Заложники судьбы

Рауль успокоился и холодно посмотрел на своего оппонента. С секунду он изучал его, затем медленно отстранился от решетки на один шаг, неторопливо вытащил пистолет из-за спины и направил на незнакомца из трактира. Тот моментально стер ухмылку с лица и, выпрямившись во весь рост, гордо вскинул голову.

– Да уж, фортуна и впрямь весьма капризная дама, – произнес он с иронией.

– Давай… Ну, чего ты ждешь, черт тебя возьми? – нервно добавил он.

Рауль, как искусный садист, намеренно оттягивал момент кровавого финала, чтобы доставить своей жертве как можно больше страданий.

– Нет, – наконец спокойно произнес он и убрал пистолет. – Я дал себе слово, что поймаю тебя, и поверь, я это сделаю.

Незнакомец из трактира, не отводя от него глаз, вновь усмехнулся, но уже по-другому, на сей раз это была смесь удивления и восторга.

– Я смотрю, ты совсем не дружишь с головой, но я не из тех, кто пользуется подобными слабостями. Поэтому, откровенность за откровенность, если сохранишь мне жизнь и нам доведётся ещё раз встретиться, то я не буду столь любезен. Так что подумай как следует, пока не поздно.

– Я всегда верен своему выбору, – твердо ответил Рауль.

– Ну что ж, тогда прощай… как там тебя?

– Рауль де'Вердер – капитан французского королевского флота, – гордо отчеканил Рауль.

Незнакомец из трактира широко улыбнулся.

– Ты мне нравишься, Рауль де'Вердер. Будем надеяться, что судьба и дальше будет опекать тебя и не допустит больше наших встреч, ибо Трой Лантрак так же верен своему выбору и своему слову.

Он сделал легкий кивок на прощание и трусцой посеменил к выходу, где пересек струю воды и исчез из вида.

– Что я делаю? – укоризненно спросил у себя Рауль и опустился на пол, прислонив голову к каменистому своду.

Буквально через мгновение из глубины коридора появился человек со шрамом. Его руки сжимали кинжал и саблю, хранившие на себе свежую кровь. Рауль сразу смекнул, что интересоваться судьбой тех двух любителей легкой наживы уже нет никакой необходимости.

– Где он? – быстро спросил человек со шрамом.

Рауль молча кивнул в сторону водопада. Человек со шрамом мгновенно бросился к решетчатой двери, но, упершись в нее, понял, что дальше не пройти.

– Закрыто, – спокойно произнес Рауль.

– Ты его упустил! – ударив со всей силы кулаком о стену, прокричал человек со шрамом.

– Создатель не наделил меня способностью проходить сквозь стены, – произнес Рауль с безразличием в голосе. – И вообще я не обязан перед вами отчитываться.

Человек со шрамом гневно обернулся и приблизился к Раулю почти вплотную. Только сейчас Раулю удалось разглядеть его лицо. Помимо внушительного шрама, оно было испещрено следами от оспы, но, как показалось Раулю, это его абсолютно не портило, а скорее добавляло брутальности и подчеркивало боевой темперамент.

– Ну что вы, капитан, – произнес он тихим низким голосом. – Кто я такой, чтобы принимать ваши отчеты? Объясняться будете с графом, как вышло, что мы потеряли лучших парней, не получив ничего взамен.

Он резким движением убрал кинжал и растворился в коридоре. Рауль глубоко выдохнул и, бросив прощальный взгляд в направлении водопада, последовал за ним.

Возвратившись к «мистеру суровость», Рауль с огромным облегчением заметил, что состояние его старого друга не так тяжело, как могло показаться вначале. Он даже самостоятельно сумел оторвать рукав рубахи и сделать что-то наподобие перевязки, дабы остановить кровотечение.

– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросил Рауль.

– Как старая колоша, изгрызенная собакой – вид паршивый, но носить можно.

– Сможешь идти?

– Если поможешь, то думаю да. Что там произошло? Наш свирепый мясник вернулся мрачнее тучи, – кряхтя, спросил «мистер суровость», пытаясь приподняться.

– Я упустил нашего призрака.

– Упустил, или позволил уйти?

– Что ты имеешь в виду?

– То, что не слышал своего пистолета.

Рауль растерянно опустил голову.

– Ладно малыш, обсудим потом, главное помни, я всегда на твоей стороне.

Рауль с виноватым видом помог ему подняться и, обхватив за талию, повел к лодке. Добравшись до берега, они ценой неимоверных усилий со стороны Рауля и страданий со стороны «мистера суровость», уложили последнего на дно лодки. Когда с этим было покончено, Рауль заметил, как человек со шрамом безуспешно пытается оттащить к берегу труп одного из своих товарищей, однако высокие камни и мелкая галька всячески препятствовали этому.

– Я ему помогу, – с участием в голосе произнес Рауль и вышел из лодки.

Было заметно, что чувство злобы не отпустило человека со шрамом, но, когда Рауль подошел и без лишних слов взял тело за ноги, он ничего не сказал, а поднял со своей стороны за руки, и они отнесли его к лодке. После, такая же процедура была повторена и в отношении второго тела его товарища, и опять же в полном молчании. Когда дело было сделано и два тела уложены в лодку, человек со шрамом протянул Раулю ключ, изъятый у первой жертвы.

– Не забудь сундук, – мрачно пробубнил он, но уже без малейшей агрессии.

– Черт, совсем забыл, – хлопнув себя по лбу раздосадовано произнес Рауль, и взяв ключ скрылся за валуном, где располагался тайник.

Буквально через минуту он вернулся, сжимая подмышкой сундучок, что Трой спрятал накануне.

Бросив беглый взгляд на «мистера суровость», он нашел того мирно спящим, и чувство облегчения и надежды на счастливый исход придали Раулю сил и зарядили оптимизмом. Он составил компанию на веслах человеку со шрамом и приготовился отчалить.

– Ну что ж, в путь, – произнес Рауль с тяжелым вздохом, собираясь погрузить весло в воду. Однако остановился, приобретя скорбный вид.

– Я понимаю, что мы не знакомы, и это не мое дело, но я искренне сожалею о потере ваших товарищей.

Рауль снова взялся за весло и опустил его в воду.

– Мэрдок, – тихо произнес человек со шрамом.

– Простите?

– Меня зовут, Мэрдок, – повторил он еще тише, также погружая весло в воду.

Олаф

Монотонный плеск волн, разбивающихся о нос лодки в последних отблесках уходящего дня, и капли воды, как слезы грусти, неторопливо скатывающиеся с весел в чёрный омут океана – вот те единственные спутники, что сопровождали тёмный силуэт, находящийся в шлюпке и активно гребущий к шхуне с символическим названием «Закат». Едва он причалил и поднялся на борт, его тут же обступило несколько человек, начиная наперебой задавать вопросы:

– Почему так долго?

– Где остальные?

– Что с грузом?

– Мы наткнулись на засаду, все погибли, груз потерян, – мрачно произнёс он.

Воцарилась гробовая тишина. На лицах присутствующих промелькнуло нечто среднее между сочувствием и ужасом. Самый старший из них, судя по всему, являющийся капитаном, покачал головой и тихо произнёс: «Олаф тебя живьём сожрёт».

– Отходим! – выкрикнул он громко и направился к штурвалу.

Остальные моментально разбрелись по кораблю, причём настолько стремительно, словно старались покинуть больного проказой, дабы случайно не заразиться. Трой горько усмехнулся. Глупо было ожидать от них иного, жизнь этих людей строилась на слепом служении авторитету Олафа – кровожадного и беспощадного. Тем печальнее представлялось его нынешнее положение, ибо единственные люди, способные помочь отстоять право на независимость, остались лежать в пещере. Бежать бессмысленно – найдут раньше, чем успеешь покинуть архипелаг, а умирать в роли зайца, трусливо пытающегося спасти свою шкуру, было точно ни в его духе. Если суждено сойти со сцены, то он непременно сделает это красиво и эффектно, дабы Олаф и остальные запомнили его на всю жизнь.

Была глубокая ночь, когда шхуна подошла к небольшому острову. Издали он казался абсолютно непригодным для жизни скоплением скал и камней, однако если бы взор имел возможность проникать сквозь камни и скалы, то ему открылся бы чудесный оазис, расположенный внутри этого каменного кольца, скрывающего его от посторонних глаз и одновременно служащего прекрасной защитой от непрошенных гостей.

Подойти к берегу имелась возможность только в одном месте, и то без знания фарватера эта затея превращалась в подлинное самоубийство, о чём свидетельствовало «корабельное кладбище», как прозвали его местные обитатели, ибо вся прибрежная акватория изобиловала торчащими из воды остовами и мачтами многочисленных кораблей. Помимо этого, проход в бухту был испещрен острыми скалами и отмелями, посему даже при знании фарватера требовалось довольно много времени и навигационных навыков, дабы успешно преодолеть указанные ловушки. С другой стороны, это являлось первоклассной защитой от непрошенных гостей, что делало обитателей острова практически неуязвимыми перед любой внешней угрозой.

Благополучно минуя перечисленные препятствия и войдя в бухту, шхуна бросила якорь и спустила шлюпку. Трой в компании нескольких человек направился к берегу. Любой, кто оказался бы впервые на каменистом берегу этого острова, счёл бы данное место непригодным для жизни, развернулся и покинул его, но если бы только он заставил себя немного пройтись вдоль скалистого утеса, то его взору открылся бы широкий проем в горной породе, скрытый с моря остроконечными скалами. Этот проем после нескольких метров туннельной пещеры выходил в красочную долину, где и располагалось никому не известное пиратское пристанище.

Миновав эту своеобразную границу между внутренним и внешним миром, Трой и его спутники оказались в пространстве диких джунглей заполненном сочной зеленью и сотнями ароматов. Их встретила широкая тропинка, которая вела прямо к пиратскому поселку. Дорога прошла без приключений и после 10 минут по хорошо утоптанной тропе и сполна насладившись стрекотней насекомых и щебетанием птиц, они вышли из густых зарослей на большую поляну, в центре которой находилось поселение – поселение «братства». Высокий деревянный частокол и башня над входными воротами свидетельствовали о том, что обитатели этого места не только умело используют ландшафт, но и сами стремятся себя обезопасить.

Уже издалека было видно, что внутри поселения кипит жизнь. Раздавались пьяные выкрики, перемежающиеся с грубыми ругательствами, за которыми следовали выстрелы. Едва Трой и его спутники подошли ближе, ворота распахнулись. Их глазам предстала атмосфера безудержного веселья, неконтролируемого по своему характеру и обширного по своим масштабам. Сотни полупьяных людей разного возраста и национальностей пребывали в состоянии праздничного безумия, беспрерывно выпивая и паля в воздух.

– Что происходит? – спросил спутник Троя.

– Скали захватил испанский галеон с золотом, – ответил ему охранник.

– Как ему удалось? Они же всегда ходят в сопровождении!

– Как я слышал, этот отбился от остальных во время бури. Он был настолько повреждён, а команда потрепана, что достался Скали почти без боя. Не знаю, сколько золота было на борту, но говорят, что Скали обязался угощать всех выпивкой целую неделю. Более того, после вычета доли Олафа, остальное он собирается поделить между всеми членами братства.

– Ого! Похоже, мы пришли вовремя! Ты слышал? – обратился он к Трою. – Возможно, Олаф на радостях простит тебя.

– Сомневаюсь, – тихо процедил Трой.

Спутники Троя заметно оживились и начали переговариваться:

– Интересно, о какой сумме идёт речь?

– Сколько бы ни было, со стороны скупердяя Скали это невероятный поступок. Никогда не думал, что такая жадная мразь способна на подобный жест.

Трой шел молча, мрачно взирая на всеобщее ликование. "Идиоты, он же просто вас покупает," – думал он про себя.

Наконец они подошли к крупному двухэтажному строению, резко контрастирующему из-за своих размеров на фоне остальных построек. Перед входом толпились люди, образуя круг и над чем-то дико смеялись. Трой подошёл поближе и протиснулся внутрь. В центре круга на коленях сидел огромный человек, ростом ни менее двух с половиной метров. Чтобы обхватить его в плечах, потребовалось бы два крепких взрослых мужчины. Глядя на него, казалось, что сами атланты сошли на землю, дабы показать людям насколько те жалки и немощны по сравнению с ними. Голова громилы была наголо обрита, а могучая шея сокрыта густой рыжей бородой. Несмотря на устрашающие габариты, глаза у него были добрыми и наивными, как у пятилетнего ребёнка. К слову, интеллект находился на том же уровне. Трудно сказать, почему природа решила подшутить подобным образом, наделив в избытке одним и начисто лишив другого, но данному вопросу, судя по всему, так и суждено остаться одной из загадок вселенской непредсказуемости.

Увидев его, Трой сразу проникся жалостью. Здоровяк, которого звали Бобо, сидел на земле и громко плакал. Рядом с ним находился исполинских размеров молот-топор, служащий оружием и инструментом одновременно. Судя по всему, благодаря этому грозному оружию и своей могучей силе, которая превращала его в настоящего боевого слона античных времён, он и заслужил место в братстве.

Бобо сидел на коленях, сжимая в огромных руках небольшой кусок коры, который он выточил в виде трёхмачтового корабля. Роль мачт выполняли маленькие палочки, прикреплённые к корпусу кусочками глины. Одна из мачт, вероятно, отвалилась из-за недостаточной вязкости глины, и Бобо никак не мог вернуть её на место. Его пальцы были чуть меньше всей конструкции, и проделать такую ювелирную работу было явно не под силу. Окружающие это понимали и не переставали отпускать издевки и насмешки, даже не думая помочь.

Трой растолкал впередистоящих и присел рядом с ним. Он бережно взял поделку из рук великана и дружелюбно улыбнулся.

– Успокойся здоровяк, позволь мне.

С этими словами он ловко собрал рассыпавшуюся глину и вернул утерянную мачту на место, после чего передал отремонтированное судно владельцу. Бобо перестал плакать и, всхлипывая, вытер рукой слёзы.

– С-п-а-с-и-б-о! – протянул он.

В этот момент дверь здания, перед которым они собрались, открылась, и на пороге появился мужчина среднего роста, худощавого телосложения, с длинными волосами и неприятным лицом. Его нельзя было назвать уродливым, напротив, черты внешности были лишены каких-либо изъянов, скорее это был тот случай, когда гнилое содержание человека настолько велико, что даже внешняя оболочка не в состоянии это скрыть.

– Посмотрите-ка кто к нам пожаловал, – иронично произнёс он, подходя к Трою.

Трой обернулся навстречу.

– Скали Гройс, не могу сказать, что рад тебя видеть в добром здравии.

Толпа расступилась, позволив Скали приблизиться к Трою и Бобо.

– Если считаешь, что меня это огорчает, то напрасно, – широко улыбаясь, ответил Скали.

Тут он заметил, как Бобо держит своё игрушечное судно и с азартной улыбкой лавирует им по воображаемому океану.

– Ну что за идиот, когда уже Олаф избавится от этого безмозглого кретина, – словно обращаясь сам к себе, гневно бросил Скали. – Дай сюда, – прорычал он, подойдя к Бобо, и со злостью вырвал у него из рук маленькую поделку, после чего бросил на землю и растоптал каблуком сапога.

– Нет! – с дикой горечью прокричал Бобо и с истеричным плачем бросился к своей игрушке, однако это было абсолютно напрасно, поскольку та превратилась в бесформенную кучу щепок, не подлежащих восстановлению.

Ноздри Троя раздулись, а лицо исказилось от бешенства.

– Убежден, для таких как ты в аду приготовлено отдельное местечко.

– Я думаю, ты очень скоро воочию сможешь убедиться в этом, – с нескрываемым злорадством произнёс Скали. – Пойдём, Олаф ждёт.

Трой положил руку на плечо Бобо:

– Обещаю здоровячок, я привезу тебе настоящий игрушечный фрегат, а не этот кусок коры.

Но горе великана было так велико, что он не в состоянии был услышать ничего кроме голоса скорби по его любимой и единственной игрушке.

Трой развернулся и вместе со Скали вошёл внутрь здания. Пройдя небольшим коридором, они оказались в просторном холле, где находилось около десятка разномастных и разновозрастных мужчин. Колоритность данной публики впечатляла: здесь были и возрастные и совсем юные, белые и чёрные, полные и атлетичные, изысканные и одетые в полнейшие лохмотья, но все они были своеобразной элитой пиратского братства, наиболее грозными и уважаемыми.

Над всеми ними восседал мужчина 40 лет, хорошо физически развитый, высокого роста и наголо остриженный. На тело была накинута чёрная безрукавка, коричневые штаны свободного кроя и высокие сапоги. Его взгляд равнодушно блуждал по помещению, что в полной мере описывало его безразличие ко всему происходящему и лицам, собравшимся здесь. Однако стоило Трою и Скали появиться на пороге, он сразу оживился и сосредоточил всё внимание исключительно на них.

– Вот так сюрприз! Кого к нам принесло? Где мои деньги? – яростным воплем разразился Олаф.

– Их нет, – тихо ответил Трой.

– Что?!

– Мы попали в засаду и потеряли груз.

– Вот как? А где же остальные?

– Погибли.

Олаф встал со своего места и, чеканя каждый шаг, направился к Трою.

– Хочешь сказать, мои деньги исчезли из-за того, что ты нарушил приказ и не доставил их немедленно, как только они были переданы тебе?

– Это просто совпадение…

– Заткнись, свиной отброс! Я знал, что рано, или поздно этим закончится. Сначала пререкания, потом невыполнение указаний главы братства, а теперь предательство и крысятничество.

Олаф обернулся к присутствующим.

– Вот что бывает, когда вовремя не пресекать вседозволенность и желание ставить себя выше остальных. Не вы ли мне постоянно твердили о законах и правилах, и вот к чему это привело. Мало того, что он прикарманил наши деньги, так еще и убил своих товарищей, чтобы просто не делиться с ними.

По залу пронесся гул неодобрения.

Трой решительно выступил вперед.

– Я этого не делал! Вы все прекрасно знаете, что Олаф ненавидит меня и сейчас пытается использовать удобный момент, чтобы свести счеты.

Среди шума негодования раздался твердый, громкий голос: «Какие доказательства его вины?»

Олаф резко обернулся к говорящему.

– Доказательства? Какие еще тебе нужны доказательства, «Законник»? Он присвоил наши деньги, или тебе этого недостаточно? Все же очевидно, как божий день. Эта крыса спланировала все заранее и оттянула срок доставки, дабы успеть укокошить своих дружков, которые были честными членами братства и никогда бы не пошли на крысятничество.

– Во-первых, не наших денег, а твоих, не нужно давить на эмоции. А во-вторых, свод правил в свое время и внедрялся с целью избежать произвола и напрасных жертв от самосуда.

– Что ты хочешь сказать? – гневно прошипел Олаф.

– То, что пока нет оснований отправлять мальца на тот свет. Возможно, он действительно виновен и заслуживает быть скормленным акулам, но сейчас твое слово против его, и других доказательств нет.

Трой, воодушевившись неожиданной поддержкой, воспрял духом.

– Послушай Олаф, ты отлично знаешь, парни были моими лучшими друзьями и никакие деньги не заставили бы меня лишить их жизни. Если бы, к примеру, речь шла о Скали, то я бы первый усомнился в своей невиновности…

Олаф приблизился к нему вплотную, чтобы остальные не слышали.

– Ты действительно считаешь, что мне есть дело до твоих безмозглых друзей, или этих жалких денег? Все дело в тебе, ты как заноза в заднице, которую вытащить нельзя и сидеть с ней тяжко, но сегодня я положу этому конец.

Он обернулся к остальным.

– Итак, мнение «Законника» мне предельно ясно, однако, как ваш глава, стерпеть оскорбление, которое этот мерзавец нанес братству, я просто не имею права. Посему пусть судьба решит, кто из нас прав. С этими словами он подошел к стене и снял свою любимую саблю.

– Все на улицу, – громко объявил он. – Пусть все члены братства станут свидетелями торжества истинной справедливости над порочностью правил и законов.

Трой понимал, что его ожидает, и будь он игроком, то не поставил бы на себя и гроша. Никто и никогда не выходил победителем из поединка с Олафом.

На крыльце Олаф запрыгнул на перила и обратился к собравшимся:

– Друзья, мы с вами никогда не были образцами добродетели, но никто не сможет упрекнуть нас в отсутствии порядочности по отношению к нашим братьям. Скали – яркий тому пример. Однако, к сожалению, у нас есть и обратный пример, когда одна крыса ставит свои интересы выше интересов братства и забирает жизни наших лучших братьев, чтобы скрыть свое крысятничество. Наши узколобые правила не позволяют привлечь крысу к ответу, но могу ли я, как избранный вами глава, оставить подобное без ответа?

Со всех сторон послышалось громкое: «Нет!».

– Итак, я требую удовлетворения моих претензий и претензий братства, – произнес Олаф, спрыгивая на землю и подходя к Трою. Толпа моментально расступилась, образуя полукруг, в центре которого оказались Олаф и Трой. Последний обреченно извлек свой клинок и приготовился к поединку.

Антураж оппонентов поражал своей диспропорцией: на фоне Олафа Трой выглядел настоящим пигмеем, хотя его никак нельзя было назвать слабаком.

Олаф обрушился на свою жертву неистово и яростно. Только природная гибкость и легкость позволили Трою избежать участи превратиться в фарш уже на первых секундах. Вдобавок то оружие, которое он использовал, на фоне тесака Олафа, напоминало безобидную детскую игрушку, способную разломиться на двое при любом серьезном ударе. Осознавая подобную опасность, Трой даже не пытался защищаться от рубящих ударов, а виртуозно уклонялся. Зато боковые выпады он успешно блокировал и получал драгоценные мгновения для того чтобы перевести дух. Но даже подобные ухищрения не могли отвратить неизбежное, ибо доминирование Олафа было чересчур очевидным, по сути Трой лишь отбивался. Итог противостояния был предрешен, оставляя лишь вопрос через сколько все закончится.

Настал момент, когда Трой оказался полностью обессилен и не имел ни сил, ни воли сопротивляться. В очередной раз он поставил правый блок, а Олаф, ощутив его беспомощность, нанес ногой удар в грудь. Трой отскочил в первые ряды собравшихся зевак, но те тут же вытолкнули его обратно в центр круга. Воспользовавшись потерей его концентрации, Олаф выполнил обманный финт, качнув Троя в левую сторону, а сам нанес удар справа. Острие сабли прошло по касательной и рассекла нижнюю часть живота. Рубаха Троя мгновенно обагрилась кровью, однако он не чувствовал боли, а лишь чувство слабости, которое вкупе с одолевающей усталостью поставили на грань потери сознания.

– Ну вот и все, сучёнок, – тяжело дыша произнес Олаф и замахнулся для финального удара. У Троя не было сил увернуться или элементарно отскочить. Интуитивно он схватил свой клинок двумя руками и подобно штангисту вскинул его над головой навстречу удару. К его удивлению сталь, из которой было изготовлено оружие, оказалась крепче, чем он предполагал, и выдержала это испытание. Для Олафа это так же явилось неожиданностью, ввиду чего он на несколько мгновений ослабил хватку, словно, не веря своим глазам. Почувствовав, что давление на клинок практически отсутствует, Трой абсолютно механически, даже не осознавая в полной мере что он делает, освободил одну руку, продолжая сжимать свое оружие за эфес и не позволяя сабле Олафа опуститься ему на голову. Резко развернувшись спиной к противнику, он вытащил из-за пояса кинжал и вогнал его в пространство под рукой, сжимающую клинок. Очевидно для Олафа подобный маневр явился полной неожиданностью. Трой услышал, как за спиной раздался приглушенный хрип, и давление на клинок полностью иссякло, а сабля Олафа соскользнула в сторону.

Силы окончательно покинули Троя, и он беспомощно упал на колени, зажимая рукой рану. Ежесекундно он ждал последнего удара, который положит конец его мучениям, но которого все не следовало. Секунды казались невыносимой вечностью. Ситуация усугублялась тем, что он стоял спиной к Олафу и не мог видеть, что происходит. В глазах собравшихся он прочел глубокое потрясение, но даже предположить не решался, что именно это могло означать. Внезапно за спиной раздался звук падающего тела, и Трой наконец облегченно выдохнул.

– Что теперь? – пронеслось у него в голове.

Вся сцена напоминала развязку остросюжетного произведения, где никто из зрителей не мог даже предположить подобного финала.

Трой продолжал молча стоять на коленях, истекая кровью. Сил не было даже подняться. Из толпы медленно выделился один человек и неспешно подошёл к нему.

– Да уж никогда не думал, что придётся благодарить тебя, – произнёс он негромко, дабы не услышали остальные. – Кто бы мог подумать, что именно ты расчистишь мне путь к должности главы братства. Теперь не придётся пачкать руки и рисковать собственной шкурой.

– Какая же ты мразь, Скали Гройс, – едва выговорил Трой.

– Успокойся, тебе недолго меня терпеть, – ответил тот, подло оскалившись.

Он отстранился и обратился к собравшимся: