Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

Как они выглядят?

Протон – стержень, окруженный магнитным полем, с зарядом плюс и минус на полюсах. Но в целом он не имеет заряда. Нейтрон разделился сам в себе, ядро положительное, размазанный в виде колец Сатурна электрон отрицательный. При этом положительный заряд чуть больше отрицательного – это гравитационная составляющая. Он способен притягивать электронные поля других атомов, но лишь в той степени, пока два электронных поля с одинаковым зарядом не начинают взаимодействовать между собой, отталкиваясь с большей силой, чем сила притяжения нейтрона. Поэтому два атома водорода всегда образуют пару, и этим обусловлено то, что он легко вступает в реакцию с атомами, где есть свободное электронное поле.

А что происходит на другой стороне?

– Ну… Два протона притягиваются друг к другу, как два магнита. Естественно, в определенном порядке. Плюс с минусом, минус с плюсом. То есть, перевернуто друг к другу.

– Мы подошли к тому, что значит «спин». В атомах и молекулах нет одинаковых частиц. Они одинаковы, но благодаря способности укладываться лишь в определенном порядке, составляющие будут отличаться спинами.

А теперь представь, что частицы – это не твердое вещество, а некое поле, занимающее место в пространстве. Когда электромагнитные волны распространяются в пространстве, мешают ли они друг другу?

– Ну, вопрос конечно интересный, – задумался и улыбнулся Кирилл. – Если ударная волна, ее, наверное, можно загасить встречной. Вопрос на засыпку, может ли ударная волна от падения метеорита обогнуть землю. Если ударить ногой мяч, он деформируется в месте удара и сместится в пространстве. Падение метеорита в океан вызовет цунами, падение на материк – дрожь земли. Но лишь в одном океане и на одном континенте. Но все это обусловлено смещением вещества. В случае электромагнитных волн увеличивается мощность волн, которые никак не мешают друг другу. Кванты электромагнитной волны одинаковы, будь то квант света, квант звука или квант рентгеновского излучения. Они отличаются частотой и длиной. Нет, не мешают, – сделал он вывод.

– А теперь перенеси это на атомы и найди отличие от молекул.

– Ты хочешь сказать, что в атоме все другие частицы встают в одно место, подобно электромагнитным волнам, увеличивая массу атома, а в молекуле атомы ведут себя как твердо вещество, занимая определенное место в пространстве, увеличиваясь и в массе и размере?

– Именно это я и хочу сказать. А теперь снова представь атом водорода. Предположим, в результате термоядерных процессов, он столкнулся с протоном. У протона нет электронной оболочки, у него магнитное поле. Поэтому он легко пробил защиту. У этой нестабильной частицы мощное магнитное поле, есть электронное поле, в два раза увеличилась масса. Вывернуться наизнанку ему не дает нейтрон. Порядок уложения кирпичиков действует не только там и здесь, но еще между этими пространствами. Атом развернулся перпендикулярно этим двум пространствам. Протон тянет туда, нейтрон не дает. У атома два пути: распасться или присоединить такую же частицу, чтобы уравновесить противоборствующие силы.

– Присоединив такую же, атом переходить в новое качество, – догадавшись, продолжил Кирилл. – Теперь это гелий – инертное вещество. У него два протона и два нейтрона. Он, фактически одинаковый и там, и там. Масса ядра увеличилась в четыре раза. У него мощное магнитное крестообразное поле, у него два кольца крест-накрест электронных полей. Он как бы закрыт в кокон от внешнего воздействия, и в этом состоянии он может пребывать вечно.

– Атом эволюционировал. Был водород, стал гелий. Естественно, это не простой процесс, нужны условия. Давление, скорость движения частиц, термоядерные процессы. Звезды состоят из водорода и гелия, новые – преимущественно из водорода, старые – из гелия. И у таких звезд очень мощное гало, потому что, в отличии от атомов с постоянным радиусом, молекулы ведут себя как твердое вещество, наращивая мощность электромагнитных полей уже в пространстве. А теперь можешь сам пройтись по цепочке превращения одного атома вещества в другое.

– Я, вообще-то, спросил о провалах электронов, – напомнил Кирилл, заметив, что кота занесло.

– А я о чем? Для картины нужен холст, кисть и краски, – рассердился кот. – При термоядерных реакциях происходят слияния ядер до стабильного ядра атома. В недрах звезды происходит обратное – распад, с высвобождением протонов, электронов, нейтрино, и прочих частиц, способных пробить электронную защиту ядра, а то и прикрутить себя намертво. Нужно помнить только о том, что в одной точке пространства не может встать точно такая же частица с таким же спином. Водород и Гелий имеют две оси —. Следующий ряд периодической таблицы открывает еще одну ость пространства, X, Y, Посчитай, сколько спинов там может уложиться.

– Восемь. Два по оси X и Y, и шесть по оси Z, – глядя на периодическую таблицу элементов, ответил Кирилл. – Третий ряд – восемнадцать. По тем же осям, но с противоположными спинами. А с четвертого ряда начинаются провалы электронов, которые указывают, что два пространства начинают строить мост. Появляется как бы еще одна плоскость пространства, которая лежит перпендикулярно двум предыдущим пространствам, которое помогало атому эволюционировать. Две несущие стены помогают удержать перемычку. Мы как бы теряем электроны из виду, вместо них мы видим нарастание магнетизма. Это не химия, это, скорее, физика…

– А теперь переложи это все на те знания, которые оставили вам древние в сказаниях о своих богах. Род, Перун, Велес, Змей, Святогор, Серая уточка, Железный столб, Семаргл-огнебог… И ты поймешь, что знания о микро и макрокосмосе всегда лежали перед тобой. Демонология не предполагает деление на науки, она рассматривает явление в целом. Все великие открытия делались интуитивно, а иногда во сне. И то, что пытаются разузнать ваши ученые, древние знали наверняка! И сумели уложить знания в одну лишь сказку. Проблема не в том, как все это проверить, а в том, как не получить по морде. Открыт порох, суммарный и атомарный вес его изучен вдоль и поперек, а как остановить безумие, не скажет ни один ученый. И так во всем.

– Чем плох телефон? – обиделся Кирилл.

– Требуются доказательства? – усмехнулся кот. – Люди верят всему, что им сказали и показали – и не ищут ответ. В телевизор можно сунуть все, что угодно. Но есть ли в том истина? Миллионы людей не знают куда преклонить голову, спят, и видят сон. Высокопарностью слов ни сыт, ни пьян. Раньше открытия приближали человека к Богу, а сейчас выдавливают из Бытия, в котором сам себе не рад.

– Но ведь живы!

– Надолго ли? – прищурился кот. – Объединилась Смерть с Кощеем и распять собралась Дажьбога. И пошел Дажьбог в море-океан на остров Буян, где в яйце смерть Кощеева хранилась. Видит, в небе Семаргл-огнебог и Перун-громовержец, в поле Волх скачет – сын Индрика-змея, и Змей поддонный спину подставляет. Достал яйцо, принес, а Смерть ему чащу хмельную. Набежала Жива, выбила отраву из рук. И прозрел… Попробуй разрулить свой вопрос, потому что здесь – ответ.

– Не-а, рулить отказываюсь, – сразу отказался Кирилл. – Я с моими мозгами дальше твоих слов не хаживал.

– Горе мне, горе, с именами хоть разберись! – с досадой бросил кот. – Не ответишь на экзамене, человека не увидят. Вот сейчас только пространство поднебесной рассмотрели! Три тут, три там, одно измерение между ним, в Небесном царстве столько же, впереди вселенной еще три, пространства там как бы нет, но сам Сварог впереди Рода бежит, путь Солнцу прокладывая, три в чреве его, там где Бездна упокоилась, да сам Род. Двадцать одно измерение у Рода Небесного. У человека десять. Не ленился бы, давно бы переплюнул Энштейна! Приложи на себя! Так кто пошел воевать?

– Сам Перун?

– Именно! Но до Царствия Поднебесного ему не достать, если только через Дажьбога. Волх, сын Индрика Змея, такой же хвост Велеса, как Дажьбог хвост Перунов – но и через него не получится. Могучим Волха делает матричная память Царствия Небесного. Как все Боги, он питается молоком коровы Земун. Дажьбог могуч, оттого что нет у Подвселенной сознания, не руководит она собой – и оттого относительно чист Перунов хвост. Волх и зверь, и не зверь. Что может человек против Вселенной, которая за Родом в огонь и в воду? Вот ты, вроде нет у тебя ближнего, а земля, которая хранит твою матричную память, не умерла, доказывая то, что человек после смерти не умирает. Все так же поит тебя корова Земун молоком, которое течет по земле, где Волх и зверем скачет, и Финистом Ясным Соколом летит. И смотрит Перун на Волха-зверя, и понимает: один Кощей бессмертный поднимается из земли – и Марена с ним. И Дажьбог не возвращается. Спустился до Велеса, но не повернулось колесо сварожье. Как у Мирки, если бы сама она чистой была и кровь Александра видела. И что бы ни делала, как бы не поднимала, и мыслью, и делом – Смерть там. Опоит Ирина зельем Александра и прикует все помыслы ее к горам Карпатским. Не под нею Александр, а под ворогом. По большому счету, двое всегда могут встать лицом друг к другу, и будут смотреть друг на друга, но между ними всегда будет лежать поддонный Змей, по которому и перешел Дажьбог, чтобы освободить Подвселенную от Кощея. И посмотрели, и поняли – загажена подвселенная, леса повырубили, зверей повывели, что ни человек, то нечисть, а для человека места не осталось. И сирые, и убогие, и естественно, мечтаем о бессмертии, и нет ни одного бессмертного – все под смертью ходят, преклонившись перед Сыном человеческим.

– Может, грохнуть Иринку, – рассудил Кирилл. – Что-то зачастила в Черемушки. К Сане клеится, к Мирке в подружки набивается – могут не устоять. А Славку насмерть замучают, если в их руки попадет. Хорошо, что он с дядей Матвеем на лесоповале, там его в обиду не дадут.

– Ну вот, начали за здравие, кончили за упокой. Садись за книгу, убивальщик, и ищи ответ, как слопать пряник и не подавиться. Скоро экзамены в школе закончатся, а мы пока дверь открыть не пробовали.

– Я все равно не понимаю, как можно войти в камень?

– Там портал – дверь на ту сторону. Сложная процедура, согласен, но не смертельная.

– Я сто раз всю книгу перерыл, об этом ни слова, – Кирилл повертел книгу, сунув ее под нос коту.

– Книга Тьму изучает, а разворот в пространстве – Свет, – кот отодвинул ее от себя и телепортировался с кровати на стол. – Ты снова забываешь, что Бог над пространством и Он – разумное существо. Хранители – его ударная гвардия, которым поручена великая миссия быть свидетелями и хранителями его Закона в этом мире. Как говорится, себе доверяй, но проверяй.

– но я не смогу в другом пространстве выжить, там другие физические законы! – расстроился Кирилл. – Я люблю свое тело, я не хочу его потерять!

– И не надо. Мы не в другую Подвселенную идем, а сокращаем путь в другую точку пространства через загибулину. В космосе много таких пространственных дыр. Не смотри по сторонам, здесь такого перехода нет, – фыркнул кот. – Специальная аппаратура нужна, которая создает видимость материи там, где ее нет. Если языком образа, то там воронка, которая заработает, когда мы встанем перед лицом ее и попросим нас пропустить.

– А почему любой не может перейти? – засомневался Кирилл.

– А как без меня-то? Я ключ, который выведет тебя в люди! – кот снова фыркнул, довольный собой.

– Отдаю должное, ты умеешь водить за нос! – рассмеялся Кирилл. – Ты заставил меня перерыть тонны макулатуры, зная, что сможешь и без этого меня переправить.

– Да, заставил, и столько, что Верка перестала зубы скалить, – напомнил кот. – Мы для твоей тетки теперь кладезь мудрости! А еще убедился, что макулатура она и есть, и все современные знания не стоят выеденного яйца. До древних вам ползти и ползти.

– С этим я не могу не согласиться. Но и не соглашусь. Древние много знали, но мы-то свои знания еще на практике применяем.

Кот ехидно захихикал.

– Не буду тебя разочаровывать, скоро сам все увидишь.

Глава 16

Пока Кирилл готовился к экзаменам в институт, ему старались не мешать. Академии и институты стоило дорого, конкурсы на бюджетные места стали такими же, как на мисс Россия. Десять человек на место и вся комиссия куплена давно. На чудо не надеялись. Но Кирилл клятвенно заверил: не займет первое место – будет ждать следующего года.

И все понимали – два.

Впереди армия. Восемнадцать ему стукнуло в начале июня, как раз перед экзаменами. Слава богу, после того, как весенний призыв закончился. Дома только об этом и говорили в последние дни.

– Кирилл, это не армия! Поставлю плоскостопие, кто в твой билет будет заглядывать? – наконец, сдалась мать. – Наша молодежь никому не нужна: ни образования, ни на работы, ни жилья… Раньше хоть общежития были, а сейчас родители не помогут – ложись в гроб и помирай. Не хочу, чтобы ты себя угробил по приказу каких-то бесчестных людей, защищая их кошельки. Это не народ, это бандиты! У нас не демократия, а алигархократия. Пусть своих детей отправляют себя защищать. Наши Черемушки – луч света в темном царстве, в других местах апатия, депрессия, полное безразличие, – она обернулась к тете Вере, выражая удивление. – Не понимаю, как нас еще не съели до сих пор. Ты представляешь, больницы закрывают! – обернулась она к тете Вере с возмущенным лицом.

– Да уж, местным повезло: начальство с зубами и не высовывается, как некоторые, – поддакнула тетя Вера. – В Москве выставил себя такой кандидатом, так от его хозяйства ни рожек, ни ножек не оставили. А оппозиционеры? Уж на что карманные, из тюрем не вылазят.

– По телевизору тут показывали: человека трое пинали до смерти, и даже не остановился никто. Стариков поджигают, в рабство угоняют… Что ж дальше-то будет?

– Ну, правильно, квартиры распродали, кому они теперь нужны? – Мирка пожала плечами. – Кирилл, мы в армию тебя не отпустим. Я сама тебе что-нибудь сломаю… Всего-то девять переломов, а там двадцать семь стукнет!

– Я служил, пусть и он послужит! – брезгливо скривился Александр. – Чего вы его жалеете? Невозможно слушать! Сначала его будут бить, потом, может, он.

– Саш, иди, мы без тебя решим! – в сердцах приказывала Мирка, качая на руках трехмесячного Олежку. – И не забудь молоко у бабы Дуси забрать.

– Ути-пути, маленький, ути-пути, сладенький, папочка молочко принесет… – умильно счастливый Александр состроил козу, проверяя сырость памперса. – Вот с кем надо нянчиться! А наша мамка нянчится с каким-то чужим дядькой, на котором разве что мешки таскать. Да, сынулечка?

Покачать Олежку выстраивались в очередь, а младенец таращился на всех голубыми, как у Александра, глазами, пускал пузыри, агукая на непонятном языке, состоящих из одних гласных, добавляя «пф, пф». Александр и Мирка жили после свадьбы на первом этаже, в бывших комнатах матери и тети Веры. За пару месяцев Александр возвел пристрой, в котором расположили детскую и спальню, а в комнатах устроили гостиную и отдельную ванную. Тетя Вера и мать переехали на второй этаж. Над пристроем теперь располагались спальни матери и тети Веры, а в бывшей комнате Александра кабинет и ванная комната.

Известие, что Мирка и Александр решили пожениться, привело и мать, и тетю Веру в шок. Они смирились с Мирославой, хоть и рассматривали Кирилла, как обманутую жертву, пойманную на крючок. Случилось это на позапрошлый новый год. Он принял известие с тайной радостью, стараясь ее не афишировать.

Перед этим Александр ходил подавленный, кислый, а когда Кирилл застал его целующимся с Мирославой, внезапно признался:

– Я у тебя девушку увел, – его, очевидно, эта мысль мучила.

– Поздравляю, рад за вас, – спокойно ответил Кирилл. Он ликовал – задание кота было выполнено. Да и Мирка давно ему все рассказала.

– Так ты… – Александр смешался.

– Ты, возможно не поверишь, но мы с Мирославой просто друзья. Давно уже… В общем-то, у нас ничего и не было. Да, она мне нравится, – на всякий случай Кирилл решил не давать Александру повод думать, что он не дорожит Мирославой. – Но она всегда тебя любила. Это мне и непонятно! Я надеялся, что она в тебе разочаруется. Так что не расслабляйся, это не ты, это я у тебя ее уведу.

Не сказать, что Кирилла не тошнило, когда он замечал Александра и Мирославу в обнимку с глупыми рожами. Так они могли сидеть и час, и два, молча прижимаясь друг к другу. Сначала в укромных местах, после признания – открыто. Свадьбу сыграли в начале июня.

Но радоваться было рано. Ирина Штерн пока не ушла в прошлое. Прознав про свадьбу Александра и Мирославы, она объявилась. И вызвала Александра из клуба. Мирка отпускала его, сама она на танцы ходила редко – в начале беременности она чувствовала себя плохо.

По счастью, Кирилл оказался рядом.

Наглость бывшей пассии Александра его взбесила – он выскочил следом, застукав их в тот самый момент, когда они собирались уходить.

«Ты че, бычара, с этой шалавой собрался шашни крутить? У тебя жена дома беременная, или забыл? Мозги отшибло?» – набросился он на него, испытав злость, которую едва смог сдержать. Хотелось плюнуть брату в лицо. Он даже не понял, как схватил Ирину за волосы и протащил по земле.

«Мало вам фирмы отца? Мало квартиры? Я с тебя, тварь, шкуру спущу и буду на медленном огне поджаривать, если узнаю, что ты в семью лезешь!»

«Кир, отпусти ее!» – потребовал Александр не своим голосом, но заступиться не посмел.

«Пошла вон!» – Кирилл пнул Ирину под зад, выказывая свое полное презрение.

«Я его люблю!» – попыталась было вступить она в разговор, но Кирилл человека в ней не видел – напугать ее, поставить на место он мог только сейчас, а иначе придется все начинать сначала.

«Засунь свою любовь себе знаешь куда? А ты че молчишь, козел?»

«Ириш, извини, но у меня действительно жена, ребенок…» – виновато отступил Александр. Он был сам не свой, казалось, он вот-вот поведется, как бык на привязи.

«Эта башкой покалеченная?» – приструнила его Ирина.

«Что ты сказала? – процедил Кирилл с ненавистью, сжимая кулаки. – А не хочешь кирпич на голову и дырку в черепе, а то нам бы подлечится!»

«Не смей так про мою жену!» – возроптал вдруг Александр, растерявшись.

Домой Кирилл Александра тащил силой, и караулил три дня, пока Ирина не уехала. Кроме того, Александру досталось и от матери, и от тети Веры, которые теперь имели на него большее влияние. И тем же вечером предупредил Мирославу, заставляя искать демона, который растопил Александра в один миг. Он уже начал сомневаться, что от Штернов когда-то избавятся – демоны поднимались и поднимались, обнаруживая себя внезапно, как будто вырастали на пустом месте.

Но все же прогресс был на лицо, через неделю Александр уже не понимал, почему на него все злые, вспоминая Иринку с сожалением, но как отрезанный ломоть.

– Всего год – плолтора! – сердился Кирилл. – Не сходите с ума!

– Всего, когда каждый день не издеваются, – проворчала тетя Вера, не одобряя ни мать, ни Кирилла. – А если пинают, длиною в жизнь. Ты кого собрался защищать? Бандитов? Пусть они своих детей калечат! Они в лицо тебе насмехаться будут, а ты по отбитым почкам слезы проливать. По мне так всю страну давно пора поделить надвое, Москва там, а мы как-нибудь здесь, без сволочей, которые пьют нашу кровь. Голоса у России нет! Столько талантов, а мы на голые задницы безголосых пассий насильно смотреть должны. Да сколько можно терпеть?

– Все бандиты из глубинки вылупились, – парировал Кирилл. – Не москвичи законы принимают, и бюджет не москвичи утверждают. Они не плачут, вам-то что?

– В том-то и дело, словно одну голову сняли и другую на ее место поставили, – горько посетовала мать.

– Боятся они голоса России, не зря революция началась с захвата телеграфа, – уверенно заявила тетя Вера. – Столица – душа страны, а это не душа, это гнездовище вампиров и змей, которые торгуют страной и людьми. Ты для них мясо – и будешь мясом! – строго взглянула она ни Кирилла.

– Ладно, не поступлю, лягу под каток, – смирился Кирилл, ретируясь.

Экзамены пролетели незаметно. Выпускной бал и аттестат о среднем образовании. Место Мирки оставалось свободным, обзаводиться подружкой Кирилл не торопился. В какой-то степени ему льстило, когда девчонки пытались его закадрить, и он ловил себя на мысли, что ему нравятся все.

– Ну надо же! Я столько времени телочку клеил, а она сама на тебя повесилась? – после очередной победы, Леха расстраивался. – Вот так прямо сама? Нет, ну это же надо! – размахивал он руками, снова и снова пытаясь понять, что у него нет такого, что есть у Кирилла.

– А ты делай умное лицо и рассказывай скорбно про разбитое сердце, – советовал Кирилл.

– Прекрасный пол на сеновале, удобный и приятный на ощупь, – дразнил Леху Игорь, еще один их друг. – Ну давай уже, попробуй! А то уйдешь в армию девственником, засмеют же.

Только Леха краснел, бледнел и заикался, когда до дела доходила.

– Если сам пол жалеет, что его потоптали, нам о чем переживать? – поддерживал Игоря Кирилл, стреляя по сторонам глазками.

И вдруг все закончилось. Закончилась школьная пора, к которой он привык. А с нею и детство. И даже мать и тетя Вера пытались поговорить с ним по-взрослому, навяливая очередной институт.

Два дня Кирилл не находил себе места, реально почувствовав, как стремительно приближалась та самая армия, о которой он никогда не думал всерьез – и старость. Он так привык к тому, что его все это время кормили, поили, одевали, подкидывали на карманные расходы. Даже Саня иногда совал рублей пятьсот, чтобы посидел с девушкой в кафе в центре.

– А если я не поступлю в семиречинскую академию? – схватился он за голову, оставшись с котом наедине. – А если поступлю, как долго мы сможем это все скрывать?

– До июля, когда начнутся экзамены в институтах, время у тебя есть. Не советую тратить время на болтовню! Завтра с утра берем рюкзак и отправляемся в Семиречье. Сообщишь родным, что отправляешься в какую-нибудь экспедицию в горы, куда Макар телят не гонял, чтобы хорошенько над выбором подумать. Понять, что и как в Семиречье, двух недель тебе за глаза хватит, – посоветовал Страж. – Не примут, будем знать, чего не доглядели. Пары дней, чтобы выбрать тутошний альма-матер, нам за глаза хватит. ЕГЭ у нас на руках, балы высокие – ты и без экзаменов будешь зачислен. Ну а нет, так и в армию сходим, мышцы подкачаем. С твоим талантом не пропадешь!

– В горы? На две недели? – Кирилл схватился за голову. – Кто меня отпустит?

– Парень, тебе восемнадцать лет! – опешил кот, уставившись на Кирилла. – Придумай чего-нибудь! На худой конец, пожалуйся на усталость. Мол, уезжаешь в спортивно-оздоровительный лагерь… А поступим, сможем претендовать на защиту по программе конспирации. Обеспечат такое алиби, что ни одна собака не пронюхает!

Сборы были недолгими. Вечером Кирилл поговорил о группе туристов, которые сплавлялись по реке, и выдвинул желание составить им компанию, после остановившись где-нибудь в молодежном лагере. Его слова никто всерьез не воспринял, как-то пропустив мимо ушей, ни запретов, ни нравоучений не последовало. С появлением маленького Олежки всем стало не до него. А утром, пока все спали, Кирилл написал записку, чтобы его не искали и не ждали, и отправился в пещеру.

В конце концов, могли потом созвониться…

Не прошло и часа, как, с замиранием сердца, он стоял перед той самой дверью, потыкав в нее пальцем. С тетей Верой они тут были и не раз, и не два. Всю пещеру облазили, пытаясь выяснить, как далеко она протянулась. Но ни конца, ни края у пещеры не было. Обнародовать пока не спешили, тетя Вера собиралась наложить на нее лапу, разработав маршрут, протянув электричество и выбирав самые красивые залы, чтобы установить подсветку. И готовила справочник, изучая ее проходы.

– Да будет дверь! – произнес кот, трансформируясь в темное облако и наложившись на камень. – Ну че стоишь? Иди! – обиженно прозвучало из этого облака, пока Кирилл нерешительно топтался на месте.

– В камень? – заупрямился он.

– Ты видишь камень? – рассердился кот. – Шагай, сказал!

И Кирилл вошел, слегка согнувшись, сразу зажмурившись от яркого света.

А когда пришел в себя, не поверил глазам…

Он стоял посреди огромной, метров двадцать в высоту, бесконечно вытянутой залы с колоннами, с рядами зеркал вдоль стен. Мир вокруг был материален, чего нельзя было сказать про него. Руки его, и все тело увязли в чем-то густым и вязким – нечто вроде плотного поля, почти физического. Он видел покрытый узорной плиткой пол, выложенной в орнамент, но непослушные ноги его не доставали.

Он уже собирался двинуться в глубь, когда его вдруг остановил голос кота:

– Эй! Я что, вечно буду носить тебя, как беса? Выйди назад!

Кирилл оглянулся, нос к носу столкнувшись с тем самым облаком, в которого обратился Страж, сразу догадавшись, что нужно сделать.

Вышел он в тот же зал, обретши свое тело.

Кот фыркнул, отплевываясь.

– Ну вот, мы на месте! – довольно проговорил он, усаживаясь на задние лапы.