Сказка явься, чудо здравствуй!

*Батыр – это герой, богатырь, храбрый воин. Представь себе сильного и смелого человека, который защищает свой народ от врагов. В старину батыры были очень уважаемыми людьми. О них слагали легенды и песни, и каждый мальчик мечтал стать таким же отважным, как батыр.

*Хар Мангас – это злой дух в монгольской мифологии. Представь себе что-то вроде чудовища или демона из страшных сказок. Монголы верили, что Хар Мангас может приносить несчастья и болезни. Чтобы защититься от него, люди проводили специальные ритуалы и обращались за помощью к добрым духам.

*Лусы – это духи воды в монгольской и бурятской мифологии. Представь себе, что в каждой реке, озере и ручье живёт свой дух, который охраняет воду и всех её обитателей. Лусы могут быть как добрыми, так и злыми. Если люди относятся к воде с уважением, лусы помогают им, а если загрязняют воду или обижают водных животных, лусы могут рассердиться и наказать.

*Снежный барс – это большая красивая кошка, которая живёт высоко в горах. Представь себе пушистого леопарда с очень длинным хвостом, который помогает ему балансировать на скалах. Шерсть у него серая с тёмными пятнами, чтобы он мог прятаться среди камней и снега. Снежный барс – очень редкое животное, и его нужно беречь.

*Хоридай Мэргэн – это легендарный предок Чингисхана в монгольской истории. Представь себе очень-очень давнего родственника, о котором рассказывают удивительные истории. Легенда гласит, что он пришел в Монголию со своим народом и поселился у реки Онона. Он был мудрым и смелым вождем. Считается, что от него произошел весь род Чингисхана. Это как начало большой семейной истории, которая длилась много-много веков.

*В монгольской мифологии Эрлик-хан – это царь подземного мира. Представь себе, что глубоко под землей есть другое царство, где правит Эрлик-хан. Туда попадают души умерших. Это не рай и не ад, а просто другое место, где люди продолжают жить после смерти, только уже по-другому. Там есть реки, горы и всё, что есть на земле, только немного иначе. Некоторые представляют его темным и мрачным, но на самом деле, это просто другое царство со своими правилами.

*Кумыс – это напиток из кобыльего молока, немного похожий на молоко, но с кислинкой. Его делают кочевники, например, монголы. Представь себе, что ты пьёшь слегка газированное, чуть кислое молоко. Кумыс очень полезный и хорошо утоляет жажду. Его пьют и взрослые, и дети.

*Биелгээ – это монгольский народный танец. Представь себе, что танцоры имитируют движения разных животных – орла, лебедя, оленя. Они двигаются плавно и грациозно, как будто рассказывают историю своими движениями. Биелгээ часто танцуют на праздниках и фестивалях.

Тростниковая флейта сильнее стрел. Народная сказка индейцев.

Меня зовут Варя – я обычная девочка, мне десять лет и я очень люблю читать сказки. Сегодня старая и моя любимая книга с чердака – "Сказки народов мира снова позвала меня. Сидя в любимом кресле и открыв её, я три раза прошептала я слова "Сказка явься, чудо здравствуй!". И вдруг… комната закружилась в вихре красок! Книги, мебель, игрушки – всё завертелось вокруг меня в каком-то фантастическом танце. Я зажмурилась, ожидая чего-то необыкновенного…

Очнулась я от резкого запаха полыни и теплого прикосновения солнца к лицу. Открыв глаза, я увидела над собой бездонное голубое небо, а вокруг – бескрайнюю, волнующуюся под ветром прерию*.

– Где я? – прошептала я испуганно. В тот же миг почувствовала неведомую силу, словно ласковую, но могущественную руку, коснувшуюся моего плеча. Подняв голову, я увидела парящего высоко в небе орла. Он смотрел прямо на меня, и в его взгляде было что-то… мудрое, понимающее.

– Не бойся, дочь ветра, – словно прошелестел ветерок в высокой траве. – Ты под зорким оком Великого Духа – Маниту*. Ты пришла в сказку.

Я встала, огляделась. Солнце пекло нещадно, словно гневный взгляд вождя* недовольного пришельцем. Ветер, играя в траве, нашептывал мне древние легенды этого места, полные забытых имён и подвигов. Я – Варя, девочка из обычного мира, вдруг стала частью этой дикой, прекрасной истории.

– Дочь ветра и прерии, – снова прошептал ветер, и я, вдохнув полной грудью аромат полыни и свободы, поняла, что приключения начались.

Следуя за летящим пером, которое, как мне шепнул ветер, указывало путь, я добралась до деревни племени Лакота*. Высокие тотемные столбы*, вырезанные из могучих деревьев, словно стражи, охраняли покой жителей. На них были изображены бизоны*, орлы, волки – священные животные, рассказывающие о славе предков этого племени. В центре деревни, у костра, сидел старик с длинными седыми косами, украшенными перьями. Его лицо, покрытое морщинами, словно карта древней земли, хранило отпечаток вековой мудрости. Это был Глускеп, хранитель традиций племени.

– Приветствую тебя, дочь прерии, – произнес он, его голос был тих, но проникал прямо в сердце. – Ветер рассказал мне о твоем приходе. Твоя помощь нужна Лакота. Великая беда постигла наше племя.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как волнение сжимает мне грудь.

– Медвежий сын, храбрейший из наших воинов, попал в плен к Которой-Летает, – с горечью сказал Глускеп. – Эта злая колдунья жаждет узнать секрет священной кукурузы, дарующей нашему племени жизнь. Если она завладеет им, Лакота погибнут.

Его слова упали на меня, словно тяжелые камни. Я представила себе увядающие поля кукурузы, голодных детей и стариков.

– Я помогу, – твердо сказала я, глядя в мудрые глаза Глускепа. – Подскажите, как мне найти Медвежьего сына и победить Которую-Летает.

– Хорошо, дочь прерии, – сказал Глускеп, его глаза светились теплом и надеждой. Он протянул мне небольшую флейту, сделанную из гладкого тростника. – Музыка – ключ к сердцу любого существа. Она поможет тебе в твоем пути. Играй на ней, когда почувствуешь страх или растерянность, и она укажет тебе верное направление.

Взяв флейту, я почувствовала, как по моим пальцам пробежала легкая дрожь.

– Спасибо, мудрый Глускеп, – сказала я, прижимая флейту к груди. – Я сделаю все, что в моих силах.

И я отправилась на поиски Медвежьего сына. Путь мой лежал через дремучие леса, где могучие деревья переплетали свои ветви, создавая таинственный полумрак. Воздух был напоен сладковатым ароматом табака* – священного растения, которое, как говорили, могло исцелить любую болезнь и прогнать злых духов. Вдруг, у подножия огромного дуба, я заметила маленькую лягушку. Ее кожа переливалась всеми цветами радуги, а глаза, словно два крошечных уголька, смотрели на меня с удивительной мудростью.

– Здравствуй, маленькая лягушка, – тихонько сказала я, присаживаясь рядом. – Не знаешь ли ты, где находится логово Которой-Летает?

Лягушка важно надула горло и проквакала:

– Знаю, знаю! Глубоко в горах, в пещере, скрытой за водопадом. Но будь осторожна, дочь прерии, путь туда опасен и полон ловушек.

Её голос, хоть и был кваканьем, звучал серьёзно, словно голос старейшины племени. Она рассказала мне о тайных тропах и опасностях, которые подстерегают путников на пути к логову колдуньи.

Следуя указаниям мудрой лягушки, я добралась до подножия высокой скалы. Ее очертания напоминали голову могучего бизона, застывшего в вечном молчании. Водопад, словно серебряная лента, струился с вершины, скрывая вход в пещеру. Я осторожно прошла за водяную завесу и оказалась в темном, сыром гроте. В центре горел костер, отбрасывая пляшущие тени на стены, покрытые странными рисунками.

Над котлом, наполненным булькающей зеленоватой жидкостью, клонилась фигура, закутанная в шкуры и перья. Ее лицо было скрыто под маской из костей, а из-под темных волос выглядывали острые, как когти ястреба, глаза. Это была Которая-Летает. От ее вида по моей коже пробежали мурашки. Воздух был пропитан тяжелым, сладковатым запахом – запахом зловещего зелья.

У огня, связанный по рукам и ногам, сидел Медвежий сын. Его могучее тело, обычно полное энергии, сейчас казалось обессиленным. Но в его глазах горел огонь непокорности. Заметив меня, он напрягся.

– Ты кто? – хрипло спросил он, с трудом поворачивая голову.

Которая-Летает резко обернулась. Ее глаза вспыхнули злобным блеском.

– Еще одна добрая душа явилась на мой порог, – прошипела она. – Что ж, мяса для моего котла станет больше!

Не теряя ни секунды, я поднесла к губам флейту, подаренную Глускепом, и заиграла. Мелодия, полная тоски по свободе, любви к родной земле и надежды, полилась из тростниковых трубочек, заполняя собой все пространство пещеры и разлетаясь эхом по прерии. Которая-Летает замерла, словно пораженная невидимой стрелой. Ее злые глаза расширились, а руки, сжимавшие посох, разжались. Даже котел с зельем перестал кипеть, застыв в немом изумлении.

Медвежий сын поднял голову. В его глазах, потухших было от отчаяния, вспыхнула искра надежды. Он смотрел на меня, завороженный музыкой. Мелодия рассказывала о бескрайних просторах прерий, о шепоте ветра в высокой траве, о тепле родного очага. Она пробуждала в нем воспоминания о детстве, о материнской ласке, о беззаботных играх с друзьями.

Музыка продолжала литься, обволакивая колдунью, проникая в самые потаенные уголки ее сердца, растапливая лед, сковавший его много лет назад. Капля слезы скатилась по ее щеке, оставляя блестящий след на костяной маске.

– Что… что это за волшебство? – прошептала Которая-Летает, ее голос дрожал.

– Это музыка моей души, – ответила я, не переставая играть. – Музыка свободы и любви. Она напоминает нам о том, что действительно важно в жизни.

Которая-Летает медленно подошла к Медвежьему сыну и развязала его.

– Уходи, – сказала она, снимая маску. Под ней скрывалось лицо старой, усталой женщины. – Я… я больше не хочу делать зло.

Она подошла к котлу и выплеснула зелье. Затем, взяв горсть кукурузных зерен, приготовила атоле* – традиционную кукурузную кашу, символ жизни и процветания.

– Прости меня, – сказала она, предлагая мне миску с ароматной кашей.

Мы вместе с Медвежьим сыном вернулись в деревню. Жители Лакота встретили нас с радостными криками и танцами. Под ритмичный бой барабанов и звуки флейты мы праздновали победу добра над злом, музыки над колдовством.

Мы пировали до поздней ночи. Огонь костра отбрасывал причудливые тени на радостные лица жителей деревни. Звуки флейты и барабанов сливались в единую мелодию, воспевающую мир, дружбу и благодарность. Внезапно музыка стихла. Все, что меня окружало, начало вращаться. Деревья, костер, индейцы поплыли перед глазами, и я почувствовала знакомую тошноту, как во время быстрого спуска с горки.

Мгновение – и вот я снова дома, в своей комнате, сидя в кресле с книгой в руках. Закрыв её, я посмотрела на обложку. На ней был изображен орел, парящий над бескрайней прерией. Сказка закончилась, но яркие образы и звуки все еще стояли у меня перед глазами. Я вдохнула полной грудью, и мне показалось, что я все еще чувствую аромат полыни и свободы.

Мудрость, которую я обрела в этом путешествии, осталась со мной: даже самое темное зло можно победить добротой и любовью. И иногда маленькая флейта, наполненная искренними чувствами, может сделать больше, чем самый острый лук и самые быстрые стрелы. Сила не всегда в грубой мощи, иногда она в мягкости, в красоте, в музыке, которая живет в каждом из нас. И эта музыка способна творить настоящие чудеса.

Пояснения:

*Прерия – Представь себе огромное поле, покрытое травой, которое тянется до самого горизонта. Там растут разные травы и цветы, но почти нет деревьев. Это и есть прерия. Как море, только из травы! По ней гуляют стада животных, например, бизонов. Прерии есть в Северной Америке и немного в Азии.

*Маниту – это как добрый волшебник или дух, в которого верят некоторые индейские племена Северной Америки. Они считают, что Маниту создал мир и всё, что в нём есть: животных, растения, людей. Он как добрый отец, который заботится обо всех. Индейцы обращаются к нему с молитвами и просят о помощи или благодарят за всё хорошее.

*Вождь – это как руководитель или глава племени. Представь себе капитана команды, только для целого племени. Он принимает важные решения, защищает свой народ и следит за тем, чтобы все жили хорошо. Вождя выбирают за его мудрость, смелость и умение руководить.

*Лакота – это одно из индейских племён, которые жили (и живут сейчас) на Великих равнинах Северной Америки. Представь себе большую семью, где все друг друга знают и помогают. Они жили в типи, охотились на бизонов и верили в Великого Духа. У них были свои традиции, язык и обычаи. Лакота известны своей храбростью и любовью к свободе.

*Тотемные столбы – это большие деревянные столбы, которые делают некоторые индейские племена, например, на северо-западе Северной Америки. На них вырезают изображения животных, птиц, рыб, мифических существ, которые важны для племени. Представь себе, как будто это семейный герб или рассказ, вырезанный на дереве. Каждый рисунок что-то значит, рассказывает историю племени, его предков или верования.

*Бизон – это большое лохматое животное, похожее на быка, только с горбом на спине. Представь себе огромную корову, покрытую густой шерстью! Они живут стадами на прериях Северной Америки. Для индейцев бизоны были очень важны – они давали им мясо, шкуры для одежды и типи, кости для инструментов.

*Табак – это растение, листья которого некоторые люди сушат и потом курят, жуют или нюхают. Для некоторых индейских племён табак имел особое значение – они использовали его в религиозных церемониях, как подношение духам или для заключения мира. Но важно помнить, что курение табака очень вредно для здоровья и может вызвать серьёзные болезни.

*Атоле – это тёплый, немного густой напиток, который готовят из кукурузной муки, воды или молока, и часто добавляют что-нибудь вкусненькое, например, фрукты, шоколад или специи. Представь себе что-то среднее между кашей и горячим шоколадом, но из кукурузы. Его пьют в некоторых странах Латинской Америки, как у нас чай или какао.

Ковровщик, ситар и запах счастья. Индийская народная сказка

Вы много знаете десятилетних девочек, которые запросто могут попасть в сказку? Приятно познакомиться, это я, Варя. А еще я – путешественница по сказочным мирам! Всё началось с того дня, когда я нашла на чердаке старую, пыльную книгу в переплете из потертой темной кожи. Она выглядела так, будто её читали сотни лет! На обложке, словно солнечные лучики, золотыми буквами было выведено: "Сказки народов мира". С тех пор, стоит мне открыть эту книгу и трижды произнести волшебные слова, как я могу очутиться в сказке любой страны, познакомиться с народными героями, попробовать на вкус волшебные сладости и даже… Ну, это пока секрет!

И вот я снова в своем любимом кресле – большом, мягком, с вышитыми на подлокотниках птичками – с любимой книгой в руках. Сегодня я решила отправиться в Индию. Открыв книгу, я сразу почувствовала тонкий, экзотический аромат сандала* и кардамона. Ммм… как будто кто-то рядом печет пряники с волшебными специями! На первой странице, украшенной замысловатыми узорами, были нарисованы слоны с покрывалами из золота и рубинов, танцующие красивые люди в ярких, струящихся нарядах и незнакомый струнный музыкальный инструмент, похожий на большую каплю. Интересно, как он звучит?

– Ну что ж, Индия, жди меня! – прошептала я и, затаив дыхание, три раза произнесла волшебные слова: "Сказка явься, чудо здравствуй!". Комната вокруг меня закружилась в вихре разноцветных огней, а из книги потянуло теплым ветром и звуками незнакомой, завораживающей музыки.

Когда головокружение прошло, я открыла глаза и… Ах! Я оказалась посреди шумного, пестрого индийского базара. Казалось, весь мир решил устроить здесь праздник красок и звуков! Ароматы пряных специй – корицы*, кардамона*, гвоздики*, карри*, ванили*, кумина*, фенхеля* – щекотали нос, звонкие голоса торговцев, словно перекликающиеся птички, наперебой предлагали свои товары, а яркие сари* женщин, похожие на распустившиеся цветы, создавали ощущение непрерывного движения и радости. Всё это обрушилось на меня волной, закружило в водовороте новых впечатлений.

Я огляделась, стараясь не потеряться в этом красочном хаосе. Рядом со мной стоял маленький, худощавый ковровщик* с добрыми глазами и печальной улыбкой. Он поправлял выцветший тюрбан* и вздыхал, глядя на свой пустой прилавок, где лежали лишь несколько невзрачных ковриков.

– О, юная дева, благословенны будь твои стопы, ступившие на эту землю! – обратился он ко мне, сложив ладони в почтительном жесте. – Не соблаговолишь ли взглянуть на ковры, сотканные моими скромными руками? Каждый узел в них – молитва Кришне*, каждый узор – благословение святого духа.

Я подошла ближе и внимательно рассмотрела ковры. Они действительно были… ну, скажем так, не очень впечатляющими. Цвета потускнели, узоры казались какими-то размытыми.

– Они очень… интересные, – промямлила я, не желая обидеть ковровщика. – А почему они такие… эээ… бледные?

Ковровщик тяжело вздохнул, и его глаза наполнились грустью.

– Увы, юная дева, злой брадобрей*, чье сердце чернее сердца шакала*, украл мой волшебный ситар*! – почти прошептал он. – Звуки этого ситара вдыхали жизнь в мои ковры, делали узоры яркими, как оперение райских птиц, а цвета – глубокими, как ночное небо. Теперь же… – он махнул рукой на свои изделия. – Теперь они лишь бледная тень прежней красоты.

Жена моя каждый день плачет, глядя на пустой горшок для бирьяни*. Скоро мы начнем голодать.

Сердце мое сжалось от сострадания. Представить себе не могу, как это – лишиться вдохновения! Ведь мои рисунки тоже становятся яркими и живыми только тогда, когда у меня хорошее настроение. Я решила помочь несчастному ковровщику.

– Где живет этот брадобрей, чернее сердца шакала? – спросила я, стараясь придать своему голосу как можно больше решимости.

Ковровщик поднял голову и махнул рукой в сторону высоких, заснеженных гор, которые словно гигантские белые слоны возвышались на горизонте.

– Там, высоко в Гималаях, у подножия древнего Храма Каджурахо*, – ответил он. – Место это священное и таинственное. Там бамбук, словно стрелы зеленых богов, тянется к небу, а тигры, полосатые стражи гор, охраняют священные мандалы*. Путь туда долог и опасен, о юная дева! Даже храбрый Рама* дважды подумал бы, прежде чем отправиться туда.

– Не бойся за меня, – храбро ответила я, хотя, если честно, в животе у меня все-таки немного заурчало от страха. Тигры – это вам не шутки! – Я обязательно верну твой ситар! Что нужно сделать, чтобы добраться до Храма Каджурахо?

Ковровщик задумался, поглаживая свою короткую бородку.

– Тебе понадобится проводник, – сказал он наконец. – Мой друг, погонщик слонов, может отвезти тебя к подножию гор. Его слон, могучий Индра, умнее десяти брахманов* и бесстрашнее ста воинов. Он знает все горные тропы и сможет защитить тебя от любой опасности. Найдешь его у ворот Тадж-Махала*. Он продает там нектарины, сладкие, как поцелуй богини любви.

– Спасибо тебе! – воскликнула я. – Я обязательно найду Индру и верну твой ситар!

Путь к Храму Каджурахо был долгим и опасным, как путешествие Ханумана через океан. Но мне повезло: у ворот Тадж-Махала я сразу нашла погонщика слонов и его могучего Индру. Индра оказался не просто слоном, а настоящим гигантом с бивнями*, украшенными золотом и драгоценными камнями. А еще, как и обещал ковровщик, он понимал человеческую речь и даже, представьте себе, любил слушать сказки!

– О мудрейший Индра, – обратилась я к нему, когда мы уже поднимались по узкой горной тропе. – Не расскажешь ли ты мне историю о подвигах Рамы и Ханумана*?

Индра согласно затрубил, и пока мы пересекали цветущие долины, где порхали бабочки размером с мою ладонь, а прекрасные девы в сари цвета заката танцевали, исполняя катхакали* и бхаваи*, он рассказывал мне о том, как храбрый Хануман перенес через океан целую гору, чтобы спасти жизнь Рамы. Его голос, низкий и гулкий, как далекий гром, завораживал меня, и я почти забыла об опасности, которая подстерегала нас на каждом шагу.

Мы прошли сквозь густые джунгли*, где лианы*, словно змеи, обвивали стволы древних деревьев, а из чащи доносились чарующие звуки ситара.

– Слышишь, Индра? – спросила я, затаив дыхание. – Кажется, это ситар ковровщика!

Индра покачал огромной головой.

– Нет, юная дева, – ответил он. – Это лишь майя*, обманчивые голоса лесных духов. Они пытаются сбить тебя с пути. Будь осторожна!

Индра не ошибся. Вскоре мы увидели, как из зарослей выскочили маленькие, зеленые существа с крылышками, похожие на стрекоз. Они кружились вокруг нас, играя на крошечных ситарах, и пели сладкими, завораживающими голосами, пытаясь заманить нас в непроходимую чащу. Но Индра, фыркнув, развеял их одним взмахом своего могучего хобота, и мы продолжили свой путь.

Наконец, после многих дней пути, мы достигли жилища брадобрея. Его хижина, слепленная из глины и бамбука, пряталась среди скал, словно испуганная птичка. Брадобрей, толстый и самодовольный, с блестящей, как начищенный медный горшок, лысиной, сидел на пороге и перебирал струны украденного ситара. Звуки, которые он извлекал, были прекрасны, виртуозны, словно переливы горного ручья, но… в них не было души. Они были холодными и пустыми, как взгляд змеи.

Я соскользнула со спины Индры и смело подошла к брадобрею.

– Брадобрей, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо, – верни ситар ковровщику! Ты украл не только инструмент, но и радость его семьи, его вдохновение, его песни! Ты украл солнце из его жизни!

Брадобрей поднял на меня свои маленькие, хитрые глазки и рассмеялся. Его смех был неприятным, словно скрежет камней.

– А что ты мне за это дашь, маленькая дева? – спросил он, презрительно оглядывая меня с ног до головы. – Думаешь, я, великий мастер бритья и музыки, стану размениваться на просьбы какой-то девчонки? Чем ты можешь меня заинтересовать? У тебя есть золото? Драгоценные камни? Или, может быть, ты умеешь танцевать божественный танц апсары*, способный пленить сердце бога?

Я задумалась. Золота и драгоценных камней у меня, конечно, не было. Танцевать я умела только «Маленьких утят» на утреннике в детском саду. Что же делать?

И вдруг меня осенило! Я вспомнила сказку, которую мне рассказывала бабушка – сказку о жадном радже* и святом духе*.

– У меня нет ни золота, ни драгоценных камней, – сказала я брадобрею. – Но я могу рассказать тебе историю. Историю о том, как святой дух наказал жадного раджу, который, подобно тебе, ценил только богатство и забыл о доброте и сострадании.

Брадобрей, заинтригованный, перестал перебирать струны ситара и кивнул.

– Рассказывай, девчонка, – пробурчал он. – Посмотрим, что за мудрость ты принесла из своей далекой страны.

И я начала свой рассказ. Я рассказала о том, как раджа, накопив несметные богатства, заперся в своем золотом дворце и перестал помогать своим подданным. Я рассказала о том, как святой дух, приняв облик нищего странника, пришел к радже и попросил милостыню, но раджа прогнал его. И тогда святой дух, разгневанный жадностью раджи, превратил все его золото и драгоценные камни в горсть песка.

Брадобрей слушал меня, затаив дыхание. Его маленькие глазки, сначала полные презрения, постепенно становились все шире и шире. Когда я закончила, на его щеках блестели слезы.

– О, юная дева, – прошептал он, – твоя история пронзила мое сердце, словно стрела бога Индры*! Я понял свою ошибку! Жадность ослепила меня, и я, подобно тому радже, забыл о главном – о доброте, сострадании и красоте, которая живет не в блеске золота, а в свете человеческой души!

Он протянул мне ситар, украшенный изящной резьбой и инкрустированный перламутром.

– Забирай, – сказал он с дрожью в голосе. – Верни этот ситар ковровщику. Пусть музыка снова наполнит его жизнь радостью и светом. Я же… я попытаюсь искупить свою вину.

Я вернулась к ковровщику на могучем Индре, который всю дорогу слушал мои рассказы о приключениях в хижине брадобрея, изредка посмеиваясь низким, утробным гулом. Когда ковровщик увидел свой ситар, его глаза засияли ярче, чем все драгоценности Индии. Он схватил инструмент, прижал его к груди, а затем, подняв голову к небу, произнес слова благодарности Кришне. Его жена, увидев мужа таким счастливым, заплакала от радости и обняла меня так крепко, что у меня чуть дыхание не перехватило.

– О, юная дева, ты вернула нам не просто ситар, ты вернула нам жизнь! – воскликнул ковровщик. – В честь твоего подвига мы устроим пир, достойный самого махараджи!

И они устроили пир! Горы ароматного бирьяни, сладости, тающие во рту, как снежинки на солнце, фрукты, сочные и сладкие, как нектар богов, – всего этого было в таком изобилии, что хватило бы накормить всю армию! А потом начались танцы! Женщины в ярких сари, мужчины с барабанами и дудочками, дети, кружащиеся в веселом хороводе – весь базар превратился в один большой, праздничный вихрь. Конечно же, ковровщик играл на своем ситаре, и музыка, льющаяся из-под его пальцев, была такой волшебной, что даже птицы на деревьях замерли, заслушавшись.