Заложники судьбы

Рауль смотрел на него с широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом.

– Когда ты собирался посвятить меня в эти откровения, если бы не сегодняшнее происшествие?

«Мистер суровость» пожал плечами.

– Не знаю, стал бы вообще, я и сейчас сомневаюсь в правильности этого решения. Люди твоего возраста вряд ли готовы всё это осознать.

Рауль задумчиво сжал губы. – Позволь мне судить об этом.

За разговором они совершенно незаметно добрались до дома. На улицу опустились сумерки.

Рауль непроизвольно зевнул и бросил взгляд на часы. Думаю, на сегодня с меня хватит бесед на глубокие темы, нужно как следует отдохнуть перед завтрашним днём.

– Конечно, тем более и сам мечтаю оказаться в кровати.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам.

Едва Рауль закрыл за собой дверь, он тут же вышел на балкон и, устроившись поудобнее в кресле, погрузился в глубокие раздумья. Он понимал, что «мистер суровость», по крайней мере которого он знал с детства, совершенно не тот, кем искусно прикидывался все эти годы. Однако данное обстоятельство и причины, по которым он это делал, сейчас меньше всего беспокоили Рауля. В первую очередь его мучал вопрос, насколько реально всё то, что он услышал от своего опекуна, и можно ли всерьёз этому доверять. Трезвый разум отвечал категоричным отказом, но внутренний голос и некая новая сила, которую раньше он никогда не ощущал, но которая после разговора с «мистером суровость» стала робко подавать голос, осторожно предлагали прислушаться к словам своего старого друга. Рауль не мог трезво рассудить, что это за голос и откуда он взялся. Пока что он мог лишь констатировать, что разуму приоткрывается нечто неведомое и таинственное, и это нечто начинало притягивать и манить Рауля. В предвкушении объятий этого таинственного «нечто», стали меркнуть те радости и устремления, которые ещё утром будоражили его молодую голову, суля успех и расположение губернатора. Рауль мечтательно поднял голову к небу, усеянному сотнями звёзд, и поймал себя на мысли, что впервые в жизни весь мир со своей красотой и радостями оставлял его полностью равнодушным и безучастным, ибо зажимал в тесные рамки его физического существа. Ему хотелось чего-то большего, что выходит за границы понимания обычных людей, а звёздные дали раскинувшиеся над головой словно убеждали в правоте догадок о ничтожности человеческого бытия на фоне чего-то более могущественного, рядом с чем человеческая жизнь просто меркнет.

За своими размышлениями Рауль совершенно потерял счёт времени, и лишь когда часы перешагнули далеко за полночь, он почувствовал, как остро нуждается в отдыхе. Неспешно покинув балкон, он расположился на кровати и почти мгновенно провалился в сон.

Глаза Рауля открылись, когда на дворе было позднее утро. Его тут же охватило чувство сильного голода. Это было вдвойне удивительно, ведь накануне вечером он плотно поел, но тело требовало пищи с такой настойчивостью, будто он не спал всю ночь, а работал на каменоломне.

Наскоро одевшись, Рауль спустился вниз, и еще на лестнице его обоняние уловило аромат кофе и свежеприготовленного завтрака. Этот запах обычно наполнял дом, когда «мистер суровость» баловал его своей стряпней.

«Мистер суровость» встретил веселой ухмылкой.

– Вижу, тратить время на вопрос: «голоден ли ты?» – нет никакой нужды. – Прошу, – мягко произнес он, приглашая жестом к столу. Рауль не заставил предлагать дважды и с жадностью накинулся на еду.

Воспользовавшись тем, что рот его юного друга забит и не сможет перебивать, «мистер суровость» решил уточнить планы.

– Итак, малыш, что мы имеем? – неторопливо начал он. – Во-первых, наш знакомый сегодня наведается за сундуком, дабы передать его некому Олафу. Во-вторых, если губернатор не вернулся, то мы будем не в силах воспрепятствовать этому. Посему мне видятся только два пути: либо дать им спокойно уйти, либо…

«Мистер суровость» на мгновение замялся.

– Обратится за помощью к лейтенанту ле`Монтье.

Рауль мгновенно прекратил жевать и раздраженно отбросил вилку в сторону.

– После всего ты так спокойно предлагаешь это? – воскликнул он.

– Я надеялся, что вчерашний разговор изменил твой настрой.

Рауль с угрюмым лицом встал из-за стола и подошел к окну.

– Хорошо, но, если мы будем вынуждены пойти этим путем, я не буду участвовать.

– Я понимаю как тебе тяжело, и тем ценнее это мудрое решение, – произнес «мистер суровость», пытаясь утешить его.

Рауль превратился в грозовую тучу и казалось совершенно не слушал его.

– Ладно, не вешай нос. Велика вероятность, что губернатор уже на месте и тебе не придется идти на такие жертвы.

Не прошло и часа, как Рауль вместе с «мистером суровость» стояли у входа в губернаторскую резиденцию. С замиранием сердца Рауль обратился к одному из солдат: «Его светлость на месте?»

– Нет, они задерживаются на несколько дней, – прозвучал холодный ответ.

Это был смертельный приговор всем робким надеждам.

– Ну что же, видимо, жизнь решила сыграть эту часть пьесы без моего участия, – произнес Рауль с грустью.

«Мистер суровость» с сочувствием похлопал его по плечу.

– Не печалься, убежден, все будет на высоте, а впереди ждет еще много приключений.

Рауль печально улыбнулся. Желание принять участие в поимке незнакомца из трактира было невероятно велико, но желание не иметь никаких дел с лейтенантом было еще сильнее.

– Я буду в таверне, как закончишь, подходи, посвятишь в детали, – меланхолично ответил Рауль.

– Ты уверен, что не хочешь попро…

– Нет, – перебил его Рауль и отрицательно покачал головой. – Я жду в таверне.

Он развернулся и, устремив взор под ноги, побрел прочь. За спиной, «мистер суровость» осведомился о наличии лейтенанта и, получив утвердительный ответ, попросил доложить о необходимости говорить с ним.

Рауль неторопливым шагом шел по мощенной дороге и, желая хоть немного отвлечься, пересчитывал брусчатку под ногами. В этот момент навстречу проехала черная карета и, едва разминувшись с ним, остановилась. Рауль не придал этому значения и продолжил свой путь. Внезапно он услышал, как кто-то окликнул его. Обернувшись, он увидел, как возничий спустился с седел и открыл дверцу, приглашая Рауля. В радостном предвкушении от возвращения губернатора, Рауль поспешил к карете и заглянул внутрь. Его лицо тут же сменило радостную улыбку на изумление с легкими оттенками смятения – в карете сидел граф де`Шоркани. Он был облачен в походный костюм и все с тем же холодным острым взглядом изучающе смотрел на молодого капитана.

– Добрый день, Рауль! Не окажешь мне честь? – произнес граф глубоким голосом, указывая рукой на место напротив себя.

– С удовольствием, – с усилием выдавил из себя Рауль и удобно устроился на мягкой подушке.

Карета снова тронулась. Как только Рауль оказался в обществе графа, его охватило странное смущение, перемежающееся с чувством неловкости. Это было продиктовано тем, что в обществе графа, по непонятным причинам, Рауль почувствовал себя ни в своей тарелке. Ситуацию усугублял пронзительный оценивающий взгляд графа, он им буквально сканировал молодого человека. Повисло молчание, которое граф казалось не собирался прерывать, а Рауль не решался из-за более высокого положения собеседника.

– Я тебя смущаю? – наконец, начал граф.

– Нет, с чего вы взяли?

– С твоего напряженного состояния и легкой нервозности, которую ты тщательно пытаешься скрыть.

Рауль был поражен его проницательностью. Насколько граф оставался для него закрытой книгой, настолько же сам Рауль был открыт и понятен до последней запятой.

– Это моя обычная реакция на малознакомых людей, не более того.

– Ты мизантроп, – загадочно произнес граф. – Весьма интересно, видимо, мое первое впечатление о тебе было весьма поверхностным, а такое случается крайне редко.

– Это плохо?

– Любые события, способные меня удивить, вызывают интерес… По крайней мере, пока их природа не становится ясна, либо я полностью не разочаровываюсь в их содержании. Что касается мизантропов, то на мой взгляд, есть только две причины, толкающие людей к уединению. Первая – ограниченность и неполноценность, что естественным образом подвигает общество на изоляцию от данного субъекта, и он вынужден замыкаться исключительно на себе. Вторая же, напротив, продиктована особенностью самой личности, благодаря которой он ощущает свое превосходство над всеми слоями общества. В этом случае уже он добровольно отторгает общество из своей жизни, как чуждое и не способное дать что-то стоящее. Подобные люди, даже пребывая в неведении своей индивидуальной природы, всегда интуитивно ее ощущают и обосабливаются от окружающего мира. Я убежден, что ты относишься именно ко второй категории, и потому, хочешь того или нет, вынужден нести это ярмо большую часть своей жизни. Именно это позволяет тебе действовать нестандартно и абсолютно непредсказуемо. Однако, чем больше ты сторонишься людей, тем активнее они стремятся к твоему обществу.

Глаза графа хищно сузились.

– Чем меньше люди что-то понимают, тем сильнее их к этому влечет.

– Не хочу расстраивать вашу интересную гипотезу, но мне явно неприсущи качества любимца публики, и уж тем более я их не ищу.

Граф холодно улыбнулся.

– То, что ты не ищешь, не значит, что оно не ищет тебя. Напомни события на «Везучем», сделавшие тебя капитаном?

Рауль растерялся.

– Случайное стечение обстоятельств.

Граф усмехнулся.

– Да нет, мой юный скептик, обстоятельства – это просто инструмент сил, природа которых настолько могущественна, что ты и представить не можешь.

Некоторое время граф смотрел в окно, а затем вновь пригвоздил Рауля своим стальным взглядом.

– Я, конечно, могу ошибаться, но что-то подсказывает, что уже с детства ты ощущал свою непохожесть, и забавы сверстников вызывали у тебя лишь скуку. Тебе жаждалось нечто иного, что не способны дать ни деньги, ни положение. Именно в поисках этого «нечто иного» ты отправился сюда, и именно это «нечто иное» и помогло тебе вытащить вас из той передряги с английским фрегатом.

Граф откинулся на спинку сиденья и посмотрел в окно.

– Запомни простую истину: стадо баранов всегда будет подчиняться пастуху, в то время как пастух никогда не станет подчиняться стаду баранов.

– Кажется, мы приехали, – спокойно произнес граф, и карета словно в унисон с его словами, остановилась.

Рауль завороженно смотрел на графа, не в силах скрыть восхищения. Всего за несколько минут этот совершенно незнакомый человек смог проникнуть в его внутренний мир и обнажить все вопросы, сомнения и страхи, которые переполняли его душу и о которых никто, даже «мистер суровость», не имел ни малейшего представления.

– Кажется, это ваш слуга на проходной, – произнес граф, не отрывая взгляда от окна. – Интересно, что он здесь делает?

– Он пришел по моей просьбе…

Лицо графа приняло озадаченное выражение.

– К нему подошел лейтенант ле’Монтье, – добавил он.

Рауль напряженно теребил край своего камзола, явно что-то решая.

– Граф, – наконец, начал он. – Вы могли бы уделить мне немного вашего времени? На мой взгляд, дело крайне важное.

– Ну, если наш дорогой губернатор не будет ревновать, то конечно, – с иронией ответил тот.

– Его светлость уже несколько дней отсутствует.

– В таком случае это моя прямая обязанность.

Он открыл дверцу и вышел. Рауль последовал за ним. Увидев Рауля в присутствии графа, лейтенант и «мистер суровость» были весьма обескуражены. Лейтенант тут же принялся рапортовать о текущем положении дел и отсутствии происшествий. Не дослушав даже до середины, граф перебил его:

– Распорядитесь, чтобы Раулю оформили постоянный пропуск и пусть нас никто не беспокоит, – приказал он.

Лейтенант утвердительно кивнул.

Воспользовавшись моментом, Рауль приблизился к «мистеру суровость».

– Ты не успел его посвятить? – еле слышно спросил он.

«Мистер суровость» отрицательно покачал головой.

– Отлично, ничего не говори. Встретимся в таверне, там все объясню.

Едва он произнес последнее слово, граф закончил с лейтенантом и предложил проследовать в свой кабинет.

Они прошли через лужайку и оказались в холле первого этажа, где располагался кабинет губернатора. Однако вопреки ожиданиям Рауля, считавшего, что кабинет графа находится по соседству, они поднялись на второй этаж.

Здесь от изысканности, которой их встречало здание, не осталось и следа. Вся обстановка и интерьер больше походили на место обитания прислуги, нежели такой персоны, как граф. Стены, потолок и пол были лишены малейших элементов декора и предстали в своем первозданном виде со всеми шероховатостями и неровностями, без единого следа косметического ремонта. Рауль ощутил себя гостем в доме обычного крестьянина. Однако своего апогея удивление Рауля достигло едва он перешагнул порог кабинета. Такого он даже представить не мог. Насколько уж он сам был непредвзят в вопросах роскоши и удобств, но граф превзошел его по всем статьям. Помещение было весьма просторное и сопоставимо по размерам с кабинетом губернатора, но на этом любые сходства заканчивались. Из элементов, создающих хотя бы элементарный уют, можно было отметить лишь наличие штор на окнах. В остальном, интерьер кабинета был под стать коридору второго этажа. Из мебели присутствовали лишь шкаф, тумбочка, небольшой диванчик, внушительных размеров рабочий стол, который окружали 10 стульев с высокими спинками, а во главе стола стояло то, что мгновенно разожгло яркое пламя в глазах Рауля и моментально похитило его сердце – кресло графа. Без преувеличения это был самый ценный экспонат всего второго этажа, да и как по Раулю, всего здания. Кресло было исполинских размеров, словно его задача заключалась в удержании трехметрового гиганта. Корпус кресла был выполнен из чёрного дерева, а спинка украшена замысловатым узором, состоящим из символов, которые были непонятны Раулю. Каждый подлокотник плавно переходил в монолитное основание и имел необычную форму. Правый подлокотник изображал тигра, затаившегося перед прыжком, в то время как левый – змею, готовящуюся к броску, ввиду чего её голова грозно возвышалась над кольцами, свернувшимися на полу. Над спинкой гордо возвышался массивный орел с широко раскинутыми крыльями, образуя своеобразный навес над сидящим в кресле.

Рауль был в восторге от творческого полета мысли автора этого шедевра и гениальности исполнителя, сумевшего реализовать все в таких точных деталях.

Обуздав свое восхищение, Рауль был пленен еще одной достопримечательностью кабинета, не столь яркой как кресло, но определенно заслуживающей внимания – балкон, который плавно перетекал из помещения, словно являясь его продолжением. Он отступал от стены на приличное расстояние, что создавало впечатление парения в воздухе. Но самое прекрасное – это шикарный вид на бухту, который позволял не только наслаждаться великолепными пейзажами, но и наблюдать за входящими и выходящими судами.

Тем временем, граф сбросил верхнюю одежду, удобно устроился в своём кресле и поймал сверкающий взгляд Рауля. С холодной улыбкой он положил правую руку на голову тигра, а левую – на голову змеи и откинулся к спинке, отчего орел словно восседал у него на плечах.

– Вижу, тебя заинтересовало моё кресло, – торжествующе произнёс граф.

– Я им просто восхищён, – не скрывая восторга, ответил Рауль. – Это самое восхитительное в этом…

Рауль запнулся и слегка покраснел.

Граф впервые с момента их встречи улыбнулся, что позволило Раулю расслабиться и избавиться от неловкости, охватившей его от своей бестактности.

– Прошу прощения, я хотел сказать, что своим великолепием оно просто подавляет окружающее…

Граф жестом руки остановил его.

– Я всегда высоко ценю людей, способных мне в лицо высказать не самые приятные вещи, а вот лицемерия на дух не переношу.

Он сделал паузу и беглым взором окинул свой кабинет.

– Ты прав, обстановка здесь спартанская, но это мой осознанный выбор. Необходимо концентрироваться исключительно на работе, а всякая мелочь и весь этот никчёмный лоск не приносят никакой пользы и крайне непрактичны.

Первые минуты симпатии, которые удалось пробудить графу в Рауле, сменились безоговорочным обожанием, возрастающим с каждой минутой их общения. Рауль в этом человеке увидел оазис среди сухой безжизненной пустыни, где он был вынужден блуждать все последние годы. Сама мысль служить под его началом, обогащаться бесценным опытом, которым тот бесспорно обладал, и как можно глубже погрузиться в жизненную философию, кою он исповедовал, приводила молодой рассудок в состояние дикого трепета. Все последние сомнения в необходимости открыться полностью отпали, а персона губернатора раз и навсегда безнадежно померкла на фоне графа.

– Не сочтите за дерзость, – снедаемый любопытством, робко начал Рауль, – но что означают животные на вашем троне?

Граф искренне рассмеялся.

– Трон слишком сильно сказано, скорее рабочий постамент.

Он снова пронзил Рауля взглядом, от чего тому стало неловко, и он отвел глаза.

– У местного населения существует убеждение, что каждый из нас обладает животным-тотемом, сила и дух которого передаются его обладателю и могут использоваться в личных интересах. Между человеком и этим животным возникает невидимая связь, которая позволяет им обмениваться жизненной энергией. Ты словно получаешь его силу, ловкость, изворотливость, или коварство. Но необходимо быть готовым и трезво оценивать свои возможности, особенно, если тебя выбрало сильное и опасное животное. Иначе оно может полностью поработить тебя, и вместо пользы принесет лишь вред, по сути сделав своим рабом.

Зрачки Рауля расширились, а челюсть отвисла от изумления.

– Как? Как понять, какое животное твое?

– Когда придет время, ты это почувствуешь.

– Что означают ваши и почему их три?

– Каждое из них приходило в разные периоды моей жизни и приносило те качества, в которых я больше всего нуждался. Когда я обретал необходимый опыт, оно уступало место другому.

Граф бережно провел руками по звериным подлокотникам.

– Тигр – ярость, сила и бесстрашие. Змея – мудрость, хитрость и коварство. Орел – предвиденье, зоркость и стремительность.

Граф замолчал и отвел глаза в сторону балконного проема, любуясь океаном. Но затем вновь обратил свой холодный цепкий взгляд на Рауля. Собрав всю волю в кулак, Рауль не отвел глаза и достойно выдержал его взгляд. Граф с явным удовлетворением улыбнулся уголками губ.

– За долгие годы ты первый человек, кого я посвящаю в свои… – граф на мгновение запнулся, словно подбирая нужное слово. – Увлечения, – наконец продолжил он. – И то лишь потому, что подобные вещи, как мне показалось, тебе близки. Однако все остальные могут воспринять это как ересь, или, в лучшем случае, опасную причуду. Но в любом случае мне это не сулит ничего хорошего, поэтому я буду весьма признателен, если наш разговор не станет достоянием общественности.

Рауль побагровел.

– В данной просьбе не было решительно никакой необходимости.

– Извини, но в наше время с людьми благородными жизнь сводит все реже и реже.

Граф бросил быстрый взгляд на часы.

– Итак, вернемся к твоему делу, ибо, буду откровенен, во времени я очень ограничен и прошу присядь уже наконец.

Рауль охотно выполнил его просьбу и во всех деталях поведал о событиях, свидетелем которых он стал. В отличие от лейтенанта, графу он рассказал абсолютно все, включая историю с пещерой.

Граф слушал очень внимательно, ни на мгновенье не сводя с Рауля глаз. Когда рассказ был окончен, граф оперся локтем правой руки о стол, а подбородок положил на большой палец.

– Это все?

– Да.

– Ну что ж, теперь понятна твоя неприязнь к лейтенанту ле`Монтье, я сразу заметил это когда мы входили.

Граф встал из-за стола, сложил руки за спиной и вышел на свой шикарный балкон. Рауль последовал за ним.

– Да, возможно, я слегка перегибаю палку, идя на поводу у эмоций, но после того чудовищного непрофессионализма я очень боюсь, что он может завалить и это дело.

Граф склонил голову к груди и едко усмехнулся.

– Рауль, если ты мне не доверяешь, то не было нужды посвящать в эту историю.

Рауль ошарашенно открыл рот.

– С чего вы взяли? Напротив, вы первый человек, кого я полностью посвятил во все детали.

Граф обернувшись, посмотрел ему в глаза, но на этот раз взгляд был не холодным и пронизывающим, а дружеским и поддерживающим. Однако даже эта теплота не могла скрыть мощную энергетику, сокрытую за его загадочными черными глазами.

– Я прекрасно понимаю истинную причину, по которой ты не хочешь допускать лейтенанта ле`Монтье к дальнейшему расследованию, но почему-то не решаешься мне ее озвучить. Хотя, как мне кажется, я уже продемонстрировал тебе свою открытость, отсюда можно сделать вывод, что ты мне либо не доверяешь, либо держишь за идиота. Откровенно говоря, оба варианта меня не устраивают, но имей я право выбора, то предпочел бы первое.

Рауль, широко раскрыв глаза, смотрел на графа хлопая ресницами.

– Да нет же, уверяю, я даже понятия не имею, о чем вы говорите.

Граф прикрыл глаза и небрежно усмехнулся.

– Ну хорошо, дабы сохранить в чистоте твою совесть, сделаем вид, что я сам пришел к этому выводу. Итак, ты считаешь, что лейтенант каким-то образом связан с лицами из пещеры, и именно по этой причине устранил единственного свидетеля, способного их выдать.

Рауль был ошеломлен. Он не мог понять, что больше его потрясло – проницательность графа, или собственная недальновидность, не позволившая самому допустить такую очевидную возможность.

– Кстати, мы не обнаружили никаких следов того английского фрегата, с которым у вас произошло столкновение. Он словно сквозь землю провалился.

– Этого не может быть, он остался почти без всех парусов и мог уйти разве что на веслах.

– Либо ему помогли, – холодно произнес граф. – Напомни еще раз, что тебе удалось услышать возле старого колодца, перед нападением.

– Незнакомец из трактира поинтересовался насчет экипажа, а второй человек сказал: «Никаких свидетелей». Постойте, вы считаете…

– Я пока ничего не считаю, а лишь сопоставляю факты. Ты смог бы узнать второго человека, повстречайся с ним вновь?

– Опознать голос я точно не смогу, поскольку они общались почти шепотом, а вот силуэт мне показался будто бы знакомым… Вы полагаете это был…?

– Нет, просто стараюсь расставить все по полочкам. Кроме догадок и серии совпадений у нас ничего нет, а согласись, этого слишком мало для столь серьезных обвинений.

– Вы предлагаете сидеть сложа руки?!

– Ни в коем случае, я лишь пытаюсь сказать, что действовать придется более тонко, не привлекая официальные ресурсы. Если лейтенант действительно тот, кто ты думаешь, у него могут быть сообщники среди братьев по оружию. Вот как мы поступим: я дам вам трех человек, которые помогут решить этот вопрос.

Рауль вопросительно взглянул на графа.

– Успокойся, эти трое стоят десятерых. При встрече обговорите детали и порядок действий. Где тебя можно будет найти?

– Я буду в таверне.

– Отлично, с нетерпением жду результатов, убежден, в наши руки попадет что-то крупное и весьма интересное.

– Я тоже на это надеюсь.

– В таком случае не смею больше задерживать.

Рауль уже был возле двери, когда граф его окликнул.

– Ты знаешь кто такой Олаф?

– Понятия не имею.

– Глава местных пиратов. Говорят, у него есть где-то тайное убежище, откуда он руководит своими темными делишками. По слухам, все кто ходит под «веселым Роджером» подчиняются ему, а тех, кто пытался противиться, уже давно кормят рыб. Не стоит недооценивать людей, с которыми предстоит столкнуться.

– Я это учту, – твердо произнес Рауль и покинул графа.

Лицом к Лицу

По дороге в таверну Рауль погрузился в размышления о графе, их неожиданной встрече и состоявшемся разговоре. Этот человек вызывал у него одновременно восхищение и страх. Его неординарность, остроумие и загадочность завораживали, а зловещая непредсказуемость настораживала.

Рауль не мог объяснить охватившего его смятения, он не считал себя суеверным, или религиозным, а к магическим практикам и тем, кто в них участвовал всегда относился скептически. Однако граф и его откровения произвели неизгладимое впечатление. Совершенно неожиданно граф стал самым значимым человеком в его молодой жизни. Рауль не мог понять почему, но был уверен, что эта встреча изменит его судьбу.

За подобными размышлениями он вошел в таверну и за дальним столом увидел «мистера суровость», который выглядел скучающим. Рауль сразу же подсел к нему.

– Ну наконец-то, я уже начал думать, что ты забыл обо мне.

– Про тебя забудешь, – со смехом ответил Рауль.