Эмпатоген. Побочный эффект – я

– Что случилось? – спросила я, не заходя.

Он поднял на меня глаза – серые, вкраплённые злостью и тревогой.

– Всё. Нам ***дец.

– В смысле?

– Клиент. Тот, с поставками по весне. Всё, слился. Сказал: «Решили с другим подрядчиком работать» – и всё. А у нас уже материалы закуплены. А с НДС-ом – всё, пиши пропало.

У меня внутри всё опустилось. Этот проект должен был нас вытянуть после зимы. С него – зарплата, аренда, кредиты. Всё.

– Дэн знает? – прошептала я.

Саша криво усмехнулся, безрадостно:

– Ага. Он и звонил. Ему сообщили.

– И что он сказал?

– Ничего. Только: «Будем думать». И повесил трубку.

Я вошла и села на край стола рядом с ним. Всё было настолько плохо, что даже злиться не хотелось. Только сидеть и делать вид, что это не с нами. Что это – сбой. Глюк в системе. Но потом стало по-настоящему страшно.

Минут через десять скрипнула входная дверь. В коридоре – шаги. Я узнала их сразу: у Дениса походка была особенная – неторопливая, уверенная, как будто он всегда знал, куда идёт и зачем.

Он заглянул в кабинет без стука, как обычно. Волосы растрёпаны, в одной руке – телефон, в другой – папка с какими-то бумагами.

– Здорово, – коротко кивнул и положил папку на стол. – Саш, начни обзвон – тех, кто брал подряды в прошлом году. Я пока пробиваю альтернативные варианты.

– Угу, уже, – буркнул Саша, не отрываясь от монитора.

Денис перевёл взгляд на меня:

– Проверь по закупкам – где ещё можно притормозить оплату или вернуть товар. Если совсем прижмёт – есть пара проектов, которые можно быстро поднять. Не идеально, но хоть что-то.

Я кивнула. Слов не находилось. Хотелось, чтобы всё вдруг стало, как раньше. Но назад дороги не было. Он задержался ещё на пару секунд – будто собирался что-то сказать, но передумал. Развернулся и ушёл в свой кабинет.

Иногда мы собирались втроём в переговорке – не с кофе и планами, а с кипой актов, блокнотом в клеточку и тишиной, от которой звенело в ушах. Саша тыкал в таблицы, рисовал схемы на уголках распечаток. Денис сидел с телефоном, перетасовывая контакты. Я приносила счета, закупки, сверки – всё, что могло пригодиться, если вдруг найдётся спасение.

– Если сдать в аренду резак и пилу – может, вытянем февраль, – говорил Саша.

– А потом?

– Тогда придётся продавать, – отвечал Денис. – Часть уже можно выставить. И генератор тоже. Он не окупится.

С каждым днём список «что можно отрезать» рос, а «что спасёт» – таял. Мы сидели и считали, как в последнюю ночь перед крушением: молча, сжав зубы, без упрёков.

Каждый вечер был одинаков: гас свет в офисе, я сидела у стены с чашкой остывшего чая, а Денис где-то рядом говорил с кем-то вполголоса. Он стал задерживаться всё больше. А Саша – наоборот, уходил всё раньше. И впервые я поняла: мы начинаем по чуть-чуть сдаваться.

Казалось, любые наши действия обречены. То ли конкуренты активизировались, то ли просто звёзды сложились не так. Прежние клиенты исчезли. Новые – не появлялись. Денег не стало. Аренда, кредиты, бытовые расходы – всё давило глухо, как бетонная плита.

Денис растворился в чертежах и схемах. Саша говорил, он снова что-то изобретает. Но то был не азарт – а скорее судорожная попытка остаться на плаву. Сидел в офисе сутками. Если его окликали – смотрел растерянно, воспалёнными глазами, и снова возвращался к своим платам и наброскам. Паяльник оставлял включённым. Несколько раз получил ожоги – и по офису неслось изощрённое, злое бормотание.

Саша мрачнел с каждым днём. Кидал объявления на «Авито», продавал всё, что можно было продать – и молчал. Я пыталась помочь: обзванивала старые контакты, искала варианты – всё впустую.

Как-то вечером, когда мы ехали домой, он вдруг сказал:

– Ты не езди больше в офис.

Я резко повернулась:

– Почему?

Он молчал. Я ждала. Уже почти решила не спрашивать снова, как он сдался:

– Дэн так сказал. Шума от тебя много. Помощи – ноль.

Я не сразу поняла. Будто сверху рухнул бетонный потолок. Вдох – и ничего, кроме пыли в горле.

Саша не смотрел на меня. Только держал руль – будто от этого зависело что-то большее, чем направление.

– Честно говоря, он давно о тебе негативно высказывался, – добавил он тише. – Я не хотел тебе говорить… но ты же понимаешь – сейчас всё зависит от него. От того, получится ли разработка. Ссориться с ним нельзя.

Я застыла. Словно внутри щёлкнул выключатель – и всё погасло.

Денис? Говорил обо мне плохо? Но… Этого не могло быть.

Я перебирала в памяти каждую минуту – и не находила ничего, что могло бы его разозлить.

Я не могла смириться с тем, что он не хочет меня видеть. И отчаянно надеялась, что это – не навсегда. Однажды – ночью, когда Саша уже спал, – я написала ему в телеграмм. Долго набирала сообщение, стирала, снова писала. В итоге отправила простое:

«Если я правда тебе мешаю – скажи мне об этом сам».

Он прочитал. И не ответил.

Впрочем, в отстранении от офиса была одна неожиданная польза. У меня появилось свободное время. Сначала не знала, куда его девать. Но постепенно – нашлось.

Я стала больше готовить. Нет, я и раньше готовила – мы же как-то жили. Но теперь это стало почти проектом. Я выискивала простые, но необычные рецепты: лепёшки на воде с приправами, пирог из остатков варенья, суп из обжаренного лука и горсти чечевицы. Экономно, сытно. Всё – по граммам, как в лаборатории. Хоть что-то поддавалось контролю. Хоть что-то можно было довести до ума.

Я стала много ходить. Установила себе правило: десять тысяч шагов в день. Без исключений. В дождь, в снег, по лужам – неважно. Надевала капюшон, затягивала шнурки и шла. Главное – не останавливаться. Не сидеть. Не думать.

Спасением стали книги. Я проглатывала их одну за другой, чаще старые, знакомые. В них всё шло по правилам. Никто не исчезал. Никто не отодвигал тебя на край.

А ещё – когда Саша был дома – я стала выходить с ним курить. Я не курила. Стояла рядом, делая вид, что так легче дышать. Он говорил мало, но иногда проговаривался. Я ловила каждое его слово: «Дэн сегодня с кем-то созванивался», «что-то принёс», «сидел в мастерской». Эти обрывки были как крошки. Не к Саше – к Дэну. К тому, кто больше не звал в кабинет, не смотрел с усмешкой, не говорил: «Думаем». Он исчез. Остался только холод.

И Саша – странно – стал ниточкой к нему. Не путеводной. Не спасительной. Просто последней. Я держалась. Потому что больше – не за что.

Кажется, он начал что-то подозревать.

В один из вечеров, когда я снова вышла с ним «на перекур», он не выдержал:

– Что ты за мной ходишь как надзиратель?

Я сжалась, как от пощёчины. Протянула руку – просто дотронуться, но он отшатнулся.

– Достало уже.

Отшвырнув сигарету, он направился к машине.

– Куда ты?

– В офис. Хоть там за мной не следят.

С тех пор он всё чаще оставался там. Мог не появляться по несколько суток, а потом возвращался – усталый до предела, падал в постель и засыпал сразу.

Прошёл почти месяц. Я будто ходила по замкнутому кругу. От чувства неопределённости сводило живот. От бессилия – хотелось кричать. Я не знала, что происходит. Ни с Дэном. Ни с нами. Ни с работой. Лишь наблюдала, как Саша уходит всё раньше и возвращается всё позже. Иногда не возвращается вовсе.

Я звонила ему по вечерам – чтобы узнать, когда вернётся.

– Не знаю, – говорил он.

Я ждала. Он не любил, когда я ложилась без него. Но всё чаще я засыпала одна. Под утро. С пустотой внутри.

В моих снах был только Денис. Иногда я пыталась его найти – безуспешно. Иногда мы сидели в офисе, и он смотрел на меня пустым, равнодушным взглядом.