Эмпатоген. Побочный эффект – я

Я пыталась думать логично, выстраивать какие-то обнадёживающие конструкции: он взрослый, осторожный, у него есть план. Как будто просто вахта. Он не хотел, чтобы я знала – значит, боялся, что буду волноваться. Не всё потеряно.

Перед глазами стояло его сосредоточенное лицо, последние дни – как он почти не смотрел на меня, не заговаривал первым. Может, это была защита. Может, он боялся: если мы снова сблизимся – уехать станет тяжелее.

А может… я просто ищу себе оправдание, чтобы не сойти с ума.

Я вытерла слёзы и в который раз повторила себе: «Ты справишься. Ты уже справлялась. И он вернётся. Обязательно».

Саша вернулся и молча лёг на край кровати. Я легла рядом, отвернувшись к стене. Он будто чувствовал, что я не хочу говорить. Я долго не могла уснуть, прислушиваясь к его дыханию. А за окном снова начинали скрежетать тормоза и ворчать гудки – мир продолжал жить.

Утром Саша выдвинул «гениальную» идею, что мне не стоит ехать с ними на вокзал. Пришлось приложить все усилия, чтобы убедить его: я смогу держать себя в руках. Я должна была делать вид, будто не знаю, куда Дэн едет. Так что, в полном соответствии с легендой, я спросила, пока мы медленно ползли в пробке:

– А куда ты едешь?

– В Краснодар. По делам.

– Береги себя, – проговорила я, пристально глядя в его глаза – темно-серые как штормовое небо. Он лишь кивнул. Но я поняла – он знает, что я в курсе.

На привокзальной площади было, как и следовало ожидать, невозможно припарковаться. Машины, провожающие, бормотание громкоговорителя.

– Сань, время. Езжайте, а я пойду, – сказал Дэн, глянув на экран телефона. Он сжал Сашкину руку, задержал на мне взгляд – как будто говорил всё, чего не мог вслух. Затем вышел из машины и направился к вокзалу своей обычной уверенной походкой, ни разу не обернувшись.

И именно в этом "не обернулся" я нашла всё: решимость, бесстрашие и то, что он прощается по-настоящему.

Как только он скрылся, Саша нажал на педаль и развернулся. Мы поехали обратно. Я смотрела перед собой, не видя дороги. Слёзы катились по щекам. Я их даже не вытирала – не было сил. С каждой секундой он уходил всё дальше и я уже не могла его догнать, не могла ничего изменить.

Саша молчал. Только гнал машину как не в себя и бросал в мою сторону сумрачные, подозрительные взгляды. Он не был готов к этому водопаду слёз и не знал, что делать. В его шпаргалке на такие сцены не было инструкций.

– Вер… ну хоть… прекрати, ладно? Мне самому не по себе. – Не выдержал он наконец.

Я уткнулась лбом в стекло и тихо, почти беззвучно всхлипывала. Внутри будто что-то медленно, но окончательно разрушалось.

С того самого мгновения, как Денис скрылся из виду, время замедлило свой ход. Я смотрела на часы, отсчитывая каждый час, который смогла прожить. Повсюду носила с собой медный брусок из офиса – после пожара. Как будто, сжимая его, я ближе к нему.

«Каждое мгновение приближает встречу», – повторяла я как заклинание. А когда становилось невмоготу, закрывалась в ванной и плакала, чтобы Саша не видел.

Нужно было не только дождаться – но и не выдать себя. Саша – внезапно – уже несколько раз говорил, что не ожидал от меня столь бурной реакции на его отъезд. И каждый раз, когда он это говорил, я только кивала и улыбалась. Потому что врать ему было проще, чем себе: я боялась не только за жизнь Дениса. Я боялась, что он не вернётся… ко мне.