Концерт Патриции Каас. 10. И завтра будет день

А следующий куплет они пропели вместе, и голоса их сливались

© ©

От зори до зари,

От темна до темна

О любви говори,

Пой гитарная струна!

Врата

Головная боль

С некоторых пор Тоня стала замечать, что Свиридов иногда неприметно морщится.

– Толя, что с тобой?

– У меня иногда вдруг начинает болеть голова. И совсем не так, как бывало раньше. Раньше я легко справлялся с болью самовнушением, массажем … А теперь боль не сильная, но снять ее мне не удается.

– А лекарства?

– Нет, таблетками я пользоваться не буду. Думаю посоветоваться с Умаровым.

Эрнест Умарович выслушал Свиридова, задал несколько вопросов и направил на обследование к ведущим специалистам. Но даже весьма подробные исследования по самым новейшим методикам ясности не добавили, и для обсуждения сложившейся ситуации собрались все местные экстрасенсы.

Конечно, термин «собрались» был весьма условен – все заинтересованные оставались там, где их застал «вызов» Баранова.

Александр Гаврилович просто связался со всеми мысленно, и так же мысленно проблема была всесторонне рассмотрена и было выработано решение.

Решение, выработанное таким способом, заключалось в следующем – Свиридову рекомендовали обратиться к его неизвестным «контактерам», которые выходили с ним на связь и с которыми он иногда связывался по своей инициативе.

Такой мысленный контакт состоялся под контролем и при непосредственном молчаливом участии всех <людей> и в присутствии близких родных и друзей Свиридова.

Выглядело это так – в кабинете Свиридова собрались <люди> – просто для того, чтобы быть поближе к Свиридову, а рядом, в кабинете Антиповой собрались те, кто не обладал экстрасенсорными способностями.

Контакт состоялся, и наиболее полное изложение произошедшего Свиридов рассказал Тоне – <люди> в его рассказе не нуждались, так как они незримо присутствовали при контакте. Это для Свиридова было не просто, но он обеспечил такой неодносторонний контакт …

#Прошу на связь, прошу на связь.

Прошло не более пары секунд и он «принял» сигнал.

#Мы слушаем тебя. Говори.

#У меня начала болеть голова. Наши специалисты не могут разобраться в причинах.

И Свиридов в импульсе передал всю имеющуюся информацию вместе с заключениями специалистов по результатам лабораторных исследований.

#Мы обдумаем полученную информации. Не отключайся.

Молчание было не особенно долгим. Все ждали молча.

#Мы обсудили полученную от вас информацию.

Свиридову отвечал другой «голос», хотя, естественно никакого голоса он не слышал, но по некоторым особенностям он отличал этого «контактера» более высокого уровня по сравнению с теми, которые чаще выходили с ним на связь.

#Сопоставление полученной информации с особенностями вашего «организма» …

Понятие «организма» было выражено не на том информационном «языке», который все <люди> между собой называли «словесным», поскольку этот информационный «язык» был очень близок к обычной человеческой речи вместе теми с лингвистическими тонкостями, которые присущи национальным особенностям, а на более высоком уровне, который стали называть «эмоциональным».

«Эмоциональный» язык был намного богаче «словесного», и этим языком к всеобщему удивлению пользовался пес Сандал.

Поэтому понятие «организм», переданное «контактером», было намного шире понятия просто «организм», а его можно было воспринять как «человеческий организм» в самом широком смысле слова, и даже как «организм живой» …

#… с особенностями вашего <организма> привело нас к выводу, что наблюдаемые вами болевые ощущения являются следствием использования ваших <паранормальных> способностей.

Понятие «паранормальных» было еще много шире, чем понятие «организм», и незримо и молчаливо присутствующие <люди> помогали Свиридову освоиться с этим понятием.

#Использование вами своих «паранормальных» способностей для перемещения в пространстве и во времени привело к неконтролируемым изменениям в вашем «организме», и наблюдаемые вами ощущения в виде болей в голове, скорее всего, являются последствием слишком активного использования этих способностей. Пока мы не можем сообщить вам более обоснованного диагноза. Снимите энцефалограмму и сообщите нам результаты.

На этом контакт прервался, а на следующий день в Институте космической медицины Свиридов сидел опутанный проводами, и отвечал на вопросы врача.

Новый контакт состоялся сразу после получения результатов расшифровки энцефалограммы, непонятной даже специалистам.

Но передать изображение этой ленты самописца неизвестным «контактерам» для Свиридова не составило труда – к удивлению других <людей>, которые такими способностями не обладали.

Результат последующего контакта оказался несколько неожиданным – если изложить кратко полученное сообщение, то оно сводилось к следующему: изменения в организме Свиридова явились следствием того, что он попал в поле действия чужого инопланетного аппарата, с которым он вступил в пассивный контакт.

И не просто вступил в контакт, а во время этого контакта две чуждые сущности даже противостояли друг другу.

Дополнительной, а возможно и довольно большой нагрузкой для организма Свиридова по мнению «контактеров» послужили слишком частые телепортации – он использовал эти свои способности необдуманно часто, поскольку не чувствовал никаких изменений при этом.

Действительно, Свиридов практически каждый день и по нескольку раз мгновенно перемещался из одного пункта в другой – а иногда совсем недалеко! – что позволяло ему сокращать время на переезды.

Таким образом он экономил по нескольку часов рабочего времени почти каждый день, и за счет этой экономии успевал многое сделать. А поскольку он не чувствовал при этом никакой дополнительной нагрузки, то и считал телепортацию процессом безвредным – по крайней мере для себя.

Никто из его «коллег» – знакомых ему экстрасенсов способностью к телепортации не обладали.

А эта нагрузка постепенно сказывалась …

После отключения «контактера» <люди> дружно набросились на Свиридова – «а почему мы не знали об этом?».

И Свиридову пришлось кратко, в импульсе, сообщить своим друзьям сведения о боевой операции где-то на Карибах, а также о том, каким образом он использовал свои способности к телепортации, в особенности перемещения во времени …

После чего Олег Ерлыкин в свойственной ему манере вслух произнес уже привычную фразу «Бедный Толя, и за что тебе такое?» – и все молча согласились с ним.

В послании «контактеров» единственной рекомендаций было не попадать в дальнейшем в поле действия «чужих» …

А Свиридову не оставалось ничего иного, как снизить уровень восприятия болезненных ощущений, что он и сделал – с ведома Умарова …

Покой только снится

На очередном заседании Ученого совета кто-то пробурчал «Что-то стало очень спокойно и никто не устраивает революций!».

И как-бы в ответ на эту реплику на другой день рано утром домой Свиридову нарочный принес шифрограмму от Шабалдина с неясным текстом.

Но Свиридов не только умел читать между строк, но и в экстренных случаях умел подключаться к информационному полю своего тезки несмотря на то, что тот находился на расстоянии многих тысяч километров от Москвы.

И он узнал такое …

Экстренное заседание Ученого Совета – секретное! – было собрано на следующее же утро, и оно состоялось в том небольшом зале, что разместился межу кабинетами Антиповой и Свиридова, и о котором знали немногие.

После заседания Свиридов вызвал к себе начальника контрразведки «НИПЦ» полковника Лазариса, причем не вызвал обычным порядком, а попросил Мари пригласить к нему ее мужа, и по возможности побыстрее.

Валдис Лазарис был давним знакомым не только Свиридова, но и Тони – это они вдвоем со Свиридовы в свое время отстреливались от зависшего над ущельем иностранного вертолета, когда Тоня выходила из-за кордона по засвеченному маршруту …

Потом после ранения Валдиса пытались списать из погранвойск, но Свиридов нашел его, взял к себе и доверил ему свою контрразведку. И не ошибся.

Полковник Лазарис появился быстро, войдя в кабинет начал рапортовать о своем прибытии, но Свиридов остановил его и вышел навстречу.

– Здравствуй, Валдис! Давно не виделись! – пожимая ему руку мягко произнес Свиридов.

– Приветствую тебя, Анатолий! Конечно, давно – два дня назад!

– Пошли, сядем.

И они сели около небольшого столика в уютном уголке.

– Я еще не подписал твою записку по поводу направления молодежи на учебу, но помню и хочу поговорить с каждым. Не волнуйся, я помню о сроках и обязательно поговорю еще сегодня. Скажи Мари, чтобы она всех вызвала.

– Удобно ли мне?

– Удобно. Наши дружеские отношения проверены временем и в уточнении совсем не нуждаются. А мне нужно личное дело Анатолия Шабалдина. Город «Солнечный».

– Я могу принести прямо сейчас, хотя оно, скорее всего, в хранилище.

– Тогда иди через мою комнату отдыха, а Мари я скажу сам. Но с твоими кандидатами я буду говорить после этого личного дела.

– Я пошел?

– Я тебя жду.

Лазарис вернулся – вошел через неприметную заднюю дверь кабинета – с тонкой папкой в руках.

– Сядь, я быстро.

И Свиридов мгновенно пролистал папку от первого до последнего листка.

– Аттестовать его на очередное звание … Хотя ему это не нужно … А вот наградной лист – секретный! – будет совсем не лишним. Мы награждали его сотрудников, а его – забывали. Я виноват, буду исправляться.

И Свиридов вложил в папку чистый лист бумаги, быстро написал на нем несколько фраз и расписался.

– Спасибо, Валдис. Далеко дело не убирай – вернемся из «Солнечного» и я займусь им.

Список молодых сотрудников для направления на обучение в специализированные учебные заведения ФСБ и ФСО лежал у Свиридова второй день. Свиридов открыл перечень – всех упомянутых в нем он хорошо знал, и нажал кнопку вызова …

Разговор с каждым был подробным и неспешным, и пока Свиридов не поговорил с последним из них, он не подписал документ.

И вернулся домой поздно, успев перед уходом отдать распоряжение насчет завтрашнего полета в Сибирь и перечня командируемых …

Срочный вылет

Рано утром с местного аэродрома взлетел самолет и взял курс на восток.

В салоне уютно устроились Антипова, Дормидонтов, Лопаткин, Ерцкая, Потапович, Ерлыкина, Худобин, Аня Кутенкова, трое офицеров из отряда полковника Воложанина и он сам с женой и детьми.

Свиридов очень хотел захватить с собой Виктора Скворцова, но тот простудился и сидел дома с гриппом.

Федор и Аленка Воложанины летели на самолете в первый раз, их восторгу не было предела, и Свиридову даже пришлось взять их себе на колени и успокаивать.

Хотели бы побывать в Сибири и повидаться с родителями и сестры Суковицины, но их беременности – так дружно! – препятствовали этому.

Поэтому Свиридова в качестве личного секретаря сопровождала Мари Козлова-Лазарис.

Мари летала в командировку с шефом второй раз – первый раз она летала с ним в Японию. Она сидела в салоне самолета как обычно подтянутая и внешне отстраненная, но в салоне были только хорошо знакомые с нею.

Поэтому она улыбалась в ответ на улыбки проходящих, а на несколько слов Свиридова на латгальском наречии тоже произнесла что-то, что понял только Свиридов.

Федор и Аленка Воложанины циркулировали по салону.

Федор задержался около Мари, пристроился к ее коленям, а потом забрался на руки – что особенного? – наша тетя.

Аленка нашла его, стала что-то выговаривать – пока никто кроме Даши ее не понимал – но Мари поняла, освободила и для нее место, и та забралась и уютно пристроилась рядом с Федором …

Полет прошел спокойно.

На заснеженном аэродроме прилетевших встречала представительная делегация – Шабалдин, Иванищева, Верещатская, Рахматуллин и новый командир подразделения охраны объекта полковник Самулекин.

Встречали прилетевших и родители Даши Огородниковой – Федор Антипович и Олена Ксенофонтовна, которые сразу схватили внуков и больше их из рук не выпускали.

Шабалдин самолично проводил Свиридова в его привычное жилье, и после скромного ужина Свиридов на этот раз остался на ночь один.

А утром …

Шабалдин предложил своему тезке сперва пройти на установку, посмотреть рабочие журналы и результаты обработки данных, а уж потом устроить заседание секции Ученого совета.

Так и поступили.

Проехавшие знакомились с рабочими журналами, с рабочими журналами начальников установок, с рабочими дневниками руководителей подразделений.

Всю эту многоуровневую систему первичной документации когда-то заложил Шабалдин и затем развил и узаконил Свиридов, и именно поэтому информация растекалась по разным ручейкам, но зато потерять информацию при этом было практически невозможно.

Потрясенные увиденным приехавшие молча собирались в малом зале – когда-то в нем устраивал заседания Свиридов, кабинет которого был рядом, а секретарем заседаний тогда и теперь была неизменный Ученый секретарь «НИПЦ» Полина Ерлыкина.

Напророчил

И сегодня все вспоминали те дни …

А данные экспериментов свидетельствовали, что энергетические затраты на проведение одинаковых операций на разных установках – разные. И разница эта весьма существенна, и ее никак нельзя отнести к погрешностям измерений.

Единственным различием было то, что одни установки были наземными, размещались они в отдельных построенных в лесу помещениях, а другие располагались под землей, на заглубленных этажах.

– Это ты заскучал без всяких потрясений? – обратилась Полина к Дормидонтову. – Напророчил! Как будем обсуждать? Думаю, стоит проверить это в Москве …

– Наверное, ты права, Полина. Это мы сделаем обязательно, но быстро – не получится. И мне кажется, что на тех наших установках эффекта наблюдать не удастся.

– Почему, Толя? – это спросила Антипова, впервые подавшая голос за этот день.

– Жаль, нет Олега, – вставила Виолетта, – А то он бы сказал: потому, что Толя так думает!

– Кстати, Александр Гаврилович, а не те ли двое наших сумасшедших – Шабалдин и Антипов – когда-то высказывали мнение об энергетической подпитке из космоса?

– Было такое … Но потом об этом даже не вспоминали.

– Почему, Толя? – это Свиридов обратился к Шабалдину.

– Было слишком много других задач …

– Надо будет спросить об этом Антипова! – это произнесла Маргарита Антипова.

– Потап, ты тут из присутствующих ближе всего к энергетике. Что ты кажешь?

– Пока я еще не сформулировал своего мнения по этому поводу … Но я убедился, что ошибок в этих данных нет!

– Поскольку для всех присутствующих данные по энергозатратам были реальным шоком, давайте спокойно обдумаем случившееся. Вторая проблема, которая требует осмысления, это изменение структуры металлов. Скажем точнее – изменение структуры некоторых металлов.

– Можно, Толя? А каким чудом были обнаружены те режимы, которые привели к этому?

– Вопрос вполне правомерный – если подходить строго, то эти режимы находятся в зоне, запрещенной по соображениям безопасности. Как же туда попали, ведь должна была сработать автоматика отключения!

– Кто ответит?

– Разрешите, Анатолий Иванович? – Верещатская по привычке встала и Свиридов движением руки усадил ее.

– Этот режим, а точнее область режимных уставок, была выбрана в ходе исследования возможности упрочения титана и титановых сплавов. Автоматика не сработала потому, что режим выставлялся не по инструкции, а наоборот – начиная с энергетических характеристик, а не с частоты.

– Удалось упрочнить титан?

– Нет, не удалось. Вместо металлического титана мы получили нитрид титана без взрыва, а титановые сплавы в этом диапазоне освобождались от вредных примесей …

– Какие еще металлы вы пробовали на предмет изменения структуры?

– Металлы IV группы: цирконий, гафний. Ощутимый эффект получен только для титана и гафния.

– Гексагональная решетка … – задумчиво произнес Свиридов.

– Совершенно верно – эффект наблюдается только на гексагональных структурах. Но есть возможность поиска режима …

– Взорветесь!

– Увеличьте температуру … Нет, не образца, а излучателя! Там есть запас в шестьдесят градусов как минимум!

– Почему, Виолетта? Как может сказаться температура излучателя на импеданс луча?

– Мы об этом знаем очень мало. Были случайные скачки при нарушениях в системе охлаждения, и приходилось корректировать это параметрами луча. Можно поднять журналы «сотки» …

– И опять не срабатывала автоматика?

– Ну, Потапчик, тогда твоей системы еще не установили!

– А что, других кристаллов с гексагональной структурой нет?

– Есть. Проверяли?

– Проверяли. Нет эффекта.

– Виола, это по твоей части.

– Ну, что ты, Толя? Простите, что вы?

– Не прощу! Накажу! Нет, Виола, разбираться в этом – тебе. И я на тебя надеюсь!

– А если дополнительно проанализировать ту формулу, что описывает рабочую область?

– Лев Вонифатьевич, вы совершенно правы!

– Кроме того, есть предположение о гибели подводных лодок из-за изменения структуры титанового корпуса …

– А корпуса у них были из титана?

– Точно, из титана! Почти чистого – чуть-чуть легирующих, чтобы только не горел …

– Что, Витя?

– Толя, мне в материалах 9-го сектора попадались сведения о том, что некоторые марки титановых сплавов корпусов ПЛАР подвержены со временем растрескиванию …

– А откуда взялся азот для титана?

– Установка открытая … Но кислород был бы … был бы доступнее! И его хотя бы больше!

– Будем думать …

Заседание не привело к выработке какого-либо решения, обсуждение было перенесено – случившееся требовало тщательного анализа и обдумывания.

Шабалдин принес на заседание отчеты об обсуждаемых событиях, а поскольку на папках красовался шифр «ССОВ», то рядом с ним стоял начальник первого отдела.

– Да, Петенька, ты раскрыл рот очень неудачно … – выходя из зала заседаний произнесла Виолетта.

Все расходились в большой задумчивости …

Таежный житель

Свиридов раздумывал недолго.

Скорее всего историю может знать брат старшего Кутенкова, живущий в тайге на отшибе от людей. И Свиридов обратился к Пармену Порфирьевичу, отцу Ани Кутенковой.

На второй день по приезде в «Солнечный» Свиридов побывал на выселках – теперь только так называли поселок около больницы.

Сперва там оживили одну старинную усадьбу, затем вторую, потом затеплились лампадки в часовне и заржали лошади в конюшне у старика Кутенкова.

А затем сюда стали приходить в гости – монтажники Михеича, затем в гости приехала жена Михеича, потом жена Летюхова, потом еще и еще.

Сейчас рядом с больницей ожил целый поселок в старых деревенских усадьбах, забегали дети, в усадьбы провели газ и водопровод. Автобус теперь ходил не до больницы, а намного дальше, в центр поселка.

Белосевич рассказал Свиридову, что в одном из пустовавших зданий больницы развернули школу – несмотря на то, что детей было мало.

Но зато рядом с главным зданием дирекции института тоже появились детские учреждения – тогда, вскоре после отъезда Свиридова в Москву, население стало увеличиваться гигантскими темпами. Женщины стали рожать, открыли ясли, затем детский садик и понадобилась школа.

В штате появились педагоги, врачи, тренеры …

И заработала школа, а классы около больницы стали филиалом – и учителя ездили туда, а вскоре несколько ребят старшего возраста уже ездили в школу в центр.

Короче, около больницы развернулась настоящая жизнь, и оторванные от общества пациенты больницы стали активно в ней участвовать …

Теперь Свиридов пришел к Пармену Порфирьевичу с просьбой отвезти его к брату, живущему отшельником в тайге.

И на мощном снегоходе с прицепом (как же без подарков?) Свиридов и Кутенков отправились в тайгу. Если раньше, когда система защиты объекта работала, напрямую проехать к месту обитания Порфирия Порфирьевича было невозможно, то теперь это стало доступно.

И они добрались до большой компактной сибирской усадьбы за пять с небольшим ходовых часов без особых затруднений, если не считать преодоление оврагов, завалов и непроходимого бурелома – всего-то чуть больше ста километров.

Как и раньше первыми их учуяли собаки, встретили гостей дружным лаем, окружили снегоход плотным кольцом.

И внезапно сели на снег, замолчали и начали помахивать хвостами.

А потом смущенно подползали к ногам хозяина.

Свиридов успокоил Порфирия Порфирьевича – собаки выполняли его, Свиридова, приказ и вряд ли кто-нибудь другой был способен на такое.

Порфирий Порфирьевич приял их радушно, насколько это было вообще возможно для этого сурового и замкнутого человека, очень давно живущего отшельником в тайге.

После разгрузки привезенного гостями и скромного ужина, Свиридов приступил к расспросам Порфирия Порфирьевича.

Немногословный Порфирий Порфирьевич с трудом поддавался расспросам, а попытки установить с ним мысленный контакт Свиридову долго не удавались.

Но все же ему удалось подключиться к памяти хозяина и он узнал такое …

Это портал

Свиридов советовался со многими, но в первую очередь с Тоней.

Но теперь она была далеко, и он советовался с ней мысленно.

И плодотворно – так ему казалось, потому что он реально чувствовал ее присутствие.

Визит в этот далекий город был близок к завершению.

Все собрались в зале рядом с кабинетом Свиридова.

– Мари, приказы!

И Свиридов начал диктовать.

Присутствующие замерли – одни знали, что это такое, а другие видели это впервые.

Свиридов четко и внятно диктовал тексты приказов один за другим, не делая между ними перерыва, диктовал без раздумываний так, как будто читал готовый текст.

Пожалуй, только Мари и Полина знали об этой способности Свиридова создавать и выдавать готовые решения по целому ряду проблем – ведь приказы касались кадровых перестановок, награждений, кратких резюме в приказной форме, рекомендаций для начальников установок, поручений отдельным службам и лично руководителю филиала Анатолию Ивановичу Шабалдину.

А главное – среди этих надиктованных приказов было несколько таких, которые заставили вздрогнуть присутствующих – это были приказы самому себе.

Это были поручения А.Свиридову по поводу исследования обнаруженного артефакта – возможного портала в иную реальность, возможно в иные миры или цивилизации …

Прямой контакт

Пармен Порфирьевич отправился домой на снегоходе, который стоял в сарае брата, а Свиридов надел лыжи и с легоньким рюкзаком ушел в одному ему известном направлении, и молчаливый Порфирий Порфирьевич перекрестился ему в спину …

Собаки быстро отстали, а Свиридов уловил сигнал от своих неведомых контактеров.

≠ Мы ждем тебя …

≠ Я правильно иду?

≠ Иди прямо …

≠ Далеко еще?

≠ Ты увидишь …

Белое поле, обрамленное частоколом деревьев, легкий ветерок. Впадину Свиридов заметил издали, но после этого ему почему-то стало казаться, что он уже находится глубоко под землей в громадном пустом пространстве, и эта пустота далеко не пустая …

≠ Мы ждали <вас> довольно <давно>. У <вас> много вопросов?

С ним начал беседу другой, всегда обращающийся к нему всегда более уважительно, и ответы этого «другого» всегда были более информативны.

Он начал вспоминать вопросы, которые у него накопились, и внезапно почувствовал, что память ему отказывает …

≠ Не волнуйтесь! У вас безусловно есть главные основополагающие вопросы, которые вас давно мучают. Я попробую ответить на них …

У Свиридова почему-то не возникло недоумения по поводу незаданного вопроса, а тем более нескольких вопросов …

А незримый собеседник стал просто беседовать с ним без ответов на конкретные вопросы, но беседа эта по ходу дела содержала ответы на многие конкретные – и незаданные – вопросы.

Свиридов старался сосредоточиться и вклинить свои вопросы, но ему это не удавалось.

≠ У вас остается еще много вопросов общего характера, но для их разрешения вам лучше всего обратиться к тибетским ламам … Среди секретов, которыми владеют там, множество интересных для вас …

≠ В Тибете? Это потребует много времени …

≠ Вернитесь на месяц в прошлое, поживите у них … Языкового барьера у вас нет …

≠ Мне это будет полезно?

≠ Несомненно! Сейчас мы вернем вас на поверхность …

И Свиридов оказался среди снежной равнины, на лыжах и с рюкзаком в руках – а подходил он сюда с рюкзаком за спиной …

Тибет? Но давно

Путешествие в Тибет Свиридов начал с вызова Полины Ерлыкиной.