Заложники судьбы

– Братья, сегодня чёрный день для нас. Олаф, наш великий предводитель, наставник и защитник, пал жертвой своего благородства и коварства этого человека, поправшего все нормы честного боя. Но не беспокойтесь, я не позволю свершиться несправедливости, Олаф будет отомщён.

С этими словами он извлёк свою саблю.

– Остановись Скали, тебе прекрасно известны наши правила: победивший Олафа занимает его место, посему малец наш предводитель, – произнёс «законник», выходя из толпы.

– О, ну конечно мне известны законы, именно поэтому я сейчас и устраню это недоразумение, и ты сможешь склониться перед новым главой братства, – ехидно рассмеявшись, ответил Скали.

«Законник» гневно сжал челюсть. Понятия благородства и чести были не в почете у пиратов, а прямого запрета вызывать на поединок едва живого оппонента в своде их законов не содержалось. «Законник» также прекрасно понимал, что после грандиозного подарка, который Скали сделал накануне, всё братство будет полностью на его стороне. Как бы ни был противен факт, что Скали абсолютно незаслуженно займёт пост главы братства, поделать с этим ничего нельзя.

– Это не честно! Он не может драться! – проревел Бобо своим зычным голосом. Добродушный и наивный великан, подобно высокой скале, гордо возвышался над ровной гладью остальной человеческой массы.

Скали гневно обернулся к нему:

– Заткнись, кретин! Тебя должно беспокоить лишь как сохранить свою тупую башку, в которой я уже давно мечтаю покопаться и посмотреть есть ли в ней хоть что-то.

Он вновь подошёл к Трою и приложил саблю к его шее.

– Ну что, есть последнее желание?

– Хочу, чтоб ты сдох.

Скали громко рассмеялся:

– Извини дружок, самоубийство – смертный грех, а попадание в ад не входит в мои планы. Передавай дьяволу привет.

Трой сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. Раздался глухой удар, и морось тёплых брызг оросила его лицо. Осторожно приоткрыв глаза, Трой увидел, как рядом с ним падает тело Скали с бесформенным кровавым месивом того, что ещё секунду назад было его головой. В двух шагах от него находился Бобо со своим грозным оружием в руках, с которого стекали капли крови и ещё Бог знает чего находящегося в голове у Скали.

– Это не честно!!! – ещё раз, но уже во весь голос проорал Бобо, потрясая своим молотом над головой.

Все в ужасе отпрянули, ибо никто раньше не видел его в таком гневе. Благодаря своей детской инфантильности, он снискал славу мягкотелого увальня, над которым можно безнаказанно издеваться, ничем не рискуя.

Сейчас, все присутствующие, особенно находящиеся рядом, были охвачены диким ужасом. Одни пытались уйти на безопасное расстояние, другие потянулись за огнестрельным оружием. Трой понимал, что это момент истины – либо все, либо ничего.

– Здоровячок, быстрее сюда! – позвал он.

Бобо тут же приблизился и помог ему подняться. Опираясь на него одной рукой, Трой обратился к собравшимся:

– Как глава братства, я хочу изменить действующие порядки. Отныне необходимость отчислять 20 процентов от добычи главе братства, упраздняется. Вместо этого будет фиксированный взнос в общий котел, средства из которого пойдут на нужды острова, пойло и девок.

По толпе прокатилась волна восторженных восклицаний и одобрительных реплик. Ощутив поддержку масс, Трой почувствовал прилив сил и на некоторое время забыл о своем ранении.

– Следить за казной должен человек, который пользуется уважением и всеобщим доверием, поэтому предлагаю на эту роль «законника». По толпе вновь прокатилась волна одобрения и поддержки.

Троем овладела слабость, а разум стал затуманиваться. Потерять сознание на глазах у всех было последним, чего ему хотелось, поэтому он подозвал к себе «Законника».

– Спасибо, если бы не твоя…

– Я делал это не ради тебя, – сухо перебил его «законник», – а ради соблюдения правил, которые мы сами установили.

– В таком случае я совершенно верно выбрал казначея.

– Я очень польщен, но у меня никогда не было склонности к финансовым вопросам.

– Это еще раз убеждает, что я сделал абсолютно верный выбор.

Ноги Троя стали подкашиваться, и лишь поддержка Бобо позволяла ему сохранить равновесие.

– Я немедленно направлю к тебе доктора. За них не беспокойся, – поспешил успокоить «законник» Троя, заметив его тревогу, – я прослежу за порядком ближайшие дни. Они сейчас настолько воодушевлены, что проблем быть не должно.

Трой едва заметно кивнул головой.

– Отнеси его в комнату Олафа, – обратился «законник» к Бобо. Громила бережно взял Троя на руки и направился в апартаменты главы братства.

Едва они оказались наедине, Трой с глубокой признательностью посмотрел на Бобо.

– Здоровячок, знай, я никогда не забуду того, что ты сегодня сделал.

– Он был плохой человек, Бобо не любил его, он делал только плохие вещи.

– А я, плохой человек? – спросил Трой, внимательно смотря Бобо прямо в глаза.

Тот задумался на несколько секунд.

– У тебя доброе сердце, а какой ты человек, я не знаю.

Было заметно, что Трой очень тронут.

– Почему у тебя нет друзей?

– Потому, что я очень глупый… никто не хочет дружить со мной.

– Я хочу. Считай отныне меня своим другом и можешь смело всем об этом говорить.

Они вошли в комнату, и Бобо аккуратно положил Троя на кровать.

– И ты будешь брать меня с собой?

– Конечно, если захочешь.

– Бобо никогда нигде не был, – тоскливо произнес здоровяк.

– Договорились, как только я поправлюсь, мы с тобой обязательно выберемся куда-нибудь.

– И купим настоящий фрегат с пушками и парусами?

– Я же обещал, – с улыбкой произнес Трой.

В этот момент в комнату вошел пожилой мужчина, в руках у него был небольшой саквояж, от которого исходил аромат микстур и трав.

– Всем посторонним покинуть помещение, – обратился он строгим тоном к Бобо.

– Бобо не посторонний, он друг Троя, – возразил тот.

Трой добродушно улыбнулся:

– Все в порядке, здоровячок, увидимся завтра.

– Бобо будет за дверью, чтобы плохие люди не сделали Трою зла, – ответил он и вышел в коридор.

Пожилой мужчина глубоко вздохнул:

–Угораздило же вас связаться с этим безмозглым.

– Вы знаете, док, между человеком с пустой головой, но полным сердцем, и пустым сердцем, но полной головой, я всегда выберу первого. Может быть, лучше займемся раной?

– Разумеется, – смущенно ответил доктор.

Он задрал рубашку Троя и осмотрел ранение.

– Царапиной это конечно не назовешь, но и серьёзных причин для беспокойства я не вижу. Сейчас перебинтуемся, и вам необходимо соблюдать полный постельный режим с минимальным количеством движений и пить как можно больше жидкости. В остальном организм у вас крепкий, жизненно важные органы не задеты, и если не будет воспаления, я не предвижу осложнений.

Закончив перевязку, доктор еще раз убедился, что у Троя отсутствует жар, и погасил лампу.

– А теперь покой и еще раз покой, – тихо произнес он и удалился.

Последняя реплика была лишена смысла, поскольку Трой уже давно находился в царстве сновидений.

Доктор

Глубокой ночью, лодка, на борту которой находились Рауль, Мэрдок и «мистер суровость», причалила к берегу на некотором удалении от пристани.

– Не стоит привлекать внимание, – хмуро произнес Мэрдок, заметив вопрос в глазах Рауля. – Оставайтесь здесь, я раздобуду лошадей.

Он покинул их и скрылся в направлении городских построек. Рауль же склонился над «мистером суровость», который мирно спал. Кровотечение остановилось, но оценить серьезность ранения мог только специалист. Рауль в панике пытался понять, что делать дальше. «Мистер суровость» явно нуждался в медицинской помощи, но где ее здесь получить и к кому обратиться?

В этот момент вдалеке послышался скрип колес, сопровождаемый стуком копыт, и через несколько мгновений подъехала повозка, запряженная темной лошадью. На месте кучера сидел Мэрдок. Поравнявшись с лодкой, он спрыгнул на землю и подошел к Раулю.

– Давай перенесем его. Будет трясти, но это лучше, чем тащить на руках.

Рауль был поражен и озадачен заботой и вниманием, которые внезапно проявились в Мэрдоке.

– Я дал знать, что у нас раненый, доктор скоро будет у вас дома.

Рауль недоумевал, как его мрачный спутник успел так быстро все организовать и самое главное, куда делось его безразличие.

– Не лучше ли отправиться в больницу? – осторожно поинтересовался Рауль.

– В такое время там никого нет, да и местный лазарет больше похож на библиотеку, – уклончиво ответил Мэрдок.

Однако Рауль сразу понял, что истинная причина кроется в нежелании показывать человека с огнестрельным ранением.

Они подошли к лодке. Рауль попытался разбудить «мистера суровость», но тот, не приходя в себя, начал бредить.

– Придется самим. Бери за ноги, – обратился Рауль к Мэрдоку, а сам взялся за плечи, стараясь не беспокоить рану.

Пока они несли его к повозке, «мистер суровость» продолжал бредить, произнося не связанные слова, поочередно переходя с французского на английский язык.

– Справишься с повозкой? – обратился Мэрдок к Раулю, когда дело было сделано. Тот утвердительно кивнул.

– Отлично, у дома вас будут ждать, врач тоже в пути.

– А ты?

– Дождусь подмогу и отправлюсь наводить порядок в пещере. Не забудь, – и он протянул сундучок Троя. – Уверен, графу будет интересно взглянуть на содержимое.

– Разумеется, – мрачно ответил Рауль и направил повозку в сторону дома.

Всю дорогу «мистер суровость» был в бреду и что-то невнятно бормотал, но из-за неясности слов невозможно было разобрать, что именно. Рауль с тревогой поглядывал на него, и страх потери единственного близкого человека все сильнее охватывал его.

Наконец вдали замаячили очертания их дома. Ещё издали Рауль заметил три мужских силуэта, ожидающих возле порога. Когда он поравнялся с ними и остановил повозку, один из незнакомцев без лишних церемоний сразу подошёл к нему.

– Мы поможем, – уверенно произнёс он, указывая на «мистера суровость».

Рауль бросился открывать дверь. Двое незнакомцев аккуратно извлекли «мистера суровость» и направились в дом.

– Второй этаж, комната справа, – живо произнёс Рауль им вдогонку.

Пока эти двое были заняты «мистером суровость», третий подошёл к Раулю.

– Когда это случилось? – спросил он.

По очкам и небольшому саквояжу в руках Рауль сделал вывод, что это и есть тот самый доктор, о котором упоминал Мэрдок.

«Да, ребята и впрямь быстро работают», – подумал Рауль, но вслух произнёс: «Примерно полтора часа назад».

– Скверно, – пробормотал доктор. – Молодой человек, будьте любезны вскипятить воды и принести чистые полотенца.

После этих слов он направился наверх, а Рауль бросился исполнять его просьбу. Тем временем лица, заносившие «мистера суровость», благополучно справились со своей задачей и спустились вниз.

– Мы закончили, – сказал один из них. – Доктор уже приступает и сделает все, что в его силах. Если вдруг понадобится наша помощь, он знает, как нас найти.

– Спасибо, – растерянно пробормотал Рауль. Они молча кивнули, вышли на улицу и, забрав повозку, скрылись в ночи. Проводив их, Рауль тут же поднялся наверх со всем необходимым.

В комнате доктор склонился над «мистером суровость» и внимательно рассматривал рану.

– Скверно, весьма скверно, но не критично, – деловито произнёс он.

Сердце Рауля учащенно забилось.

– Он будет жить?

Доктор поправил очки.

– Могу сказать одно: он не умрет, а всё остальное исключительно в его руках.

– Что вы имеете в виду? – испуганно спросил Рауль.

Доктор посмотрел на него и слегка улыбнулся.

– Успокойтесь, молодой человек, я лишь хотел сказать, что в понятие «Жить» каждый из нас вкладывает свой смысл.

У Рауля не было ни сил, ни желания втягиваться в философские диспуты, поэтому он решил ограничиться банальной благодарностью и протянул кошелек с весьма приличной суммой.

Доктор посмотрел на кошелек и брезгливо поморщился.

– В этом нет решительно никакой необходимости. Я всего лишь выполняю свой долг, и более того, господин граф уже оплатил все возможные издержки. А теперь, молодой человек, прошу Вас удалиться – не люблю, когда стоят над душой во время работы.

Рауль моментально покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Прошло около часа, прежде чем доктор вновь предстал перед Раулем, который все это время беспокойно расхаживал по коридору.

– Все в порядке, – с легкой улыбкой произнес доктор, протягивая Раулю извлеченную пулю. – Хотя с таким богатым опытом, это для него не более чем царапина.

– Не совсем вас понимаю, – озадаченно ответил Рауль.

Доктор с удивлением посмотрел на него.

– Я думал, вы в курсе подвигов вашего товарища.

Рауль с удивлением уставился на доктора.

– Такого количества шрамов, причем на любой вкус, мне еще видеть не приходилось, а поверьте, я многое повидал.

Доктор еще раз взглянул на «мистера суровость». – Все должно быть хорошо, – обнадеживающе произнес он. – Завтра я навещу вас, чтобы проведать нашего больного, а сейчас очень бы хотел вернуться в свою кровать.

– Вы даже не представляете, как я признателен вам, позвольте хотя бы проводить.

Доктор решительно замахал руками. – Даже не думайте, ваше внимание для него сейчас более необходимо.

Он попрощался и вышел.

Проводив доктора, Рауль заглянул к «мистеру суровость» и, убедившись, что с тем все в порядке, уединился на своем балконе. Присев в кресло, он откинулся к спинке, а ноги закинул на небольшой табурет, принесенный специально для этой цели. Звездное небо, безразлично взирающее на него, помогло расслабиться и спокойно поразмыслить о произошедших событиях. Только сейчас, в уединении, когда самое худшее было позади, он смог честно признаться, насколько сильно испугался потерять «мистера суровость». Дело было даже не в том, что тот являлся для него самым близким человеком, а в зависимости, которую Рауль ощущал. Он отчетливо понял, что в первые моменты после выстрела его охватил не страх за «мистера суровость», а страх за себя, страх одиночества и необходимости самому принимать решения и распоряжаться своей судьбой.

Внезапно Рауль осознал, что все решения, за свою недолгую жизнь, он всегда согласовывал с «мистером суровость», или ждал от него конкретных наставлений. Это привело к тому, что его жизнь превратилась в черновик, который при необходимости он мог переписать на чисто, если «мистер суровость» обнаружит ошибки. С одной стороны, это делало жизнь более комфортной и безопасной, поскольку «мистер суровость», безусловно, обладал более богатым жизненным опытом и позволял своему юному другу пользоваться плодами этого опыта совершенно бесплатно, но с другой стороны, это погружало Рауля в тепличные условия и не позволяло выработаться жизненному иммунитету, который впоследствии должен был закалить характер, сформировать несгибаемую волю и научить преодолевать невзгоды.

«Сейчас самое время», – подумал Рауль. – Отныне все решения буду принимать исключительно сам и действовать как сочту нужным. Это моя жизнь, и проживу я ее по-своему, со всеми взлетами и падениями.

Неожиданно перед глазами всплыл образ Троя. «Вот кто не боится жить по своим правилам, рисковать, нести ответственность за неверные решения и двигаться в соответствии со своим внутренним компасом» – подумал Рауль.

Его охватила волна зависти, лицо стало чрезвычайно серьезным, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Я непременно тебя поймаю, чего бы мне это ни стоило, и все узнают кто такой Рауль де`Вердер, – холодно произнес он.

Чувство необъяснимой эйфории накрыло Рауля, а кожа покрылась мурашками, сообщая телу странные ощущения. Словно змея, он пытался избавиться от старой кожи, чего-то отжившего и мешающего родиться нечто новому, более могущественному и пока не подвластному его пониманию.

– Что со мной происходит? – с тревогой прошептал он. – Неужели я схожу с ума?

В памяти всплыл недавний разговор с графом и его теория об обособленности и о чем-то, что пока оставалось загадкой для Рауля.

– Нужно срочно поговорить с графом, – подытожил он. Затем, проверив состояние «мистера суровость» и убедившись, что тот мирно спит, Рауль вернулся в свою комнату и так же погрузился в глубокий сон.

Проснулся он поздним утром от настойчивого стука в дверь. Несмотря на долгий сон, чувствовал он себя отвратительно: тело было разбито, а лицо заплыло, как после бурной ночи. Превозмогая остатки сна, он спустился вниз и открыл дверь. На пороге стоял доктор, до отвращения свежий и бодрый.

– Как наш больной? – живо спросил он.

– Если честно, я только встал, но ночью никаких жалоб не было.

Не произнеся ни слова, доктор быстро поднялся наверх. Его поведение пробудило в Рауле чувство вины за свою безответственность и за то, что он оставил «мистера суровость» без присмотра на всю ночь.

Проследовав за доктором в комнату своего старшего товарища, Рауль застал его в полусидячем положении, что вызвало у доктора резкое недовольство и попытку вернуть того обратно.

– Голубчик, я ни в коей мере не сомневаюсь в ваших физических способностях, но сейчас давайте не будем мне перечить, – пытаясь уложить его обратно, бубнил старичок.

– Хватит ребячиться, – произнес Рауль твердым командным тоном.

«Мистер суровость» бросил на него удивленный взгляд, но тут же сдался призывам доктора.

Осмотрев пациента, доктор удивленно поморщился.

– Хмм, буду откровенен, месье, вы меня удивили, еще не приходилось сталкиваться с такими быстрыми темпами восстановления.

– Значит, все идет хорошо? – осторожно поинтересовался «мистер суровость».

– Гораздо лучше, чем я мог ожидать. В ближайшие дни в моем присутствии необходимости не будет. Я навещу вас через несколько дней, чтобы окончательно засвидетельствовать факт выздоровления.

– Доктор, не будете ли вы так любезны оказать мне еще одну услугу? – учтиво поинтересовался Рауль.

– Я полностью в вашем распоряжении, молодой человек.

– Мне необходимо встретиться с графом, не могли бы вы посидеть с нашим больным на время моего отсутствия, чтобы он не выкинул каких-нибудь глупостей?

– С огромным удовольствием, но боюсь, месье не станет ко мне прислушиваться.

Рауль бросил на «мистера суровость» грозный взгляд.

– О, не беспокойтесь, он не доставит вам головной боли. Не так ли?

«Мистер суровость» неохотно кивнул.

– Ну вот и чудно, я постараюсь не задерживаться.

Разговор с графом

«Со мной определенно что-то происходит», – размышлял Рауль по дороге. – Мои реакции и ощущения изменились, это глупо отрицать. Но откуда взялась эта жажда независимости? С каких пор я стал считать, что мой старый ворчун меня ограничивает? А если это и так, то почему раньше я этого не замечал? Конечно, может быть, это все моя мнительность, но даже «мой старичок» подметил, что со мной что-то не то, я совершенно четко прочитал это в его взгляде, когда попросил не перечить доктору.

Рауль подошел к губернаторской резиденции.

– Я к господину графу, – произнес он на проходной, и его любезно пропустили, даже не спросив о цели визита. «Как же приятно иметь свободный доступ», – весело подумал он.

Зайдя в здание, он сразу направился на второй этаж, даже не взглянув на кабинет губернатора. Удивительно, но Рауля совершенно не интересовало, вернулся губернатор или нет – отныне единственным представителем власти, с которым он хотел иметь дело, был граф де'Шоркани. Он подошел к кабинету графа и громко постучал.

– Войдите, – раздалось едва слышно изнутри. Рауль осторожно отворил дверь и вошел. К его удивлению, графа нигде не было. Он еще раз быстро окинул взглядом помещение – никого. Это выглядело полным абсурдом, ибо кто-то же ответил. В этот момент на помощь пришел легкий бриз, подувший с океана. Своим легким прикосновением он приподнял легкий занавес, отгораживающий проем балкона от остального помещения. Граф находился на балконе и жадно вглядывался в бескрайние просторы океана. Казалось, он всецело поглощен странной силой, вырвавшей его из цепких лап реальности и погрузившей в нечто неведомое и таинственное. Рауль очень осторожно приблизился к нему, стараясь не отвлекать от созерцания красот бирюзовой глади, и беззвучно встал за спиной. Несколько минут Рауль прибывал в положении безмолвного памятника, и ему уже стало неловко, но в тот момент, когда он намеревался оставить графа и подождать снаружи, тот ожил.

– Ты никогда не задавался вопросом о цели своего существования? – произнес граф, продолжая смотреть поверх горизонта.

Рауль оторопел от неожиданности и характера вопроса.

– Если честно, из меня неважный философ.

– Философия здесь ни при чем, ответ должен исходить от души, а не от разума.

Рауль потерялся еще сильнее. Едва ему казалось, что он начинает понимать графа, как тот удалялся от него еще сильнее.

– Если вам интересно лично мое мнение, то считаю, что для самосовершенствования и избавления от негативных качеств нашей природы. На мой взгляд, подлинная задача человека – открыть в себе все истинное и откинуть фальшивое, навязанное извне, не свойственное нашему существу.

– Очень интересная позиция. Подойди сюда.

Рауль приблизился к графу и встал рядом.

– Посмотри. Настоящее творение искусства, – произнес граф, указывая на океан, расстилающийся во всей своей красе до линии горизонта. – Какое сочетание могущества, смирения, ярости и глубины одновременно. Каждый раз, когда я слышу о научном прогрессе и о человеке как венце эволюции, способном поставить природу на службу, я прихожу сюда и смотрю на него. У меня всегда вызывало недоумение, почему мать природа терпит нас, позволяя обращаться с собой как с последней…

Граф на мгновение замолчал.

– Человек подобно чуме уничтожает все, к чему прикасается, не оставляя ничего взамен. Так почему же она все это терпит, ведь стоит ей только захотеть, от человечества не осталось бы даже воспоминания?! И тут я понял, это испытание, по результатам которого мы либо подпишем себе смертный приговор, либо поднимемся на совершенно иной уровень развития, где царят другие принципы, завязанные не на наши желания и низменные потребности, а на заботу о благополучии всего сущего на земле. Исчезнут нации, государства, останутся лишь главные принципы, которые разделят общество на тех, кто готов к гармоничному существованию, и тех, для кого это окажется непосильной задачей.

– И что же будет с теми, кто не готов?

– Это будут решать силы неподвластные нашему пониманию.

Граф обернулся к Раулю и опустил на него свой коронный острый взгляд.

– Я так долго искал возможность поговорить с кем-то, кто бы меня понял, – произнес граф с тяжелым вздохом.

– Когда постоянно окружен прямолинейной солдатней и алчными мздоимцами, думающих исключительно о своем кошельке, начинаешь сам невольно пропитываться этим, – с сожалением заключил он.

– Если убеждения сильны и присутствует уверенность в правильности своего пути, то никакие обстоятельства не смогут сломить волю, – твердо парировал Рауль.

Граф слегка улыбнулся.

– Ты еще слишком молод. Когда-то я думал так же, но, к сожалению, человек гораздо слабее, чем мы думаем. Порой даже самые сильные натуры сгибаются под гнетом окружающего безумия, особенно если рядом нет верного союзника, который мог бы поддержать в трудные моменты.

Граф вошел в комнату и сел на свой «трон», что сразу придало его образу холодность и отстраненность, от всех тех теплых эмоций, которые он источал еще несколько мгновений назад.

– Надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить на эти темы, а теперь давай вернемся к более насущным вопросам. Мне уже доложили о том, что произошло в пещере, – беспристрастно произнес он.

Рауль почувствовал неловкость. Он считал себя ответственным за неудачу, которая постигла их.

– Неожиданные обстоятельства спутали карты, если бы не… – начал он, опустив глаза.

– Стоп! Никогда и ни перед кем не оправдывайся. Так поступают только слабые люди, – резко оборвал его граф.

– Но если в случившемся есть моя вина?

– Зрелая и сильная личность признает свои ошибки и готова нести за них ответственность, но не оправдываться.

Рауль склонил голову.

– Моя безалаберность и отсутствие должного опыта привели к тому, что мы упустили Троя, а вы потеряли своих лучших людей.

Граф поднялся с кресла и, сложив руки за спиной, начал расхаживать по комнате.

– Ты узнал его имя?

– Он сам представился.

Рауль посвятил графа во все обстоятельства, произошедшие в пещере, умолчав лишь, что сам позволил Трою уйти.

Выслушав, граф вновь перевел на Рауля оценивающий взгляд, словно пытаясь проникнуть в глубины его сознания и оценить степень искренности.