Аркан общемировых историй

– Ты не имеешь никакого права ни меня осуждать, ни касаться руками того, чего не понимаешь! – возопил Фуллон.

– Тогда отними то, что якобы принадлежит тебе… – с вызовом произнес Гвид, спускаясь с эшафота и идя навстречу контрафекту.

Никто не понял, что задумал Гвид, но мешать ему толпа не стала.

Прорычав что-то нечленораздельное, Текреций побежал к Гвиду, чуть не столкнулся с ним лбом и схватился за ручки, дергая сферу на себя. И вот тут произошло нечто странное – светящийся горб Гвида стал стремительно уменьшаться в размере, передавая энергию сферы через руки, в то время как держащийся за «лампу Абеляра» Фуллон старел буквально на глазах, громко крича от внутренней боли.

Когда Гвид передал весь свой «горб» Текрецию, он отпустил сферу и стал осматривать себя – теперь он представал перед жителями Руаниды красивым рослым парнем: разве что одежда в районе спины была основательно порвана, но это была мелочь, на которую толпа внимание решила не обращать.

Старик Фуллон, осознав окончательный проигрыш, бросился вместе со сферой бежать.

– Догнать! Арестовать! Предать анафеме! – кричали люди, понявшие, что натворил явно бывший контрафект.

Антельм подошел к Гвиду, хлопнув по плечу:

– Теперь ты можешь спокойно ходить по Руаниде… Да и занятие сменить, кстати говоря.

– Знаешь, Антельм, я все-таки останусь в соборе. То, что я делаю, помогло не только тем людям, кто искал ответы в книгах библиотеки, но и мне. И главное, что я теперь не чувствую боли.

Гастейн хохотнул:

– Надо бы тоже повышать свой культурный уровень – может, и я найду что-нибудь про свою семью…

– Но почему ты раньше не рассказал про то, что сделал Фуллон? – искренне удивился Антельм.

– А кто бы мне тогда поверил? – пожал плечами Гвид.

– Не поверишь – мы, – сказал Гастейн. – И идея с дуэлью перед казнью была нашей, ибо надеялись оттянуть время – вдруг кто нашел бы что-нибудь такое, что могло тебя оправдать…

– Надеюсь, что реальных дуэлей в Руаниде будет меньше, – улыбнулся библиотекарь.

– Выгоним таких, как Фуллон, из города, и подобных поединков точно не будет! – расхохотался Антельм.

Текреция Фуллона арестовали в тот же день, но на следующее утро в камере не было ни бывшего контрафекта, ни Абелярной сферы. Никто не знал, куда Фуллон мог деться, но в том, что он постарается взять реванш, мало кто сомневался…

«Племянница в кирпичной шкуре»

Stein um Stein! Mauer ich dich ein!

Stein um Stein! Ich werde immer bei dir sein…

(Камень за камнем! Тебя замуровываю!

Камень за камнем! Я всегда буду с тобой…).

Rammstein, «Stein um Stein».

Тими́тра Таволгин стоял возле трактира «Северные Сани» и наблюдал поутихшее к вечеру, но оставшееся броуновским людское движение. Все было вроде бы как всегда, но уже третий день подряд Ровда стояла на ушах, ибо внезапная пропажа одной из самых завидных невест города была само собой из ряда вон выбивающимся происшествием. Вокалист «Она вышла замуж» переживал особенно сильно – как-никак, Линда́слава Архангельская была его подругой детства. Калла́на – тетя Линдаславы, оставшаяся ее единственным родственником – дневала и ночевала в доме Таволгиных: мать Тимитры, Ли́га, отпаивала ее различными травяными чаями, а Аврелий, глава семейства и по совместительству один из лучших кузнецов Ровды, собрался бросить работу и присоединиться к поискам девушки, но сын убедил его этого не делать.

Вот только Линдаслава, несмотря на усилия большей части населения, все никак не находилась.

К поискам привлекли, как было и положено, все имеющиеся военные силы – во-первых, они как никто другой находили выход из подобных внештатных ситуаций, а во-вторых, волонтеры могли столкнуться с разного рода опасностями, так что военная поддержка была в таких случаях попросту необходима. К этим военным силам относился и басист «Она вышла замуж» Ва́стан Козловский, который дослужился до заместителя головы Седьмого туманного войска Ровды (сию должность сами военные люди в шутку называли «шеей»). Тимитре это войско было не просто знакомо – он сам в свое время был его головой, причем командовал немаленьким отрядом весьма успешно, но высшее начальство решило, что кто-то рано или поздно, но должен сменить Аврелия, а лучшего варианта, чем его же сын, да еще и владеющий азами кузнечной работы, было не найти. Так Таволгин, в то время даже не планировавший связать себя с музыкой, ушел на «гражданку», но связи с военными силами города все равно не терял, ибо за недолгое время пребывания в униформе стал кем-то вроде легенды.

Вастан прекрасно знал, где нужно было искать Тимитру – впрочем, тот заметил своего младшего друга и коллегу куда раньше.

– Что, Вася, освободился? – окликнул Тимитра басиста.

Козловский огляделся по сторонам и спешно подошел к Таволгину. Они были внешне похожи до такой степени, что их ошибочно принимали за братьев: Тимитра отшучивался, говоря, что они – двоюродные братья. Отличительной чертой внешности Вастана была униформа, которую он, казалось, практически не снимал, ибо говорил, что она – крайне удобная. Китель сиял не только поразительной чернотой ткани, но и отличительными знаками: нашитой серебристой цифрой «7» на правом плече и красным декагоном, перечеркнутым внутри двумя черными горизонтальными линиями (обозначение должности) на левом. Над левым грудным карманом был пришит герб отряда – серый варяжский остроконечный щит с ярко-оранжевым вооруженным львом, под которым красным готическим шрифтом виднелся девиз «Снимем с мира вуаль войны!». Также на кители присутствовали различные мелкие значки, которые непосвященному человеку мало о чем говорили, но Тимитра мог прочитать по ним практически всю информацию о военном человеке, вплоть до группы крови и успехов в боевых искусствах.

– Ты чего с молотом ходишь? – удивился Вастан, обратив внимание на небольшой кузнечный молот, который вокалист «Она вышла замуж» держал в правой руке. Аврелий не возражал, чтобы сын взял его с собой, ибо молот хоть растерял основные функции и применялся скорее для вспомогательных работ, но в качестве оружия мог запросто сойти.

– Что-то мне подсказывает, что он пригодится, – пояснил Тимитра.

– Способности подсказали?

– Да нет пока что… Скорее интуиция.

Тот факт, что мать Тимитры является одной из сильнейших Чарующих города, секретом не являлся – более того, к ней часто обращались за помощью даже священнослужители. Оттого вокалист не удивлялся, что были те, кто справедливо полагал, что его необычный голос – результат влияния неких светлых сил, передавшихся по наследству. Насчет голоса подобное мнение было ошибочно, но некоторыми колдовскими умениями Таволгин овладел – в частности, мог безошибочно чувствовать скрытое присутствие человека или духа.

– Ты хоть ел сегодня? – поинтересовался Вастан.

– Да так – кинул в организм немного еды.

Козловский вздохнул и вытащил из правого кармана кителя небольшой пакетик со светлым изюмом. Тимитра про себя улыбнулся, ибо запас изюма был еще одной вещью, с которой басист не расставался – как-то он рассказывал, что очень редко в детстве ел виноград, причем даже в сушеном виде, потому и виноград, и изюм для него стали «вкусом праздника». Сейчас он мог позволить себе и то, и другое хоть каждый день, но все ж на виноград тратился редко.

– Будешь?

– Давай…

Горсть изюма перекочевала в руку Тимитры, который, в свою очередь, не представлял свою жизнь без жареного или запеченного в деревенском стиле картофеля – правда, в последние три дня не хотелось даже этого блюда.

– Что-нибудь нашли? – поинтересовался вокалист.

– К сожалению, ничего, что могло бы помочь найти Линдаславу… Ви-И́ва тоже пропал, кстати говоря.

– Неужели?

– Слушай – я понимаю, что ты считаешь его той еще скотиной, но оставь личные чувства на потом… Не факт, что он каким-то образом причастен к пропаже.

– Но и отрицать не стоит.

Вастан лишь тяжело вздохнул – Тимитра в некоторых случаях был настолько упрям, что пробиться до него было невозможно.

– Йонас не вернулся? – перевел вокалист разговор на другую тему.

– Пока нет – с Белореченска все ж ехать прилично. Дворовыми дверьми он пользоваться, сам понимаешь, не любит – вдохновение пропадает…

– А Ара́та где?

– К нам присоединился – ищет похитителя очередной партии кирпичей.

– Что, опять?

– Целый склад опустошен. Да еще и строящийся народ возмущается – мол, куда дели тот материал, на который мы с полгода копили…

– Поразительно, что кирпичи стали пропадать в тот же день, в который хватились Линдаславу.

– Думаешь, совпадение?

– Черт его знает, – честно признался Тимитра. – Мать пока мне ничего не говорила насчет этого. Да ей и некогда – тетя Каллана в полуобморочном состоянии… Сегодня Мела пришла помогать.

– А барон Завидов где?

– Сказала, что уехал по финансовым делам. Я поинтересовался, не объявлялся ли Вальтер – вроде весточек не присылал.

– Вальтер? Серьезно? – искренне удивился басист.

– Его помощь бы сейчас могла пригодиться, – пожал плечами Тимитра.

– Главное, чтобы не напал на кого-нибудь внезапно, как было на свадьбе…

– Такое Ровда в ближайший год точно не забудет, – Таволгин хохотнул так, будто это был какой-то смешной случай, хотя в тот момент, когда он успокаивал вернувшего себе истинный лик Вальтера, ему было далеко не до смеха.

– Я, кстати, в эти дни нигде Анфису не видел, хотя она как Младших дружин материна должна была присоединиться к поискам…

– Брайтсон пригласил ее проехаться по округе. По крайней мере, так она мне сказала при встрече…

– Сам-то в это веришь?

Тимитра прожевал изюминку и тоном понявшего все человека ответил:

– Предоставлю Валентину право самому раскрыть собственный секрет.

– Так вот оно что… – хмыкнул Вастан.

– Сразу говорю – подробностей не знаю. Мне мать сказала, что он… Скажем так, не из простых.

– Да, как все вовремя в кавычках уехали… – вздохнула «шея» Седьмого войска. – Даже наш Юрий-душка и то умотал к верховному воеводе округа.

– Разделяю твою точку зрения. Мне тоже кажется, что исчезновение Линдаславы произошло не раньше и не позже, – и в словах Тимитры басист почувствовал искреннюю горечь, а потому поспешил успокоить:

– Мы найдем ее… Обязательно!

– Боюсь, что за время поиска я совершу какую-нибудь глупость, – честно признался Таволгин.

– Признаться в своем грехе никогда не было чем-то позорным, молодой человек…

Музыканты узнали этот голос – к ним подошел военный священник Ровды архимандрит Павел Птицын, которого все звали на юнорусский манер «отец Павло». Его облачение не отличалось от остальных военных, разве что на месте значка звания был нашит двойной поперечный крест, а сам китель был полон карманов, в которых находилась различная религиозная атрибутика. Также военным священникам было разрешено носить длинные бороды, в то время как остальные обязаны были ходить бритыми, и если воин допускал появление излишней растительности на лице, то ему тут же доставалось по первое число – Тимитра сам через это проходил, и эта головомойка была далеко не из приятных.

– Как Ваша служба, отец Павло? – привычно поинтересовался Тимитра.

– Хуже, чем могло бы быть. Судя по тому, что мы не можем найти Линдаславу и Ви-Иву, тут замешан кто-то из представителей Тени. Молюсь Богу, но пока ничего…

– А что насчет кирпичей? – спросил Вастан.

– Мы тут обсудили эту ситуацию с военным начальством и решили заманить некоего вора в ловушку. Сегодня привезли очередную партию кирпичей, которую мы складировали в один из амбаров Живи́цы, как раз находящегося возле лесного заповедника. Расположимся неподалеку и узнаем, кому понадобилось так много кирпичей…

– В Живице? А что сказали по этому поводу ма́ди?

– Они сами предложили эту идею. Более того, бургомистр Живицы выразил мнение, что исчезновения и кирпичей, и Линдаславы с Ви-Ивой как-то связаны… Скажу честно – я допускаю, что это возможно.

– Мы тоже, – практически в голос согласились Тимитра и Вастан.

– Сдается мне, что ночь будет неспокойной, – вздохнул отец Павло.

– Могу я помочь в охране амбара? – поинтересовался Таволгин.

– Я догадывался, что ты сам вызовешься участвовать в этом деле, и попросил за тебя у начальства. Те не стали возражать, разве что велели не лезть в возможную драку в одиночку. Ты бываешь вспыльчивым, а вспыльчивый человек легко может наломать дров… Тем более таким молотом.

– В нашем случае – скорее наломать кирпичей, – позволил себе легкую улыбку Вастан.

– Отрадно видеть, что чувство юмора не покидает вас в такие трудные моменты, – закивал архимандрит. – Что ж, пойду домой – надо поспать хотя бы пару часов перед неизвестно чем…

– Благословите, отец Павло, – попросил Тимитра.

Священник перекрестил в воздухе и Тимитру, и Вастана, произнеся привычное «Да поможет нам Бог», после чего спешно удалился вверх по улице.

– Ты как, присоединишься? – обратился Тимитра к Вастану.

– Будем неподалеку.

– Будем?

– Так это – наше общее дело, как сам понимаешь…

Место для засады было выбрано хитро – высшие чины Ровды вполне справедливо допускали, что похититель может скрываться в ближайшем лесном массиве, который находился в районе Живица, где компактно проживал народ, известный как мади. Ближе к полуночи мадийские женщины и дети были эвакуированы в соседние районы, а мужчины терпеливо выжидали.

Амбар, в котором хранилась большая партия кирпичей, ничем особым не выделялся, разве что были раскрыты двери с обеих сторон, дабы показать вору его добычу. Неподалеку притаились Тимитра и Да́сло – вихрастый паренек-мадиец, с которым Таволгин был и раньше знаком. Молот вокалиста был наготове, в то время как Дасло зарядил свою миниатюрную пищаль.

– Как думаете, гур Таволгин, нам долго придется ждать? – поинтересовался Дасло, обратившись к Тимитре на мадийский манер.

– Сомневаюсь, Дасло. Тень не очень-то и любит промедлений в своих действиях.

– Вы настолько в этом уверены?

– Практика показывает, что это так.

Неподалеку раздалось странное шуршание. Тимитра обернулся, молниеносно схватившись за молот, и увидел приближающегося отца Павло, поднявшего в испуге руки:

– Свои, Тимитра, свои! Пришли на помощь…

– Вот так реакция… – искренне восхитился Дасло, который даже не успел сообразить, что произошло.

– Горжусь тобой, сын – ты ничего не забыл из того, чему тебя учили…

– Папа? – приглушенно вопросил Тимитра, увидев за спиной архимандрита своего отца, тоже вооружившегося молотом. Компанию ему и военному священнику составил голова Седьмого туманного войска Игорь Балачев, с которым Тимитра был в давних приятельских отношениях.

– Вот тебе пример для подражания, Дасло, – скорее советовал мадийцу, чем журил его Игорь. – Как-никак, легендарная личность…

– Вы чего здесь? – поинтересовался Тимитра.

– Твоя мать отправила – почувствовала, что некий дух находится совсем близко, – ответил Аврелий.

– А остальные где?

– Если говорить о твоих ребятах, то Вастан с Аратой неподалеку, не беспокойся, – заверил Игорь.

И тут в районе заповедника раздался некий грохот.

– Это он? – спросил у отца Тимитра, намекая на духа.

– Похоже на то.

– Из-за деревьев ничего не видно, гур Таволгин… – вмешался Дасло.

– Какой-то излишне громкий дух! – воскликнул Балачев.

Раздалась еще пара непривычных звуковых эффектов, и из леса вышло нечто. Причем это нечто поразило даже не своими размерами, которые раза в три превышали человеческие, а совсем иным…

Гигантская фигура была полностью из кирпичей.

Отец Павло перекрестился.

– Господи… – не выдержал Аврелий.

Фигура чуть вытянула вперед правую руку, и кирпичи из амбара тут же полетели к ней, буквально приклеиваясь к туловищу и конечностям – голова же на фоне укрупняющегося тела смотрелась совсем маленькой, однако, судя по всему, ее участие было не самым необходимым.

– Надо свалить это существо с ног! – тут же предложил голова Седьмого войска.

– Подождите! – воскликнул Тимитра, хватаясь за грудь. – Не могу разобрать, кто внутри находится, но явно или Линдаслава, или Ви-Ива!

– Ты уверен? – поинтересовался Аврелий.

Игорь выскочил из-за здания, возле которого они находились, и прикрикнул на всех тех, кто приготовился стрелять:

– Отставить!

– Заметьте, что это нечто не нападает на нас первым… – сказал Дасло.

– Проверить догадку можно лишь одним способом, – сделал вывод Тимитра и вышел к существу.

– Тебя прикрыть? – спросил Игорь.

– На всякий случай… – одними губами произнес Таволгин, после чего громко запел:

Ты слышишь, принцесса земли?

Лопату уже принесли!

Вернем закопанный замок,

Вернем мы из земли замок…

– Это что, любимая песня Линдаславы? – удивился отец Павло.

– Может быть… – пожал плечами Аврелий.

Кирпичный монстр замахнулся правым кулаком и попытался ударить по Тимитре, но внезапно опустил руку, так ничего и не сделав.

– Что это было? – вопросил Игорь.

– Кажется, я понял… – выдохнул Тимитра. – Если бы внутри находился Ви-Ива, то он бы точно ударил меня, потому что ненавидит как меня, так и творчество «Она вышла замуж»… А если это существо кто-то и смог остановить, так это Линдаслава!

– Попахивает бредовостью, – честно признался Балачев.

– Да не совсем! – как чертик из табакерки, из-за угла выскочил его заместитель. – Гляньте – этот монстр совсем не желает никому причинять вред! Значит, Линдаслава его подчиняет себе! Остается ее только вытащить оттуда! Тимитра, ты же помнишь наш «Вопль о потерянном времени» – что Линдаслава о нем сказала?

– Что этот вопль может разнести что угодно… – окончательно осенило Таволгина. – Не зря же мне дали вторую фамилию Иволгин! Народ, все те, кто слышит – заткните уши! Будет немного неприятно…

– Немного?!? – фыркнул Козловский.

Тимитра собрался с духом и стал издавать такие отрывистые и немузыкальные вопли, будто некую кошку приговорили к тому, что она стала танцполом сразу для десяти пьяных мужиков, решивших исполнить чечетку. Как ни странно, подобное «пение» стало одной из визитных карточек группы «Она вышла замуж», неожиданно органично вписываясь в те или иные песни.

Фигура стала странно пошатываться.

– Только бы на нас не свалилась… – перекрестился Игорь, после чего громко крикнул: – Толкай ее в сторону леса, народ!

– А веревка нужна?!? – показались торчащие длинные волосы Араты-Йожа.

– Ты можешь опять сыграть на чем-нибудь стучащем мимо кассы? – задал неожиданный вопрос Вастан.

– Что значит – на чем-нибудь? У меня барабан с собой!

– Отлично! Сейчас – самое время для какофонии!

Йож подскочил к ребятам, бросил веревку к ногам, прижал барабан к правому боку и стал выдавать нечто, что можно было принять за «Собачий вальс» для ударных инструментов. Тимитра орал иволгой, Арата стучал, Игорь и Вастан принялись подвывать, Аврелий ударил молотом по какой-то подвернувшейся деревяшке, отец Павло стал монотонно вещать «Изыди, изыди, изыди…», высунувшийся Дасло что-то прокричал на мадийском… Вскоре к этому «оркестру» присоединились и все остальные присутствующие, и вот этого издевательства над ушами кирпичный голем не выдержал, бухнувшись сначала на колени, а потом и завалившись набок, причем аккурат в нескольких метрах от ближайшего дома.

– А вот сейчас веревка пригодится – надо руки-ноги связать этому существу, чтоб не сопротивлялось! – воскликнул Балачев.

– И молот тоже не зря взял! – вспомнил о своем «оружии» Тимитра.

Народ забрался на грудь свалившего существа и стал аккуратно разбивать кирпичи, дабы не повредить кого-либо, кто находился внутри. Обожженные глиняные прямоугольники разлетались в стороны, пока не вскрыли «сердцевину»…

И в ней находилась Линдаслава.

От самих кирпичей ее отделял некий защитный пузырь – рыжая пыль на нем осела тонким слоем, и потому его стало хорошо видно. Пузырь был отдаленно похож на своеобразную «комнату управления», которая могла относительно спокойно двигаться внутри туловища существа.

– Можно снять этот пузырь? – раздался обеспокоенный голос Балачева.

– Попробую что-нибудь из своих средств… – и отец Павло стал шарить по карманам, но это уже ему не было нужно, ибо Тимитра спокойно просунул руки сквозь стенки пузыря и вытащил оттуда Линдаславу, правда, не без труда, ибо мешали как целые кирпичи, так и обломки, которые спешно убирали Вастан с Йожом, позабывшем про веревку. Впрочем, она, как и быстро найденные ее сестры-близнецы, свою роль выполнила.

– Линдаслава, ты слышишь меня? – обратился к девушке Тимитра. Архангельская чуть приоткрыла глаза и совсем неуверенно произнесла:

– Тими…

– Господи, у нее совсем нет сил! – воскликнул Аврелий.

– Главное, что она жива. Нужно спешно отнести ее к матери – она точно знает, что делать, – сказал вокалист «Она вышла замуж».

– Я с тобой! – скорее на автопилоте произнес отец, хотя понятно было, что мог этого и не говорить – ситуация сама собой подразумевала его участие.

– Я с вами – мало ли какого духа из нее придется изгонять… – спохватился военный священник.

– Идите! Мы здесь порядок наведем да по городу пробежимся на всякий случай, – велел Балачев. – Вдруг у этого нечто да подельник какой есть…

На следующий день Линдаслава пришла в себя. Лига и Мела смогли вернуть ей все силы, а отец Павло одной лишь молитвой окончательно победил дух Ви-Ивы, который, как и сам парень, обратился к Тени. Тело неудавшегося ухажера девушки так и не было найдено – видимо, после уничтожения духа оно само собой рассыпалось в прах. Сам архимандрит не без оснований боялся, что душа Ви-Ивы, проданная Тени, может вернуться мстить, но в совершенно ином обличье.

– Зачем этот скот с ней так поступил? – искренне сокрушалась Каллана.

– Я так понимаю, что она ему отказала, и он ей этого не простил, – пояснил отец Павло. – Сначала он, как мне рассказала твоя племянница, замуровал ее в кирпичной стене, но ему и этого показалось мало, и Ви-Ива явно продал душу Тени для того, чтобы она дала возможность подчинить Линдаславу. Заключив в это существо, он явно хотел причинить ей куда больше страданий, ибо прекрасно знал, что эта девушка не способна и мухи обидеть, а если и обидит, то не простит себе этого. Вот только Ви-Ива не учел одного – дух Линдаславы оказался куда сильнее, чем он ожидал. Именно поэтому ей удалось свести окружающие разрушения к минимуму.

– И это бесконечно радует, – улыбнулся Тимитра.

– Ты вернул мне племянницу… Семья должна гордиться тобой, – поблагодарила старшая Архангельская. – Впрочем, она всегда тобой гордилась… Хотя ты наверняка помнишь, что твое увлечение музыкой я не слишком одобряла.

– Тем не менее он показал, что голос – это тоже оружие, – хлопнул сына по плечу Аврелий.

Когда Архангельские отправились домой, Лига сказала Тимитре:

– Мне кажется, что ты Каллане все доказал.

– Ты о чем? – удивился Тимитра.

– Не прикидывайся, что не понимаешь… Тебе давно пора жениться! А согласно всем сказкам, мифам и легендам, спаситель прекрасной девы имеет полное право взять ее замуж…

Младший Таволгин лишь усмехнулся, посмотрев в небо:

– Если Богу так угодно, то какой смысл мне возражать?

«Не будь маловерной пред Бегущей»

Куда ты из дома

В дождь, туман или снег?

Что тебя гонит

В неисповедимый бег?

Аквариум, «Бег».

Сьюзен Андергейт направилась к входной двери роскошного особняка, расположившегося возле морской набережной Ньюкасла. Бриз свежо, но прохладно дышал в спину, потому женщина накинула на плечи короткую бордовую кожаную куртку, однотонную вечернему платью. Позади нее началось отдельное движение – человек в официальной форме открыл багажник машины, на которой она прибыла, и вытащил оттуда пару чемоданов, после чего отправился в особняк непарадным путем.

Возле двери всех приветствовал любимец владелицы дома Ле́йдии – овчарка Эндрю, издавая несколько негромких тявканий и радостно виляя хвостом. Сьюзен улыбнулась, подошла к Эндрю, почесала его за ухом, от чего тот тявкнул еще радостнее и громче, и вошла в особняк, который отчасти считала своим домом.

Парадная комната была полна гостей, ибо в этот вечер хозяйка устраивала светский прием в честь святой Тю́мяры Бегущей, которую считала своей покровительницей – не везде в мире разрешалось так отмечать подобные праздники, но Епархия Оловянных островов Всеобщей Церкви допускала послабления в религиозных традициях. Икона Бегущей, на которой святая была представлена светловолосой девушкой, движущейся по морским волнам, стояла на самом видном месте, и каждый из гостей, подходя к ней, обязательно крестился (кто – искренне, кто – скорее на показ) и говорил: «Благослови же наши острова» – эта фраза на Оловянных островах была обязательной после крестного знамения. Гости вели привычные беседы, легко закусывая и выпивая спиртные напитки, что в подобные дни также не возбранялось при условии, что человек будет знать свою меру.