно во сне. Он встал на ноги. Его рука обвела тонкий стан. Он даже не вздрогнул, получив чувствительный удар током, а наоборот еще плотнее сомкнул руки за спиной незнакомки.

Раздался хриплый кашель Ланса Берга. Быстров с трудом оторвал взгляд от женщины и досадливо на него посмотрел. Доктор глядел строго, но не на него, а на прелестницу. И был не столько спокоен, сколько вежливо холоден. Стюард же – нет. Щупальца Телифа Анна угрожающе дыбились, а на голубовато-серой коже проступили отвратительные коричневые пятна.

– Он – чужак, милая леди! – процедил стюард сквозь зубы. – Так нельзя!

– Не тебе указывать мне, немилый юнец! – жеманно пропела «милая леди». – Ты в моем доме! Я не зайду за грань, но хочу понять свою мать! – она перевела взгляд на доктора Ланса, и вызывающе прогнулась в спине, коснувшись упругой грудью Быстрова, который, естественно, нашел ее прелестной и трепетной.

– Ну и как? Поняла? – не сдержали любопытства оба потомка.

Вызывающая поза «милой леди» не оставила им шансов скрыть свое возбуждение.

Быстров растерялся, глядя на них, неужели придется участвовать в общей свалке? Тогда живым ему точно с планеты не выбраться! Но обстановку разрядил веселый переливчатый смех. На пороге стояла Нуан Сунел. И Быстров ахнул. Она была беременной. Даже слишком беременной! Ее невозможный живот так ошеломлял, что он невольно отдернул руки от талии «милой леди», как будто именно они могли сделать «слишком» беременной еще и ее. Глядя на Сунел, он мешком осел на диван, понимая, что чувство, с которым он только что обнимал девушку, было далеко небезобидным. А если она его дочь?

Быстров зажмурился. Ему было отчаянно стыдно.

А дочь Сунел, оставив его в покое, отошла к стене. Стюард, схватившись за сердце, застонал.

– Отпусти его! – приказала Сунел и умоляюще взглянула на Быстрова.

Тот сначала растерялся, но все же понял, о чем его просят, развел руками и сказал:

– Пусть идет.

Молодые, не мешкая, скрылись за дверью. И как только она за ними захлопнулась, послышался грохот упавших на пол тяжелых тел. Человек смутился, он оказался не готовым стать свидетелем сексуальных игр коальской молодежи. Но, вспомнив, собственное знакомство с Сунел, испытал сочувствие к злобному стюарду. Игнорируя шум за дверью, доктор Ланс Берг, церемонно поклонился хозяйке, и удалился, уводя за собой свою свиту. И Сунел с Быстровым остались вдвоем. На лице женщины мелькнуло хищное выражение. Она вгляделась в своего самого пылкого возлюбленного, который когда-либо у нее был, и глаза ее засверкали. Ожидая нападения, Быстров невольно вжался в диван. Но инопланетянка повела себя мирно. Видимо беременность сделала свое дело, превратив неистовую самку в сдержанную радушную хозяйку. Сунел села к Быстрову ближе, и застыла, словно рептилия, давно не видевшая солнца. А человек, воспользовавшись моментом, стал украдкой ее разглядывать. Гипертрофированная беременность не умалила очарования инопланетянки. Он невольно любовался ею. Сунел тут же уловила его настроение. Ее рука, вспорхнув, как бабочка, потянулась к его щеке. Это напомнило Быстрову, что пару минут назад, он возможно, обнимался с собственной дочерью.

Густо покраснев, он спросил:

– Надеюсь, та девочка, что увела Телифа Ана, она – не моя…

Сунел рассмеялась.

– Не беспокойся! Ей уже скоро двадцать! Она – не твоя дочь!

– Она такая же красивая, как и ты! – не удержался от комплимента Быстров.

Сунел будто его не услышала, ее взгляд был отстраненным и даже пустым.

– Извини, я немного забылась… – через минуту опомнилась она.

А Быстров вдруг испытал острое чувство жалости к себе и к ней. Он сказал:

– Если ты не согласна, я не стану забирать сына!

Нуан покачала головой и тихо ответила, пристально глядя человеку в глаза:

– Все не так просто, мой человечек! Мне дорог каждый ребенок! Но более всего мною любимы те, кто особенно удался, и почти не отличим от эталонной матрицы Дея. Дети же от тебя, Валя, далеки от ее совершенства. И если ты увезешь хотя бы одного из них, я буду только рада! А кандидата для тебя мы уже подобрали…

– Но по вашим законам я могу выбрать любого! – ответил Быстров, вспомнив о наставлениях Ветрова.

Нуан зашипела на него, как кошка и вскочила на ноги. Ее огромный живот тяжело спружинил.

– Только попробуй заикнуться о выборе! – гневно выкрикнула она. – Я не позволю мучить еще одного!

– Мучить? Что ты имеешь в виду? – опешил Быстров и, не отводя от Сунел взгляда, машинально взял из вазочки очередной фрукт.

Но инопланетянка уже не владела собой. Она с силой ударила его по запястью.

Плод вылетел из рук Валентина, влажно хлюпнул о стену и стек по ней, бесследно исчезая в полу.

Быстрова захлестнул гнев.

– Сунел! – жестко проговорил он. – Мы не станем играть в эти игры! Ты знаешь, зачем я приехал!

Лицо Нуан стало белее мела. Быстрову даже стало жаль ее. Но больше нее, ему было жаль мальчишку, которого придется забрать с Коалы, раз просит об этом мать. Парнишке будет также одиноко и неуютно на Вестерне, как ему сейчас на Коале. К тому же неизвестно кто пострадает больше! Вестерн или потомок?!

Чтобы уйти от трудной темы, Быстров миролюбиво спросил:

– Я буду жить у тебя?

Нуан тяжело опустилась на диван и покачала головой.

– Нет. Для тебя приготовлено специальное жилье с атмосферой Вестерна. То, что вы пришли сегодня ко мне – ситуация нестандартная. На Коале встречи любовников происходят на территории мужчин. Но Ланс Берг считает, что для тебя, как человека, так будет проще и привычнее. Ты ведь наш гость, и своего дома у тебя на Коале нет!

Быстров откинулся на спинку дивана и полюбопытствовал:

– Тогда почему ты просила отпустить Телифа Анна с … – он не знал имени «милой леди», поэтому сказал: – с дочерью, если это противоречит коальским обычаям? Почему Ланс позволил им уединиться?

– Ланс Бергу, как доктору и наблюдателю за нравственностью, разрешено отступать от правил. Да и большого греха в этом нет! В моем доме пылкого стюарда ждут одни шишки и ссадины! – Сунел, изображая улыбку, приподняла уголки губ. – Безрассудная молодость толкает Телифа Анна на бессмысленный флирт.

Быстров взялся за следующий фрукт, посмотрел на Сунел и оставил его на блюде.

– Я впервые гощу на планете, принадлежащей другой расе, – заметил он. – И мне хотелось бы познакомиться с ее достопримечательностями!

– Поговори об этом с Лансом Бергом, – посоветовала Сунел. – Как наблюдатель за нравственностью, он является законом для всех тех, за кем присматривает. Поддержать твою идею или пресечь ее на корню в его власти. – Она вздохнула и положила ладонь на живот. – Тебе пора! Я страдаю в защитном костюме. И для детей в моем чреве скафандр тоже испытание.

– Скоро ли событие? – Быстров взглядом показал на ее огромный живот.

– Ты его не пропустишь. Тебе должно присутствовать! – ответила Сунел, улыбаясь.

Быстров закашлялся. Такого он не ожидал!

– Видишь ли, – объяснила Сунел, – по обычаям потомков дронов именно отец принимает роды. Тебя заменил их отец… – Нуан с нежностью посмотрела на свой живот, – а для них заменишь его ты. Мы специально так подгадали. И рады, что Ветров дал добро!

– А не опасно ли это для детей? – слишком заинтересовано уточнил Быстров. – Все же я – чужой и являюсь опасной бомбой для стерильности!

– Бойся за себя! – вдруг зло отрезала инопланетянка.

Быстров растерялся. «Ну, Ветров! Почему не предупредил? Боялся, что откажусь?»

– Ты рад? – надменно спросила Сунел.

Быстров моргнул и в знак согласия склонил перед роженицей голову.

Взгляд Нуан смягчился, она медленно встала, и, тяжело покачивая бедрами, покинула комнату.

Через минуту в дверь грузно ввалился Ланс Берг. Быстров поднялся ему на встречу, и вся мебель вместе с его диваном растаяла в воздухе.

– А вам не жалко тратить энергию на все эти фокусы с обстановкой? – уточнил Быстров, окидывая взглядом зал.

– Наоборот, таким образом мы ее экономим! – не вдаваясь в подробности, ответил Ланс Берг и с любопытством спросил: – И как вы нашли Сунел?

– Как всегда, очаровательна!

Ланс Берг охотно кивнул и поинтересовался:

– Могу ли я использовать имя, которым зовет вас Филипп Ветров?

Быстров безразлично отмахнулся. Ланс Берг расценил этот жест, как согласие, и сказал уже совсем с другим настроением:

– Идемте Валя, я познакомлю вас с вашим коальским пристанищем.

Глава четвертая

Квартира для гостя была приготовлена в невысоком темно-коричневом здании. Плитка на его стенах местами отпала, свидетельствуя о древнем происхождении. По этой же причине в здании не было лифтов ни для жильцов, ни для легковых машин. На верхние этажи вела обычная лестница, отгороженная от улицы толстым прозрачным пластиком. Преодолевая ее ступеньки, Быстров оказался на виду у всей улицы, и кожей ощущал недобрые взгляды прохожих. Чужаков на Коале не любили! А людей и вовсе ненавидели, ибо не могли простить, что им, а не потомкам достался Вестерн. И когда его и Ланса скрыла монолитная стена, человек вздохнул с облегчением.

Дом хоть и был древним, однако, как и все на Коале, расширялся кверху. Предназначенная для Быстрова квартира находилась на десятом этаже и поэтому была довольно просторной. Половину ее заполняла вестернианская атмосфера, причем с тем же запашком, каким потомки дронов заставляли дышать человеческое поселение Вестерна семнадцать лет назад. Это оказалось неприятным сюрпризом! Потянув носом, Быстров со значением посмотрел на Берга и брезгливо сморщил нос. Стушевавшись, Берг суетливо посоветовал гостю не выходить на улицу и поспешил удалиться.

Быстров приступил к осмотру квартиры. Сначала он обошел половину, предназначенную для приема коальских гостей, и поэтому заполненную местной атмосферой. Поиграл обстановкой, расставляя ее на разные лады. Но это вскоре ему наскучило, и он убрал мебель. В помещении резко похолодало. И Быстров, поежившись, поспешил на свою половину. Где было тепло и мебель расставлена без всяких фокусов. Причем спальня оказалась точно такой же, как у них с Элен на Вестерне. Быстров усмехнулся, снял маску и сунул нос в ванную. Ванная поразила его еще более, она оказалась точной копией ванной Фили Монена! Заинтригованный Быстров продолжил осмотр и неподалёку от спальни нашел кабинет Ветрова, напротив него – лабораторную столовую, стены которой оказались обшарпанными точно так же, как около четырехсот лет назад был обшарпан потолок в номере Московской гостиницы, где останавливался его друг Ветров перед той самой знаменитой конференцией, на которой он впервые поведал своим коллегам о своем открытии.

Быстров затрясся в беззвучном смехе.

– Кто программировал обстановку квартиры?

– Я! – 1001, материализовавшись, качнулся в воздухе. – Кое-что сделано по эскизам Ланса Берга! Ну и от себя добавил, чтобы ты ненароком не заболел ностальгией!

– Кухню хочу коальскую! – потребовал Быстров. – Против остального не возражаю.

– Но…

– Откажешься выполнять, – Быстров погрозил пальцем, – и я потребую, чтобы тебя заменили!

Угроза подействовала. Оказывается, 1001 вполне мог обойтись без «пожалуйста». И пока Быстров изучал насколько удобен туалет, слуга переоборудовал кухню. Тщательно вымыв руки и лицо, гость снова появился на кухне и придирчиво огляделся. Да-а! Потомки умели устраиваться с комфортом! Каких только приспособлений здесь не было! Да и само убранство этого сугубо утилитарного помещения было весьма недурно. Шкафы и полки украшались статуэтками, разнообразными светильниками и даже оружием. А на картине, что висела под потолком, была изображена всякая снедь. Причем еда на ней оказалась настолько реальной, что у Быстрова засосало под ложечкой. Ведь с самого Вестерна у него кроме фруктового сока во рту ничего не было. Шумно сглотнув слюну, он попросил мяса, объявив, что не против им закусить. Услышав это, 1001 так разволновался, что заметался по кухне, как муха. Но вдруг что-то сообразив, замер перед носом Быстрова и спросил:

– Купленное на Вестерне устроит?

Валентин восхитился предусмотрительностью потомков и охотно кивнул.

Вскоре на столе появилась тарелка с аппетитной отбивной. Человек насадил на вилку ее небольшой кусочек, осторожно положил в рот, медленно разжевал и восхищенно воскликнул:

– Потрясающе приготовлено!

Расправившись с мясом, Быстров растянулся на диване, стоящем посреди кухни, и решил немного почесать языком.

– Послушай, 1001, я заметил, как ты растерялся, когда я спросил о мясе. Уж не вегетарианец ли ты?

– Я не нуждаюсь в пище. Я – неорганическое существо! – ответил 1001.

– Неужели такие бывают?

– Еще как бывают! И даже бытуют! – со страстью в голосе уточнил эллипсоид. – А на счет мяса… мясом мы, эллипсоиды, называем потомков дронов. Сначала я растерялся, но вспомнил, какие продукты мы закупили на Вестерне, и понял, что ты имеешь в виду. – Эллипсоид хихикнул. – Видишь ли я не спец в отношении еды, я – лишь наблюдатель. Оттого, наверное, потомки дронов и не доверяют нам стряпать.

Быстров аж вспотел.

– Потомки правы! Пожалуй, и я предпочту готовить сам!

Эллипсоид ничуть не обиделся.

– И правильно. Я мастер в иной области. Я изменяю, распыляю, передвигаю и создаю вещество. Вот только жизнью наделить не умею! – при последних словах в голосе 1001 прозвучала горечь.

– Ты имеешь в виду бессмертную душу? – уточнил Быстров.

– Пожалуй, ее… – немного подумав, согласился слуга.

Быстров беззлобно съязвил:

– А я, было, подумал, что мой слуга – сам господь Бог!

Неожиданно 1001 принял его слова за чистую монету:

– Так уж и Господь!

Быстров улыбнулся и посмотрел в окно. Начинало темнеть. Он понял, как сильно за день устал, и потащился в спальню. И там, не раздеваясь, плюхнулся на кровать.

1001 тут же превратился в сахар и завис над его подушкой.

– Вон! – прорычал Быстров, вспомнив, как тот разбудил его на корабле.

Тетра 1001 с обиженным видом (и как он умудрился это изобразить?) выплыл из спальни.

Дверь с треском закрылась. И Быстров погрузился в тяжелый сон.

Свой следующий коальский день человек провел перед телевизором. По всем каналам транслировались по большей части одни новости. Причем неважные и местечковые. Облачённые властью официальные лица говорили всегда одно и тоже, что «в Багдаде все спокойно». Сомневаться в этих словах возможности не было. Видимо, при трансляции применялся некий способ внушения безоговорочной веры. Вот и человек верил… Новости время от времени сменялись слюнявыми мелодрамами, в которых в роль наставников детей потомков дронов кроме обычных актеров играли также и сородичи 1001. К полудню к щупальцам аборигенов Быстров попривык. И даже увидел в них красоту. Он склонялся к мысли, что этот живой венец играет роль дополнительного органа чувств. Тетра 1001 его догадку подтвердил, но какая информация поступает через щупальца в мозг потомков, сказать не мог. В силу своей природы в физиологии биоорганизмов 1001 разбирался плохо. Но в иных областях, касающихся живых, проявлял необычайную мудрость. Например, любил говорить об этике, искусстве и даже помнил гастрономические пристрастия всех известных ему разумных космических рас. Хотя вкус еды все же оставался для него тайной.

Тетра 1001 был интересным собеседником. Но, к несчастью, в выходной день Быстрова оказался несносен. Он изводил его бесконечным нытьем из-за того, что тот лишил его ночного бдения у постели хозяина. Человек сначала посмеивался, но к вечеру так устал, что сбежал на улицу! 1001, естественно, пришлось тащиться за ним. За что впоследствии Быстров был искренне ему благодарил, потому что на улице он сразу попал в переделку и спешным порядком ретировался на десятый этаж. Мрачный Быстров снова устроился перед экраном, и обнаружил, что перестал понимать местный язык. Что означало: 1001 по какой-то причине отказывается ему переводить. Впрочем, как и на улице, когда к нему подкатила машина с подгулявшей компанией. Ибо Быстров ни слова не понял из того, что они ему кричали. Оставаться у телевизора без перевода не было смысла. Поэтому он сообразил себе ужин, быстро проглотил его и улегся в кровать, снова решительно отослав от себя слугу.

Проснувшись рано, Быстров устроил себе роскошный завтрак, состоящий из пяти яиц, бекона и местных фруктов, потом подошел к окну, чтобы полюбоваться видом. Улица была по-утреннему пустынной. И Быстров решил прогуляться, пока потомки спят. Натянув коальский костюм, он открыл входную дверь, занес над порогом ногу, дабы совершить моцион в ранние часы по городу, и вдруг оказался в спальне, и еле вспомнил, что собирался гулять. Сообразив, в чем дело, злой, как черт, Быстров (никто не смеет ему указывать, чем заниматься в свободные утренние часы!) метнулся на кухню. Он еще не совсем понимал, что следует сделать… но не отчаивался. Он просто занялся поисками «чего-нибудь» … И вскоре обнаружил механическое устройство, содержащее в себе две заполненные до отказа обоймы с чем-то вроде гвоздей или крюков. Быстров для пробы загнал в столешницу крюк, и тот буквально сросся с ней. Оставалось найти веревку. Веревку он обнаружил в нижнем ящике кухонного шкафа и привязал ее к крюку, торчащему из обоймы. Затем снова продефилировал к двери. Поправил на лице кислородную маску, толкнул ногой дверь, и, не выходя за порог, выстрелил в противоположную стену. Крюк вонзился неподалеку от прозрачной лестницы. Быстров подергал веревку и злорадно улыбнулся. Крюк сидел крепко. И он, обвязавшись другим концом веревки, шагнул за порог…

Он сидел на кровати в своей спальне, без маски, без костюма, но с найденным на кухне механизмом в руке и веревкой на талии. На полу покачивался свежеотбитый кусок от стены коридора вместе с крюком.

За этим занятием и застал его Ланс Берг.

– Доброе утро! – невозмутимо поприветствовал его доктор с таким видом, словно кусок от стены лежал у ног Быстрова с начала времен.

– Доброе! – отозвался Быстров, борясь с желанием прикрыть срам веревкой.

– Вы завтракали? – уточнил потомок.

– Да, только что! – пробрюзжал человек и ворчливо заметил: – А вы, доктор, – ранняя пташка!

– Вы еще не одеты, Валя! – констатировал очевидное Ланс Берг. – А к вам с визитом Нуан Сунел!

Быстров пристально посмотрел на Ланса Берга.

– Ах да, роды… – вздохнул он. – Уже?

Доктор кивнул.

– Буду признателен, Ланс, если вы замените меня! Ну какой из меня акушер?

– Вы со всем прекрасно справитесь! – подбодрил его доктор. – Вам лишь нужно принять первое дитя, а дальше процесс родов пойдет сам собой.

Глава пятая

Отведенная для родов комната была приглушена красновато-коричневым светом. Быстров с трудом различил на кушетке очертания роженицы. Вокруг, выстроившись шестиугольником, стояли огромные мужики, затянутые в униформу. Возможно акушеры. Стесняясь своего любопытства, человек не мог отвести взгляда от раскинутого на кушетке обнаженного тела с гротескно раздутым животом. Краем глаза он уловил, что доктор Ланс Берг стоит отдельно от прочих, возвышаясь над столиком с вырезанным в нем углублением. Доктор поманил его к себе. Но Быстров будто прирос к месту. Тогда, крепко взяв человека за локти, один из акушеров сопроводил его к столику доктора. Ланс Берг обработал «отца» пахучей жидкостью, выдал ему такой же, как у акушеров костюм, и заговорщически подмигнул. Быстров надел акушерскую униформу поверх своего костюма, думая о том, что вся эта бутафорная стерильность не стоит выеденного яйца, и позволил подвести себя к кушетке. Внимательно рассмотрев светящиеся перчатки, в которые были затянуты его кисти, не понимая, чего от него хотят, он застыл у кушетки, как часовой на часах, таращась на Сунел. Время шло. Сзади все громче и тревожнее шептались акушеры. Но Быстров стоял столбом, справедливо пологая, что природа и сама способна позаботиться о том, чтобы плод покинул лоно матери, когда придет его время. Но позади придерживались иного мнения, потому что, растеряв остатки терпения, один из акушеров шагнул к Быстрову и прошептал ему несколько слов. Быстров из сказанного ничего не понял. 1001 все также отказывался ему переводить. Вот подлец! Нашел время!