Мельница времени

– А что слыхала-то? – не унималась Яга, которой, наверное, льстила такая известность.

– Ну, то, что скользят стремительно и бесшумно, ядом плюют, воюют со всеми.

– А кто их в бой ведет, знаешь ли?

– Яжа с Серпентой.

– Ба! Да ты знакома с ними, что ли?!

– Ну, так, виделись пару раз, – уклончиво ответила девочка.

– Все правильно говоришь! – оживилась хозяйка и принялась хвастать. – Славное семя взросло! Все в меня! Я в свое время, знаешь, какой воительницей была! Никто супротив выстоять не мог! Ни в одиночку, ни дюжиной! От весны до осени палицей натешусь, наиграюсь, а с первым снежком до оттепели – на покой. Силушки богатырской для подвигов новых набираюсь. Так спала, посапывала, аж занавески в доме ходуном ходили.

Несмотря на мрачную тревожную обстановку девочку разбирало искреннее любопытство. Она впервые слышала подлинную историю Яги, которая существенно отличалась от версий, изложенных в любимых сказках. Поэтому не удержалась и спросила:

– А как же вы здесь-то оказались?

– Когда Ягини в силу вошли и мною начатое продолжили, я за серьезное дело взялась, которое и ловкости недюжинной, и хитрости немалой требует. На границе место заняла!

– На какой границе? – не поняла девочка.

– Между тем и этим светом, – сказала Яга и развела руки во всю ширь избушки.

Так вот почему представший за поваленной лесиной пейзаж, тоскливый, как сама безысходность, невольно напомнил Кате подземное царство Ящера! Здесь находилась грань между Явным и Навьим, потусторонним, миром.

Между тем хозяйка, раздувшись от значимости, продолжала:

– Необычайной важности место. Такое абы кому не доверишь. Самое, что ни на есть, подходящее, чтобы души излавливать. Шажок вперед сделал, из этого света душонку выхватил и быстренько назад. Глядь, та не успела опомниться, как уже на том свете. Правда, они, души эти, жуть, какие проворные. Что твои стрижи или ласточки. Особенно те, которые проступками не отягощены. Все ввысь рвутся, в Вырий. А я их хвать и в Преисподнюю! С теми, которые предосудительным чем замараны, проще. И не такие прыткие, и летают невысоко. Хотя и стоят недорого, тусклые больно.

Катя почувствовала, как от этой похвальбы по ее спине побежал холодок.

– Так вы их продаете, что ли?! – сдавленным шепотом спросила она.

– Ну, да, – кивнула хозяйка. – А иначе-то, как? Не дожитыми душой годами плату беру. Вот мой век и не кончается, – и снова противно захихикала. – Одна беда, платят по-разному. Все обмануть норовят. Ящер, тот, ненасытный, почти все годы себе грабастает. Мне лишь малую толику оставляет. Вий всякий раз канючит, плачется, годок, другой выторговать пытается. Скареда, каких свет не видывал. Вот Озем – молодец! Щедрую цену дает. А иногда камешков самоцветных с золотишком еще подкидывает.

В избушке окончательно стемнело. Ягу почти не было видно. Лишь от противоположной стены давил гулом тяжелый голос, доносивший волны смрадного дыхания.

«И что она так разоткровенничалась? – с содроганием подумала Катя. – Вообразила, что я с Ягинями и впрямь дружбу вожу? Ладно. Значит, время что-то придумать у меня есть».

– Ну, все, – заключила хозяйка, – моя пора приспела. Лететь надо. Может, душонку какую ухватить посчастливится. Хорошо бы детскую. Они меленькие, как пылинки, сквозь пальцы просачиваются. Но яркие, аж глаза слепит. И ценятся о-го-го, как! Годков-то непрожитых, вона, сколько остается! По пути к Озему заскочу, призвал зачем-то срочно. Заодно дочек проведаю, поклон от тебя передам. Ты, давай, располагайся, вздремни чуток. К рассвету ворочусь.

Тут девочка почувствовала, что давно хочет есть и несколько осмелев, спросила:

– А еды у вас совсем-совсем никакой нет?

– Совсем. Ничегошеньки нет, – ответила Яга.

– Ну да, – Катя грустно обвела взглядом таившееся в темноте убогое убранство. – У вас даже печи нет, еду готовить не на чем.

– Печь?! В лесу?! – ахнула хозяйка. – Да ты что?! А искры полетят?! Деревья займутся, самой сгореть недолго!

– А чем же вы тогда питаетесь? – удивилась Катя.

– Да что этот шалопай добудет, то и ем. Только всегда всякую безделицу приносит. Шляется целыми днями, а потом, на тебе, то лягушонка ледащего тащит, то поганку, какую. И чего его подле себя держу? Кстати, куда он опять запропастился? Только что ведь здесь был.

И громоподобно рявкнула:

– Эй, ты где?! А ну, живо сюда!

Но лишь тишина была ей ответом. Подождав еще немного, Яга заскрежетала зубами и дрожащим от ярости голосом выкрикнула:

– Опять своевольничаешь! Только явись! Три шкуры спущу! И клюку о хребет обломаю!

С этими словами она, кряхтя, начала сползать с полатей. Ее натужные движения сопровождало негромкое густое позвякивание. Только теперь Катя сообразила, что рухлядь, которая, как ей показалось вначале, скрывала тело хозяйки, на самом деле – не что иное, как кольчуга. Некогда облегавшая мощное богатырское тело, теперь она свисала широкими неразборчивыми складками.

Наконец, Яга оперлась хвостом, из-под кожи которого, то тут, то там выступали кости, о пол. Избушка закачалась, задрожала и жалобно заскрипела каждым бревном, каждой жердиной.

– Тихо! – рявкнула хозяйка. – Поной мне еще! – и что есть силы, хватила кулаком о стену.

Лачуга съежилась, замерла и заскулила, как побитый пес. Яга в сердцах плюнула на пол и вывалилась наружу. Через распахнувшуюся со стуком дверь было видно, как из-под избы выкатилась ступа и встала на попа. Хозяйка взгромоздилась на нее, взмахнула выметнувшимся следом помелом и резко рванула вверх. Все кругом затряслось, заходило ходуном и утонуло в чудовищном реве и скрежете. По поляне закружили стремительные вихри, которые начали разметывать в стороны прошлогоднюю листву и всякий мусор. Катя проворно прикрыла ладошками лицо и зажмурилась.

Через некоторое время, убедившись, что все стихло, девочка осторожно двинулась к выходу. Но лишь только она достигла порога, как поняла, что дальше не сможет сделать ни шага. Все та же неведомая сила прочно удерживала ее внутри помещения, не давая ни малейшей возможности его покинуть. Катя постояла, повздыхала и решила укладываться спать. Конечно, ее очень тревожила встреча Яги с дочерями. С одной стороны, рассчитывать при этом на благоприятный исход было крайне тяжело: возьмут, да и примчатся сюда за ней. С другой, в душе теплилась надежда, что встреча может и не состояться. Вдруг Яга, за какой душой будет всю ночь гоняться или еще какие-нибудь обстоятельства возникнут. Ладно, там видно будет. В конце концов, если суждено, нужный выход сам тебя найдет.

Девочка вернулась к окну, раскидала ногой валявшийся мусор и уселась на расчищенное место. Улечься на полатях она не решилась – было и противно, и боязно. Опершись спиной о стену, она обвила руками согнутые ноги и склонила голову на колени. Не очень удобно, конечно. Но что делать? Несмотря на то, что под ложечкой неимоверно сосало, усталость и пережитое напряжение взяли свое, и Катя начала задремывать.

Вдруг избушка качнулась и накренилась в сторону порога, будто что-то тяжеленное упало или спрыгнуло на тот край. Да так резко, что девочка чуть не съехала по наклонной, как с горки. Катя моментально пробудилась, уперлась в пол и распахнула глаза.

В дверном проеме к ней спиной восседал огромный черный, как смоль, котище. Он запрокинул голову и блаженно щурился на луну. Наверное, вихри после отлета Яги были настолько сильны, что на время разогнали унылую хмарь над поляной и очистили небосвод. В свете полной яркой луны зловещая тень простиралась через все внутреннее пространство избушки и коварно тянулась к девочке.

– Ты кто?! – в испуге громко выдохнула Катя.

Тот нехотя обернулся, сверкнул недовольным глазом и проворчал:

– Ну, кот я. Не видишь, что ли? Чего кричать-то?

– Я нечаянно, от неожиданности. Прости, пожалуйста, – уже обычным голосом сказала девочка.

– Нечаянно, нечаянно, – передразнил кот. – Только от дела отвлекаешь.

– Смотрю, вы здесь все такие занятые, просто сил нет! – не удержалась Катя. – Сначала одной помешала, теперь – другому.

– Не знаю, чем ты Яге помешала, но мне – точно. Я луной любуюсь.

– Тогда любуйся, любуйся. Я тихо посижу, – почти шепотом сказала девочка и примолкла.

Постепенно все вокруг вновь затянулось прежней мутной хмарью, и через щели в стенах внутрь избушки начали вползать ее промозглые нити. Кот оборотился спиной наружу и уставился на девочку немигающим взглядом круглых желтых глаз.

– Ой! – вдруг воскликнула Катя. – У тебя глаза, как две полные луны! Такие же большие и ясные!

– Хм, – довольно промурлыкал кот, – правильно приметила. Поэтому и на луну люблю смотреть, наверное. Только ее здесь редко видно. Из-за тумана этого промозглого. Фу, сырость терпеть не могу!

– Конечно, – откликнулась девочка, – ни один кот ее не любит. Тогда зачем же ты здесь живешь? Кругом влажно, противно. Еще и Яга ругает.

– Не просто ругает, – сказал кот, – лютует подчас. Все чем-нибудь кинуть норовит или ударить. И это после того, как я ей сотни годов сказки баю. Вот она, благодарность за добро!

– Так ты умеешь сказки рассказывать?! – удивилась Катя.

– А то! – гордо ответил кот. – Самые лучшие! Ведь я же – кот Баюн!

Катя похолодела. В этом крохотном помещении среди ночи она оказалась один на один с таким жутким зверем! Который к тому же еще и дверь перегородил! В голове в мгновение ока промелькнуло все, что она читала про этого ужасного кота. В собрании сочинений Александра Афанасьева, кажется.

Этот огромный кот, как утверждали народные предания, обитал где-то за тридевять земель в тридесятом царстве. Сидел на железном столбе, нападал на путников, которых видел аж за семь верст и питался исключительно человечиной. А когда начинал сказки сказывать, то убаюкивал жертву так глубоко, что сон этот невозможно было от смерти отличить.

Руки девочки непроизвольно потянулись к ушам, чтобы плотно зажать их и защитить от возможных коварных звуков.

– Та-ак, – нахмурился кот, – вижу, и тебе о моем людоедстве и смертоносном мурлыканье известно. Да?!

Катя, скованная навалившимся страхом, сделала над собой усилие и едва заметно кивнула.

– Ну, все! Хватит! – вспылил кот, и его глаза сузились.

Девочка, затаив дыхание, вжалась в стену, как только могла. Баюн вскочил и стремительно двинулся в ее сторону. Но, не дойдя пары шагов, вдруг развернулся и двинулся обратно. Затем влево, вправо. Так он метался несколько минут. Потом замер каменным изваянием и возмущенно возопил:

– Враки все это! Окаянная, такую гадость про меня выдумала! И по всему свету растрезвонила! Про людоедство наплела! А я отродясь ничего скоромного в рот не брал!

Катя с сомнением взглянула на кота и спросила:

– Что же ты мясо совсем не ешь, что ли?

– Совсем! – отрезал Баюн. – Разве что рыбку свеженькую иногда. Я больше молоко люблю, сметанку, сливки. Только вот вкус их давно позабыл. Э-эх!

– Так долго не пробовал? – уточнила девочка.

– Угу, – удрученно кивнул кот. – С тех пор, когда молодым еще был.

– А после, почему не ел? – удивилась Катя. – С желудком плохо стало?

– Да желудок-то здесь причем?! – раздосадовано воскликнул собеседник. – Желудок здесь совершенно не причем! Какой-то желудок выдумала! Не знаешь, так и не говори!

– Ну, не знаю! – с вызовом ответила девочка. – И что?! Ты же ничего не рассказываешь, только раздражаешься!

Баюн несколько успокоился, вздохнул и сказал:

– Эмоции вдруг захлестнули, прости. За долгие годы натерпелся, наверное. А тут еще сметана, как живая, перед глазами встала…

Он немного помолчал, а потом продолжил ровным уже голосом:

– Я еще котенком был, как у меня способности открылись сказки баять. Слух об этом быстро вокруг разлетелся. Вот и начали ко мне с разных сторон подступаться: расскажи да расскажи. А я и рад стараться, что всем удовольствие доставляю. Мало того, стал подмечать, что байки мои успокаивающе действуют. Кто в ссоре и разладе были, примиряются. Кто в тоске и печали, веселеют. Так сколько-то времени прошло – уж в юную пору вступил, – когда однажды мне отец строго так говорит: «Слушай, блаженный! Ты когда думаешь за ум браться? Жить начнешь, как исстари повелось? Давно пора мышей ловить! Учти, задарма никто тебя здесь кормить не будет! Лишний рот нам ни к чему!». Каких мышей, думаю?! У меня с малолетства душегубство отвращение вызывало. Погоревал я, погоревал, потом собрался и ушел, куда глаза глядят. Брел весь день. А к вечеру до деревушки добрался. Слышу, в одной избе ребенок плачет, надрывается. Родители никак сладить с ним не могут. Сел я под окном и принялся сказку мурлыкать. Малыш и угомонился. Хозяйка вышла на крыльцо, приласкала, накормила на радостях. Так и начал от деревни к деревне ходить. Чем отблагодарят, тем и пробавляюсь. А одаривали, надо сказать, щедро. Потом и к именитым дворам стали приглашать, капризных царевен да королевен успокаивать. Ну, из тех, кому ни един жених не мил. И вот как-то призвали меня в терем знатной воительницы. Она с весны до осени по просторам скакала, удалью и силой с богатырями мерялась, целые народы завоевывала. А на зиму спать заваливалась сил набираться. Только уснуть сразу не могла, ворочалась долго. Да оно и понятно: кровь молодецкая гуляет, никак не уляжется, покоя не дает. Надо сказать, я ее скоренько убаюкал. А сам опять по весям отправился. На другой год снова к ней зазвали, потом еще раз и еще. Так и повелось. Только по пятому году дела стали странные твориться. Куда ни приду, всюду с опаской встречают. Детей с улицы бегом уводят, сами в избах запираются, ставни затворяют. Дальше хуже пошло. За вилы начали хвататься. Гонят отовсюду, как чумного. Что, думаю, такое? В толк никак не возьму. В конце концов, когда идти стало некуда, богатырка уговорила у нее в тереме поселиться. И, как виделось, тому рада радешенька была. Что никому, кроме нее, баек моих чудесных слышать не доведется. Поначалу нахвалиться мною не могла. Затем все прохладнее относиться стала. А уж как сюда перебралась, точно с батраком обращаться начала. Только кричит, шпыняет и требует. Знает, что деться мне некуда. Я уж только потом скумекал, что это она обо мне слухи страшные распустила, чтобы окончательно заполучить. Столько времени прошло, а душа нет-нет да болит, что никого больше сказками порадовать не смогу.

Он снова вздохнул и ворчливо добавил:

– А ты: желудок, желудок, почему сметану не ешь.

Девочка, еще не успевшая придти в себя после этого печального рассказа, машинально спросила:

– Кстати, чем же ты тут питаешься?

– Да чем ни попадя, – ответил кот. – Не успела Яга здесь поселиться, как всю живность, словно ветром, сдуло. Даже ягоды с орехами перестали расти. А она, что ни день, есть требует. Ищи, мол, где хочешь. Вот так в поисках промыкаешься, грибок какой ни то захудалый отыщешь, если повезет. Половинку сам съешь, половинку ей несешь. Тут опять брань, крики несусветные. Почему так мало?! Голодом извести хочешь?! Еще и огреть норовит. У нее рука до сих пор, знаешь, какая тяжелая?

И он горестно опустил пышные усы.

Катя поднялась, подошла к коту и нежно обвила руками его шею.

– Бедненький, – прошептала она, – как же ты настрадался! – и сочувственно вздохнула.

А потом добавила:

– Тебе надо уходить отсюда обязательно!

Баюн чуть отпрянул, выпучил глаза и воскликнул:

– Вот ты меня будто не слышала! Куда уходить-то, когда таким жутким чудовищем окрестили?!

– А давай вместе пойдем, – предложила Катя. – Я расскажу, какой ты хороший. Все присмотрятся и убедятся. Потом другим передадут. Так злая молва и развеется.

Сначала кот недоуменно воззрился на нее, точно никак не мог понять, о чем идет речь. Поразмышляв недолгое время, он с сомнением в голосе спросил:

– Ты, правда, так расскажешь?

Девочка утвердительно кивнула.

– Тогда, давай! – радостно выпалил Баюн.

– Собирайся! – бодро скомандовала Катя. – А то Яга, наверное, скоро вернется. Если успеет к дочерям заскочить, мне точно несдобровать. Одна надежда, времени не хватит, если вдруг за какой душой долго гоняться будет.

Тут глаза кота коротко вспыхнули, точно его посетила некая мысль.

– Кстати, о душах ты очень вовремя вспомнила! – взволнованно сказал он. – Сейчас мы ей устроим! – и с довольным видом потер лапы.

Он подскочил к голбцу и принялся открывать дверку. Но та, несмотря на его размеры и мощь, никак не хотела подаваться.

– Слушай, ну ты и время нашел с дверью возиться! – затеребила его девочка. – Не до того сейчас! Бежать надо!

– Да погоди ты! – бросил кот через плечо. – Время еще есть. А это – основной эффект будет!

И торопливо пояснил:

– В обычных домах голбец куда ведет? Правильно, в подвал или подпол. А здесь – в Преисподнюю. Через полый столб, на котором избушка стоит. Вернее, это прежний богатырский хвост Яги, который окостенел и отпал. На его месте у нее сейчас другой, поменьше. Вот она души туда шасть и дверцу накрепко прихлопывает. А мы ее сейчас откроем!

– И все невинные души выпустим?! – догадалась Катя.

– Угу! – кивнул пыхтящий от натуги Баюн.

Девочка бросилась в ту сторону и тоже вцепилась в дверь. Они дружно дернули и … ах! В мгновение ока все вокруг залилось переливчатым сиянием. Из образовавшегося отверстия стремительно потянулся шлейф светящихся пылинок. Они были разные в размерах: какие больше, какие меньше. Но каждая без исключения издавала чистый мелодичный перезвон и сияла цветами радуги. Все это стало вытекать через дверной проем избушки и устремляться к небесам.

Катя, коротко полюбовавшись представшим зрелищем и необычайно довольная своим поступком, спросила:

– Теперь-то бежим?

– Да, – ответил кот, – вот теперь можно.

– Тогда пошли, – сказала девочка, – тут до поваленного дерева совсем недалеко.

Баюн отрицательно покачал головой.

– Нет, – возразил он, – там – только вход, обратно выбраться не удастся. Выход – с противоположной стороны, значительно дальше.

Кате невольно вспомнился испуганный кузнечик. Как он там? Неужели бедолага, притянутый неведомой силой, пересек невидимую границу, где находится коварный вход? Или, может, ему, маленькому и неприметному, удалось все-таки отделаться от губительной магии? Просочиться, вжимаясь в землю, меж травинок и вернуться в родное поле? Хорошо бы.

В это время кот улегся на живот, вполз до пояса под полати и принялся там шарить. Оттуда сразу же поползли клубы потревоженной пыли. Баюн что-то недовольно ворчал, чихал и отплевывался. Судя по доносившимся звукам – громыханию, шуршанию и стуку, – он явно что-то искал.

– Да куда же ты делся-то? Только что ведь на глаза попадался. Вот, когда надо, ни в жизнь тебя не найти. Давай, отыскивайся. Нам спешить нужно. Хватит в мусоре никчемно валяться, плесенью дышать. Пойдем. По просторам прогуляешься, доброму делу послужишь, – бормотал Баюн, словно заклинание. – Фу-у, наконец-то!

Он, кряхтя, стал пятиться задом, пока не вылез окончательно и не распрямился. В его лапе виднелось что-то округлое и небольшое величиной с теннисный мяч, которое кот то ли трепетно отряхивал, то ли нежно гладил. Катя, чтобы рассмотреть, подошла ближе и увидела клубок.

– Так ты ради этого в хламе рылся? – удивилась девочка. – А он нам, зачем нужен?

– Как, зачем?! – в свою очередь изумился кот. – Он же путеводный! Только ему выход ведом!

– Правда?! – Катя не верила собственным ушам. – Я думала, о клубках только в сказках пишут.

– Не знаю, что там, в сказках, но сейчас нам реально выбираться надо. Вот клубок и поможет. Он же из льняных нитей смотан. А они, как никто лучше, растущий на просторах лен чуют. К нему и выведут.

При этих словах, будто все расслышав и поняв, клубок радостно заскакал, запрыгал на лапе кота. Ну, точно мяч для тенниса.

– Вот только из избушки его вынести надо. Сам он порог не сможет пересечь. Яга ему на это строжайший запрет наложила, – добавил Баюн.

– Ой, а как же я?! – спохватилась Катя, вспомнив, как тоже не могла выйти наружу.

– На спину ко мне садись! – скомандовал кот. – И ноги подожми, чтобы пола не касались. Да и руками, чтобы равновесие удержать, за стены и дверной косяк не хватайся. Дотронешься и я, как скованный, стану. Тогда все так внутри и останемся.

После этого Баюн аккуратно прихватил клубок зубами, усадил девочку на свою мощную спину и двинулся к двери. Шел он очень осторожно, почти крадучись, чтобы из-за неловкого движения Катя не качнулась и инстинктивно не схватилась за что-нибудь. Достигнув двери, кот замер, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли примериваясь. Было видно, что его охватило волнение: выпустит избушка, которую пытался перехитрить, или нет. Так он стоял какое-то время, переминаясь с лапу на лапу. Его движения стали все нервознее, и, в конце концов, начали раскачивать девочку. Понимая, что вот-вот упадет, она в отчаянии крикнула:

– Да прыгай же!

Кот вздрогнул, сжался пружиной и ринулся вниз. И очень даже вовремя. Еще миг, и Катя, не в силах больше удерживаться, точно ухватилась бы за притолоку или наличник. Не успел кот коснуться поверхности, как девочка вытянула ноги и приземлилась на них. Правда, после стремительного полета удержаться прямо не смогла и покатилась кубарем.

– У-уф! – испустил Баюн вздох облегчения, положил клубок на траву, а потом обратился к Кате. – Ну, и зачем ты это сделала? Вон, перепачкалась вся.

– Да я на всякий случай, – бодро ответила та, радуясь, что им благополучно удалось выбраться наружу. – Ты хоть и сильный, но лет-то тебе уже много. Вдруг со спиной бы, что случилось от такой нагрузки. Болела бы потом. А на грязь не обращай внимания. Высохнет, отчистим.

В это время клубок, не дожидаясь окончания разговора, закрутился, завертелся и устремился вперед. Друзья, не раздумывая ни минуты, двинулись вслед за ним.

Кругом было все так же пасмурно. Редкие чахлые деревца, встречавшиеся на пути, возникали их туманной хмари в последний момент, буквально в шаге от путников. То и дело приходилось приостанавливать, сворачивать и обходить их стороной. Поэтому о том, чтобы мчаться стремглав и речи быть не могло. Клубок неспешно катился у самых их ног. Но иногда, истосковавшись по вольготной жизни, ускорялся, оставляя путников позади. В такие моменты кот недовольно шикал, боясь потерять его из виду. Тот послушно замирал до тех пор, пока Катя и Баюн не приближались вплотную. Окутавшая все окрест глухая тишина нарушалась лишь хлюпаньем влажной почвы под ногами. Но никаких тревожных звуков пока не возникало.

Вдруг впереди забрезжил едва приметный блеклый огонек. Он плавно покачивался на высоте роста, будто терпеливо поджидал. От него исходило призрачное зеленоватое сияние, освещая вокруг небольшое пространство. Лишь только они подошли ближе, как он замерцал, словно начал зазывно подмаргивать и поплыл в сторону.

«Помочь, наверное, хочет, чтобы не в темноте шли, – подумала девочка».

Но к ее изумлению клубок не поспешил за ним, а продолжил двигаться в намеченном направлении. В воздухе тут же возникли еще несколько, которые, нетерпеливо подрагивая, последовали примеру первого.

Катя вопросительно взглянула на кота. Вид у того был хмурый и озабоченный. Пожав плечами, он произнес:

– В толк никак не возьму, с чего это вдруг они появились. Годами не возникают. А сейчас, на тебе, тут, как тут!

– А это что? – встревожившись от настроения Баюна, озадаченно спросила Катя.

– Блудички, – ответил тот. – Они еще дьявольскими или болотными огнями называются. Редко, кому их встретить доводится. Все в чащу или в топь завести норовят. Или к кладам подманить, на которые нечисть проклятье наложила. Воспользуешься таким, всю жизнь маяться будешь. Вот и думаю. Чащоб и болот здесь нет. Клады нам тоже ни к чему. Чего явились-то?

К этому моменту огоньков явно прибавилось. Тлеющее мерцание, к которому добавилось и голубоватое свечение, и белесое уже исходило со всех сторон. Одни шары перетекали с места на место нарочито медленно, другие – резкими прыгающими зигзагами. Но и те, и эти оставляли за собой противный флуоресцирующий след, от которого начинала кружиться голова, и принималось ломить в глазах.

Неожиданно воздух стал наполняться каким-то густым непонятным гулом. Веточки жиденьких деревьев тут же мелко завибрировали, а потревоженный туман вытянулся горизонтальными нитями и потек в стороны. Несмотря на тревожность ситуации, в этом была явная польза: окружающее пространство стало просматриваться сажен на десять. Перепуганный клубок не просто сбавил темп, а бросился назад и прижался к лапе кота.

– Все ясно! – выдохнул Баюн и, обращаясь к клубку, добавил. – Быстро вперед! Бегом! Пока видно! – и легонько, но решительно подтолкнул его лапой.

Тот не заставил уговаривать себя дважды, подхватился и поскакал во всю прыть. Девочка и кот припустились следом.

На бегу, рискуя сбить дыхание, разбираемая любопытством Катя все же спросила: