На последний шанс меньше

Левон то и дело опирается на трость, но идёт уверенно, без остановок. Алекс видел только его спину, но дал бы руку на отсечение, что тот просто выделывается, на самом деле сейчас, поди, с удовольствием сел бы на коляску.

Из общего зала они вышли в коридор. Он привёл в комнату со старинным лакированным столом. На полу блестит паркет, на потолке иллюминирует хрустальная люстра. По стенам размещаются полочки с книгами и широкий плазменный телевизор. Ждут своего в уголке зеркало и тумбочка с чашками и рюмками. Агаян, как зашёл, сразу уселся на угловой диван, Алексу предложил место в кресле сбоку.

– Ну а что, мягонько… – Беловолосый с удовольствием ощутил под задницей дорогую обивку. – Может чего перекусим?

– Нет. – Левон поглядел строго. – Сейчас мы поговорим, о чём ты там хотел, а дальше видно будет.

Алекс пожал плечами и потянулся в карман за перстнем.

– На, – он кинул его Левону, тот ловко поймал здоровой рукой, – погляди внимательнее, вдруг обознался?.. Заодно себе забери.

Мгновение Левон смотрел на гостя ядовито, затем перевёл взгляд на перстень. Приблизил его, повертел, ещё раз кинул на Алекса неприязненный взгляд и спрятал ценность в карман.

– Ну выкладывай. – Он натужно вздохнул. – Зачем звонил?.. Зачем пришёл?..

– Дело у меня к вам. – Алекс непринуждённо закинул ногу на ногу. – Вы, я слышал, закусились с Кутузом. Видишь ли, у меня тоже есть с него спрос. А враг моего врага – мой друг.

Левон молчит, глаза его жгут прямо-таки осязаемым неприятием. Алекса это не тронуло, он уверенно добавил:

– Я тут узнал про ваше общее, так сказать, приключение с задержанием. У меня тут же возникла идея вмешаться. И вот, теперь я здесь!

– Кто мешает – того бьют… – Левон недобро прищурился. – Ладно, допустим. А с Агаяном ты как пересёкся?..

– Адвокатом представился! – Алекс хитро подмигнул. – Выправил корочки – это было не трудно – и через знакомого моего знакомого устроил приём в СИЗО. На. – Он достал из кармана чёрную коробочку. – Тут запись нашего с Агаяном разговора. Воспользоваться сумеешь?

Левон принял гаджет, на удивление легко разобрался в управлении и включил единственную запись. Пошёл звук…

…Сидели и слушали они молча. Алекс посматривал на напрягшегося, как рыбак над поплавком, Левона, ловил на себе его ответный хмурый взгляд. При этом лениво оглядывался, искал глазами пятый угол. Как только запись кончилась, он произнёс:

– Если найдётся у вас ниточка, то спросите самого Агаяна, как дело было. Он всё подтвердит.

Левон вздохнул, выражение его лица стало серым. Перебирая пальцами по подлокотнику, он произнёс:

– Можно сказать я тебе верю…

– Но?..

– Но откуда нам знать, что ты не связан с ментами? И какая от тебя польза? – Левон приподнял бровь. – Ты стреляешь из глаз лазерами? Может быть главный прокурор и главный судья Самары являются твоими лучшими друзьями? Или твоими должниками? Что в тебе такого есть? Зачем ты нам нужен?..

– Лихость есть. – Алекс говорил по-деловому, с полной серьёзностью. – Лихость и находчивость. Я, Левон, такие финты выкручивал – люди меня волшебником называли! Лучше быть со мной другом, чем врагом…

Посидели, посверлили друг друга острыми взглядами.

– Ладно! – Левон махнул здоровой рукой. – Если Агаян и вправду так решил – а мы проверим, не сомневайся! – будешь вместе с нами на дела ходить. Надеюсь, путное-то хоть что-то умеешь?..

– О! – Алекс хлопнул в ладоши, захохотал. – Поверь, дружище! Скоро твои пацаны будут на меня равняться!

Виктор старался ехать спокойно, но у него не выходило: нога сама давит на газ лишнего, пальцы стискивают руль, дыхание сбоит. Вчера вечером пропал Славик – Буйнов Святослав Игоревич, «чёрный» бухгалтер Кутуза. Просто не пришёл к назначенному сроку в назначенное место. Телефон его вне зоны.

– Сволочи… – пробормотал Виктор сквозь сжатые зубы. – Мрази!

Славик много знает, связан со многими людьми. Что теперь будет?.. Ведь наверняка это агаяновские! Да сто процентов! Схватив Славу, они обязательно заставят его говорить, а Славик расколется сразу: он по-книжному умный, но бесхребетный абсолютно. И в живых они его вряд ли оставят. Как ни крути, по всем раскладам можно считать, что слава Мёртв и разболтал всё, что знает.

От тревожных раздумий Виктор не заметил, как проехал на красный – в уши болезненно ворвался гудок чуть не врезавшейся в него машины!

– Ездить научись, придурок! – гаркнул Виктор рефлекторно, хотя сразу понял, что сам виноват.

Нужно срочно что-то предпринять, но что?! И нужно ли докладывать Кутузу до того, как он, Виктор, разрулит ситуацию? Нет, лучше сообщить, когда всё уже порешается и проблема будет устранена.

Краем глаза Виктор заметил, как в зеркале заднего вида мелькнула и пропала «десятка», уже примеченная им минут пять назад, возле поворота на Энтузиастов. Слежка? Возможно… Прибавив газу, Виктор вырвался вперёд и под новые ругательства проскочил через следующий светофор, на этот раз на жёлтый.

Может слежка а может и мерещится уже, нервишки шалят… Сбавив скорость, чтобы не дай бог не прицепились патрульные, Виктор сделал лишний круг и проехал через ненужный поворот, потом скользнул в хорошо знакомые дворы. Появившись на выездной, он ещё раз повернул и через гаражи оказался на другой, кривенькой, словно коровами протопанной, однако выведшей в следующий двор дороге, откуда ушёл на главную.

Проехав дальше, Виктор свернул и понёсся к «Муравейнику» на Запорожской. Ага, вот и он – людный, суетный и чем только ни пропахший. Напротив него стоянка, а на стоянке, вон видно, уже ждёт нужная машина…

Припарковавшись среди тесно натыканных авто, Виктор вышел и двинулся к машине, которую поймал взглядом. Даже по сторонам не оглядывался. Его крупная шарообразная фигура отбрасила тень, где могут укрыться трое, а солнечные очки блестят, как вулканическое стекло. Через мгновение в них отразился водитель той самой машины: коротко стриженный, с массивной челюстью и лицом, с которым можно спокойно гулять по тёмным улицам. Высунув руку из окна, он сидит и слушает радио. Подошедшего заметил но не отреагировал, лениво продолжил наблюдать голубей, дерущихся за краюху хлеба.

Боковая дверь распахнулась, повеяло потным, взмокшим от жары телом. От тяжести машина просела, чуть не поцеловав дном асфальт. Только тут мужчина взглянул на гостя и улыбнулся:

– Витя!

– Антоха!

Они обменялись крепким рукопожатием, обнялись. Антон улыбался не долго, почти сразу посерьёзнел. Виктор не улыбался вообще.

– Ну что там у тебя? Давай, делись! – Антон побарабанил ладонями по рулю, обернулся к брату. – Я слышал, дела пошли конкретно плохо?..

– Конкретнее некуда, – прорычал Виктор мрачно. – Агаян со своими псами совсем оборзел! Сам сидит в кутузке, но шестёрки его не отдыхают, вовсе нет…

– Что-то случилось?.. – Антон насторожился. – Рассказывай.

– Да ну, знаешь, Антох, ты ж в наших делах пока ещё не совсем в курсе… – Виктор неопределённо покрутил ладонью.

– Ну так ты разъясни, буду в курсе. – Антон взглянул на брата критически. – Кто меня к вам подтянул?.. Ты. Я косячил когда-нибудь?.. Нет. Давай, Вить, всё рассказывай, и без этих твоих недомолвок.

– Антох! Ну какие, к лешему, недомолвки?! – Виктор всплеснул руками. – Ох, беда на мой лысый череп!.. Если в общем, то неприятности у нас. Крупные неприятности.

– Я думал, ты меня позвал, потому что хочешь, чтобы я помог… – Антом пожал плечами. – А любая информация, сам знаешь, не лишняя…

– Знаю. – Виктор кивнул. – Знаю конечно… Ладно! Короче. Пропал Слава, наш бухгалтер.

– Бухгалтер пропал?.. Ну и что?..

– А то, что Слава этот много знает! – Виктор посмотрел на брата с лёгкой укоризной. – Как ты думаешь мы отчётность ведём?.. Слава в курсе многих ключевых вопросов. Через него некоторые нужные связи идут. Он важные места, важные цифры знает. Понимаешь?.. Вот он и пропал! Если это дело агаяновских – а я уверен, что так и есть – то в ближайшее же время мы должны ждать удара по любым нашим активам! Понимаешь?..

Антон наморщил лоб: кожа над его бровями взбороздилась буграми, словно пахотная целена.

– Ну, в принципе, главное улавливаю… – Он подумал, почесал подбородок. – Ну а я то с бойцами чем тебе помочь могу?..

Виктор многозначительно положил брату пятерню на плечо.

– Твои ребята – мои ребята… И ни ты мне, а мы с тобой. Мы! Кто нам платит, Антох?.. Вот, улавливаешь. И платит ведь не плохо, согласись. Ты вон только сравни свою зарплату с тем, что тебе Алексеич даёт – смех один! А наркота – она всё равно будет, хоть с нами, хоть без нас. Так пусть уж лучше с нами: хоть малость поимеем с этого…

– Да я не против, не против! – Антон примирительно поднял ладони. – Мне моя добавка нравиться, я не хочу её терять… Но сейчас-то я как могу помочь?..

Виктор помедлил с ответом. Взгляд его стал хищным, решительным.

– Бойцы хорошие нужны, да такие, чтобы не забоялись пойти на большую мокруху. Нужны чрезвычайные меры! Одного Агаяна убить мало – всех его упырей следует на тот свет отправить! И делать это надо срочно. Прихлопнуть сначала тех, кто на свободе пока ползает, а потом и главного этого таракана… Лишить надо, Антох, этих чертей их главарей! У них же толковых голов и нет почти, в основном шантрапа только. А с одной шантрапой каши не сваришь. Вот как всё это провернуть – нам с тобой, братишка, и надо придумать. У меня, кстати, есть кое-какая мыслишка….

Антон хотел что-то ответить, но краем глаза заметил в зеркале заднего вида человека, подходящего к машине с чёрным пакетом… Глаза Антона в страхе округлились – пакет был отброшен, в руках незнакомца заблестел металлом укороченный АК!

– Ложись! – заорал он истошно, протянул руку и схватил Виктора за шиворот. – На пол!

Затрещали выстрелы! Вмиг полопались стёкла, на голову посыпались осколки. Виктор почувствовал гадкий, панический страх, но тут же привычно раздавил его в кулаке разума. Осерчав, он потянулся за пистолетом, но вспомнил, что оставил его дома. Чёрт!

– Ах!.. – Антон выплюнул кровь, та чёрно-красной линией потекла по его подбородку. – Витя… Витя-я-я…

Глаза его стали мутнеть, взгляд потерял осмысленность.

– Не-е-ет! – Виктор услышал, что сам орёт до боли в глотке. – Анто-о-о-он!

Стрельба прекратилась. Хоть всё ещё и опасался словить пулю, но Виктор выглянул: мужчина лет тридцати, с пухлыми губами и носом картошкой выбросил автомат. Сжигая исходящую дымом резину к нему подъехала «десятка» – та самая, которая плелась в хвосте! Стрелок прыгнул и в ту же секунду машина, заставляя визжать шины, скрылась. В воздухе повис крепкий аромат пороха и жжёной резины.

Слыша рёв уносящейся «десятки», Виктор оцепенело глядел в лицо брата, в его стеклянные и уже ничего не видящие глаза. Струйка крови изо рта мёртвого перестала течь. Губы Виктора задрожали, в глазах застыли слезы, а в глотке – стон.

…Каким-то чудом Виктор скрылся, не привлеча внимания. При мысли, что нужно оставить тело Антона лежать и дожидаться внимания посторонних сердце его мучительно сжалось, но он всё-таки ушёл, поседев за час жизни, как за десять лет. Вообще, если бы кто увидел его голову нестриженной, то охнул бы – так ярко она расцвечена чёрным вперемешку с белым… Потому и стрижётся налысо.

Домой возвращаться не стал – может ждать засада, да и наверняка ждёт. Обе симки, которыми пользовался, вынул и засунул в карман, в самый глубокий угол. Взамен установил новую, заранее для таких случаев купленную и ни разу ещё не пользованную.

Виктор долго думал, где остановится, пока не снял на ночь дешёвенькую квартирку в районе железнодорожного вокзала, где половину вечера просидел, роняя слёзы и не имея никакого желания сдерживаться: плевать, всё равно никто не увидит… А вот вторая половина, захватившая и часть ночи, стала радикально противоположной: Виктор наполнился такой жгучей, раскалённой, ядовитой ненавистью, что чуть не сошёл с ума, представляя, как разносит Агаяна и всех его шавок, как лично рвёт их на куски и скармливает мясо собакам!.. Большого труда ему стоило успокоиться и сказать себе, что именно сейчас от него требуется наибольшая холодность и прагматичность, что утро вечера мудрее… С горем пополам он заснул только в пятом часу.

Поутру, так толком и не выспавшись, Виктор запоздало позвонил своим ключевым, разъяснил ситуацию и велел хоть и не отсвечивать – неизвестно, для кого ещё может готовиться ментовская засада – но держать ухо востро, руки на оружии, а передвигаться только группами. На жизнь каждого в любой момент могут покусится.

Чертовски, сатанински Виктор возненавидел ситуацию, в которой оказался: главный на нарах, бизнес в ментовском стопе, агаяновские могут ударить из-за любого угла… С родителями связаться нельзя, даже обнадёжить их нельзя. Ни в морг, ни на похороны брата тоже нельзя – и там покуситься могут, скоты…

Нет, оплакивать и скрежетать зубами можно будет только потом, когда опасность смерти и неволи минует. Сейчас нужно действовать, решительно действовать!..

Стараясь не сбиться с боевого настроя на горестные переживания, Виктор связался с Карпухиным и попросил узнать у Кутуза один телефонный номер, который, по-хорошему, сам уже давно должен был знать, да вот не удосужился… А передать велел, что всё в порядке, что всё хорошо…

Ближе к вечеру пришёл ответ с нужными цифрами. Виктор долго готовился, но сразу позвонить не сумел: рука внезапно дрогнула и выронила телефон, чего за собой раньше никогда не замечал. Наступив, наконец, всем слабостям на горло, Виктор сделал глубокий вздох и позвонил…

Эх, Паша-Паша! – Никита со вздохами перешагнул через засохший серый кустарник, обильно разросшийся по всему двору. Двору некогда наверняка красивого, а теперь заброшенного грязного здания. – Ну кто же из вас додумался в таком месте тайник мастерить?! А бомжи?.. А дети?.. Да тут всякий найти может!

Паша шёл впереди, и хотя Никиту слышал хорошо, но не ответил, только отмахивался от постоянно лезших в лицо веток.

– Уже почти на месте, – произнёс он, не оборачиваясь. – Ты, Никит, лучше по сторонам смотри, а то у меня чувство, что за нами кто-то наблюдает…

– Конечно наблюдает… – буркнул Никита тихо, но всё равно слышно. – Сделать заначку в таком приметном месте… В заброшенном здании посреди города!..

Кое-как они всё же пробрались и взошли на крыльцо двухэтажки, лет пятьдесят или семьдесят назад бывшей толи школой, толи консерваторией. Паша боязливо огляделся, на Никиту посмотрел с ожиданием.

– Да нет здесь никого, нет, – произнёс тот успокаивающе. – Если бы были, мы бы их за эти полтора суток заметили бы, будь уверен.

– А вдруг затихорились? – Паша ещё раз пугливо огляделся. – Всё-таки они люди серьёзные…

– Здесь могут быть только бомжи, дети и дикие животные. – Никита старался проявлять терпение. – Поверь – за то время, что мы наблюдали, кто-нибудь да показался бы. Мы же всё-таки не со шпионами имеем дело, не с настоящими разведчиками…

Взгляд Паши ответил возражением, но он смолчал и первым пошёл внутрь. Никита двинулся следом.

Снаружи здание, оказывается, было ещё ничего: внутри это уже оказался склеп, руины. Парни прошли чуть вперёд и остановились возле большой кучи мусора, накопившегося, наверное, за десяток лет.

– Вон сюда. – Паша зашагал по коридору мягко, стараясь не взбаламутить пыль. – Никит, прикрой спину.

Никита нахмурился: тут и прикрывать нечего – сразу ж видно, что пыль давнишняя, уже неделю минимум лежит никем не тревоженная… но промолчал. Нашим легче.

Паша шёл, и Никита видел, как напряжены его движения, как по затылку течёт пот и темнеет от него же на спине майка. Пройдя по захламлённому коридору и свернув в комнату с единственной целой дверью, Паша встал, как вкопанный, будто увидел приведение.

– Всё пропало… – выдохнул он жалко, уставившись на разломанное бюро, точно дровосеком изрубленное на куски. – Тайника больше нет…

Никита вошёл следом, остановил взгляд на обломках

– Ты точно не перепутал? – Он огляделся. – Может это какое-то другое место?..

– Перепутал?! – Паша возмутился до глубины души. – По-твоему я что – без памяти хожу?! Без глаз?!

– Ну-ну, не кипятись… – Никита положил ладонь ему на плечо. – Пойдём, посмотрим, что там в обломках.

Сказал и, не обращая внимание на безучастность друга, подошёл к развалине.

Пыль покрывает дерево густо, её толстый слой искажает цвет, но кое-где видны изменения и даже белеет свежий срез…

– Да, разбомбили его конкретно! – Никита с наигранной бодростью ковырнул деревяшку. – Но видно, что это было не сегодня. И даже не вчера. Судя по всему – недельки две назад, а то больше.

– Это всё Гарик! – крикнул Паша неожиданно, да так громко, что заставил, наверное, всполошиться птиц на чердаке. – Это всё он! Я знаю!

Никита краем глаза заметил, как сжались у приятеля кулаки – аж до хруста, до красноты. Одновременно по щекам его потекли слёзы.

– Ненавижу его! Это всё он!

– Дружище, если ты так будешь горланить, то сюда менты со всего города съедутся, – предостерёг Никита, отбросив ещё одну деревяшку. – Ты чего кричишь? Ты спокойнее будь…

Паша замолк. Глаза его закрылись, а кулаки поднялись аж до висков, чего он в волнении не заметил. Чуть поостыв, он взглянул на Никиту влажными, измученными глазами и вышептал:

– Да, наверное ты прав… Пойдём отсюда. Делать здесь нам больше нечего.

И вышел из комнаты не медля. Никита хмыкнул и направился следом. Он решил ничему не удивляться, просто плыть по течению и как бы наблюдать за всем со стороны, словно посторонний.

Вместе они выбрались и вместе продрались через кустарник обратно к месту, где перелезли через забор.

– Мне кажется я сдохну. – Паша упёрся ладонью в арматурный столб, держащий перекрытия. – Всё как будто против меня. Я устал. Я жутко устал…

Никита встал рядом. Ему стало неловко, но он и не подумал как-то утешить, лишь безжалостно произнёс:

– Паша, не скули. Сдохнуть всегда успеешь. Лучше думай, как выжить.

Паша воззрился на Никиту резко и такая острая смесь чувств вспыхнула в его взгляде, как если бы кто-то смешал жгучий чилийский перец с ядрёным ямайским табаком.

– Что, хочешь сказать, что мне легко говорить?.. – Никита спокойно выдержал этот взгляд. – Перед тобой стоит человек, смерти которого хочет новосибирская братва, которого ищет полиция по делу о массовом убийстве и который без копейки в кармане. Что, по твоему, такому человеку делать? Повеситься?..

Паша не ответил, отвернулся.

– А по моему на такие вопросы есть только один ответ… – Никита говорил уже скорее не Паше, а самому себе. – Делай всё от тебя зависящее, борись до конца! А там будь, что будет…

– Этому тебя в ментовке научили? Или в армии? – Паша взглянул на Никиту уже без прежней язвы.

– Пфф… – Никита усмехнулся. – Так это каждый знает! С пелёнок! Только люди иногда забывают об этом, проигрывают бой со своими мрачными мыслями. Ну, знаешь, без царя в голове…

– Ладно, не нужно лекций. – Паша отдёрнул руку от столба и с хрустом потянулся. На его лице начал потихоньку проступать румянец. – И в самом деле что-то я перебрал… Ты это забудь, Никит. Глупость я сказал, не подумал…

– А что за Гарик? Он был в твоей банде?

– Банде?.. – Паша невесело улыбнулся. – Слишком грозное название для нашей шайки. Но да, был…

– И что же случилось? – Никита качнул головой, поощряя разговор. – Почему ты так о нём говоришь?..

Паша нахмурился, скрестил руки на груди и даже потемнел лицом. Спросил:

– Тебе правда хочется знать? Хочется ковыряться в этом?..

– Ну, понимаешь, я в этом городе ещё не один день могу провести… – Никита пожал плечами, скептически скривил губы. – Хотелось бы знать, с кем может судьба свети…

Паша громко прочистил горло, сплюнул. Никита подождал.

– Ну, если вкратце, – голос Паши стал еле заметно похрипывать, – мы с Гариком работали вместе, у каждого была своя роль. Я занимался развозом, он был что-то типа помощника у Сени, нашего старшака. В ту ночь, когда к нам нагрянули эти… уроды… я не видел, чтобы Гарика били. Я вообще его не видел. Но думаю, это он открыл им дверь.

Никита слушал, не перебивал. Только кивал в нужных моментах.

– И про тайник он знал. – Паша похлопал себя по карманам, его брови недовольно подпрыгнули. – Блин, куда я задевал телефон?.. Знал он и про тайник. Тут дважды два сложить – арифметика не хитрая. Сам понимаешь…

Никита понимал, но слушал уже вполуха, часть его мыслей как-то сама устремлялась туда, где может быть хот какая-то возможность достать денег… или хотя бы переждать в безопасности, чтобы не оглядываться в страхе каждую секунду и спать спокойно. А уж найти пару копеек зиму перезимовать отыщутся способы…

Зазвонил телефон. Паша всё искал свой, но напрасно, плюнул и обратился к Никите, который замер, погружённый в раздумья.

– Никита! Алё! Это не мой…

Никита опомнился, словно в него плеснули ледяной водой. Быстро нащупал трубку, посмотрел – неизвестный номер. Потянув время, он всё-таки ответил:

– Ало?..

– Никита?.. – Из трубки зарычало, словно говорит не человек, а медведь. – Это ты?..

– Может быть… А с кем я разговариваю?

– Это Виктор! Никита, алё! Ты можешь сейчас говорить?

Никита отдёрнул трубку, которую сразу же захотелось вышвырнуть, словно ядовитую змею. Это не ускользнуло от взора Паши – он напрягся в ожидании дурного.

– Я с вами больше никаких дел не имею! – произнёс Никита, чтобы сказать хоть что-то. – Вы что, не в курсе, что произошло с вашими ребятами? Увольте! Я с…

– Да я совсем по другому вопросу! – Голос рычал, но не злобно, скорее дружелюбно. – С теми ментами ошибка вышла, понимаешь? Всё хорошо кончилось, никто даже не поцарапался. Дело провалили, но Кутуз велел тебе доплатить за беспокойство. Приезжай, забери бабки! Сам он не может, они с Валей в другой город уехали, по какому-то срочняку.

Никита переглянулся с Пашей, взгляд у того стал настороженным, как у унюхавшей запах дыма лисы.

– Кто это?.. – спросил он шёпотом.

– Витя, один из Кутузовских. – Никита зажал ладонью трубку. – Предлагает приехать за бабками. Говорит, что с ребятами, которых наши… э-э… менты забрали, что с ними всё в порядке, ошибка какая-то вышла…

Паша умолк, но когда Никита уже хотел что-то по телефону ответить, внезапно выпалил:

– Звучит как бред! Но зачем ему врать?..

Никита задумался: в самом деле – зачем? Нет, причин может быть множество, так что правильнее так: зачем именно?..

– Ало, Никит, ты меня слышишь?! Ало-о-о!

– Да слышу, слышу. – Никита прочистил горло, отхаркнул. – Ты, Вить, меня не уговаривай, я не приду. Нечего мне лапшу на уши вешать.

– Ну и дуралей же ты, Никит! – прорычал Виктор укоризненно. – Ты чего там? В штаны наложил?.. Тут деньги твои лежат, десять штук зелёных. Десять кочанов, понимаешь?! Не знаю, чем ты так Кутузу приглянулся, но я бы столько за беспокойство не дал. – Теперь тон Виктора стал совсем нетерпеливым. – Приезжай и забирай! Нечего по всяким дырам прятаться. Ты мужчина или нет?.. Всё, жду тебя на Карла Маркса тридцать девять, там кафе есть. Найдёшь, не ошибёшься. Через час уеду и себе все заберу, а Кутузу скажу, что тебе отдал. Пока!

И отключился.

– Ну наха-а-ал… – протянул Никита ошарашенно, телефон застыл в его руке, словно прилипший. – Ну и на-а-аглый…

– Чё, хамил?.. – спросил Паша с какой-то комичной серьёзностью.

– Хамил. – Никита наконец таки спрятал телефон в карман. – Но только хитро хамил, жучара…

– И что будешь делать?.. – Паша поглядел на приятеля остро, с прищуром.

Никита был уверен, что ответит сразу, но промолчал, задумался. Десять тысяч зелёных, пустой желудок и угроза потери свободы и жизни слились в одну кашу, где поочерёдно чувствуется важнее то одно, то другое. Как в сказке про дудочку и горшочек.

– Не знаю… – ответил он со вздохом. – Не знаю, Паш. Не хотелось бы совать голову в петлю… С другой стороны оборванцем жить тоже не комильфо…

– Ладно, я понял. – Паша кивнул и сделал шаг к забору, уже готовый лезть. – Деньги говорят прыгать, люди лишь спрашивают, как высоко.

– А ты-то куда намылился?! – Никита скрестил руки на груди и взглянул на приятеля с подчёркнутым интересом. – Погоди уходить! Дай я тебе, если у меня всё выгорит, хоть должок отдам. За заданное направление, так сказать. В первый день, помнишь?..

За забором залаяли собаки. Стало слышно, как целая свора кинулась за одиночкой, а та, огрызаясь жалобно и дико, бросилась наутёк.

– Да из твоего рассказа выходит, если судить, что ты ничего мне и не должен! – Паша остановился, хотя уже потянул руки вверх. – Но я тебя понял. Не думай, Никит, я к тебе никаких претензий не имею. Но… вот что я скажу: уж больно близко ты ходишь по краю. Сейчас вот особенно, как мне кажется. Что, если там ловушка?.. Что, если тебя схватят?..